Когда он вошел в квартиру, там царила приятная пустота.

Довольный тем, что наконец ни с кем не надо разговаривать, он снял ботинки, повесил куртку, направился прямиком на кухню, достал из холодильника бутылку пива и плюхнулся на диван.

День выдался длинным.

Было даже трудно представить, что только сегодня утром они с Ваньей покинули Хельсингборг. Так много всего произошло.

Нашедший Эббу мужчина ничем не смог им помочь. Они ничего не узнали об автофургоне. Ни марки, ни модели или специфических деталей, которые дали бы им возможность двигаться дальше. Из какой страны он приехал, тоже не прояснилось. Билли показывал фотографии разных регистрационных номеров, и на настоящий момент наиболее вероятными выглядели Польша, Германия и Испания, правда, с таким же успехом машина могла оказаться из Дании. Или Румынии. Или из космоса. Мужчина в тренировочном костюме не имел представления.

Так что пока у них имелся только зарегистрированный за границей автофургон.

На окрестных дорогах никаких камер наблюдения не было, и по пути от школы в Русерсберге до сарая в Тэбю нигде не требовалось платить за проезд, но Билли собирался завтра все-таки проверить в Транспортном управлении и запросить снимки у всех пунктов оплаты. Он полагал, что в конце июня по стокгольмскому региону передвигается не так уж много автофургонов.

Он достал телефон. Исследования показали, что молодежь может смотреть на свои телефоны и планшеты более ста раз за день, и он чувствовал, что в этом отношении, несмотря на свои тридцать три года, точно относится к «молодежи». Никаких пропущенных звонков или сообщений не обнаружилось.

Мю звонила, когда они находились возле сарая. Он немного стыдился того, с каким удовольствием сообщил, что он на работе и сейчас разговаривать не может. Чтобы подчеркнуть неотложность дел, он рассказал об Эббе и сказал, что на осмотр места и допрос свидетелей уйдет много времени, поэтому им, пожалуй, лучше созвониться завтра.

Она все поняла.

Люблю тебя. Целую, пока.

Отделаться от Себастиана было не так легко.

Когда они шли к машинам, он догнал Билли и захотел узнать немного о последних новостях. Билли не имел никакого желания разговаривать. Было поздно, он устал, а у него еще остались дела, но Себастиан настаивал. Они договорились, что Билли подвезет его домой и они поговорят в машине. Около получаса. Этого достаточно. Себастиан согласился.

— Я держу ситуацию под контролем, — сказал Билли, когда Себастиан поинтересовался, как все прошло в Хельсингборге и нашел ли он уже кого-нибудь, с кем поговорить. В ответ Себастиан посмотрел на него таким взглядом, что стало ясно, что он ему ни на секунду не верит.

— Это правда, — заверил Билли. — Знаешь, когда совершаешь какую-нибудь глупость, особенно не задумываясь, просто совершаешь и все, а потом тебя кто-нибудь за этим застукает, и ты понимаешь, насколько это чертовски глупо.

— Глупо?

Одного-единственного слова хватило. Билли сообразил, что Себастиан считает, что называть совершенное им в свадебную ночь «глупым» — преуменьшение.

— Ты понимаешь, что я имею в виду, — пожимая плечами, сказал он. — Я теперь могу как бы отойти на шаг, увидеть со стороны, каким это было безумием.

— Этого недостаточно.

— Мне достаточно. Это больше не повторится.

— Все не так просто, — проговорил Себастиан тем не терпящим возражений тоном, словно он прав, а все остальные ошибаются, который невероятно раздражал Билли. — Это не то же самое, что снизить скорость после получения штрафа за ее превышение, — продолжил он. — Одно то, что тебя застали, не вытащит тебя из этой ситуации. Тебе нужна помощь.

— Что ты об этом знаешь? Что ты знаешь о том, как выбираться из подобных ситуаций? — Билли слегка повысил голос, устав от необходимости все время защищаться. — Ты маниакально спишь с каждой доступной женщиной.

— Тут есть разница. Это злоупотребление.

— В чем разница?

— Если у тебя есть достаточный стимул, со злоупотреблением можно покончить. Решить и остановиться. В одиночку или с помощью. — Он повернулся к Билли, который буквально вцепился в руль, устремив взгляд вперед, на забитое транспортом в сторону города шоссе Е18. Вся его поза говорила о том, насколько ему неприятен этот разговор. — У тебя психическое отклонение. Ты травмирован. Одного понимания рассудком, что ты действуешь неправильно, недостаточно для того, чтобы изменить поведение.

— Если это так просто, почему же ты не выбираешься из злоупотребления? — спросил Билли, пытаясь переключить разговор на Себастиана.

— У меня нет достаточного стимула.

Это — правда, и хватит. Он не намеревался рассказывать о черной дыре, которую оставили в нем Лили и Сабина, и что он делает, чтобы эта дыра его полностью не поглотила.

— А у меня есть стимул. Я держу ситуацию под контролем. Это больше не повторится, — твердо заявил Билли.

— Оттого, что ты будешь повторять это, более правдивым оно не станет, — холодно сказал Себастиан, ловко сумев разозлить его еще больше.

Билли отпил глоток пива.

Что произошло? Что, черт возьми, произошло?

Ведь уже одно то, что ему вообще приходится вести подобный разговор с Себастианом Бергманом, чистый абсурд. Как он мог до этого дойти?

Он же не такой.

Он — полицейский. Хороший полицейский. В Госкомиссии по расследованию убийств — отделе, куда большинство полицейских мечтает попасть, с коллегами, которые его любят и ценят.

Он только что женился на женщине, которую любит. Она — лучшее, что с ним случилось, но теперь он изо всех сил держит ее на расстоянии. Мю со временем это заметит. Спросит, что произошло, почему он ее избегает, не отцепится, пока не узнает. Тогда он потеряет ее — в этом он не сомневался.

Этого допустить нельзя.

Он же парень, который слушает хип-хоп, ходит на блокбастеры и предпочитает книгам комиксы. Простой. Порядочный. Ему звонят, когда надо помочь с переездом, с ним веселятся в праздник Середины лета, ходят пить пиво, о нем думают, когда нужен крестный для новорожденного.

Вот он какой. Хороший человек. Не псих, убивающий кошек.

Впрочем, он не солгал Себастиану. Теперь ситуация под контролем. Во всяком случае, в настоящий момент. В Хельсингборге он даже не подумывал выйти на улицу. Мысли крутились почти исключительно вокруг случившегося, а не того, что, возможно, произойдет в будущем. Стыд, угрызения совести, страх потерять Мю, потерять все.

Самое ужасное, что в глубине души он знает: Себастиан прав. Знает, что поступает неправильно. Всегда знал. Рассудком он сознавал, что переходит все границы, но это его не останавливало.

Погоня, власть, ощущение. Оно бесподобно. Мгновенно наполняет его, потом пугает. Почему оно полностью завладевает им?

Как получилось, что тот, кем ему хочется быть, и тот, кем он стал, такие разные люди? У него это не укладывалось в голове. Терзало его.

Он снова достал телефон.

Возможно, этим вечером все-таки лучше не оставаться одному.