Часть 2 Глава 16
Альмара поселили в маленькой комнатушке под самым чердаком. Окно выходило на восток и, в отсутствии занавесок, утренние лучи первым делом падали на маленького постояльца, освещая потрепанное одеяло, натянутое по самую макушку, скользили по старому соломенному тюфяку, лежащему прямо на полу, без всяких излишеств наподобие кровати.
Впрочем, первые дни после лесных ночевок даже эти условия казались юному Темному верхом роскоши. Прежняя жизнь вспоминалась как сон, как рассказанная на ночь сказка. Реальность же – этот старый дом, наполненный людьми. Жили тут оружейник с женой, их сыновья и дочери, подмастерья, появлялись гости – приходили часто среди ночи, пережидали день, потом исчезали. Очень много людей для такого небольшого, всего-то на десять комнат, дома. Вернее, очень много оборотней, а человек только один – он сам. Страха мальчик не испытывал, лишь любопытство, но, как оказалось, в своем быте окружающие мало отличались от обычных смертных. Разве что младшие дети хозяина, играя, не делали различий между волчьей и человеческой ипостасями, да в глазах остальных порой вспыхивали желтые огни.
Кирумо Альмар почти не видел: подросток приходил только ночевать, остальное время пропадал по таинственным делам, никак не объясняя свое отсутствие.
Шел пятый день пребывания мальчика в доме Та-Кона, когда ему, изрядно скучавшему взаперти, впервые пришла в голову мысль забраться на крышу. Старший подмастерье, у которого Альмар спросил разрешение, лишь пожал плечами:
- Постарайся не упасть на мостовую, нам некогда отскребать камни от твоих внутренностей.
Наверху оказалось холодно и солнечно, дул ветер, пробирая насквозь. Мальчик прикрыл чердачную дверь и осторожно ступил на влажные черепицы – наследство ночного дождя. Глубоко вздохнул, запрокинул голову, подставляя лицо солнечным лучам, раскинул руки в стороны. Казалось, свет вливает в него живительные силы, дает ему что-то еще, не имеющее названия, но очень важное.
- Ты светишься, - сказал за спиной удивленный детский голос. Альмар вздрогнул, резко развернулся, едва не потеряв равновесие на покатой черепице, и оказался лицом к лицу с голубоглазой девочкой лет семи, одетой в изящное светлое платье из каганатского шелка. В длинной косе, обернутой вокруг головы, блестела жемчужная нить. Судя по всему – дочь богатых нобилей. Что она делает здесь, на крыше дома в квартале ремесленников?
- Странно, - продолжила та задумчивым тоном. - Я вижу – ты Темный, ты не должен любить солнце и тем более светиться.
- А ты в этом разбираешься? – спросил мальчик.
- Конечно, - уверенно кивнула та. - Я…
- Нита, - укоризненный голос, на этот раз принадлежавший взрослому, прервал ее на полуслове. - Ты докучаешь человеку. К тому же нам пора.
Альмар завертел головой, но в этот раз источник голоса не обнаружил. Девочка между тем недовольно топнула туфелькой, черепица под ногой опасно скрипнула:
- Вот так всегда, стоит мне познакомиться с кем-нибудь интересным…
- Нита! – бесплотный голос стал сердитым.
- Ладно, ладно, уже иду, - отозвалась она, хмурясь, потом кивнула мальчику:
- Тебя как зовут?
- Альмар…
- Хорошо, я запомню, - и, отвернувшись от него, подбежала к краю крыши и прыгнула в пустоту. Мальчик охнул и едва удержался, чтобы не броситься следом. Осторожно подошел к кромке и посмотрел вниз. Потом по сторонам. Потом на всякий случай наверх. Но ничего, напоминавшего девочку или же ее разбившееся тело, не увидел.
*****
В небольшой комнате стоял сумрак, еще легкий, дневной, какой всегда бывает, если единственное крохотное оконце выходит на север, а высокая громада одной из сторожевых башен Радоги, нависающая над домом, прячет все окружающее в тени. Впрочем, Мэа-таэля такие мелочи, как недостаток света, заботили мало. Намного интересней казалось наблюдать за действиями высокого старика, обладателя длинных волос, заплетенных в десяток мелких косиц. С тех пор, как старый шаман поселился в Радоге, прошло уже полдюжины лет, последние черные пряди в его шевелюре побелели. Седой, как лунь. Но столь же мудрый, столь же сильный, как прежде. Шаманы живут дольше обычного человеческого срока.
- Ты и сам бы сделал не хуже, - проворчал между тем тот, выкладывая из шкатулки на стол разные предметы. – Уж этому-то мой брат тебя научил.
- Научил, - добродушно согласился Мэа-таэль. - И я сделал бы, будь у меня полгода в запасе и все необходимые ингредиенты. Вот только потребуется это через пару дней, если не раньше.
- Мальчик мой, что вы в этот раз задумали? – старик бросил на полукровку быстрый пронзительный взгляд, потом развернул плотную холщовую ткань и достал предмет, напоминающий гусиное перо, только из чистого золота; аккуратно коснулся пером каждой выложенной вещи. Движения его рук были уверенными и четкими, никак не выдавая почтенный возраст своего обладателя.
- Дед, ну перестань, - полуэльф поморщился. - Просто поверь на слово - это необходимо. Не выпытывай детали.
- Четыре маски на якорях – наверняка что-нибудь противозаконное. - шаман недовольно покачал головой. Мэа-таэль рассмеялся:
- Ты, похоже, забыл, кому я служу. Он сам себе закон. Не беспокойся, дед.
- Как я могу не беспокоиться, если вижу, что у тебя самого душа не на месте, - возразил старик. - И не пытайся спорить: уж читать эмоции глупых мальчишек я еще не разучился. Что на сей раз нужно твоему магу?
- Скоро узнаешь, - пообещал Мэа-таэль.
- Зря ты связался с Тонгилом, - сурово сказал старик. - У всех магов от Дара крышу сносит, но у Темных в особенности.
- И это говоришь мне ты, служитель Многоликого? – усмехнулся полукровка. - Владыка всегда благоволил магам.
- Кто Он и кто мы, - возразил шаман, отступая от стола и оглядывая получившийся результат. - Где Он и где мы. Для Него маг или простой смертный – разница невелика, а мы чародеям немногое можем противопоставить. Понимаешь ведь, что случиться, если Тонгил в тебе усомнится или разочаруется.
- Что же? – с интересом спросил полуэльф.
- Станет у меня на одного внука меньше, - припечатал шаман. - Мало того, добавишь нам своей смертью такого опасного кровника, какого у семьи уже лет сто не находилось. Не смейся, мальчишка, не смейся! То, о чем я говорю, ты и сам не раз продумывал. Если скажешь нет, не поверю. При всей своей легкомысленности ты все же не дурак.
- Дед, если бы не Тонгил, стало бы у тебя уже давно на двух внуков меньше, - перестав улыбаться, возразил Мэа-таэль. - И я тоже не поверю, если скажешь, будто забыл об этом.
- Помню, - тяжело ответил старик. - Хорошо помню. Но верить магам не умею, уж не проси.
Полукровка пожал плечами:
- Тонгила это не слишком расстроит. Хотя, чтобы ты о нем ни думал, для Темного он достаточно вменяем.
- Наслышан, - хмыкнул шаман. - Можно подумать, твоего мага сама богиня Льда породила – ничто его не пронимает. Сколько раз на него уже покушались? Больше трех десятков? И ни одного приступа мании преследования, ни одной вспышки безумия, как у прочих магов. Даже поведения своего и привычек не изменил. Другим хватало и пары встреч с наемными убийцами, чтобы начать жечь всех чужаков в пределах видимости или запираться в замке безвылазно.
- Вот видишь… - начал Мэа-таэль, но старик перебил:
- Именно, я вижу, причем то, чего не видишь ты. Твой Тонгил – и не человек вовсе.
- Ну, ты хватил, дед! – не выдержал полукровка.
- Послушай меня, мальчик, - старик уставился на него пронзительными черными глазами, такими же яркими и живыми, как у самого Мэа-таэля. – Просто послушай. Может, я и ошибаюсь, может, старый шаман и выжил из ума, но хотя бы допусти такую возможность: Тонгил не человек.
- А кто тогда?
- Точно не знаю, - старый кочевник покачал головой. - Кое-какие догадки у меня есть, но говорить вслух пока остерегусь. Оставил бы ты эту проклятую службу, до добра она не доведет.
- Я не могу, я Арону и за себя, и за брата должен, - возразил полукровка. Дед уже не в первый раз начинал подобные разговоры, вот только о нечеловеческой природе Тонгила заявил впервые.
- Слышал уже, слышал, - пробормотал шаман. - Отдать бы должок, да и забыть. Ладно, ты парень упрямый, больше на эту тему я говорить не буду. Но перед отъездом еще зайди ко мне, может, успею кое-какие из догадок проверить, тогда и скажу тебе.
- Хорошо, зайду, - покладисто согласился Мэа-таэль. - Я в любом случае собирался.
- Вот и славно, - старик достал четыре льняных мешочка и принялся складывать в них разложенные на столе вещи:
- Помнишь, как образы на якоря накладывать?
- Обижаешь, - отозвался полукровка. - Если надо, с закрытыми глазами сделаю.
- Все, ступай, ко мне гости серьезные придут скоро, нечего им глазеть на твои эльфийские уши, - шаман вручил ему мешочки и подтолкнул к двери.
Мэа-таэль хмыкнул, и, поблагодарив и сунув полученное во внутренний карман куртки, вышел на улицу. На миг остановился, прислонился к захлопнувшейся двери, легкомысленное выражение, так раздражавшее старого шамана, исчезло с лица, глаза серьезно, даже мрачно, посмотрели куда-то вдаль, словно вглядывались в будущее. В будущее неласковое и нежеланное. Потом поднял руку, коснулся сквозь кожу куртки своей небольшой ноши и тихо проговорил:
- Ты прав, дед, Арон меня убьет.
