Глава 26

Под брезентовым навесом, где помещалась походная кухня, было уже не протолкнуться. Среди спасательниц Колосов заметил Олега Островских и его шофера. Под дубом стоял их мокрый джип. Чуть погодя Островских пояснил ему, что, как только в отделе стало известно о гибели Железновой и возвращении Гордеевой, он не выдержал и решил ехать в лагерь, чтобы лично быть в курсе событий.

Но сейчас на него никто не обращал внимания. Все взгляды были прикованы к сидящей за дощатым столом Алине Гордеевой. Она пила горячий чай из алюминиевой кружки. Никита заметил, что она очень бледна и что, хоть и пытается не подавать вида, ей очень скверно.

Куртка ее была вся насквозь мокрой и в глине. Но, кроме этого, на груди виднелись еще какие-то бурые пятна. Приглядевшись повнимательней, Никита понял, что это кровь. Складывалось впечатление, что они возникли оттого, что… Гордеева вытирала о куртку испачканные в крови руки.

Кровь на своем начальнике экспедиции заметили все собравшиеся. На Гордееву были устремлены тревожные и вопросительные взгляды. Но задавать вопросы начала она сама.

- Я могу на нее взглянуть? - спросила она Лизунова. Голос ее был спокоен, но было видно, что говорить ей очень трудно.

- Да, конечно. Тело в "Скорой", его уже извлекли из провала, но в морг пока еще не увезли, - ответил тот.

- Во сколько, по мнению вашего эксперта, она умерла?

- Приблизительно между часом и тремя ночи.

- В два ее уже не было в палатке. Я пошла ее искать. - Гордеева отодвинула кружку и достала сигареты.

Лизунов поднес ей свою зажигалку. Сел рядом на лавку.

- Расскажите нам все по порядку, Алина Борисовна, - попросил Колосов. - Что тут было после того, как мы уехали?

- Время было позднее, а день предстоял трудный. Мы легли спать. - Гордеева посмотрела на спасательниц, словно приказывая им не вмешиваться и не комментировать ее слова. - Женя легла. Но, я уже говорила, она была подавлена, сильно переживала за свой прежний промах. И, видимо, в отличие от меня так и не смогла уснуть. Решила доказать, что может преодолеть все свои так неожиданно возникшие страхи. Я проснулась в два часа ночи. От холода - уходя, она неплотно закрыла полог палатки Я включила свет и увидела, что Жени нет, нет и кое-какого снаряжения Я сразу решила: она в одиночку отправилась на седьмой маршрут, чтобы произвести там первоначальную разведку и утром огорошить нас новостями, доказав, что она…

- Извините, Алина Борисовна, извините великодушно, но тут все тайное уже стало явным, - перебил ее Колосов. - Почему вы решили, что она ушла одна на маршрут, а не перебралась в другую палатку? К вашему проводнику, например?

- Женя оставила мне опознавательный маяк, где ее искать. Это наше с ней изобретение - использование стойких ароматических масел. Под землей запахи слышны на большое расстояние. Это может весьма выручить, когда у вас вдруг погаснет лампа, тогда можно ориентироваться не только по голосу напарника, но и по запаху. У нас с ней целый язык сформировался. На этот раз она оставила возле моего изголовья пузырек с экстрактом эвкалипта. А это значит: я иду вниз. К тому же я… - Гордеева вдруг запнулась. - Короче, я сразу поняла, что она взялась разыгрывать из себя первопроходца Ливингстона. С ней и раньше такое случалось. Неадекватная реакция. Я оделась, взяла снаряжение и пошла ее искать к тому выходу, который мы планировали осмотреть утром.

- Почему же вы никого не разбудили? - спросил Никита, отметив, что рассказ Гордеевой в деталях весьма отличается от показаний Шведа и Майи Арчиевой. Так и бывает: одно и то же событие разными свидетелями в силу чисто личных причин излагается по-разному. К этому, правда, трудно привыкнуть, а еще труднее не брать это в расчет.

- Я просто хотела вернуть ее. Я подумала, что нагоню ее по дороге. До того входа в Съяны было довольно далеко. Я не думала, что она успеет начать туда спуск.

- Значит, вы уверены были, что искать Женю нужно именно на седьмом маршруте. А почему именно там? - Никита вспомнил, что уже задавал этот вопрос проводнику.

- Господи, там же был эпицентр этих идиотских суеверий, этих бредней. - Гордеева обвела взглядом своих соратниц. - Которые с некоторых пор бродят у нас тут. А я знаю… знала ее. И хорошо себе представляла, что она будет делать, чтобы преодолеть себя.

- То есть спустится одна ночью в подземный ход, где, по легенде, обитает призрак? - Колосов смотрел на Гордееву. - А мы нашли ее в трех километрах от этого места, у входа в Большой провал. М-да… Алина Борисовна, что за пятна на вашей куртке? Откуда они, объясните, пожалуйста.

- Разрешите, я все по порядку расскажу.

Она сунула в рот новую сигарету, и Лизунов снова щелкнул зажигалкой. Колосов заметил, что он не сводит с Гордеевой глаз и как-то странно молчит, не участвуя в допросе, что было для Пылесоса совсем не типично.

- Было очень темно, и моросил дождь. Я решила идти по шоссе, это был самый простой путь туда. Я думала, что им воспользуется и Женя. Я шла быстро и скоро добралась до моста возле Александровки. Начала спускаться к ручью, как вдруг услышала сзади шаги. Кто-то крался за мной по кустам. Я крикнула, посветила фонарем и… - Гордеева затянулась дымом. - Я не знаю, кто это был, но он дико вскрикнул и шарахнулся в кусты. Я побежала за ним. Но он исчез из виду. В кустах под мостом оказался ход, это было то самое место, что вы мне показывали тогда на карте, Никита. Этот неизвестный юркнул туда с проворством ящерицы, и я… Я, честно признаюсь, в ту минуту позабыла про Женю. Я решила выяснить, кто же это такой и куда ведет ход. Протиснулась в горизонтальную штольню, и… там был жуткий запах При свете фонаря я увидела полуразложившиеся останки какой-то птицы, кажется, вороны, пух, перья. А тот, кого я преследовала, быстро уползал вниз по ходу, я слышала, как шуршит глина. И я поползла за ним. Штольня то сужалась, то расширялась. В некоторых местах я с трудом протискивалась, но потом ход расширился настолько, что я могла подняться и быстро идти. Того, кого я преследовала, я не видела, только видела тень, слышала его шаги, ощущала эту вонь… Впечатление было, что кто-то не мылся год или два. В одном месте я наткнулась на камень и потеряла равновесие. Когда начала руки отряхивать, они были липкие и в крови. Кровь была и на камне. Но на мне ни одной царапины не было, это была не моя кровь. И в этот момент, - она посмотрела на Лизунова, - я вдруг осознала, в какую ситуацию попала. Место было мне абсолютно незнакомо. Ход не раз уже разветвлялся на отдельные коридоры, а в спешке я позабыла пометить боковые штольни. Я поняла, что заблудилась, и тут вдруг у меня… погас фонарь. Наверное, сели батарейки, я в спешке забыла проверить… У меня были свечи, но, пока я шла под дождем, спички отсырели, и я никак не могла их зажечь. Я сунула коробок под мышку и решила подождать. И тут в темноте я вдруг услышала… шаги и какое-то хрюканье, что ли, странные звуки, нечленораздельные. Кто-то словно кружил вокруг меня в темноте. Я начала кричать, ругаться - в такие моменты лучше вести себя наступательно и агрессивно. Чиркнула спичкой, и она, слава богу, зажглась. Я никого не увидела, но поняла, что всего минуту назад кто-то был рядом со мной. На выступе камня я увидела следы крови, словно кто-то опирался рукой и испачкал… Я сразу же повернула назад. Меня никто не преследовал, но идти было трудно. Несколько раз я сбивалась, возвращалась. Я проплутала там почти весь остаток ночи и утро. Когда выбралась на поверхность, был уже день. К счастью, я вышла там же, где и начала спуск. У входа я снова заметила вороньи перья и консервную банку с какими-то объедками. Вот, пожалуй, и все. Кого я преследовала, не знаю, но точно это было не животное.

Под навесом воцарилась гробовая тишина. И нарушил ее взволнованный голос Олега Островских:

- Так, ребята, что ж мы тут сидим-прохлаждаемся? Может, бульдозер подогнать и разрыть этот ход? Я сейчас же договорюсь насчет машины!

И все разом загалдели. Точно плотину прорвало. Колосов увидел возле Островских Шведа. Заметила его и Гордеева и… Их взгляды встретились, и Швед отвернулся. "Э, нет, - подумал Никита. - Много ты нам, дамочка, наговорила тут, чему сразу и не поверить, но о чем-то все же умолчала…"

- Ну, теперь я могу взглянуть на нее? - тихо спросила Гордеева.

- Я вас провожу, Алина, - Лизунов поднялся.

Они пошли по полю к "Скорой". Лизунов на ходу что-то горячо объяснял своей спутнице. У него снова прорезался дар оратора.

- Что все это может значить, как по-вашему? - спросил Колосова подошедший Олег Островских. - Прошу извинения, что не приехал тогда, сердце в постель уложило. Так что все-таки у нас здесь творится, а?

- Пока не знаю, - ответил Никита - А насчет бульдозера это вы, Олег Георгич, серьезно? Думаю, до такой крайности не дойдет, но все же кое-какая техническая помощь потребуется.

Через четверть часа вернулся Лизунов.

- Она хочет побыть рядом с ней, - сказал он. - Пусть побудет. Какая женщина, Никита. Это ж надо… я таких еще не встречал. Такая выдержка, смелость, присутствие духа. Одна организовала преследование, спустилась под землю…

- Ты ей поверил? - спросил Колосов.

- Я? - Лизунов закурил. - Я ей… Какая она красивая, Никит. Спортсменка. Из Питера сама, родители у нее живы, отец - профессор университета, она мне сейчас сказала. А сама тоже кандидат наук, преподает.

- А еще что-нибудь она тебе сказала? - Колосов смотрел на Лизунова. - Например, не уточнила характер своих взаимоотношений с погибшей?

Лизунов смотрел в сторону "Скорой". Бросил только что раскуренную сигарету.

- Она сказала, что… когда пошла Железнову искать, первым делом заглянула в палатку к проводнику. Так вот. Шведова там не было. Палатка была пустой.