Глава 24
«Филиал Кащенко»
Когда Катя добралась на автобусе из Малаховки до Староказарменска, уже стемнело. Она так вымоталась за последние двое суток, что решила идти в отель – что бы ни происходило в отделе полиции, завтра узнаем. А сейчас надо отдохнуть. От всего.
Она выпила чаю с пирожным в той самой кондитерской, где утром встречалась с Лизой и Гердой, добрела до отеля, забрала ключи на ресепшен и поднялась к себе в номер. Часы показывали всего половину девятого вечера. Однако после душа она сразу легла. Тело ныло, в голове гудело. Всплыл в памяти образ рыжей Лизы, стремительно шествующей по коридору с окровавленным лицом и гордо поднятой головой. Чем она гордилась? Затем возникло отчаянное лицо Вилли Ригеля – в кабинете, когда он повествовал о «чаше страсти». Появился образ Фимы Кляпова, пытающегося что-то горячо и сбивчиво объяснить маленькой Золушке с железным характером – Герде, которая не желала его слушать. Похититель ребенка? Этот в чем-то бесконечно забавный, однако весьма харизматичный и крутой тип с голосом Ефима Копеляна? Само ходячее противоречие. Любовь, любовь, она бушевала в Староказарменске, словно весенняя гроза, вместе с митинговыми страстями и противостоянием. Любовь порой вмешивалась в то, что казалось привычным, незыблемым. Любовь, словно алый мак, цвела и в середине разлома, великой трещины, что разделяла жизнь городка.
Возник и Гектор Троянский… Гек… Как он сказал: «Я не оборотень». Но Катя услышала и голос прокурора Кабановой: «Ничего святого, одно голое стяжательство на уме». Та ее аудиозапись, где Гектор требует у покойного Лесика долю в доходах от производства. Кто вас поймет… Что вы есть такое на самом деле? Одно о вас, Гек, ясно точно: тот самый тайный любовник Ульяны – это вы.
Катя крепко уснула. А проснулась от громкого стука в дверь номера. Кто-то колотил в ее дверь, будил ее! Она схватила смартфон – начало второго! Она спала четыре часа. Что еще стряслось в Староказарменске?!
Распахнула дверь – как была со сна, в футболке, растрепанная и сонная, с голыми босыми ногами.
Гектор Борщов на пороге. В своем дорогом, но основательно помятом костюме, галстук приспущен. Сам – порыв и шторм.
– Что за фокусы? – зло спросила Катя. – Вы соображаете, который час? Что вам надо?
– Фокус в том, что я его нашел.
– Кого?
– Нашего повешенного. Горбатько! Мигом собирайтесь, мы едем прямо сейчас. Майор Ригель уже на подходе, я ему позвонил.
– А куда мы едем? – Катя сразу как-то растерялась, засуетилась. – Где вы его отыскали?
– Я нашел тех, кто нам точно укажет, где он. Одевайтесь теплее, на улице стало прохладно. Я внизу у машины.
Он закрыл дверь. Катя заметалась по номеру.
На улице у «Гелендвагена» ее ждали Гектор Борщов и Вилли Ригель – он только что подошел от отдела. Без своей полицейской формы, одет в черные джинсы и черную толстовку с капюшоном. Когда он садился в машину, Катя увидела у него сзади под толстовкой кобуру.
– Это на МКАДе, – объявил Гектор, садясь за руль. – Прилично ехать.
Вилли Ригель, устроившийся с ним рядом впереди, наклонился и поднял с коврика сдутый воздушный шарик.
– У кого-то был день рождения?
– Я свой вычеркнул из календаря, – ответил Гектор. – Майор, слушай, что бы там ни случилось, ствол не доставай. Обойдемся так, лады?
– Все так запущено?
– Это больные, нервные люди. Почти что филиал Кащенко. Надо проявить чуткость. Собственно, от них нам нужен только настоящий адрес Горбатько. И потом, у них кураторы… Им как раз сегодня привезли бабло, финансирование поступило. Откроешь стрельбу, они потом кляузу накатают, что, мол, был вооруженный налет, разбойное нападение. Нам с тобой это нужно?
Катя сидела сзади ни жива ни мертва. Что они еще затеяли? Куда мы едем среди ночи?
На полной скорости ехали, мчались – Горьковское шоссе, потом МКАД. Сколько машин – грузовики, фуры, огни. Поток и ночью. Свернули в сторону старой промзоны. Склады, пакгаузы. Возле кирпичного монолита Гектор Борщов остановился. Вышли и направились в свете тусклого фонаря к железной узкой двери. Гектор позвонил.
– Кто? – спросили из-за двери.
– Сам в камеру не видишь – кто? – ответил Гектор и посмотрел вверх. – Катя, мы входим, держитесь за нами.
Естественно, Катя сразу же спряталась за их широкие спины!
Вошли – коридор, пахнет как в солдатской казарме: потом, сукном мокрым, хлоркой. На входе здоровенный охранник в камуфляже, татуированный до лысины.
– Атаман здесь? – спросил его Гектор Борщов.
– В апартаментах.
Шли по коридору, Катя позади. Гектор Борщов без стука распахнул дверь в «апартаменты». Небольшая комната с окошком, забранным решеткой, как в тюряге. И флаги, флаги, самых аляпистых и причудливых расцветок. Портрет Государя рядом с портретом Сталина. Лозунг – «Единая Неделимая Имперская Евразийская Новороссийская Великая Всесоюзная. Пятый Рим». В комнате за столом с антикварной чернильницей – одутловатый тип в странной опереточной форме, с усами и бородой. Перед ним картонная коробка из под «киндерсюрпризов», полная засаленных денежных купюр, которые он считает и раскладывает по кучкам, а также машинка для счета денег. В углу развалился в кресле бритоголовый пьяный богатырь – ну прямо былинный персонаж с клочкастой бородой и прыщами на лице. На полу – ополовиненная бутылка дорого французского коньяка, в руках – граненый стакан. Брутально так, никаких вам бокалов-фужеров.
– Вы все налом, по старинке, смотрю, бабло гребете, – с порога вместо приветствия бросил Гектор удивленно вытаращившемуся на них бородачу в опереточной форме, кивая на коробку с деньгами. – И много на руки выходит чистыми без налогов?
– Ты?! А я слышал, что тебя в Сирии убили. А ты это… с того света? – воскликнул бородач.
– Мифы, мифы… Не ездил я в Сирию. Я с войной завязал. – Гектор обернулся к Ригелю и Кате: – Представлю вам атамана НКВД – Незнамо Какого Войска. Литера «Д» это не Дон, а Дебилы, так надо читать правильно.
– Ты кому это гонишь? – в кресле зашевелился богатырь. – Ты че вообще здесь? Ты знаешь, с кем разговариваешь?
– Атаман Пельмень-Чардынец, – светски представил Гектор бородача Кате и Вилли Ригелю. – Ба, кого мы видим! Тот самый боец смешанных единоборств Балалайкин, недавно объявивший СМИ, что к предателям и внутренним врагам он относит всех… Как там дальше у тебя, Колян? Напомни. Всех что ли, правда?
– Чего тебе здесь надо? – спросил атаман Пельмень-Чардынец. – Ты как вообще сюда вошел?
– Мне нужен адрес Горбатько. Настоящий, не липовый.
– Какого еще Горбатько?
– Которого на березе у свалки подвесили, как Буратино на Поле чудес. А вы его из больницы забрали и спрятали от… него. – Гектор кивнул на Вилли Ригеля.
– А, и ты здесь, фриц недобитый из Староказарменска, – хмыкнул атаман. – И девку свою с собой привезли.
– Знаете меня? Бывали в Староказарменске? – ледяным тоном осведомился Вилли Риигель. – Меня зовут Вальтер Оттович, а не Фриц. Что за дела привели вас в наш город? Причина?
– Заткни мента. – Атаман вяло махнул рукой «смешанному единоборцу» Балайкину. Тот пытался подняться из мягкого кресла.
– Диктуй адрес Горбатько, – потребовал Гектор.
– Да пошел ты… Чего ты вяжешься? Это твое дело – Староказарменск? – Атаман Пельмень-Чардынец побагровел от гнева. – Там нашего мордой об машину шарахнули, я слышал. Это твоя работа, полковник? Про тебя слухи ходят, что с головой у тебя того… Руку, что кормит, кусаешь. Странно, что тебя до сих пор из конторы твоей не поперли.
– Катя, видите шкафы? – Гектор указал сначала на встроенные шкафы, а потом на холодильник в углу. – В шкафах – у них здесь сплошь пузыри с зеленкой. А в холодильнике не водка с икрой, а дерьмо в баночках. Боевой неприкосновенный запас. Это не Горбатько твой писательницу Улицкую облил зеленкой? А ей ведь под восемьдесят. Атаман, а ты как говно свое для рейда в банку собираешь? Прямо рукой берешь или ложкой серебряной из толчка черпаешь?
– А так же, как говно из твоего братца-близнеца выбили, – прошипел атаман злобно. – Еще когда он допрыгался. По слухам-то там вообще того-с… До ампутации полной дошло, когда его…
Все дальнейшее произошло в какие-то доли секунды. Гектор Борщов ударил ногой по ножке стола. Она сломалась, как спичка! Затем подломилась и вторая нога, а тяжелая дубовая столешница опрокинулась, увлекая за собой стул, на котором восседал атаман. Он грохнулся на спину, столешница придавила его. Коробка с деньгами свалилась на пол, и деньги разлетелись по всей комнате.
Из кресла наконец выпростался боец Балалайкин, заоравший матом.
Гектор Борщов будто пружиной подбросил свое тело в воздух в мощном прыжке с полным разворотом и ногой в начищенном до блеска щегольском ботинке ударил Балалайкина в челюсть. Тот отлетел к противоположной стене, рухнул как сноп. И не встал уже, лишь стонал. Гектор подошел к нему.
– Учет ведешь, сколько тебя раз били по ушам на ринге? Это будет восемьсот шестнадцатый раз. Майор, придержи атамана. Мы с ним еще не закончили.
Вилли Ригель наступил ногой в кроссовке на дубовую столешницу, под которой сучил ногами Пельмень-Чардынец.
– Адрес Горбатько? – повторил Гектор.
– Пошел ты… ссссссволочь!
– Разрушение – моя стихия. – Гектор ударил ногой по плазменной панели на стене. Та грохнулась вниз, треснула.
Подошел к витрине, где стояли какие-то «призы». Взял один и… уронил. Вдребезги!
– Ссссволочь! Ты знаешь, кто мне это подарил?! – орал атаман.
– Кто – не так важно, главное – за что. – Гектор усмехнулся. – Диктуй адрес.
– Ничего я тебе не скажу!!
Гектор ногой сгреб в кучку денежные купюры. Достал из кармана дорогого пиджака зажигалку. Чирк – огонек загорелся. Он наклонился к куче денег на полу, поднес зажигалку.
– Адрес Горбатько, – повторил почти мягко. – Или останетесь без финансовых вливаний.
– Подонок… ты что творишь… прекрати… На черта он вам нужен? Зачем?!
– Это наши дела с ним. Адрес.
– Погаси огонь! – Атаман сучил ногами, как таракан на булавке, но Вилли Ригель все сильнее придавливал столешницу. – Сука, гаси огонь, я сказал! Это не мои деньги! Меня на куски разрежут, если я не расплачусь!
– Адрес. – Гектор поднес зажигалку к грязной купюре на верху кучки.
– Сходня! – завопил атаман. – На Сходне он ховается. Я не знаю, чего он боится. Залег там на дно. Уже несколько дней не звонит, как пришили этого мажора-строителя! Нас вообще это не касается. Мы понятия не имеем, чего он там натворил и за что его за ноги повесили! Мы к этому отношения никакого не имеем. Это его самодеятельность была. У него дом от родителей остался – тупик Советский, 17!
– Спасибо за сотрудничество, – похвалил Гектор Борщов. – Давно бы так.
В дверях, встревоженный шумом, возник тот самый бритоголовый охранник, здоровый, как бык. Гектор глянул на него, затем на деньги на полу. И… уронил зажженную зажигалку прямо на купюры. Вспыхнуло!
Атаман взвыл волком. Охранник двинулся на Вилли Ригеля, стремясь освободить своего босса. Но атаман заорал «Огнетушитель тащи сюда! Что вылупился!»
Охранник бросился назад в коридор за огнетушителем, освобождая путь, Вилли Ригель, Катя и Гектор быстро направились к двери. Собственно помчалась стрелой одна Катя – эти двое хоть и торопились, однако с достоинством покидали поле битвы.
Деньги полыхали. Атаман Пельмень-Чардынец истерически орал, что надо тушить.
В «Гелендвагене», когда уже отъехали от этой дыры прилично, Вилли Ригель изрек лаконично:
– Да, впечатляюще.
– Силы у меня уже не те, что раньше. – Гектор глянул в зеркало на притихшую Катю. – В следующий раз, майор, потренируешь меня сам в спортзале, а?
Вилли Ригель кивнул.
– Курс на Сходню, – объявил Гектор, прибавляя скорость. – Ну там-то проще пареной репы. Нам этого висельника надо выдернуть ночью тихо из дома.
Боже, как же он ошибался!
