Книга выглядела, как дорогущий кожаный блокнот с металлическими узорами в виде паутины и двух лун. По центру — объёмный логотип куба янтарного оттенка. Просто-таки элитная вещица среди отребья. Со скидкой на возраст и запущенность, само собой.

— Копать не встать! — вырвалось у меня, когда я взял книгу в руки, и куб слегка засветился играющим на солнце янтарём. Голограмма?

Материал обложки плотный и грубый на ощупь. Заметно выпирающие швы и узоры. Справа защёлка. Я открыл книгу и наткнулся на абсолютно чёрный лист. Вот-те на. Вытянутый квадрат Малевича в миниатюре. Пролистал дальше, везде одно и то же. Лишь ближе к концу пошли нормальные листы. На первом из них, вверху, написано:

Что за дичь? Первая мысль — дед решил пошутить над потомками после того, как услышал где-то слово «геймер». Я пролистал дальше — пустые бледно-жёлтые страницы. Нигде никакой дополнительной информации. Ладно. Вернулся к книжному шкафу и поискал в нём перо с чернилами. Наверняка же всё шло в комплекте. Не нашёл. Потом в памяти всплыло, что внизу на древнем кинескопном телевизоре стояло что-то похожее. Я спустился, проверил. Так и есть — квадратная чернильница и торчащее из неё чёрно-белое перо. Всегда воспринимал их частью декора. Неужели чернила не засохли за столько лет? Открыл крышку с отверстием по центру. Удивительно, но факт — не засохли. Я представил, как дед в свои шестьдесят пять бегал за девственницами и заставлял их плакать. Придумал же умору.

Вернулся на чердак и сел за стол. Стоит ли вообще связываться? Я никогда не имел дела со всякой магией, ритуалами, да и не особо верил в них. В отличие от деда, кстати. Он что-то такое практиковал втихаря. Настолько втихаря, что знала половина садового товарищества. Но ничего серьёзного, насколько я помнил. Даже почётного прозвища «чернокнижник» не удостоился. Умер он внезапно — тромб. От тромбов магия не спасает.

Ладно, приступим. Имя… Хрена лысого буду писать своё настоящее. Использую его конвертированную версию-псевдоним: Вэл Ворон. Писать пером — то ещё извращение для 2019 года. Почему для полного погружения не прилагается монашеская мантия с капюшоном? Хорошо, что меня никто не видит. Чернила оказались вязкими и неподатливыми. Название раздела. Зачем изобретать велосипед? Я вписал: «Цифровые отродья». Именно так планировал назвать рассказ о части своего окружения, если когда-нибудь дойдут руки написать. Пока только имелись размытый план и наброски.

Так, и что дальше? Ничего. Я посидел, гипнотизируя свои каракули. Небо не упало на крышу, молния не влетела мне в затылок, земля не раскололась надвое.

— А чего ты ожидал, клоун? — спросил я сам у себя.

Не найдя лучшего решения, я закрыл книгу, подождал несколько секунд и снова открыл. О, аллилуйя! От неожиданности и потрясения я едва не грохнулся на спину вместе со стулом. Под моими записями проступил текст:

Ха, вот так просто? Я пересмотрел каждую страницу в поисках электронных приблуд, но таковых не нашлось. Ещё раз внимательно изучил голограмму, необъяснимым образом реагирующую на прикосновения к обложке. Не окажись в чужеродном тексте моего псевдонима, я бы решил, что передо мной книга-фокус. Рассчитанная на дурачков.

Она предлагает превратить кого-нибудь в персонажа и взять над ним управление? Я уже хохмы ради собирался вписать имя нашего бессменного Президента Всея Руси, но передумал. Вдруг у него в подчинении свои чернокнижники, которые перехватывают данные, и через десять минут ко мне нагрянут маски-шоу? Бред, знаю, но лучше не рисковать. Я промокнул перо и аккуратно вывел: Леонардо ди Каприо. Рядом: пять минут. Закрыл книгу и стал ждать, когда окажусь на пляже с коктейлем в руке и горячей цыпочкой под боком.

Размечтался. Прошла минута, а я так и сидел на чердаке дачного дома. Открыл Гримуар и прочитал:

Даже подчеркнули для тупых. Лео ди Каприо — не открытый персонаж. Кофе вместе не пили, в «колду» не играли. Попробую кого попроще. Вписал: Роман Николаев, три минуты. Закрыл книгу.

Резко, точно нокаутирующий удар Коннора Макгрегора, меня потянуло вниз. Я едва успел забросить тяжелеющее тело на кровать. И провалился в пустоту.

Прихожу в себя и вижу перед глазами работающий ноутбук. На экране открытый документ. Вчитываюсь: «Онтология как учение о бытии. Понятие субстанции». Ясно. Осматриваю комнату — логово Романыча! Это сон? Глюки?

Я выползаю из-под ноутбука и подхожу к круглому настенному зеркалу. Мать твою за ногу! В зеркале на меня смотрит ошалевшая рожа Романыча! Длинный нос, не сбритый клокастый пушок на щеках и — особая гордость — усики «пропуск в трусики».

— Эй? — спрашиваю я голосом друга и обращаюсь к нему: — Ты меня слышишь, бро? Ты здесь?

Отражение повторяет мои действия, а в голове не заговаривает пленённая личность. Тело не кажется чужим, всё так привычно и естественно, хотя я выше на десять сантиметров и тяжелее на восемь кило. Настоящая дьявольщина. В дверь стучат, и в комнату заглядывает огненно-рыжая голова Алевтины Павловны.

— Ты с кем-то разговаривал, Ром? — спрашивает она.

— Э… нет, просто мысли вслух, — не стушёвываюсь я.

— Как успехи?

— Замечательно.

Алевтина Павловна кивает и прикрывает дверь. Я возвращаюсь на кровать и помещаю столик с ноутбуком над коленями. Похоже, вот-вот отведённые три минуту истекут.

Действительно, через несколько секунд я снова проваливаюсь в пустоту.

Очнулся на дачном чердаке, где и оставил родное тело. Ну и дела. Сполз на пол, встал и уселся за стол. Открыл Гримуар, где меня дожидался свежий текст:

Я подавил желание тут же позвонить Романычу и спросить, что он чувствовал последние три минуты. Если он ничего не запомнил, то я лишь вызову ненужные подозрения. Наберу чуть позже.

Я почесал подбородок, не в силах стабилизировать бунт собственных мыслей. Одно понимал ясно: я выпустил джинна из старой книги. И мне придётся с ним подружиться.