Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Профессионализм как потребность. Микроуспехи как доказательства. Как стать суперпрофи. Почему десять тысяч часов — не полный ответ. Углубленная практика и миелин. Муки — это норм. Демоны, которых надо знать в лицо: самозванец, эффект Даннинга — Крюгера и перфекционизм
«Помню, как долго меня мучило то, что не получается. Вчера сделал тренинг, кажется хороший, и все получилось, потом разбираю — и понимаю, что в 15 местах не то. Просто вот не то. И хочется об стену убиться и никогда больше этим не заниматься, — рассказал мне Филипп Гузенюк, коуч первых лиц и один из самых счастливых профессионалов, которых я видела. — Сомнения постоянно были. Я с этим пришел к своему психологу, и она сказала: если ты сомневаешься, если ты так остро чувствуешь, тебе больно, плохо, тяжело от того, насколько несовершенно то, что ты делаешь, и ты это чувствуешь регулярно, и на каждом новом этапе это возвращается, значит, ты идешь путем мастера. Ты не забронзовел, ты действительно развиваешься в том, что ты делаешь».
В этой главе мы поговорим о том, что боль и сомнения — часть пути профессионала. Это не сигналы, что мы идем не туда. Это такие же нормальные ощущения, как дискомфорт при хороших тренировках.
Люди говорят со мной о своих планах, мечтах, о видении себя, и я слышу разные цели, порой удивительные:
Писать книги об истории искусства, создать приложение для трекинга привычек, преподавать нейромаркетинг, консультировать корпорации по вопросам счастья сотрудников, стать менеджером проектов, операционным директором, консультантом совета директоров, ветеринаром-неврологом, популяризатором научных концепций, основателем стартапа по переработке мусора, разработчиком приложений для умного дома, педагогом Монтессори, дизайнером городской среды, стилистом, открыть школу для творческих детей, создать методику операционной эффективности, заниматься научной работой…
Казалось бы, ничего общего. Но о чем бы ни были эти планы и мечты, в них всегда есть один компонент: человек разбирается в своей области. Если он узкий специалист — в экспертной теме, если предприниматель — в ведении бизнеса и в своем деле, если менеджер — в управлении людьми и процессами. Контекст отличается, а ощущение, что человек хорош в том, что делает, есть везде.
Исследования подтверждают: профессионалу необходимо ощущать себя компетентным, ибо это одна из базовых психологических потребностей. Я могу. Я что-то собой представляю. Я компетентен. Я разбираюсь.
В психологии даже существует такая техника терапии, которая называется «образы мастерства».
«Консультируя человека, поведение которого подходит под описание выученной беспомощности, вылившейся в тоску или депрессию, я начинаю с поисков какого-то дела, которое он умеет делать хорошо… будь то вышивание, рисование фигур по проставленным на бумаге цифрам, расстановка мебели в помещении, починка кранов, мытье машин, колка дров, сложение чисел, запоминание песен или любое другое дело, — пишет клинический психолог Арнольд Лазарус. — Я предлагаю человеку расслабиться, а затем прошу его представить, что он делает то, в чем он мастер. Мы представляем сцену в живых подробностях, вместе с чувством владения мастерством, сопровождающим хорошо сделанное дело.
В ответ на такие небольшие победы многие говорят: “Ну и что?” Они утверждают: чтобы реализовать себя в жизни, необходимо уметь намного больше, чем поджарить яйцо или отполировать медную вазу. В таких случаях я цитирую Бенджамина Франклина, сказавшего: “Человеческое благоденствие порождается не большими удачами, которые случаются редко, а маленькими успехами, которых мы достигаем каждый день”. В образах мы концентрируемся как раз на этих “маленьких успехах”. Человек, о котором напечатали крошечную заметку в местной газете, не должен радоваться меньше, чем физик-ядерщик, чья математическая формула была опубликована в престижном журнале. Конечно, нет ничего проще, чем принизить любое достижение, сравнив его с величайшими открытиями, сделанными за всю историю человечества. Физик, считающий, что только Нобелевская премия может сделать его счастливым, скорее всего, окажется жертвой постоянной фрустрации, которая может привести к беспомощности и депрессии».
Итак, ощущать свою компетентность важно. Но как человек может удостовериться в этом? Есть только один способ — увидеть собственный результат. Помните, в мы говорили про мечты на контрасте и про то, почему люди иногда бросают все и уходят делать что-то простое, например печь хлеб? Именно из-за возможности быстро увидеть результат своей работы, потому что обычно дистанция до него немаленькая: долгие проекты, большие задачи и амбициозные цели.
Хорошая новость: чтобы подкреплять ощущение успешности, нам достаточно регулярных небольших результатов (вместо выдающихся, но редких). К такому выводу пришла Тереза Амабайл, профессор Гарвардской бизнес-школы. Суть исследования: участники (корпоративные менеджеры) фиксировали все свои задачи в течение рабочего дня и собственные ощущения от них. Оказалось, даже небольшие события (продуктивные звонки и встречи, благодарность коллег, завершенный отчет, удачная метафора для выступления и т. д.) работают на чувство успешности и прогресса. Конечно, если это событие замечено нами самими.
Получается, микроуспехи имеют такое же психологическое значение, как и серьезные прорывы и достижения: они сходным образом влияют на внутреннее состояние человека. То есть хорошо написанный ответ на письмо или удачный пример для презентации работают на наше ощущение компетентности точно так же, как успешная сдача годового отчета. И если ученые утверждают, что наш мозг не очень хорошо отличает большую победу от маленькой, то почему бы нам не взять это на вооружение, тем более что это очень просто?
Я предлагаю внедрить микропрактику, похожую на пример из известного эксперимента. Нет, я не буду выдавать вам специальную форму и просить вас заполнять ее всем, что с вами происходит в течение дня. Все проще.
Практика, работающая на ощущение компетентности: ежедневно фиксировать пять вещей, которые вы сделали хорошо.
Начните с пяти, через неделю переходите к десяти.
Поначалу с непривычки будет сложно найти даже три, но со временем ваш взгляд станет зорким на маленькие победы, и вы почувствуете больше уверенности в себе.
В дополнение к этой практике в конце каждой недели выделяйте топ-5 вещей, а еще задавайте себе вопрос: «В чем я прирос на этой неделе?» — чтобы фиксировать прогресс. Все это работает на ощущение компетентности.
У маленьких побед есть еще один эффект. Во время карантина мой муж и многие повара готовили в прямом эфире, делясь рецептами с аудиторией. Я назвала это «терапевтическими эфирами», потому что лучшее лекарство от тревоги — что-то сделать хорошо, с ожидаемым результатом, и получить обратную связь. Да, мир катится непонятно куда, но пирог поднимется на положенную высоту, соус для пасты будет нужной консистенции, потому что вы это умеете и все сделали правильно. И такая маленькая победа становится точкой опоры.
Выдающиеся профессионалы и их мастерство стали предметом научного интереса ученых совсем недавно. Самый известный представитель этого направления — профессор университета Флориды Андерс Эрикссон.
По сути, перед исследователями встают два вопроса:
Наиболее известна и популярна концепция про десять тысяч часов, необходимых, чтобы стать экспертом в любой теме.
Но это неполный ответ. Можно 20 лет заниматься одной и той же темой и не стать выдающимся профессионалом. Важнейшее отличие среднего профессионала от выдающегося в другом: как проводить эти часы.
Десять тысяч часов, потраченных на повтор одних и тех же действий в надежде стать лучше, — вот стандартная практика. Она выводит на определенный уровень мастерства, достаточный для выполнения работы с ожидаемым качеством. Но после развитие навыка останавливается, если не начать прицельно совершенствоваться.
Углубленная (или целенаправленная) практика (deliberate practice) предполагает не бесконечное повторение, а вдумчивое, рассудительное старание.
Андерс Эрикссон приводит пример и поясняет разницу:
«Преподаватель. В журнале отмечено, что вы занимаетесь по часу в день, но экзамен по фортепиано сдали только на три. Почему так?
Ученик. Даже не знаю, что со мной стряслось. Еще вчера я был уверен, что сыграю все без проблем.
Преподаватель. Сколько раз вы отыграли партитуру?
Ученик. Десять или двадцать, точно не помню.
Преподаватель. А сколько раз вы отыграли ее без ошибок?
Ученик. Э-э, не знаю. Наверное, пару раз.
Преподаватель. Ну хорошо. А как именно вы занимались?
Ученик. Да просто играл, и все.
Это типичный пример “наивной” практики. “Я просто играл”. Просто махал битой в надежде попасть по мячу. Просто слушал последовательности цифр и пытался их запомнить. Просто смотрел на примеры по математике и старался их решить.
Углубленная практика, как следует из названия, предполагает более вдумчивый, спланированный и сконцентрированный подход.
Важная особенность такой практики — наличие четко сформулированных и определенных целей. Тот самый ученик из диалога добился бы куда большего успеха, если бы ставил перед собой реальные цели — например, “сыграть партитуру до конца и на нормальной скорости без ошибок три раза подряд”. Без этого очень сложно понять, двигаешься ты вперед или стоишь на месте».
Получается, вопрос действительно не в часах, а в сосредоточенном отрабатывании и сфокусированности на конкретной цели. Назовем это первым компонентом углубленной практики.
Второй компонент — разбор полетов. Он позволяет не просто зафиксировать ошибки или победы, но и, разложив их по частям, изучить подробнее.
А теперь об удивившем меня феномене: когда человек именно так подходит к своим задачам, он по-другому относится к тому, что делает. Ему становится интереснее, меняется качество присутствия: помните, в мы говорили о том, что дело, которому мы уделяем повышенное внимание, дает нам другое ощущение?
До того как я стала рассказывать об этом, я прочувствовала это на себе. Однажды я осознала, что набрала достаточное количество часов (для выхода на приемлемый уровень), а дальше все постепенно стало походить на рутину. Одно и то же расписание, одни и те же действия. Но рутина была не снаружи, а в моей голове. Стоило мне по-другому начать ставить себе задачи внутри сложившегося подхода, как я ощутила рост интереса и приток энергии. Например, разбираю какой-то вопрос, допустим страхи. Решаю разработать оптимальный алгоритм для их выявления у своих клиентов и последующей проработки. На анализ уходит много времени, появляются новые гипотезы и идеи, они отрабатываются на практике, проступают контуры нового подхода, снова практика и анализ — и наконец я получаю результат. Мои ощущения в процессе классные.
«Исследования профессионалов в разных сферах показывают, что после определенного периода результативных занятий полученный навык становится частью вашей мотивации. Вы начинаете гордиться тем, что делаете, радоваться комплиментам окружающих и в целом по-другому воспринимать самого себя: думать о себе как об отличном ораторе, или скрипаче, или мастере оригами. Как только вы понимаете, что этим новым образом вы обязаны многим часам занятий, последующие часы воспринимаются уже скорее как инвестиция в будущее, чем просто трата времени», — подтверждает Эрикссон.
Теперь поговорим про вторую концепцию развития мастерства. Она восходит к нейронаукам и идеально дополняет то, что мы только что обсудили, а также объясняет, почему все работает именно так, — но уже на уровне физиологии.
Регулярно повторяющиеся интеллектуальные занятия способствуют росту миелина — вещества, которое можно назвать изоляцией, покрывающей нервные волокна и увеличивающей скорость передаваемых по ним сигналов.
Вот почему миелин играет ключевую роль в становлении вас как мастера. Мы практикуемся, отрабатываем навыки, и постепенно миелиновая оболочка задействованных в этом процессе нейронов и нервных связей между ними становится толще, что обеспечивает быструю передачу сигнала, и наши действия становятся четче и эффективнее.
Но просто автоматическое повторение без включения в задачу не сработает — нужна та самая углубленная практика.
«Каким образом создаются подобные “супер-пупер-связи”? Это происходит, когда человек действует на грани своих умственных или физических возможностей, в затруднительных ситуациях совершает ошибку за ошибкой, исправляет их, движется дальше и допускает новые промахи, постоянно продвигаясь вперед в освоении трудного материала», — пишет Джо Боулер, профессор Стэнфорда, исследовательница и педагог.
В я уже начала битву с подходом «дано или не дано», который до сих пор держит в своих тисках многих из вас, не считающих себя особо талантливыми или выдающимися. Выдающимися мы делаем себя сами, и наше влияние на этот процесс колоссально.
История, которой я хочу поделиться, — лучшая иллюстрация этой мысли. Кстати, ее рассказал именно Андерс Эрикссон, и я могу предположить, насколько она повлияла на его собственный интерес к теме.
«Трудная пьеса, которую исполнял Паганини, подходила к концу. Публика… наслаждалась прекрасными звуками, когда вдруг одна из четырех струн на скрипке лопнула. Публика была удивлена и разочарована столь неожиданным финалом, но Паганини, к радости слушателей, продолжил играть. Пьеса была столь прекрасна, что хорошо звучала даже на трех струнах. Затем у скрипача лопнула еще одна струна, но он продолжал играть. В этот раз радость слушателей смешалась с удивлением: как же он собирается извлечь прекрасную мелодию всего из двух струн? Для этого требовалась невероятная гибкость пальцев и еще более невероятная скорость. Публика не верила своим ушам: мелодия звучала все так же прекрасно. Паганини, играющий на скрипке с двумя струнами, превосходил любого другого скрипача с полноценной скрипкой.
А затем… Лопнула третья струна. Но Паганини не смутило и это. Он доиграл произведение всего на одной струне, и его пальцы при этом порхали над скрипкой с невероятной скоростью. Публика была в восторге.
Тогда я был уверен, что Паганини, если история не врала, обязан был обладать каким-то необычайным, волшебным даром, который позволил бы ему сотворить такое. Уже будучи взрослым ученым, несколько лет изучавшим целенаправленную практику, я вспомнил эту историю и решил разузнать о ней подробнее и понять, как такое было возможно.
Первое, на что обращаешь внимание, когда читаешь про Паганини, — это то, насколько прогрессивным скрипачом он был. Он самостоятельно придумал несколько новых техник игры на скрипке, совершенно революционных для своего времени. Паганини также был первоклассным шоуменом, он обожал выступать и шокировать своими трюками публику. Так до него не вел себя ни один скрипач. Ключ к пониманию истории об одной струне я нашел в одной старой научной статье, в которой приводился рассказ самого Паганини об этом курьезе.
На концерты Паганини всегда ходила одна его поклонница, которая приглянулась скрипачу. Она так понравилась маэстро, что он решил посвятить ей пьесу и исполнить ее на следующем концерте. Произведению он решил дать название “Любовная сценка”, а его мелодия напоминала разговор двух влюбленных. Пока Паганини работал над пьесой, ему пришла в голову идея убрать две средние струны. Верхняя струна должна была олицетворять женский голос, а нижняя — мужской.
Выступление Паганини имело бешеный успех, и после концерта ему передали очень необычную просьбу. Дама из семьи Наполеона, о которой Паганини отзывался как о “принцессе”, спросила, не сможет ли он сочинить произведение, которое можно было бы сыграть на одной струне.
Паганини согласился и назвал свое новое сочинение для струны соль “Наполеон” в честь приближающегося дня рождения императора. Публика благосклонно приняла и эту композицию, и Паганини еще больше заинтересовали произведения для скрипки с одной струной.
Паганини, как мы уже говорили, был прирожденным шоуменом. Когда он ввел в свой репертуар пьесы для одной струны, он не предупреждал на концертах о том, что будет сейчас их играть. Вместо этого он намеренно немилосердно терзал струны, пока они не лопались одна за другой и не оставалась одна лишь струна соль, на которой он и завершал композицию. Он специально сочинял пьесы с прицелом на этот трюк: большая часть композиции исполнялась на четырех струнах, затем шла часть для трех струн, двух и в конце — для одной струны соль. Публика никогда не слышала ничего подобного и даже не знала, как могут звучать мелодии, исполненные на одной струне. Слушатели только понимали, что Паганини исполняет что-то необычайно прекрасное и умудряется делать это с тремя порванными струнами».
Надеюсь, я убедила вас, что нам под силу сделать самих себя выдающимися профессионалами.
Но теперь-то будет хеппи-энд про «жили эти профессионалы долго и счастливо»? Увы, не все так просто.
«Предпринимательство — это каждый день узнавать, что ты дурак», — говорит Катя Ленгольд, предприниматель из Кремниевой долины (она же автор бестселлера «Просто космос»). При этом Катя любит то, что делает: в этом нет сомнений ни у кого, кто видел ее горящие глаза.
Про писательство я бы сказала то же самое. Когда пишешь, переживаешь гамму чувств и отношений к самому себе. Сегодня кажется, что ты написал гениальный абзац, завтра он выглядит банальным, послезавтра ты вообще не можешь подойти к этому тексту. Затем пересекаешь эту долину смерти, возвращаешься и пишешь снова, потому что это действительно классно.
Анастасия Иванова, автор бестселлера «Как перестать учить иностранный язык и начать на нем жить», рассказала мне о своем опыте авторства: «Через три-пять часов беспрерывного написания книги я начинала чувствовать, как сильно у меня ломит спину, слезятся глаза, как сводит кисти рук и как сильно болят локти. Это вообще было у меня впервые в жизни — больные локти. Но от многочасового написания книги, остановить которое я не могла, так как поток — он и есть поток, в него входишь в ощущении счастья и не видишь уже больше ничего, я действительно испытывала невероятную боль в локтях. И все равно это точно были одни из лучших моментов моей жизни!»
Hi-fi-дизайнер Роман делится: «Есть тип колонок, который очень не любят крупные производители, потому что конструкцию корпуса при массовом производстве сложно повторить. Я попытался такую сделать сам. Расчеты и чертежи переделывал несколько раз, в итоге одну сделал — не заиграла, хотя вроде все было правильно. Долго не мог понять, в каком месте ошибся, и на неделю вообще пропало желание дальше с этим экспериментировать, хотелось прототип просто топором порубить. Я его от греха подальше поставил в дальнюю комнату. Через несколько дней сел, все еще раз посмотрел и нашел ошибку».
О чем это говорит? Такое состояние — это норм, ведь именно в потоке наше мастерство встречается с проблемой. Если вы профессионал, это не значит, что вы всегда будете довольны собой и избежите сомнений, мук и дискомфорта.
Но это еще не всё. Пора вас познакомить с тремя профессиональными демонами, хотя, скорее всего, вы с ними уже встречались и легко узнаете их.
Согласно исследованиям время от времени это ощущение испытывают до 70% взрослых профессионалов. В глубине души успешный человек считает, что не так уж и хорош, а причина его успеха — удачно сложившиеся обстоятельства. Зато причина любой неудачи — он сам.
Что примечательно, синдром самозванца был открыт человеком с синдромом самозванца — Паулиной Клэнс. В 1960-е годы, когда она была аспиранткой и изучала клиническую психологию, ей все время казалось, что «кого ни возьми — все умнее меня».
Она первой в своей семье поступила в университет и все время ощущала свое несоответствие этому месту: «Меня и пускать-то сюда не должны были».
Несмотря на сомнения, Паулина успешно окончила университет, а потом аспирантуру. Защитив диссертацию, получила приглашение на работу в Оберлинский колледж — престижный частный гуманитарный вуз в штате Огайо. Там она преподавала и проводила психологические консультации. К своему удивлению, она обнаружила, что ученики колледжа — дети из высокообразованных семей, выпускники частных школ с отличными рекомендациями и высокими оценками, — мучаются знакомыми ей страхами. Тогда она поняла, что это не только ее проблема, и стала изучать этот вопрос. В 1978 году термин «синдром самозванца» впервые прозвучал в научной публикации, обобщающей результаты этого исследования, а Паулина Клэнс стала очень востребованным ученым.
Как понять, есть ли у вас синдром самозванца?
Ответьте, посещают ли вас время от времени следующие мысли:
Ну как? Это про вас?
Я называю себя ветераном борьбы с синдромом самозванца. Моя первая книга (да и вторая, чего уж греха таить) была написана под его тревожный шепот. Помню, однажды я зашла на OZON и Amazon, чтобы посмотреть, что уже издано на эту тему, и моментально почувствовала себя человеком, который оказался завален горой похожих книг. «Что? Их столько??? Зачем миру еще одна?» — подумала я и надолго отложила свою идею. А когда книга уже вышла и я, придя на первую встречу с читателями, увидела полный зал, то секунду-другую всерьез размышляла, не ошиблись ли они мероприятием. Мой клиент, известный специалист по маркетингу, часто перед выступлениями пишет мне: «С чего я вообще решил, что мне есть что сказать?»
«Интересно, что “синдрому самозванца” чаще всего подвержены наиболее эффективные люди. Когда я рассказываю об этом в аудиториях Гарвардского, Йельского, Стэнфордского университетов и Массачусетского технологического института <…> я вижу, как студенты издают вздох облегчения, поскольку понимают, что у этого чувства есть название и они не единственные, кто его испытывает», — пишет специалист по коммуникациям Оливия Фокс Кабейн.
По моим наблюдениям, синдром самозванца обостряется в значимых для человека ситуациях: важные встречи, выступления, новая роль, сложный проект, карьерный поворот. То есть тогда, когда мы нужны себе полными сил!
Что делать?
Первое, что помогает, — просто знать об этой проблеме. Само по себе это обладает терапевтическим эффектом.
Есть отличная техника, сотни раз проверенная на практике, в том числе и моей. Я называю ее «100 спасиб», и вот в чем она состоит: я документирую все самые заряженные «спасибо», которые получаю (письма, истории с благодарностями, результаты моих клиентов, отзывы с выступлений — все, что приходит). Чаще всего я делаю скриншоты и складываю в специальную папку, которая так и называется — «100 спасиб». Как только на меня начинают накатывать типичные самозванческие вопросы, я достаю телефон, листаю эти фото, и меня отпускает. Я вижу доказательства своей состоятельности.
Но самый важный практический совет звучит так: включить режим мастера. То есть перевести фокус с себя на задачу.
Расскажу, как это работает. Допустим, я готовлюсь к выступлению. Меня атакуют страхи самозванца: «Скажу ли я что-то ценное?.. Да и знаю ли я что-то ценное вообще?.. Произведу ли я хорошее впечатление на аудиторию?.. Не закончится ли это разочарованием и провалом?»
Но что, если я задам себе другие вопросы:
«Чем я хочу поделиться? Чем хочу помочь? Какую задачу я решаю?»
Моя роль сразу же меняется. Я перестаю размышлять о своих переживаниях, вместо этого включаю профессионала: думаю не о себе, а о задаче. Не могу сосчитать, сколько раз это меня выручало. Я физически ощущала смену регистра. Волнение не пропадает, но становится конструктивным. Попробуйте: это незабываемо. Сейчас я переключаюсь уже на раз, при первых сигналах самозванца (да-да, они никуда не делись, просто я научилась с ними работать).
По сути, я предлагаю сменить источник энергии: черпать ее не из веры в себя, а из веры в то, что вы делаете, из смысла, которым наполнена ваша работа.
Как отличить синдром самозванца от хронически низкой самооценки? На мой взгляд, разница в том, постоянно вы испытываете эти симптомы или время от времени. Если просвета совсем нет и вы живете и работаете с такими мыслями, — скорее всего, это низкая самооценка, то есть системная проблема, которую стоит проработать со специалистами.
«Нет более уверенного доктора, чем тот, который только что закончил институт».
Эффект Даннинга — Крюгера — когнитивное искажение, смысл которого я бы выразила так: профессионал сомневается — дилетант никогда.
Этот эффект был изучен и описан в 1999 году социальными психологами Джастином Крюгером и Дэвидом Даннингом. Они не первыми заметили этот парадокс. Мыслители с глубокой древности стремились постичь его.
«Я знаю, что ничего не знаю» (Сократ).
«Знающий не говорит, говорящий не знает» (Лао-цзы).
«Истинное знание — в том, чтобы знать пределы своего невежества» (Конфуций).
«Невежество чаще рождает уверенность, нежели знание» (Чарльз Дарвин).
«Одно из неприятных свойств нашего времени состоит в том, что те, кто испытывают уверенность, глупы, а те, кто обладает хоть каким-то воображением и пониманием, исполнены сомнений и нерешительности» (Бертран Рассел).
В основном, конечно, имеют в виду дилетантов и их ощущение безоговорочной уверенности, но эффекту Даннинга — Крюгера подвержена и другая группа — те самые сомневающиеся профессионалы. Чем глубже вы в теме, тем больше осознаете, как многого не знаете.
В прошлом году вышел документальный сериал «Диагноз». Он снят по материалам колонки в The New York Times. Автор колонки — доктор Лиза Сандрес, врач-терапевт из Йельского университета. В начале первой серии она сказала: «Поступая на медфак, я думала, что понимаю, кто такой врач. Я думала, что диагноз как таблица умножения — шестью четыре всегда двадцать четыре. Но чего я не понимала — нет одного ответа, есть десятки ответов. И я подумала: это не таблица умножения, это детективная работа». С каждым годом Лиза все сильнее осознавала, что вопросов становится больше, чем ответов.
Люди с низким уровнем квалификации не способны оценить, насколько он низкий, а люди с высоким уровнем квалификации страдают от осознания, как много они пока не знают. Это не очень комфортное ощущение — ведь оно ставит под сомнение наше чувство компетентности.
Антидот здесь простой — знать, что так бывает и это норм. Помогают те же техники: включение режима мастера и подтверждение собственной компетентности.
Психологи различают созидательный и разрушительный (невротический) перфекционизм. На кого направлен его разрушительный эффект? Конечно же, на нас самих. Но обо всем по порядку.
В моей практике перфекционисты встречаются чаще всего среди тех клиентов, кто переживает серьезное профессиональное выгорание. Я считаю, эти факторы связаны напрямую.
Перфекционист искренне полагает, что если он все делает правильно, например много работает и достигает всех поставленных целей, то все будет хорошо. Когда происходит что-то незапланированное (например, ошибка, неудача или плохое событие — сокращение или кризис), картина мира рушится. Человек испытывает огромное разочарование и переживает тяжелый личный кризис.
Перфекционист выбрал самую сложную в мире роль — быть идеальным и правильным. К чему это приводит? «Основное чувство, которое вы испытываете, — напряжение, — пишут психологи Джеффри Янг и Джанет Клоско. — Вам никогда не удается расслабиться и насладиться жизнью. Вы все время неистово рветесь вперед. Вы боретесь за то, чтобы быть лучше всех в любом деле, будь то учеба, работа, спорт, хобби, отношения или секс. <…> Вы должны быть идеально креативным и идеально организованным человеком».
Я встречала многих профессионалов, которые долго находятся в экстремально аварийном режиме. Вот один из таких примеров: «Я всегда на пределе, — рассказывает Людмила, специалист по слияниям и поглощениям, которая уже пару лет работает даже по выходным. — Я не представляю, как это можно — взять и отдохнуть. Или перейти на четырехдневную неделю. У меня столько задач, которые я — и только я — должна сделать, и от этого зависит не мое эго, а большие сделки. А кроме этого я постоянно думаю о фитнес-клубе, куда тоже надо ходить, о книжках, которые надо прочитать, и куче всего отложенного в закладки, которое ждет своего часа».
Но приводит ли это к выдающимся результатам? Оказывается, нет. И это справедливо даже для спорта, где результаты измерить легче всего и прогресс как на ладони: «Перфекционисты почти никогда не достигают наивысших вершин в спорте. Они не умеют выживать, находясь на спортивном олимпе. На этом уровне важнее даже не просто не быть перфекционистом, а приучать себя к мысли, что спорт, особенно профессиональный, не может обойтись без неудач и ошибок, и учиться их преодолевать».
Главная проблема профессионалов с разрушительным перфекционизмом — они никогда не чувствуют себя достаточно компетентными. Даже упражнения про результаты и режим мастера здесь бессильны. Никакие доказательства не сподвигнут такого человека сказать, что он что-то сделал классно, и порадоваться своим успехам. Замкнутый круг: усилия прилагаются гигантские, а цикл «процесс — результат» все время остается незавершенным. Получается, вместо фактов о больших и маленьких победах накапливаются факты о больших и маленьких неуспехах.
Разрушающий перфекционизм — это про вас? Вот наиболее частые установки — проверяйте:
Если вы осознаёте, что это про вас, и чувствуете накапливающееся напряжение, лучше всего проработать это с профессиональным психологом.
Если вы созидательный перфекционист, который строг к себе, бьется за результаты, но при этом получает удовольствие, то все хорошо и ничего с этим делать не надо.
P. S. Как перфекционист перфекционисту: а вы знаете, что рейтинг Шекспира на Goodreads 3,87 (из возможных 5,0)?
Боль и сомнения — часть пути к мастерству. Это не сигналы, что мы идем не туда, хотя иногда именно так и кажется.
Ощущать себя компетентным — важная потребность взрослого профессионала. Как подтвердить это? Есть только один способ — увидеть собственный результат. К счастью, нам не нужно собирать доказательную базу из успехов, достойных Нобелевской премии. Микроуспехи и маленькие победы имеют то же психологическое значение.
Три концепции объясняют, каким образом мы совершенствуемся и достигаем профессиональных вершин. Самая известная — «десять тысяч часов». Она хороша для выхода на определенный уровень, но затем исчерпывает себя. Ученые предлагают использовать подход «углубленная практика»: это сосредоточенное отрабатывание определенной задачи, а также разбор сделанного. Миелиновая теория описывает, каким образом регулярно повторяющиеся занятия воздействуют на нейроны и нейронные связи, укрепляя наши навыки.
Зная это, мы действительно можем «сделать себя сами» и увеличить заложенный в нас потенциал.
Но увы, профессиональное мастерство не спасает от сомнений и мук, которые знакомы любому профессионалу. На всех этапах развития нас сопровождают три демона: синдром самозванца, эффект Даннинга — Крюгера и разрушительный перфекционизм. С ними можно сосуществовать, но иногда требуется помощь специалиста.
Когда мы фокусируемся на своей теме, углубляемся в нее и включаем режим мастера, то нечаянно можем затуннелиться и понять, что больше не видим горизонтов и у нас нет ответа на вопрос «Куда расти дальше?». Что делать? Именно об этом следующая глава.
Войти с помощью соц. сетей: