Глава 29

Лизунов слово сдержал. После обеда он позвонил в семнадцатый кабинет и сообщил Кате, что договорился с директором интерната. Катю там уже ждали. В коридоре она столкнулась с Колосовым - он только что вернулся с Варшавки.

- Привет. Выздоровела? Ты куда так летишь? - Он улыбался.

Катя ответила.

- Возьми меня, я тоже хотел эту Мальцеву повидать. Только давай по дороге заскочим куда-нибудь перекусить, а то я не доберусь, ослабну.

Во дворе отдела они увидели группу оживленно переговаривавшихся людей - в основном это были пенсионеры. Правда, среди них Катя заметила и Шведа.

- Лизунов соседей Мальцевых по Александровке вызвал, этого Маугли опознавать, - пояснил Никита с усмешкой. - А Швед тоже его соседом оказался. У них с Мальцевыми дома рядом. Он и Раису знал, и отпрысков ее. Правда, там, в пещере, ему не до опознаний было. А сейчас, может, и вспомнит.

- Швед знал семью Мальцевых? - переспросила Катя. - Интересно.

- Да тут все друг друга знают. Это, Катюш, тебе не Москва.

- А Гордеева к Лизунову приезжала, - наябедничала Катя, когда они садились в машину. - Он что, ее, как Шведа, вызвал?

- Он ее… - Никита повторил уже однажды слышанные от Пылесоса слова. - Он в нее, кажется, врезался. А ты веришь в любовь с первого взгляда и до гроба?

Но Катя не успела развить эту интригующую тему. Из подвала ИВС во двор вырвался душераздирающий вопль. Словно там в застенках кого-то вздергивали на дыбу. Старички-пенсионеры потрясенно смолкли. Вопль повторился.

- Наш Тарзан упражняется. - Колосов вырулил за ворота. - Нет, я против того, чтобы его здесь до экспертизы держали. Ему в психбольнице место.

- Значит, все, Никит, дело, считай, закрыто? - спросила уныло Катя. - А у меня чувство такое странное. Словно мы все не такого конца здесь ждали. А тут вдруг появился этот Мальцев пещерный, и все сложилось, как никто и не предполагал.

- А как ты предполагала? - Колосов покосился на нее в зеркальце.

Но Катя только рассеянно пожала плечами.

- То, что этот псих и есть убийца, процентов девяносто вероятности, - продолжил Никита. - Это исходя из той совокупности фактов и улик, которыми мы сейчас располагаем. Против него говорит пока только то, что до сих пор не обнаружен нож, и эта непонятная путаница со следами.

- С какими еще следами?

- Помнишь, я тебе говорил, когда мы с кинологом мост в первый раз осматривали? Собака тогда по следу привела нас в парк "Соснового бора". Я сейчас просто уверен: след тот Мальцев проложил - мимо одной помойки, в парк, а там у ресторанов тоже помойки богатые. Там случай был с одной отдыхающей. Скорее всего, ее и ее лошадь тоже Мальцев напугал. Он любитель женщин в кустах подкарауливать. Мог он вот так подкараулить и Железнову. Бродил вокруг лагеря и наткнулся на нее. Однако как раз тут и начинается весьма существенная путаница со следами.

- Объясни толком, - потребовала Катя.

- Я все думал, что же нам при отработке следа на месте убийства показала собака? Там в суматохе мы просто запутались. А если разобраться, получается вот что: от Большого провала по ароматическому следу собака привела нас к месту убийства, туда, где на Железнову напали и где разбился пузырек с этим розмарином. Оттуда тело потащили в Большой провал. Если это сделал Мальцев, то дальше вел он себя как-то нелогично, правда, что с имбецила взять… Вместо того чтобы идти вниз, в штольню, след повел снова к лагерю, а затем по тропе через рощу к дороге и полю для гольфа. Что он там делал? Хотел подкараулить и убить еще кого-то? И вот еще что. Железнову убили где-то между двумя и тремя часами. А около трех Гордеева, по ее словам, столкнулась с Мальцевым у моста, за три километра от Большого провала. И погналась за ним по подземному тоннелю.

- Ты хочешь сказать, что Мальцев не мог оказаться в двух местах сразу?

- Теоретически мог. Подземелье мы это не знаем. Может, возле поля для гольфа еще один вход туда, а там есть кратчайшая дорога до моста.

- Ах, как жаль, что он не разговаривает, - вздохнула Катя. - И вообще мне что-то его жалко. Вроде с виду человек, а вместе с тем какой-то овощ… Как он там только жил под землей? Чем питался? По помойкам бродил? А зимой как же не замерз?

- А как бомжи, бродяги живут? Под землей теплее, почему они и в городах в канализацию и в тоннели метро забиваются. Жить захочешь, научишься А почему он такой, так мамаша его побольше бы водки пила, вообще бы мутант двухголовый родился… Тебе Лизунов снимки, что у них дома нашли, не показывал?

Катя покачала головой - нет.

- И нечего там тебе смотреть. - Колосов поморщился. - И что за мразь их у Мальцевой покупала?

- Ты говоришь… Швед был их соседом? - Катя словно что-то припомнила. - Да, он ведь как раз летом в Александровку перебирается.

Перекусить они остановились в кафе на станции - в дощатом павильоне, где стены были размалеваны рекламой пива "Балтика". Колосов взял себе и Кате хинкали, себе пива, а Катиному больному горлу горячего чая с пирожным.

- О чем задумалась? - спросил он. Катя смотрела в окно.

- Так. Сон приснился тут. Даже и не сон, я и не спала вроде… - Она улыбнулась. - Как обидно, Никит… Про эти Съяны такие легенды ходят, а оказались они всего-навсего убежищем для какого-то дебила.

- Матереубийцы, не забывай. На совести которого жизни еще пятерых. Возможно. - Колосов осмотрел бутылку пива на свет. - Пока тела девушек и Славина не найдем, дело это не будет закрыто. Даже если его виновным признают. Гордеева мне сказала: как только с похоронами они разберутся, снова к работе приступят. Островских их торопит. Кстати, об этом подземелье… Я тут, когда со Шведом беседовал, новость узнал любопытную.

- Какую? - Катя надкусила пирожное.

- Оказывается, прошлой осенью он по просьбе Веры Островских водил их в Съяны. С ними был тогда парень. Не Славин, кто-то другой. Швед имени его не помнит, вспомнил только его машину - старый "БМВ".

Катя выпрямилась.

- Серебристый металлик? - спросила она.

- Не знаю. А что?

- Ничего. Просто я вспомнила. "БМВ", серебристый металлик, старый - машина Антона Новосельского. Он меня однажды подвез. А накануне убийства Железновой, когда мы в лагерь ехали, помнишь, ты еще внимание обратил на иномарку на обочине? Без водителя?

Колосов нахмурился.

- Ты сказал - это "БМВ". И еще удивился, что его бросили. Это была та самая машина, если, конечно, здесь у кого-то нет другого такого "БМВ".

Колосов пил пиво.

- Надо вызвать и передопросить этого типа, - сказал он чуть погодя. - Если он один раз туда спускался с девушками, мог и второй, и третий И уже без проводника. Может быть, он в курсе, что именно их там интересовало и где их искать?

- А мне он вообще наврал, - сказала Катя - Таким Незнайкой на Луне прикинулся, что ты… Знаешь, у меня иногда чувство, что всей правды нам тут не говорят. Все лукавят. Кроме Мальцева. А он вообще немой.

- Ладно, поехали, а то детишки спать залягут, - сказал Никита. - Только учти, я с УО общаться не умею, у меня педагогических навыков ноль.

Школа-интернат - правильно это учреждение называлось "Детский реабилитационный центр для детей с ограниченными возможностями" - Катю просто поразила. Готовилась она увидеть мрачное заведение для дефективных с решетками на окнах, а попала в уютный дом. Центр помещался в отремонтированном бывшем купеческом особняке - с обилием света, комнатных растений, ковровых дорожек и самых разных игрушек - от конструкторов "Лего" до плюшевых медведей, бегемотов и обезьян.

Встретили их директриса, пожилая и полная, и старшая няня - молодая, спортивная, кудрявая, как Том Сойер. Сначала повели показывать дом - спальни для девочек и мальчиков разного возраста, столовую, игровые комнаты, классы, библиотеку и маленький спортзал.

- Ей-богу, когда крыша совсем съедет, сбегу сюда, брошусь старушке в ноги, попрошу политического убежища. Может, сторожем возьмет, - шепнул Колосов Кате, когда они вслед за директрисой шли по коридору, увешанному детскими рисунками. - А я думал, что это психбольница… Кто же все здесь у вас содержит? - спросил он громко.

- Спонсоры наши, - ответила директриса. - И администрация, и мэрия, но если честно говорить - один Олег Георгиевич Островских. Он и дом нам отремонтировал, и мебель купил, и деньги каждый месяц перечисляет. На прошлой неделе приезжал. Как дочь пропала, места себе, бедный, не находит. Спрашивал меня - не будем ли возражать, если на здание доску мраморную повесит, центр именем дочери назвать хочет. Я ему сказала, мы только рады будем, но пока нельзя, нужно надеяться на бога, может, девочка еще жива. А правда, в городе говорят, что этот, кого вы поймали и в убийствах обвиняете, брат нашей Светы Мальцевой родной?

Колосов и Катя переглянулись: маленький городок, ничего не скроешь.

- Нам нужно еще доказать, что этот человек - Виктор Мальцев, - сказал Никита. - Поэтому мы и с девочкой хотим встретиться. Она как вообще, понимает, разговаривает?

- Света понимает и говорит. Даже поет иногда. Правда, старайтесь уложиться минут в пятнадцать. Иначе ей трудно будет потом сосредоточиться.

Директриса привела их в игровую комнату. Там на диване в обнимку с плюшевым бегемотом сидела худенькая стриженая девочка. У нее была очень нежная кожа молочной белизны и серо-голубые глаза, в которых застыло выражение тупой озадаченности.

- Вот, Света, к тебе гости пришли, - сказала директриса. - Садитесь, поговорите. Я вам мешать не буду. Если что - позовете нянечку.

Колосов огляделся и с опаской присел на расписной игрушечный стул. Катя уселась на диван рядом с Мальцевой. Та на них не реагировала, теребила плюшевого бегемота.

- Какой красивый, как его зовут? - спросила Катя и спохватилась: Свете Мальцевой было тринадцать; несмотря на свой неполноценный ум, она повидала в жизни всякого, и не стоило вести себя с ней как с пятилетним ребенком.

- Тебе твой брат привет передает, Света, - сказала Катя. - Твой брат Витя, помнишь его? Девочка кивнула.

- Хотела бы ты с ним повидаться? Он хочет. Правда, он не говорит, ты же знаешь, но мы догадываемся.

Мальцева бросила игрушку на диван.

- Наверное, он скучает по тебе, по братьям. - Катя чувствовала: эх, куда-то она не туда заплыла, но уже было поздно. - По маме, наверное, тоже скучает.

Света Мальцева хмыкнула.

- Мамка умерла. - Голосок у нее был тоненький, как надтреснутый колокольчик. - А Витька ее табуреткой по голове бил.

- Это когда вы все дома были вечером - он, ты, твои братья, мама и сестренка? - Катя спрашивала осторожно. Помнила: девочка способна оперировать лишь конкретными понятиями. А все временные категории для нее - вчера, сегодня, год, месяц назад - пустой звук.

- Ага. Она пьяная была. - Света отвечала равнодушно.

- За это ее Витя тогда и ударил, что она была пьяная?

- Ага. Она его немым выродком обзывала. Ругалась. Щеткой его била. А он - ее.

- А вы ему стали помогать? Стали его защищать? Ты, братья, сестренка? Стали заступаться? - Катя смотрела на девочку, на плюшевого бегемота. - Вы били маму?

- Я - нет. Я плакала.

- А братья?

- Они смотрели сначала. Витька ее табуреткой ударил - мамка на пол упала. Тогда они тоже стали ее бить ногами. Верка подползла, за руку ее укусила. Мамка кричала: сейчас поднимусь, всем вам, сучьим выблядкам, головы поотшибу.

Катя беспомощно посмотрела на Колосова. Она чувствовала, что помимо ее воли внутри нее поднимается тошнота.

- Света, а ты не помнишь, мама снимала вас такой маленькой машинкой - фотоаппарат называется? Кнопка щелкнет, и свет такой яркий вспыхивает? - спросил Никита.

- Ага. Мы с Вовкой на диван ложились голые. То он, то я сверху. Мамка смеялась на нас. Свет вспыхивал. А потом пришел дядя Сергей, нас изругал, избил Вовку ремнем. Потом с мамкой на диван лег. А потом пришел дядя Коля, пьяный, в окно сту-чал, ругался. Дядя Сергей вышел, драться с ним стал. Мамка их выгнала со двора. С Витькой на диван легла. А потом пришел Черный Плащ, мамке деньги принес. Вовка сказал: макарон надо купить и хлеба. А мамка принесла только водки вечером. Витька голодный был, он у нас немой. Он взял щетку и ударил ее по голове. А она вырвала щетку и - его. А он ее табуреткой. И Вовка стал ее бить, и Лешка. А потом она уже больше не шевелилась на полу. Вовка мне сказал: ее на стол надо положить, как дядю Сашу мы клали, когда он от водки умер.

- А кто это Черный Плащ, Света? - спросила Катя. - Мамин знакомый, как дядя Коля и дядя Сережа?

Света Мальцева передернула плечами: какие непонятливые!

- Это Черный Плащ! Дождь был!

- А деньги… За что он маме деньги принес? За то, что она вас фотографировала голых? - спросил Колосов.

Девочка посмотрела на него и бледно улыбнулась, словно вспомнив что-то приятное.

- А он сам вас когда-нибудь фотографировал? - продолжил Никита.

Лицо девочки было безучастным. Она не реагировала на вопросы.

- Часто Черный Плащ к вам приходил? - спросила Катя, сделав жест Колосову: подожди. - Каждый день?

Мальцева задумалась на секунду и покачала стриженой головой.

- Когда дождь, - ответила она. - И когда снег.

- Всего несколько раз? Осенью и зимой? Или весной? - пытался уточнить Никита.

- Когда дождь, - упорно повторила Мальцева. - Черный Плащ. Когда темно.

Она встала с дивана, отпихнула бегемота, подошла к окну, взяла пластмассовую лейку и начала деловито поливать цветы в горшках. Было видно, что это занятие ей привычно. Они попытались задать ей еще вопросы, но она больше не реагировала, словно, подобно своему брату, враз лишилась дара речи.

- Все, сеанс окончен. Конец связи. - Никита поднялся, с удивлением разглядывая свой игрушечный стул - не развалится тот немедленно на куски или все же повременит. - Зря мы сюда приехали. А с нашим Маугли у нее никакого внешнего сходства.

- Они же дети от разных отцов, - сказала Катя. Они вернулись в кабинет директора.

- Ну как? - спросила та. - Пообщались?

- Даже и не знаю, что сказать. - Катя тяжко вздохнула. - Такие вещи услышать из уст ребенка…

- Света натерпелась такого, чего не всякий взрослый вытерпит. Когда к нам поступила, была почти дистрофиком, да еще и с гонореей в придачу. И кровотечениями носовыми страдала. Когда чуть поволнуется или разбегается на прогулке.

- Да? У Виктора Мальцева то же самое. Знаете… она ведь нам сказала: они убили мать.

Директриса кивнула, видимо, эта история была ей знакома и ничуть не пугала и не шокировала.

- Скажите, когда врач здесь, в центре, осматривал Свету, были признаки того, что она подвергалась половому насилию? - спросил Колосов.

- Были, были признаки, молодой человек, - директриса говорила спокойно. - Причем в извращенной форме. Света через многое дома прошла, чего иным и в кошмаре не приснится. Призналась мне как-то, что ей даже очень нравилось все это. Особенно когда ее и братьев мать фотографировала. Девочка, говоря нашим языком, была крайне развращена. Ум у нее сами видите какой, а тело многое испытало и своего требовало. Она и тут у нас поначалу мальчикам прохода не давала, пыталась мастурбировать при каждом удобном случае, принимала непристойные позы. Причем было видно, все жесты у нее словно кем-то отрепетированы, заучены чисто автоматически. Сколько с ней врач-сексопатолог бился. И сейчас еще бывают моменты, когда она… - Директриса взглянула на Колосова и Катю. - Как видите, у нас тут не детский сад и не монастырь, молодые люди. И дети тут разные, с разной судьбой. Есть и очень, очень трудные. Есть и навеки уже потерянные. Но это все равно дети. У них просто украли детство.

- Света когда-нибудь говорила вам про Черный Плащ? - хмуро спросил Колосов.

- А, это… Это мультфильм такой, - ответила директриса. - У нас по пятницам час видео. Мультики показываем, есть и такой сериал.

- Да, точно, знаю. - Катя разочарованно вздохнула.

Никита справился, какие документы нужно привезти, чтобы взять у Мальцевой образцы крови для генетических исследований по установлению родства. Директриса в этом ничего не понимала. Начала звонить в местную юридическую консультацию, которая обслуживала центр бесплатно в порядке благотворительности, и в поликлинику - врачу-педиатру.

Из центра они уехали уже в восьмом часу вечера, когда дети после вечерней прогулки и ужина готовились ко сну.

Катя была разочарована. Думала о том, что пора возвращаться в Москву. Выходные были не за горами. А там и двадцатое число, когда должен прилететь Кравченко. Следовало убраться в квартире, ликвидировать вековую пыль, в сотый раз проштудировать кулинарную книгу, чтобы приготовить что-нибудь любимое "драгоценным В.А." и этим хоть немного смягчить первичную остроту выяснения супружеских отношений…

- Новосельского, наверное, уже ни к чему вызывать? - рассеянно спросила Катя, когда они ехали по городу. После бессмысленной, как ей казалось, беседы с Мальцевой она уже не верила ни в какие допросы. Все равно дело уже закрыто, больше, видно, из него ничего не выжмешь.

- Почему? Хотя бы для проформы. Сейчас тебя отвезу, заеду в дежурку, оставлю для него повестку. Они сегодня ему в ящик забросят. Он вроде по-прежнему на квартире Славина живет.

- Ладно, если он и выложит что-нибудь новое насчет ребят, расскажешь. Хотя вряд ли. - В душе Катя уже готова была махнуть на все рукой. - Мне-то он все наврал. Его тогда очень интересовало, что спелеологи нашли в штольне. Он был явно разочарован, когда я сказала про клочья рубашки. А она, теперь оказывается, совсем и не Славину принадлежит, а Мальцеву… Знаешь, я подумала, а может, Новосельский потому так допытывался, что знал что-то о тайнике с оружием?

- А как ты с ним познакомилась? - спросил Колосов. - Надо же, когда только успела.

Но Катя снова махнула рукой: ах, оставьте вы это. Чушь все. Ей вдруг вспомнился плюшевый бегемот. Он был ростом почти со Свету Мальцеву. И у него были такие же изумленные, бессмысленные глаза-пуговки. Только не серо-голубого, а черного цвета.