Мы часто обсуждали отношения между Роберто и Джулианой. Анджела все выведывала у Тонино, а потом с удовольствием пересказывала мне. Однажды она позвонила, узнав об очередной ссоре, на сей раз между Витторией и Маргеритой. Сцепились они из-за того, что Маргерита не поддерживала Витторию и не считала, что Роберто обязан немедленно жениться на Джулиане и переехать в Неаполь. Обычно тетя орала, Маргерита спокойно возражала, а Джулиана помалкивала, словно ее это не касалось. Но тут вдруг сама Джулиана стала орать, бить тарелки и стаканы, даже довольно крепкая Виттория не могла ее удержать. Джулиана кричала: «Я сейчас же уеду, я буду жить с ним, видеть вас больше не могу». Пришлось вмешаться Тонино и Коррадо.

Ее рассказ меня смутил, я сказала:

– Виттория сама виновата, лезет не в свое дело.

– Да все виноваты. Похоже, Джулиана очень ревнует. Тонино говорит, что он уверен в Роберто, как в себе самом, он человек честный и преданный. Но всякий раз, как Тонино ездит с ней в Милан, она устраивает сцены: то ей не нравится, что какая-нибудь студентка много себе позволяет, то у коллеги Роберто не то выражение лица, и так далее.

– Я не верю.

– Зря. Джулиана выглядит спокойной, но Тонино сказал, что у нее нервное истощение.

– Как это?

– Когда ей плохо, она ничего не ест, только плачет и кричит.

– А сейчас она как?

– Нормально. Сегодня вечером мы с ней и с Тонино идем в кино, хочешь с нами?

– Если я пойду, то говорить буду только с Джулианой. Не вешай на меня Тонино.

Анджела рассмеялась:

– А я-то нарочно тебе позвала, чтобы ты спасла меня от Тонино, сил моих больше нет.

Я согласилась, но день не заладился: после обеда, да и вечером, все шло наперекосяк. Мы встретились на пьяцца дель Плебишито, перед кафе «Гамбринус», и двинулись по виа Толедо к кинотеатру «Модерниссимо». Не успела я и словом перекинуться с Джулианой (отметила только ее встревоженный взгляд, покрасневшие глаза, браслет на запястье), как Анджела решительно взяла ее под руку; мы с Тонино шли сзади, немного приотстав. Я спросила у него:

– Все в порядке?

– Все хорошо.

– Я знаю, что ты часто ездишь с сестрой к Роберто.

– Нет, не очень часто.

– Знаешь, ведь я с ними несколько раз виделась.

– Да, Джулиана мне рассказывала.

– Красивая пара.

– Угу.

– Я правильно поняла – после свадьбы они вернутся в Неаполь?

– Вроде бы нет.

Больше я у него ничего не выпытала: Тонино – как воспитанный человек – был не прочь поддерживать беседу, но только не на эту тему. И я позволила ему рассказать об одном его приятеле из Венеции – Тонино собирался съездить к нему, прикинуть, не стоит ли ему тоже перебраться туда.

– А как же Анджела?

– Анджеле со мной плохо.

– Неправда.

– Правда.

Мы пришли к кинотеатру; я сейчас не вспомню, какой показывали фильм… может, потом вспомню. Тонино настоял на том, чтобы купить билеты на всех, и вдобавок он купил леденцы и мороженое. Мы вошли в зал, доедая мороженое; свет еще горел. Мы сели – первым Тонино, потом Анджела, потом Джулиана, последней я. Вначале мы почти не обращали внимания на трех парней, сидевших прямо за нами и похожих на наших с Анджелой одноклассников, – лет шестнадцати, не старше. Мы, конечно, слышали, как они перешептываются и хихикают, но я, Анджела и Джулиана, отвернувшись от Тонино, немедленно принялись болтать и никого вокруг не замечали.

Поскольку мы не обращали на них внимания, троица начала шумно ерзать. Я заметила этих ребят, только когда один из них, тот, что понаглее, громко сказал: «Садитесь с нами, мы вам сами кино покажем». Анджела засмеялась – видимо, занервничав, – и обернулась; парни в ответ тоже засмеялись, самый нахальный повторил свое приглашение. Я тоже повернулась и поняла, что ошиблась: они были похожи не на наших одноклассников, а на Коррадо и Розарио, лишь чуток причесанных школой. Я посмотрела на Джулиану как на старшую, ожидая, что она сочувственно улыбнется. Но она была серьезна, напряжена и не сводила глаз с Тонино, который словно оглох и бесстрастно смотрел на белый экран.

Пошла реклама; самый наглый погладил волосы Джулианы, прошептав: «Какие красивые!» Другой затряс кресло Анджелы, которая после этого потянула Тонино за руку и сказала: «Они мне мешают, вели им прекратить». Джулиана тихо проговорила «Не надо» то ли Анджеле, то ли брату. Анджела, не обратив внимания на ее слова, раздраженно заявила Тонино: «Никуда больше с тобой не пойду! С меня хватит!» Наглый парень сразу выкрикнул: «И правильно, мы же звали тебя к нам! Иди, место есть!» Кто-то в зале зашикал, прося не нарушать тишину. Тонино медленно, растягивая слова, предложил: «Давайте пересядем поближе, здесь неудобно». Он встал, за ним мгновенно вскочила с места Джулиана, потом я… Анджела, немного помешкав, тоже поднялась и заявила Тонино: «Ты просто смешон».

Мы уселись в том же порядке, но на несколько рядов ближе к экрану. Анджела стала что-то говорить Тонино на ухо: она злилась, я поняла, что она хочет воспользоваться случаем, чтобы избавиться от него. Бесконечная реклама закончилась, снова зажегся свет. Парни сзади все веселились; я услышала, как они ржут, и обернулась. Они уже встали и с шумом карабкались через ряды: первый, второй, третий, мгновение – и они опять оказались за нашими спинами. Их вожак заявил: «Вы послушали этого дурака, и мы обиделись, с нами так нельзя, мы хотим смотреть кино вместе с вами».

Дальше все произошло за считанные секунды. Свет погас, с громким звуком начался фильм. Голос парня заглушила музыка, теперь мы все становились видны, только когда на экране было светло. Анджела громко спросила Тонино: «Ты слышал, что он назвал тебя дураком?» Парни заржали, зрители зашикали. Тут Тонино неожиданно вскочил, Джулиана успела еще сказать: «Тони, нет!» – но он уже залепил Анджеле такую пощечину, что та ударилась головой о мою скулу; было больно. Парни растерянно замолчали. Тонино резко – как резко приходит от сквозняка в движение и захлопывается дверь – повернулся к обидчикам и принялся ритмично осыпать их ругательствами, которые я не возьмусь повторить. Анджела расплакалась, Джулиана сжала мне руку и сказала: «Надо уйти, мы должны его увести». Увести брата силой – вот что она имела в виду, словно опасность грозила не Анджеле и не нам с Джулианой, а Тонино. Тем временем самый наглый парень опомнился и заявил: «Ой, как страшно, мы прямо дрожим. Ты, клоун, только с бабами драться горазд! А ну, поди сюда!» Словно пытаясь заглушить его голос, Джулиана крикнула: «Тони, это же мальчишки!» Но не прошло и секунды, как Тонино одной рукой схватил парня за голову – кажется, за ухо, я точно не помню, – схватил и потянул к себе, словно собрался ее оторвать. А потом ударил его кулаком снизу в челюсть – парень отлетел назад, упал на свое место, изо рта у него потекла кровь. Приятели хотели было ему помочь, но, увидев, что Тонино вот-вот перелезет через кресла, со всех ног кинулись к выходу. Джулиана повисла на брате, чтобы помешать ему гнаться за ними; фильм только начался, звучала громкая музыка, зрители кричали, Анджела рыдала, раненый парень вопил. Тонино оттолкнул сестру и снова занялся тем, кто плакал, стенал и чертыхался, сидя в кресле. Он хлестал его по щекам и бил кулаком, оскорбляя на диалекте, который я не понимала, – слова вылетали стремительно, яростно, взрываясь одно за другим. Теперь уже все в зале орали, требовали включить свет, вызвать полицию. Мы с Джулианой и Анджелой хватали Тонино за руки и кричали: «Пошли отсюда, хватит, пошли!» В конце концов нам удалось его утащить, и мы выбрались на улицу. «Скорее, Тони, скорее, беги!» – крикнула Джулиана и хлопнула его по спине, а он все повторял и повторял на диалекте: «Ну почему, почему в этом городе нормальный человек не может пойти в кино и спокойно посмотреть фильм?!» Обращался он, главным образом, ко мне, чтобы понять, согласна я с ним или нет. Я кивнула, чтобы он успокоился, и он побежал к пьяцца Данте – очень красивый, несмотря на вытаращенные глаза и посиневшие губы.