В это время, чтобы успокоиться, я часто обращалась за помощью к Джулиане или Анджеле. Джулиана по понятным причинам казалась мне ближе, с ней я чувствовала себя в своей тарелке. Мысль о Роберто объединяла нас, во время его долгого отсутствия мы бродили по Вомеро и разговаривали о нем. Я наблюдала за Джулианой: он нее веяло удивительной чистотой, на запястье она всегда носила тетин браслет, мужчины смотрели на нее и оборачивались ей вслед, не в силах оторвать глаз от ее фигуры. Рядом с ней я исчезала, но стоило мне заговорить менторским тоном, употребить редкое слово, и она словно обмякала, порой мне казалось, что в ней совсем не осталось жизненной силы. Однажды она сказала мне:

– Сколько же ты читаешь!

– Это приятнее, чем делать уроки.

– А я сразу устаю.

– Дело привычки.

Я объяснила, что любовь к чтению – не моя заслуга, мне привил ее отец, он убеждал меня с детства, что книги и интеллектуальные занятия – это важно.

– Если тебе это вбили в голову, – сказала я, – потом от этого уже не избавиться.

– Ну и слава богу. Образованные люди хорошие.

– Мой отец не хороший.

– А Роберто хороший, и ты тоже.

– Я не образованная.

– Да что ты! Ты учишься, умеешь разговаривать о чем угодно, всем готова помочь, даже Виттории. У меня так не получается, я сразу злюсь.

Признаюсь, мне льстили ее признания в том, что она меня уважает. Поскольку Джулиана представляла себе интеллектуалов именно такими, я старалась не обмануть ее ожиданий – в том числе и потому, что она огорчалась, если я болтала с ней об одной чепухе, словно с ее женихом я показывала себя с лучшей стороны, а с ней ограничивалась обычными глупостями. Она подталкивала меня говорить на сложные темы, просила рассказывать о книгах, которые мне понравились раньше или нравились теперь. Она просила: перескажи мне их. То же тревожное любопытство вызывали у нее фильмы и музыка. Даже Анджела и Ида не просили меня настолько подробно рассказывать о том, что я люблю, о том, чем занимаюсь в свободное время, а не из-под палки. В лицее никто не догадывался, что у меня есть самые разнообразные интересы, связанные с чтением, никто из одноклассниц никогда не просил меня, к примеру, пересказать «Историю Тома Джонса». Поэтому нам с Джулианой было хорошо друг с другом. Мы часто виделись, я ждала ее на выходе из фуникулера в Монтесанто, она поднималась в Вомеро, как в чужую страну, где беззаботно проводила каникулы. Мы ходили с пьяцца Ванвителли до пьяцца дельи Артисти и обратно, не обращая внимания на прохожих, машины, магазины, я отдавалась удовольствию зачаровывать ее именами, названиями, историями; казалось, будто и она видит и чувствует только то, что видела и чувствовала я, читая книги, смотря фильмы, слушая музыку.

В отсутствие Роберто, в компании его невесты, я строила из себя хранительницу великой мудрости, а Джулиана слушала меня с жадным вниманием, словно демонстрируя, насколько я ее превосхожу, несмотря на разницу в возрасте, несмотря на ее красоту. Однако порой я догадывалась, что с ней что-то не так, точно она пытается справиться с недомоганием. Я пугалась, в ушах опять звучал сердитый голос Виттории: «Зачем ты встреваешь между Джулианой и ее женихом? Ну-ка ответь, вместо того чтобы доставать меня разговорами про браслет. Ты что, хуже моего братца? Отвечай, я слушаю: ты еще большая зазнайка, чем твой отец?» Мне хотелось быть Джулиане доброй подругой, и я боялась, что под воздействием злых чар Виттории Джулиана решит, что это на самом деле не так, и отдалится от меня.