Глава 21
Междумирье
Мод «Хранилище памяти» активирован.
Бустер-мод «Выносливость» активирован.
Бустер-мод «Физическая сила» активирован.
Подъезжаю на такси к пустырю. Готов к важной встрече во всеоружии. Драться, убегать, вспоминать — понадобиться может любая способность. Водитель озадаченно крутит головой и притормаживает.
— Прямо здесь? — спрашивает он.
— Да.
Протягиваю ему три сотни. Сдачи не надо. Выхожу и жду, пока серый «Дастер» скроется из вида. Двигаюсь в направлении пустыря, обходя металлическую конструкцию недостроенного с прошлого десятилетия гипермаркета. Скелет здания, так и не обросший мясом. Справа каньоны, слева ещё несколько заброшенных строений. Прямо по курсу пустырь.
Останавливаюсь, как вкопанный. Этого не может быть! Посреди пустыря громоздится старый храм из белого камня и без колоколов. Громадина в пять этажей, местами камень почернел, где-то откололся. На вид ему лет двести, не меньше.
Его здесь нет, напоминаю я себе, он — часть игрового мира. Осторожно двигаюсь в его направлении. Окна — пустующие глазницы, вход — разинутая беззубая пасть чудовища. Внутри кромешная тьма, несмотря на наличие окон. Визуальный обман.
За пятьдесят метров от храма я останавливаюсь. Из бездонной пасти появляется фигура. Я готов включить спринтера, но узнаю вышедшего человека. Синий Нимб из Вариации моего будущего. Сейчас он облачён в приталенный смокинг тёмно-серого цвета. Костюмированный маскарад какой-то.
— Скорее! — машет он мне рукой. — Заходи!
Он боится отойти от входа на лишний метр, поэтому я приближаюсь и оказываюсь прямо перед ним.
— Я же так и не представился, — говорит Синий Нимб и протягивает руку. — Джейкоб Летомбо.
Пожимаю холодную твёрдую кисть, весьма узкую для мужской.
— Вэл Ворон, — отвечаю я, хотя не сомневаюсь — он знает. — Странное у вас имя. И говорите без акцента.
— Языковой скилл, — отвечает Джейкоб. — Скоро и тебе он станет доступен. Пошли.
Я вхожу вслед за Синим Нимбом в гущу тьмы. Стоит пересечь невидимый порог, как предстаёт внутреннее убранство храма, а вернее, его отсутствие. Единое помещение, лишённое перегородок даже между этажами. Мы будто оказались внутри гигантского ящика. Ящика Пандоры.
Впрочем, кое-что есть — лифт. Расположен в самом центре и больше напоминает забытую строителями кабинку биотуалета. Джейкоб Летомбо ведёт меня к лифту и нажимает единственную кнопку. Створки раздвигаются, мы входим внутрь. В кабинке ещё три кнопки. Никаких цифр и подписей. Джейкоб нажимает среднюю.
Я не ощущаю движения, не улавливаю ни малейшего звука. На секунду теряю зрение, как бывает при переходе в игровой режим. Думаю, мы застряли, и тут створки снова раздвигаются. Мы выходим. Абсолютно идентичная обстановка. Впечатление, что постояли и вышли. Но стоит покинуть храм, как я понимаю — мы в ином месте. Возможно, в ином мире. Там не пустырь затерялся среди строений, а строение затерялось на одном большом пустыре. От горизонта до горизонта — абсолютное ничто. И небоскрёб напротив храма. Я запрокидываю голову — этажей сорок, не меньше.
— Междумирье, — поясняет Джейкоб. — Место нашего обитания. И заточения.
— Чьего — вашего?
— Сейчас увидишь.
Он проводит меня внутрь небоскрёба. Большой пустующий холл с выставленными полукругом однотипными стульями. Кружок сектантов. Джейкоб подводит меня к очередному лифту. На это раз я ощущаю движение вверх, слышу дребезжание кабинки, работу тросов. Бесконечно долгий подъём.
Наконец, мы покидаем лифт и оказываемся в похожем холле, что и на первом этаже. Только полукруг из стульев раза в три меньше. В обе стороны расходятся длинные коридоры. Джейкоб ведёт меня направо, останавливается напротив первой двери и подносит ладонь к светящейся точке по центру. Дверь либо исчезает, либо становится прозрачной — я не успеваю разобраться. За ней — комната с рюшками, плакатами каких-то певцов и обоями цвета боли. На широкой двуспальной кровати сидит, поджав колени к подбородку, девушка. Приглядываюсь и чувствую шевеление волос на затылке.
— Что она тут делает? — спрашиваю я, указывая на Анну Кутнюк.
От Кутнюк никакой реакции, значит, она меня не слышит.
— Что и все мы, — отвечает Джейкоб. — Обитает.
Он двигается к соседней комнате в пяти метрах правее и точно так же обесцвечивает дверь. Я подхожу и вижу интерьер хрущёвской однушки. Спальня и кухня соединены воедино. За столом сидит плотный седовласый мужчина и неторопливо отпивает пиво из пузатого стакана. Профессор Михальчук.
Джейкоб перемещается дальше по коридору, я следом. Третью комнату определяю меньше, чем за секунду. Из-за розовых обоев и кобылицы, вальяжно раскинувшейся на кровати с книгой в руках. В четвёртой — зале нашей квартиры — сидит Боров и таращится в плазму. Пятую тоже узнаю, хоть и не сразу. Бывал там всего раз и недолго. На турнике подтягивается Папкин бизнесмен, играя рельефными мышцами спины и бицепсов.
У всех вместо красных нимбов — такие же синие, как у Куратора Момбо-Летомбо. В оставшихся трёх находятся Сева Пересветов, Таня «Инет» Новикова и Лягушатник.
— Занимательная экскурсия, — говорю я Джейкобу.
— Ты определил логику последовательности? — спрашивает он.
— Здесь все, кого я использовал, как персонажей, — отвечаю я. — В хронологическом порядке.
— Верно. Теперь ты понял.
Я мотаю головой.
— Ни черта я не понял. Все они продолжают жить в реальном мире. Тогда это кто? — развожу я руками, охватывая весь коридор.
— В реальном мире живут Пробудившиеся, — поясняет Джейкоб. — А здесь — Первородные. Именно так работает функция Гримуара «Изгиб реальности». Вытесняет одни субличности и приводит к власти другие. Твои действия определяют, какая именно субличность пробудится и возьмёт управление телом.
Теперь понятнее, но остаются вопросы.
— Где два шапокляка, баба Лора и Клава?
Куратор пожимает плечами:
— Если их нет, значит, воздействие было минимальным и не привело к Изгибу.
— Хорошо. Обуховым я управлял дважды. Почему здесь одна его версия?
— Двух быть и не может, здесь только Первородные. К тому же, первый раз ты управлял им на тестовом уровне. Изгиб там работает редко даже в случае явных отклонений в поведении.
— Тогда что тут делает Кутнюк? — вопрошаю я, возвращаясь к началу коридора.
— Редко — не значит «никогда», — разумно подмечает Джейкоб, следуя за мной. — Ей не повезло. Хрупкая начинка. Не хочешь с ней поговорить? Или с кем-нибудь ещё?
Прежде чем я успеваю сказать «нет», Куратор-подставщик прикладывает обе ладони с двух сторон от входа, и невидимая дверь перестаёт существовать. Кутнюк поднимает голову и смотрит на нас.
— Ах ты, чёртов ЗОС! — Она вскакивает с кровати и несётся на меня, точно бешеный суслик по полю.
С бустером силы я без труда могу отправить её из Междумирья в Подмирье или что там внизу. Но я стою неподвижно и наблюдаю, как Кутнюк преодолевает комнату и отвешивает мне пощёчину. Комары кусают больнее. Но она добавляет ещё раз, и щека загорается адским пламенем. Джейкоб выставляет между нами руку в стиле рефери. Брейк.
— Анна, ведите себя подобающе! — отчитывает её Куратор. — Не раз и не два обговаривали это на собраниях. Так вы лишь уменьшаете свои шансы.
— Шансы на что? — спрашиваю я, потирая щёку. Вот же сучка.
— На возвращение, — отвечает Джейкоб.
Разговор принимает серьёзный оборот, поэтому мы переходим в холл и усаживаемся на два стула через один. Кутнюк пришлось вернуться в своё обиталище. Это серьёзный мужской разговор.
— Итак, — первым начинаю я, — теперь мне становятся ясны ваши мотивы. Вы хотите, чтобы я вернул Первородных в законно принадлежащие им тела. А что случится с Пробудившимися?
Джейкоб изображает взрыв воздушного шарика.
— Они просто исчезнут. Или заснут. Разницы никакой. Их выход на сцену — один шанс из миллиона.
— То есть, здесь они не окажутся?
— Нет. В Междумирье существуют только Первородные, я же сказал.
— Что вообще такое Междумирье?
Джейкоб поглаживает гладко выбритый подбородок.
— Спрятанная лакуна Гримуара. Текст между строк.
— Очень метафорично и ни хрена не ясно, — ворчу я.
— Включи воображение и станет проще.
— Спасибо за совет. — Я внимательно оглядываю холл. Щупаю оплётку стульев, вдыхаю поглубже воздух с лёгким запахом свежего дерева. — Всё выглядит реалистично.
— Как и Вариации будущего, — поясняет Джейкоб. — Только здесь доступен мод реконструкции. Комнаты, в которых обитают Первородные, созданы с помощью него. Как и сам небоскрёб. Голое Междумирье — лишь пустошь от горизонта до горизонта.
— Отличный мод, — замечаю я. — Почему у меня его нет?
Джейкоб улыбается.
— У тебя много чего нет. На поверхности доступен базовый набор. Но на пятом уровне вам придётся спуститься в Бездну. Вот там…
— Из которой никто не возвращался, — перебиваю его я. — Значит, прок от этих модов там — что пердёж в лужу.
Куратор хмурится.
— Ладно, — говорю я. — А что насчёт деревни, где я пересидел преследование Красного монстра? Её тоже реконструировали?
— Да, — кивает Джейкоб. — Люди, которых ты видел — Старейшины. Они способны действовать вне Междумирья, но лишь короткое время. В тот раз они использовали два мода: «Реконструкцию» и «Временную лакуну». Одного Старейшина мы потеряли. Появился Чистильщик.
— Что он вообще такое?
— Мы не знаем. Определённо, он как-то связан с создателями Гримуара.
Внезапно до меня доходят масштабы.
— Стопэ. Целый небоскрёб Первородных… Сколько Геймеров было до меня?
— Немало, — признаётся Джейкоб. — Начиная со Средних веков и до ваших дней.
— Это шутка? — Я понимаю, что нет. Без всякого мода в памяти тут же всплывают образы людей в деревне. — То есть, понятие «геймер» зародилось в Средневековье? Не знал.
— Гримуар только отражает текущую реальность, — терпеливо разжёвывает Куратор. — От колдовских обрядов и заклятий до игровых интерфейсов. Маги, Геймеры, Боги — названия условны. Лишь сам Гримуар сохраняет первозданный вид книги.
— И кто же его создал?
Джейкоб пожимает плечами.
— Я бы многое отдал за ответ. Сторонники радикальной версии считают, что постлюди из далёкого будущего, но я с ними не согласен. Мне кажется, ответы надо искать в прошлом.
— Для путешествия в далёкое прошлое есть отдельный мод?
— Не исключено. Все ответы — в Бездне.
Он смотрит на наручные часы. Забавно, что бессмертные тоже следят за временем. Или смертные?
— Вы можете умереть? — спрашиваю я.
— В Междумирье — нет. Только снаружи. От дыма Чистильщика.
— А в Бездне?
— Туда мы неспособны спуститься. Лифт не поедет, нижний этаж только для Геймеров. — Посчитав лекцию полноценной, Куратор встаёт. — Ты ещё не собирал команду?
— В процессе, — отвечаю я и тоже встаю.
— Попытайся спасти как можно больше обитателей до перехода в Бездну. — Джейкоб указывает в сторону коридора. — Если ты не желаешь обречь их на вечное заточение в случае провала.
— И что я должен делать?
Джейкоб достаёт из внутреннего кармана смокинга сложенный лист жёлтой бумаги.
— Назовём эти персональные фразы заклинаниями, — говорит он, вручая мне лист. — Для каждого из восьми Первородных. Бумага просуществует в реале около суток. Можешь запомнить, но лучше не затягивай. Твоя задача — лично произнести заклинание вслух в присутствии человека. Ни больше, ни меньше.
— И кого я получу в итоге? — спрашиваю я. — Восемь опасных противников? Или пациентов психушки?
— Нет. На поверхности они не станут подвергать тебя риску. До ухода команды в Бездну от ваших действий зависят жизни всех открытых персонажей, как тебе известно.
— А потом?
— А потом на кону только жизни Геймеров. Насколько я знаю.
Вот это поворот. Выходит, команда — это не кучка супергероев, призванных спасти сотни жизней, а отряд самоубийц. Я стою молча, пытаясь сформулировать очередной вопрос, но Джейкоб любезно указывает на лифт. Будто хозяин, которому осточертел засидевшийся гость. Я подчиняюсь. Мы спускаемся с верхнего этажа небоскрёба.
— Почему все сидят по норам? — спрашиваю я.
— Для слаженной и бесперебойной работы модов реконструкции, — отвечает Куратор. — Необходимо равномерное распределение и присутствие внутри объекта. Общие собрания и вылазки во внешний мир — кратковременные исключения.
— Остальные люди видят вас на поверхности?
— Только Геймеры в игровом режиме заданий. Храм Переходов вам открывается лишь на пятом уровне. — Мы покидаем небоскрёб и шагаем к пресловутому Храму. — Но в Вариациях Первородные полноценно реальны. Поэтому я не понравился твоей жене.
Взгляд цепляется за крохотную точку на горизонте. Не заметил её в первый раз.
— А там что? — спрашиваю Куратора, указывая рукой направление.
— Ничего особенного, — уклончиво отвечает он. — Кое-какая хоз постройка.
«Хоз постройка» в паре километров от места обитания? В мире, где материальные предметы существуют только благодаря моду реконструкции? Что-то не сходится, дядя. Но я решаю не третировать его допросом. Как ответственный швейцар, Джейкоб Летомбо пропускает меня первым в лифт и нажимает верхнюю кнопку. Сам при этом остаётся снаружи.
— Постарайся, чтобы твои друзья не заселили нам ещё этаж-другой, — высказывает напоследок пожелание Джейкоб.
Я коротко киваю. Снова потемнение в глазах, и через полминуты створки открываются. Куратора нет, я выхожу из храма. Записку с заклинаниями убираю в карман. Пытаюсь переварить солянку из фактов, идей и откровений, приготовленную Момбо-Летомбо. Готов отрыгнуть её прямо здесь и сейчас. Наломал я дров, однако.
Смотрю на часы и прихожу в ужас. Я потерял в Междумирье три часа, хотя провёл от силы минут двадцать. Надо срочно позвонить на базу и дать отбой собирать команду. Но смартфон разряжен. Проклятие! Бегу к центральной дороге. В двухстах метрах гипермаркет. Действующий, а не мертворожденный. Там на парковке нахожу такси и запрыгиваю в салон. Погнали, шеф!
Приезжаю на дачу, продолжая находиться в игровом режиме и с активированной кучей модов. Вместе со мной они выпали из времени внешнего мира. На линии стоит Настина красная «Шкода Октавия» — родительский подарок на восемнадцатилетие. Опоздал. Дверь в дом открыта.
Бесшумно поднимаюсь наверх. Чердак Мечтателя напоминает больничную палату. На моей кровати лежит Настя в полной отключке, на узкой софе — Романыч. Практика синхронных сеансов. Катя сидит в кресле с неизменной чашкой чая, оберегая Гримуар, как я ей и наказал. Готова заключить меня в объятия за то, что вернулся живым. Начинает засыпать вопросами.
Слышу голоса на лоджии. Вхожу и вижу красный нимб рядом с зелёным Тима.
— Привет, Вэл! — здоровается Кутнюк.
Я вздрагиваю и невольно подношу ладонь к левой щеке. Она по-прежнему горит.
