Пятнадцать
– Не надо мне идти на прием, со мной все в порядке, разве нет?
– Ты пойдешь – даже если мне придется отпрашиваться с работы и тащить тебя туда самой, – Сэнди Марш резко отдернула одеяло, и тело Дебби оказалось беззащитным под морозным утренним воздухом. – Доктор Дирбон была очень добра, что проделала такой долгий путь, чтобы добраться сюда и привести тебя в нормальное состояние… могло случиться все что угодно, ты могла умереть.
– Да не умерла бы я.
– Давай вставай и пошли. Ты не можешь прогулять прием, и нельзя заставлять доктора ждать. Вода в чайнике уже вскипела, и я положила хлеб в тостер. Тебе, по-моему, нужен не сосед, а воспитатель.
Сэнди подошла к двери. Она здорово выглядела, как заметила Дебби, она была стройной и смотрелась бы шикарно, даже если бы надела мешок для мусора. На ней был приталенный пиджак, узкая юбка с черно-белым принтом и высокие ботинки, а завершал образ розовый кашемировый шарф. И это не было вопросом денег, у Сэнди мало чего оставалось после оплаты всех счетов; она всегда делала покупки с умом, выбирая самые дешевые варианты, и имела завидное чутье на то, как грамотно комбинировать вещи. «Но уже совсем скоро, – думала про себя Дебби, направляясь в ванную, – совсем скоро я тоже стану стройной, и моя кожа очистится, и я тоже смогу так же».
Она посмотрела в зеркало. Отек совсем спал, но легкое покраснение осталось, а кожа под глазами выглядела как жеваная бумага.
– Пока, Дебс. Я позвоню тебе, чтобы узнать, что она сказала, имей в виду.
– Ладно, ладно.
Но Дебби понимала, что ей повезло. Сэнди, может быть, и была скептиком и любила покомандовать, но она была хорошим другом, и Дебби была у нее в долгу. И на встречу с доктором Дирбон стоило пойти хотя бы только из-за этого.
Стационар находился в паре миль от их дома, на другом конце города, и в таких случаях Дебби обычно садилась на автобус, но сегодня она решила пройтись. Маршрут был не очень интересный, но каждый шаг, который она делала, поднимал ей настроение; она шла по светлой улице, глубоко вдыхая свежий воздух, и думала о том, какая громадина неба у нее над головой, и какие глубины земли у нее под ногами, и что и с тем и с другим она, Дебби Паркер, связана невидимой, но могущественной силой природы. Она вспомнила все, что Дава говорил ей о том, как раскрывать свой разум и душу, чтобы почувствовать себя в гармонии со всей планетой, с небесами, с космической вселенной.
«Ничто вокруг не чуждо тебе, ничто не враждебно. Все является частью тебя, а ты, в свою очередь, – частью всего. Мир держит тебя в надежных объятиях, и ты сможешь почувствовать, что это так, если только откроешь свое сердце и разум. Иди, иди и дыши, и смотри, и слушай, и ты заметишь, что с каждым разом ты становишься свободнее и приближаешься к гармонии с окружающим миром».
Это была правда, она чувствовала гармонию со всем миром, чувствовала, как земля вращается под ее ногами, состоящая из множества слоев… но в ее голове был образ, хотя она не знала, чего именно, – корни, уходящие вниз. Она посмотрела наверх. Над ней висело обычное светлое серое облако, но она легко могла представить небесную голубизну за ним, а за голубизной – золотое мерцание, в которое она могла вглядываться.
Прогулка ободрила ее, несмотря на то что ей пару раз пришлось остановиться, потому что у нее сбилось дыхание. Но это пройдет, если она будет больше гулять и станет более подтянутой. Дава попросил ее четко определять свое настроение и придумывать каждому свой символ, взвешивать его и определять цвет и форму. Сегодня ее настроение было легким, оно не весило почти ничего; оно было серебристо-белым и клубилось по краям, словно облако.
Один визит к Даве изменил всё во вселенной Дебби Паркер. Она знала, что на самом деле ей не нужно идти к доктору Дирбон этим утром. Дава определит ее будущее и проведет ее через все перемены, которые будут ждать ее на пути к новому «я», к новой жизни. Она будет стройной, ее кожа очистится, она станет жизнерадостной и оптимистичной, спокойной и веселой; она начнет что-нибудь изучать или найдет новую работу. Она заведет много новых друзей, и ее существо объемлет собой весь мир.
К стационару Манор-хаус она пришла вся мокрая от пота и со свежей мозолью на левой пятке, но в остальном счастливая настолько, что готова была петь. Она чувствовала счастье, даже пока ждала. Помещение было заполнено молодыми женщинами с кашляющими грудничками и стариками, жалующимися на долгое ожидание, а журналы на столике посередине были жутко потрепанными, но Дебби все казалось прекрасным, все было частью одного гармоничного целого. Ей казалось поразительным, что люди вокруг не знают о Даве и его силах, о том, как он может исцелять и помогать, о его красоте и духовности. Она подумала даже принести несколько синих карточек и оставить их здесь, но потом поняла, что лучше не надо, потому что даже если пациенты и будут ей благодарны, врачам это явно не понравится.
– Дебби Паркер, пожалуйста.
Доктор Дирбон выглядела бледной и больной. Кажется, из-за этого она была в дурном настроении.
– Боже ты мой, Дебби, о чем вы только думали? Вы хоть малейшее представление имели о том, что принимаете и из чего сделано то, что вы мажете на лицо?
Дебби почувствовала себя так, будто ее ударили.
– Дайте мне посмотреть на вашу кожу. Подойдите к свету.
– Мне не кажется, что я сделала что-то не так.
– Правда? После того, что случилось?
– Ну, я же не знала, что так будет, верно? Вы сами сказали, что у людей бывает реакция на самые обычные вещи.
– Да, сказала. Я прошу прощения. Во всем виновата тяжелая ночь, но я все равно не должна срываться на вас. Ну давайте для начала разберемся с этим акне. Почему вы не пришли сначала сюда, Дебби? Это в наши дни очень просто лечится. Я дам вам антибиотики, которые надо будет принимать шесть недель. Только курс необходимо обязательно закончить. Акне постепенно начнет уходить и больше не вернется.
– И все? Никаких кремов и всякого такого?
– Нет. Вам не нужно наносить ничего на кожу, и не покупайте никакие лосьоны, которые обещают чудесное исцеление, антибиотики сделают свое дело. Так… У вас же не было раньше приступов астмы, нет? – она посмотрела в карточку Дебби.
– Нет. По крайней мере, насколько я знаю.
– Тогда, наверное, это единичный случай такой реакции, но я все равно выпишу вам ингалятор. Держите его всегда при себе, в сумочке, рядом с кроватью. Вполне возможно, что у вас больше никогда в жизни не случится приступа, но даже один – это уже тревожный звоночек. Не выходите из дома без этого ингалятора. После нашей встречи подождите немного снаружи, сестра подойдет и пообщается с вами минут пять. Она покажет, как им правильно пользоваться, – там ничего сложного, но надо приноровиться.
– Хорошо. Спасибо, – Дебби встала.
– Нет, Дебби, не уходите. Я хотела бы поговорить с вами о том человеке, к которому вы ездили в Старли.
– О.
– Я не из тех врачей, которые не одобряют альтернативную медицину в принципе. Я посылаю людей на акупунктуру и к остеопатам и вполне терпимо отношусь к некоторым другим видам терапии. Но вокруг полно сумасшедших, и все это совершенно никак не регулируется, понимаете? И ошибкой было бы полагать, что, никак вам не помогая, они уж точно не могут вам навредить. Они могут. Я очень серьезно отношусь к безопасности своих пациентов. У вас была депрессия, и в этом состоянии вы могли быть очень уязвимы. Итак, с кем вы виделись?
Дебби не знала точно, о чем именно ей можно рассказать. Она доверяла Даве, он был чудесным, он говорил с ней так, как никто другой до этого, но она чувствовала себя глупо под градом вопросов доктора Дирбон.
– Он… он показал себя очень хорошо, доктор. На самом деле это был просто разговор.
– Разговоры не всегда бывают безобидны. Кроме того, он назначил вам таблетки и мазь. Я забрала их прошлой ночью, ваша соседка вам сказала? Сейчас проводятся анализы. Что именно он делал?
– Просто разговаривал со мной, как я и сказала.
– Что, вот как я сейчас?
– Примерно…
Дебби не собиралась рассказывать ей про диван и про то, как она почувствовала себя вне тела и вне времени, про ощущение парения и прикосновения к чему-то необычайному.
– Не хотели бы вы назвать мне имя?
– Что вы собираетесь делать? Я же не подаю жалобу, нет?
– Конечно нет. Да я ничего и не могу сделать, даже если захотела бы. Но, как я уже сказала, мой долг – заботиться о собственных пациентах.
– Его зовут Дава.
– Дава – а фамилия?
Дебби пожала плечами.
– Он давал вам какие-то врачебные советы?
– Нет. Он много говорил про сферу духовного. О моей душе… Он говорил, что мне нужно… быть в гармонии со вселенной. Что мне нужно много гулять и заниматься всяким на свежем воздухе. Он сказал, что это поможет с кожей.
– Это точно ей не повредит.
– Еще еда. Он посоветовал мне диету.
– О.
– Нужно есть только органическое и полезное… цельные злаки и фрукты с овощами, ни мяса, ни молочных продуктов.
– Куча сои?
– Откуда вы знаете?
Доктор Дирбон улыбнулась.
– Кажется, они все просто обожают сою.
– А это вредно?
– Нет. Просто у некоторых людей аллергия на сою.
– Так что, могу я ее соблюдать? Диету?
– Да. Только убедитесь, что вам хватает протеина… ешьте иногда рыбу или, например, яйца. Фрукты, овощи и цельные злаки – это хорошо, но время от времени позволяйте себе какое-нибудь баловство. Очень важно не быть слишком строгой к себе. В этом отношении вы тоже еще очень чувствительны, Дебби, учитывая то, что у вас была депрессия. Так что иногда разрешите себе чашечку капучино, или бокал вина, или плитку хорошего шоколада. Не надо себя мучить.
– Хорошо. Что же, спасибо. Теперь все?
– Теперь все, лекция окончена.
Уже держась за дверную ручку, Дебби повернулась.
– Он заставил меня почувствовать себя просто изумительно. Понимаете? Он заставил меня увидеть все в другом свете. Я никогда раньше не встречала никого подобного.
Еще некоторое время после того, как Дебби ушла на встречу с медсестрой, Кэт Дирбон просидела в кресле, выводя бессмысленные каракули в своем планшете и размышляя о том, что ей сказала эта девушка. Дава. Имя было дурацкое и ни о чем не говорило, а то, что он не сказал ей свою фамилию, было явно элементом шоу. Советы, которые он ей дал, были в основном полезными, хотя с тем же успехом она могла вычитать их из любого женского журнала, ну или как минимум безобидными. Но одна или две фразы, которые обронила Дебби, наводили на мысль о чем-то скрытом за всем этим, вся эта набившая оскомину ерунда про внутреннюю гармонию и общение со вселенной. От всей этой истории можно было бы просто отмахнуться, тем более Кэт сомневалась, что в этих таблетках было что-то, кроме смеси безвредных трав, перемолотых с соей, или что эта мазь представляла какую-то опасность; Дебби Паркер, скорее всего, просто не повезло с аллергией на что-то, содержащееся в том или другом.
Но все же Кэт переживала. Девушка типа Дебби – с лишним весом, непривлекательная и не умеющая себя подать, без работы и без особой личной жизни – действительно была очень уязвима, а недавно перенесенная депрессия делала ситуацию еще более тревожной. Если неопытный терапевт возьмется оказывать психологическую помощь кому-то типа Дебби Паркер, да еще и с опытом погружения в прошлое и со всякого рода «возвращениями к себе» и «перерождениями», то можно ждать большой беды.
Она написала «Дава» на бумаге. У нее не было полномочий выкидывать кого-то типа него из профессии, да и в любом случае, закройся он в Старли, он может снова открыться где только пожелает.
– Дава, – с презрительной усмешкой произнесла Кэт вслух, прежде чем вызвать следующего пациента.
Дебби не пошла еще две мили обратно домой. Начал моросить дождь, и ее мозоль сильно болела. Но вместо этого ей пришлось полчаса прождать автобус на обочине Эддисон-роуд. Ей было не по себе. Доктор Дирбон вроде бы ничего не имела против того, что она начала делать после своей часовой встречи с Давой; и диета, и упражнения – на них она смотрела вполне одобрительно. Но что-то в выражении ее лица и тоне ее голоса заставило Дебби почувствовать не только беспокойство, но и вину. Это была как будто беседа с завучем. Ты чувствуешь себя мельче и глупее после нее, чем до. Но теперь она была взрослой женщиной, так почему же ее снова заставляют почувствовать себя глупым ребенком?
В автобусе было тепло и влажно, и, сев в него и протерев рукавом запотевшее стекло, чтобы видеть улицу, Дебби вспомнила последний автобус, на котором ездила, – в Старли. Воспоминания об этой поездке, о минутах ожидания в кафе, о доме Давы на узкой маленькой улочке, о комнате, где Дава ее принял, и о самом этом замечательном человеке приободрили Дебби и убедили ее в том, что ей не за что оправдываться. Он сделал для нее больше добра, чем кто бы то ни было, разве нет? Ее тоска оставила ее, она почувствовала себя уверенной и счастливой впервые за несколько месяцев. Как это может оказаться чем-то плохим? Она была благодарна ему, и она это ему покажет. Дава был не виноват в том, что она так отреагировала на лекарства, это могло случиться когда угодно и с кем угодно. Доктор Дирбон сама это сказала.
Она вышла из автобуса в центре Лаффертона и купила себе плитку органического шоколада, чтобы пожевать по дороге домой. Это будет приятно им обоим – так она подумала, когда срывала фольгу.
На коврике под дверью лежало письмо для нее. Когда она открыла конверт, она сразу же увидела отблеск прекрасной синевы. Казалось, что она сияет в сумраке прихожей, и это сияние окружило ее теплом.
Дава
Пожалуйста, прибудьте для следующей встречи ровно в два пятнадцать во вторник, 30 января.
Это время было тщательно выбрано специально для вас как самое благоприятное для проведения терапии.
Дебби сделала себе чаю и села за кухонный стол, держа карточку перед глазами и вглядываясь в глубины волшебной синевы. Эффект, который она на нее производила, был сродни тому, какой произвел бы сам Дава, если бы сидел сейчас в комнате рядом с ней. Она чувствовала себя одухотворенной, преображенной и ощущала, что ее будущее таит в себе массу возможностей, о которых она даже не могла и мечтать до того, как сделала этот один храбрый шаг.
Казалось, что весь оставшийся день кухня сияла, озаренная духовным светом, который исходил от карточки. Но потом Дебби поняла, что она хочет заниматься тем, что ей велел Дава, не переставая, чтобы при следующей встрече он поздравил ее и гордился бы ею; так что, налепив прочный пластырь на пятку, чтобы прикрыть мозоль, а еще надев две пары носков под кроссовки, она пошла гулять. Было половина пятого, и многие школьники возвращались домой, скакали по тротуарам со своими разноцветными рюкзачками, выбегали из трамваев со скрипками, игрушками, книгами и коробками для завтрака в руках. Дебби почувствовала, что буквально излучает дружелюбие и доброжелательность, так что было даже странно, что они на нее не оглядываются.
День был пасмурным, и все еще слегка моросил дождик, но подснежники, растущие под сенью деревьев в больших садах рядом с дорогими домами на пути к Холму, держали свои головки поднятыми. Она чувствовала себя своей в этом зеленом сердце Лаффертона; она знала, что в Камнях Верна таится какая-то особенная сила, прямо как в Старли-Тор. О них говорили, будто Камни видели все, и, если они вдруг когда-нибудь расколются, все секреты многих поколений жителей Лаффертона будут выгравированы внутри них. Если двое поднимались на Холм под покровом ночи, чтобы встретиться тайно, Камни видели их, как бы спокойно они себя ни чувствовали, если рядом с камнями произносилась ложь, то рано или поздно она должна будет раскрыться, несмотря на то, сколько веков с тех пор пройдет. Дебби подумала, что надо будет спросить про Холм Даву.
Было уже почти темно. Навстречу ей по тропинке пошла было пара с собакой, но быстро свернула обратно к дороге. Дебби ускорилась, делая широкие шаги, размахивая руками и тяжело дыша. Ей бы хотелось, чтобы взошла луна и она смогла увидеть звезды, но небо над ней только темнело и хмурилось. Ее кроссовки слегка поскрипывали, когда она ступала по влажной гравийной дорожке, и от раздражения она сошла с нее на травянистую тропинку, которая виляла между кустарниками, поднимаясь наверх, к камням Верна, а потом еще выше, к роще древних деревьев на самой макушке Холма. Вскоре восхождение стало совсем тяжелым, и Дебби начала задыхаться. Она остановилась и оперлась на дерево, потому что у нее закололо в боку. Внизу она увидела несколько размытых оранжевых городских огней. Наверху все было затянуто тучами. Ночной воздух был приятным, пахло мокрой травой. Она старалась думать о вращающейся земле у нее под ногами, и о своде небес над ее головой, и о себе в гармонии с ними, и на секунду ей показалось, что она смогла достигнуть единства со вселенной, с духом всего сотворенного.
Ее отвлек слабый звук – то ли шаги, то ли шум ветра в кустарнике. Она повернулась и попыталась что-нибудь различить. Ветра не было, воздух был неподвижен. И снова послышался тот же звук, в нескольких ярдах ниже по Холму, только она не могла понять, справа или слева.
Дебби окоченела от напавшего на нее страха и почти перестала дышать. Стук ее сердца гремел в ушах, как волны, бьющие о берег. Она ничего не видела и не смела пошевелиться. Дебби была парализована страхом и осознанием собственной беззащитности. Как же было глупо пойти сюда одной, затемно, не предупредив никого, куда идет! Она с диким ужасом и напряжением ожидала какого-то, хотя бы малейшего, звука или движения, но ничего не происходило. Темнота и тишина были абсолютными, они удушающе давили на нее всей своей тяжестью. Она была совершенно дезориентирована и не могла сдвинуться с места, потому что не знала, в какую сторону надо идти, чтобы вернуться обратно к дороге. Она схватилась за холодный влажный ствол дерева, чтобы удержаться и успокоиться. Дерево было живым, они были частью одной вселенной, они были связаны; если она будет оставаться рядом с ним, то сможет черпать от него силы. Она будет в безопасности.
Где-то неподалеку что-то произвело еще один тихий звук, потом еще раз, но это был другой звук, не шелест или шепот, а скорее слабое, чуть слышное царапанье.
Снова начался дождь, покрывший холодной пеленой ее лицо и руки. А потом внизу, на дороге, она увидела фары машины, а потом услышала двигатель. Если она сейчас же быстро тронется с места, не поскользнется на траве и сумеет в целости и сохранности добежать до дороги, то она сможет догнать машину, в которой будет водитель, другое человеческое существо, и еще, может быть, пассажир, так что все снова будет нормально, и, что бы там ни скреблось сейчас рядом с ней, это останется позади.
Глубоко вдохнув и отцепившись от дерева, Дебби начала, спотыкаясь, спускаться по травянистому склону, но дождь усилился, и тропинка стала совсем скользкой, так что, когда она добежала до самого крутого места, она внезапно заскользила и упала, неловко отставив руку, чтобы предотвратить удар. Она лежала на спине и плакала от страха и обиды, но зато, как она через несколько секунд осознала, не от боли. Она сильно ударилась, и ее рука заболела, как только она ее выпрямила, но, усевшись, она поняла, что ничего не сломала и не растянула и может подняться на ноги. Как только она это сделала, ее ослепил яркий свет. Она была ближе к дороге, чем ожидала, и это оказался свет от фар фургона, который остановился прямо перед ней.
Ей было больно дышать, ее грудь сдавило от паники и от бега в кромешной темноте, поэтому, когда она услышала мужской голос, она не сразу смогла ответить. Но сам факт того, что рядом было другое человеческое существо и что она спустилась живая с Холма, принес облегчение.
– Эй! Вы ушиблись?
Голос донесся из автомобиля, но потом она услышала, что дверь фургона открылась.
– Не могли бы вы выключить фары, я ничего не вижу, просто…
– Извините.
Через секунду свет фар ослаб и освещал только дорогу перед фургоном, но в глазах Дебби все еще рябило. Она услышала шаги и поняла, что мужчина встал рядом с ней. У него в руках был фонарик. Она увидела, что он был в твидовом пальто, но все еще не могла различить черты его лица.
– Что случилось?
– Я… Я гуляла там, наверху, и… Стемнело быстрее, чем я ожидала. А потом я что-то услышала.
– Что услышали?
– Я не знаю, но было страшно, как будто кто-то скребся и пробирался по кустам…
– Наверное, кролик или барсук. Или бродячая собака.
– Ну да. – Она держалась за бок, покалывание медленно начало уходить. – Но я ничего не видела. И просто побежала, но тропинка была скользкая, и я упала.
– Вы поранились?
– Нет, кажется, нет. Я повредила руку, когда попыталась удержаться, но это ничего. Еще, наверное, поранила колено.
– Вам повезло.
– Да. Хотя там мне так не показалось.
– Ну, видимо, это не самая лучшая идея – гулять по Холму в одиночестве в темноте.
– Вы думаете, там небезопасно?
– Скорее всего, там абсолютно безопасно, но вы – молодая девушка без сопровождения, а в таких случаях осторожность никогда не бывает лишней. Так что в следующий раз возьмите кого-нибудь с собой. Или лучше приходите, когда светло. Ранним утром здесь гораздо лучше, чем поздним вечером.
– Спасибо. Спасибо большое.
– Вы далеко живете?
– Где-то в миле отсюда, но можно идти по большим улицам, так что со мной все будет в порядке.
– Нет, давайте я вас подвезу. Вы промокли насквозь и напугались. Мы доедем всего за пару минут.
Дебби на секунду засомневалась. Он казался довольно милым, ничего подозрительного в нем не было. Ей стоило согласиться, хорошо было бы поскорее добраться домой. Но он сразу же заметил ее замешательство.
– Ой, нет, конечно, нет. Было глупо такое предлагать. Вы меня не знаете. Не стоит соглашаться на предложение подвезти от незнакомца, тем более ночью. Но я хочу быть уверен, что вы спокойно доберетесь до дома. Давайте так… вы пойдете, я поеду вслед за вами в направлении главной дороги с включенными фарами, так что вы будете в полной безопасности, а потом вы окажетесь среди людей и других машин, так что я уже смогу за вас не волноваться. И еще я сразу смогу убедиться, что вы ничего не сломали и можете идти. У вас будет кто-нибудь дома, когда вы приедете?
– Сэнди Марш, она моя соседка.
– Хорошо. Тогда давайте, идите… Я прослежу, чтобы вы дошли до главной дороги, а потом оставлю вас.
Дебби подождала, пока он сядет обратно в фургон и развернется на дороге, а потом пошла в сторону от Холма. Вокруг никого не было. Ей было приятно, что за ней едет человек и что приглушенные фары его фургона ярко освещают ее фигуру, так что она прямо и спокойно шла по освещенной дороге, пока не дошла до поворота, который вел на более оживленную часть улицы, где стояло несколько магазинов и заправка. Она свернула. Фары сверкнули, и, когда машина снова развернулась, чтобы поехать обратно, мужчина помахал ей рукой. Дебби Паркер с благодарностью помахала в ответ. Кто-то позаботился о ней, хотя она на это совсем не рассчитывала. Она вспомнила еще кое-что, что сказал ей Дава: «О тебе всегда будут заботиться. Ты под присмотром и защитой. Помни об этом».
Это было правдой. Она слышала истории про людей, которые находили помощь в самых отдаленных местах и в самых критических ситуациях, а потом ясно понимали, что их спасители были ангелами в человеческом обличье.
Ее сердце подскочило в груди, когда она неожиданно для себя осознала, что это могло только что произойти с ней. А почему нет? Она была в опасности, или, во всяком случае, думала, что была, и неожиданно из тьмы появился спаситель, а потом исчез без следа, убедившись, что с ней все будет хорошо. Все сходилось, это один в один напоминало те истории об ангельском вмешательстве, которые она читала.
Ей не терпелось рассказать Даве.
Она сделала последний поворот перед домом и увидела, что там горит свет. Сейчас она выпьет чего-нибудь, примет горячую ванну, а потом уляжется на диване в ночной рубашке и будет смотреть «Чисто английское убийство».
Но когда она открыла дверь и крикнула «привет!», она решила, что, наверное, не будет ничего рассказывать Сэнди про своего спасителя или про то, что она считает его не совсем обычным человеческим существом. Прямолинейный здравый смысл Сэнди будет как палка, которую воткнули в легчайшую паутину, а Дебби хотелось сохранить в душе радость от своей ангельской встречи, а не выслушивать, как ее соседка над ней потешается. Она, наверное, даже не будет упоминать, что ходила одна на Холм в такой темноте. Тот шум, наверное, был просто копошеньем мелких диких животных с Холма, но теперь, вернувшись домой, она понимала, что все-таки поступила глупо. Нигде теперь не было безопасно, даже в старом захолустном Лаффертоне, и вообще, она должна была быть благодарна своему спасителю, что снова не подверглась риску. Она еще обязательно поднимется на Холм. Он весь расчерчен линиями силы, и они помогут ей привести себя в созвучие с вселенной и ощутить гармонию. Но теперь она будет ходить туда только засветло, и обязательно рано утром. Рассвет был благословенным временем, Дебби знала это. Именно поэтому люди в Старли-Тор выходили танцевать на улицы в день летнего солнцестояния утром.
Погрузившись в мягкую бархатистую пену в ванне, Дебби решила, что обязательно спросит у Давы еще и об этом.
