Я встала:

– Как такое возможно?

– Не знаю, я не помню, куда его положила.

Она посмотрела в сумочке, перерыла багаж, но браслет не нашла. Я начала ее успокаивать:

– Ты наверняка оставила его дома у Роберто.

– Да нет, он был здесь, в кармашке сумки.

– Уверена?

– Я больше ни в чем не уверена.

– Он был на тебе, когда мы ходили в пиццерию?

– Помню, я собиралась его надеть, но потом, наверное, не надела.

– По-моему, он был на тебе.

Так продолжалось, пока поезд не прибыл на вокзал. Ее нервозность передалась и мне. Я тоже стала бояться, что сломалась застежка, или что она потеряла браслет, или что его украли в метро, или, пока она спала, его стащил кто-то из соседей по купе. Мы обе знали, как разъярится Виттория, и понимали, что если вернемся без браслета, она нас живьем съест.

Сойдя с поезда, Джулиана помчалась к телефону и набрала номер Роберто. Слушая гудки, она ерошила пальцами волосы и еле слышно твердила: «Не отвечает! Не отвечает!» Спустя несколько секунд она сказала на диалекте, словно в порыве саморазрушения сломав стену между приличным и неприличным: «Наверняка он сейчас трахает Микелу и потому не подходит». Наконец Роберто ответил. Джулиана сразу же защебетала, с трудом подавляя тревогу, но продолжая безжалостно крутить волосы. Она рассказала ему про браслет, немного помолчала, покорно проговорила: «Ладно, перезвоню через пять минут». Повесив трубку, она сказала с яростью: «Он еще не кончил трахаться». «Хватит, – раздраженно проговорила я, – успокойся». Она кивнула, устыдившись, попросила прощения, сказала, что Роберто ничего не известно о браслете, но он поищет его в квартире. Я стояла рядом с нашим багажом, а она расхаживала туда-сюда, нервничая и огрызаясь на мужчин, которые проходили мимо и отвешивали ей малопристойные комплименты.

– Ну что, пять минут прошли? – почти выкрикнула она.

– Да уж целых десять.

– А ты не могла мне сказать?!

Она стала запихивать в телефон жетоны. Роберто сразу ответил, она выслушала его и воскликнула: «Слава богу!» Я тоже слышала голос Роберто, но слов не разбирала. Пока он говорил, Джулиана с облегчением прошептала мне: «Он его нашел, я оставила его на кухне». Потом она отвернулась, чтобы сказать, как она его любит, но я все равно расслышала. Повесив трубку, она выглядела довольной, но продлилось это недолго – почти тут же Джулиана пробормотала: «Откуда мне знать, что, как только я уезжаю, к нему в постель не запрыгивает Микела?» Она замерла у лестницы, ведущей в метро – здесь нам предстояло попрощаться, мы ехали в разные стороны, – и попросила:

– Подожди еще немного, я не хочу возвращаться домой, не хочу, чтобы Виттория меня допрашивала.

– А ты ей не отвечай.

– Она все равно от меня не отстанет, ведь у меня нет этого чертова браслета.

– Ты слишком переживаешь, так нельзя.

– Я всегда и из-за всего переживаю. Знаешь, что мне пришло в голову сейчас, пока я с тобой говорила?

– Что?

– А если Микела заявится домой к Роберто? Если она увидит браслет? Если она его заберет?

– Помимо того, что Роберто ей этого не разрешит, ты представляешь, сколько браслетов может позволить себе Микела? Какое ей дело до твоего браслета? Да и тебе он не очень нравится…

Она уставилась на меня, накрутила волосы на пальцы, пробормотала:

– Зато он нравится Роберто, а все, что нравится Роберто, нравится ей.

Джулиана попыталась освободить волосы тем же механическим жестом, который повторяла часами, но у нее ничего не вышло: волосы так и остались намотанными вокруг пальцев. Она взглянула на них с ужасом. Спросила тихо:

– Что это?

– Ты так разволновалась, что выдернула у себя волосы.

Она глядела на прядку; ее лицо покраснело.

– Я их не выдергивала, они сами выпали.

Схватив другую прядку, она сказала:

– Гляди!

– Не надо тянуть.

Но она все равно потянула, и между пальцами осталась еще одна прядь длинных волос; кровь, прилившая ей к лицу, отхлынула, и Джулиана побледнела как полотно.

– Я умираю, Джанни, я умираю?

– От того, что у человека выпало несколько волосков, он не умирает.

Я старалась ее успокоить, но на нее словно разом навалились все тревоги, мучившие ее с детства и до сегодняшнего дня: отец, мать, Виттория, непонятные крики взрослых, а теперь Роберто и страх, что она его не заслуживает, что она его потеряет. Она стала показывать мне голову, просила: «Отодвинь волосы, посмотри, что со мной!» Я посмотрела: на коже головы было маленькое белое пятнышко, едва заметная пустота на макушке. Я проводила Джулиану в метро, на перрон.

– Не рассказывай Виттории про браслет, – посоветовала я, – расскажи только, как мы гуляли по Милану.

– А если она спросит?

– Тяни время.

– А если она захочет немедленно его увидеть?

– Скажи, что одолжила мне. И отдохни.

Я посадила ее в поезд до Джантурко.