Глава 22
Диоскуры

Катя решила действовать самостоятельно, потому что Вилли Ригель снова погряз в бюрократии допросов доставленных в отдел участников и активистов митингов и экологического комитета.

Она перебрала в уме возможные варианты собственных действий – скудно все. Похищенный и возвращенный ребенок Герды, тип, повешенный за ноги вблизи мусорного полигона, – все это очень важно, но пока обрывочно и смутно. Некоторая ясность наступила лишь по поводу драки между братьями Кабановыми в ресторане. И то не все гладко, потому что… Финансирование Петей Кабановым палаточного лагеря, по сути строительство лагеря митингующих на его средства – это лишь следствие какой-то «вендетты» между братьями. Старой глубокой вражды. В чем ее причина?

Она решила попытаться выяснить это сама – съездить в Малаховку снова, раз в делах такой застой, и Вилли Ригель, чтобы он там ни говорил сейчас, до сих пор медленно, как яд, пьет свой «кубок страсти», целиком поглощенный мыслями о невесте Лизе Оболенской.

Катя отправилась на стоянку отдела к своей машине, рылась в сумке, искала ключи.

– И куда вы собрались?

Она обернулась. Гектор Борщов.

– В Малаховку. К Кабановым.

– Хотите поговорить с младшим по душам? Без полицейского официоза?

– Попробую.

– А меня опять терзает скука. Можно мне с вами? Вижу, вы не против. Только в Малаховке такие снобы… Если в этой своей коробочке явитесь, как царевна-лягушенция, вас там за свою не примут. – Гектор кивнул на крохотный Катин «Мерседес-Смарт». – Лучше на гелендвагенах. – Он кивнул на свой внедорожник. – Престиж фирмы.

Катя хотела ответить, что она категорически против! И вообще не желает… Но что-то ее удержало. Сама же убеждала Ригеля, что этот лицедей из 66-го отдела им может быть полезен. Как знать?

Она убрала ключи в сумку и, когда Гектор открыл свою машину, уселась назад.

– Пару-тройку мейлов только отправлю и двинем. – Он за рулем писал кому-то в мессенджере.

Катя подумала – дамам своим наверняка. Она тоже достала смартфон и занялась фейсбуком. Увлеклась. Ловила на себе взгляды Гектора Борщова в зеркало. В салоне «Гелендвагена» витал запах цитрусовых. На коврике валялись сдутые воздушные шарики.

– И опять я навел дополнительные справки о вас. – Машина тронулась, и он прервал затянувшееся молчание. – Похороны генерала Смирнова, основателя Главного информационного центра МВД. И вы там, юная барышня среди безутешного клана родственников и друзей покойного. И я – надо же, какое совпадение! Мой батя тогда болел уже, меня принести соболезнования родственникам генерала откомандировал. Могли ведь там встретиться с вами еще тогда. Правда, я в те времена пропадал в жестокой хандре, не обращал внимания на красивых барышень. Видите, сколько в нас общего, оказывается? Как пересекались наши пути? – Он свернул на указатель. – Приехали. Малаховка. Куда сначала хотите?

– На дачу Меркадера.

На ловца и зверь бежит. Петя Кабанов стоял в распахнутой калитке дачи Меркадера с дорогим горным велосипедом.

– Петр, здравствуйте, есть важный разговор. – Катя сразу начала с главного. – По нашим сведениям, вы давали деньги на организацию митингов против мусорозавода вашего брата, поддерживали протестующих. Фактически палаточный лагерь у полигона – это тоже ваше детище, вы дали денег и настояли на его постройке.

– И что с того? – спросил Петя Кабанов. Кудрявый, плотный, немного бледный, но очень спокойный. – Все-таки у нас пока еще свободная страна. Можно иметь свое мнение и выражать несогласие.

Гектор Борщов тихонько присвистнул – словно удивился услышанному, а там как знать?

– Но это же в ущерб вашей семье, – сказала Катя. – Не только вашему брату. Но и вашей матери. И ей тоже.

– Кому?

– Ульяне. Она ведь жена вашего брата, так что лишалась доходов от строительства, производства.

– Ульяна выше всего этого.

– А она знала об этом? Что вы финансируете митинги и лагерь?

– Нет. Но, думаю, если бы узнала, поняла бы меня.

– Причину, по которой вы это делали? А в чем причина?

– В том, что у меня такая гражданская позиция, отличная от позиции моей семьи.

– Или причина в вашей неприязни к брату, во вражде с ним? А на какой почве вы враждовали?

– Просто не переваривали друг друга.

– Почему не переваривали? – Катя не отступала.

– Химия такая. – Петя Кабанов усмехнулся. – Есть химия взаимного притяжения. А есть химия взаимного отторжения.

– В семьях чего только нет, – согласился Гектор Борщов. – Вы ведь близнец? Сразу узнаю людей нашего племени Диоскуров.

Катя умолкла – о чем это он? Какой еще близнец?

– Вы так с ходу угадали, это по мне видно, что я близнец? – спросил Петя.

– Я тоже близнец. И я тоже потерял брата. Диоскуры чувствуют друг друга. Вы ведь своего Диоскура потеряли.

– Это вам Лесик сказал? – спросил Петя Кабанов.

– Нет, юноша. В личном деле вашей матери в отделе кадров прокуратуры имеются сведения – семейное положение и наличие детей. Там фигурируют не двое детей, а трое, причем двое младших одной даты рождения. Значит – близнецы. И написано, что один из них умер в возрасте четырех лет.

Катя слушала очень внимательно. Умерший близнец… четыре годика малышу… а дочке Герды, похищенной и возвращенной, тоже четыре годика… Что вообще все это значит? Есть ли между этими фактами связь? И почему Борщов об этом спрашивает Петю?

– Вы имели доступ к личному делу моей матери? – спросил Петя Кабанов.

– Если требуется, мы ко всему имеем доступ.

– Это было в детстве. – Петя пожал плечами. – Я ничего этого просто не помню. Как вы сказали – мы Диоскуры? Я ни силен в античных мифах.

– Вы подрались с братом в ресторане из-за того, что ему стало известно о деньгах, которые вы отдали протестующим? – спросила Катя.

– Да. Он как-то узнал. Его это взбесило.

– Только это было причиной драки?

– Да.

– Не ваш роман с Ульяной?

Петя глянул на Катю.

– Там все вместе сплелось. И наши с ней отношения, и моя поддержка протестов.

– А ваша мать говорит, что…

– Что?

Катя не стала поднимать тему «асексуала». При Борщове это невозможно. Очень личные сведения.

– Петя, скажу честно – есть много поводов подозревать именно вас в убийстве брата. И они все множатся, плодятся новые.

– Я его не убивал.

– Я узнала, что дом Алексея по завещанию будет принадлежать вашей матери, и она намерена заставить Ульяну съехать. А у вашей невестки нет в Москве даже квартиры.

– Станет жить у меня, – ответил Петя твердо и кивнул на темную старую дачу убийцы Меркадера. – Переедет ко мне. Вызову клининговую компанию, сделаем генеральную уборку в этом музее истории. И заживем счастливо.

Парень – настоящий рыцарь, – подумала Катя. – Сколь несхожи братья по характеру. Или это тоже все иллюзия? Он пытается представить себя таким вот. А на самом деле он… как Лесик? Или нет?

– Простите, мне надо ехать. – Петя сел на велосипед. – Я и так уже опаздываю.

– Куда? – с интересом осведомился Гектор Борщов.

– В экологический комитет спасения. К Герде Засулич. – Петя улыбался им с вызовом. – В полиции у безжалостного майора Сорок Бочек Арестантов, который в прошлый раз задолбал меня своими вопросами, сидят пламенные борцы-антимусорщики. Брата нет, строительство завода заморожено, но эти бедняги все еще в тюрьме. Мы запускаем хэштэг, начинаем компанию в их поддержку – свободу нашим друзьям! Свободу героям Староказарменска!

– Вы поторапливайтесь со своей кампанией поддержки, – хмыкнул Гектор. – А то сроки административного ареста у кого-то через три дня истекают, а у кого-то уже и завтра. С утречка. Явитесь с плакатами, ба! – а застенки опустели.

– И теперь куда? – спросил он у Кати, когда Пети Кабанова на его модном дорогом велосипеде и след простыл.

– К Ульяне. – Катя была раздосадована. Толку никакого особо ни от поездки, ни от разговора с младшим Кабановым.

Гектор кивнул – как скажете. В машине у него пискнул смартфон, пришли сообщения в мессенджер, он снова начал кому-то писать. Катя отметила, что дамы сегодня ему не звонят. Но активно телеграфируют.

Они свернули на соседнюю улицу Малаховки, остановились у особняка Лесика Кабанова за гигантским забором. Катя, выйдя из машины, нажала кнопку домофона.

– Открыто, открыто, заходи, мой хороший, там все открыто! – раздался радостный голос Ульяны.

Она кого-то ждала! И, судя по тону, явно не Катю.

Они зашли в открытую калитку. Все вроде как в прошлый раз. Но гараж открыт. На веранде – никого. Входная дверь отперта. В холле тоже пусто. Возле гардеробной – чемоданы, сумки, снятые с вешалок вещи.

Ульяна выпорхнула в холл – в джинсах и полупрозрачном белом свитере из кашемира, таком, что не скрывает грудь без бра… темные тени сосков под тонкой шерстью, нежная округлость линий. Черные волосы рассыпались по плечам. Катя отметила про себя: вдова Лесика Кабанова и правда чудо как хороша. И она вся – ожидание и… радость?

– Добрый день… вы? – Выражение лица Ульяны изменилось, она смотрела на Катю удивленно и настороженно. – Что вам опять надо?

– Ваш муж знал, что покупал, – объявил Гектор Борщов. – Пусть историческим остался лишь фасад, но суть в том, что ваш дом – это бывший особняк Мосдачтреста. Как и у нас в Серебряном Бору. Перед войной здесь находилась секретная разведшкола чекистов. Умели места выбирать. По вашим комнатам, Ульяна, разведчик Кузнецов бродил, легенду заучивал, и Паулюса сюда привозили. Но жил он не здесь, а в Новогорске на спецдаче под охраной.

– Раньше вы этого не говорили.

– Раньше ваш муж был жив. Призраки не беспокоят?

– Нет. Я не суеверна.

Во время их негромкого диалога Катя ощутила себя бесконечно лишней. Но она помнила, зачем явилась к вдове Лесика Кабанова.

– Гектор, извините, не могли бы вы нас оставить. – Она обернулась к Борщову. – Это чисто женский разговор.

Он кивнул и вышел на террасу, спустился по ступенькам на лужайку. Катя отметила, что он на удивление серьезен.

– Ульяна, вы в прошлый раз уклонились от ответа о причине, по которой ваш муж вас избивал. А это происходило не единожды, – сказала Катя. – Ваша домработница поведала нам, что он вас однажды виском ударил обо что-то. Так и убить ведь можно.

– Когда он выходил из себя, мог быть жестоким.

– Домработница уверена, что причина его ярости – ваши измены. Да вы и сами это нам в прошлый раз фактически подтвердили. Сказали, что с Петей вы близки.

– Что вам нужно от меня?

– Кабанова говорит, что с Петей ничего такого быть не может. Потому что его женщины не интересуют как любовницы. Он асексуален.

– Вы это у Пети спросите, а не у его безумной матери-прокурора.

– Разве прокурор Кабанова безумна?

Ульяна усмехнулась. И не ответила ничего.

– Ульяна, когда убит муж, в девяносто пяти случаях из ста подозревают его жену. И в девяноста случаях это подтверждается. Такова уголовная статистика. Корыстный мотив убийства в вашем случае не причина. Мне Кабанова сказала про завещание. Вы все потеряли в материальном плане.

– Ну, вот видите, а вы меня обвиняете.

– Я не обвиняю вас ни в чем. Но, знаете, если вы не убийца, то честная вдова. А разве честная верная вдова не должна быть больше всех заинтересована в том, чтобы убийца ее мужа был найден?

– А если я рада его смерти? – спросила Ульяна.

– Почему? Так все далеко между вами зашло?

– Мне просто не следовало выходить за него.

– Вы за него ради денег вышли. Разве нет?

– Конечно, ради денег. – Ульяна усмехнулась. – И в Москву мне хотелось. Вы-то москвичка. Вон вы какая стильная. И я того же желала. Столичного лоска. Хотела стать шикарной. Сколько можно по барам на курортах как дешевка петь, когда тебя мажоры в койку тащат после выступления?

– Но ваш муж вас любил.

– Он любил только себя. И еще возможность надевать другим на шею ярмо, подчинять себе. У меня это его ярмо на шее до сих пор. Вы разве его не видите?

– Нет, не вижу, – сказала Катя. – На мой взгляд, вы крайне свободолюбивы. И если не Петя ваш возлюбленный, то… это кто-то другой. И он сразу становится первым кандидатом в убийцы вашего мужа. Чисто автоматически. По традиции.

Ульяна опять не ответила.

– Но у него может оказаться неоспоримое алиби на тот роковой вечер. Ульяна, вы не хотите мне сказать, кто этот человек?

– Это Петя. И насчет его алиби я вам уже говорила. Мы провели ночь вместе. Мы спали. Волшебная ночь любви.

– В чем причина ненависти между Петей и Лесиком? Если Петя ваш любовник, он вам это обязательно бы сказал.

– Я не знаю. Их мужские дела. Трещина в отношениях. Да вы мою свекровь спросите.

– Кабанова считает это несущественным.

– Ей видней, она прокурор. Умеет увидеть самое главное. Не то что я, провинциальная дурочка.

– Вы покидаете этот дом? – Катя кивнула на вещи, чемоданы. – Это свекровь вас выгоняет?

– Я сама уезжаю. Здесь ничего моего нет.

– А кого вы ждали вместо меня, а? – Катя задала последний и главный вопрос.

– Ждала?

– Конечно. Калитку оставили открытой. Прощебетали, как птичка: «Мой хороший, заходи». Это по-прежнему Петя, да?

– Это Петя. – Ульяна безмятежно улыбнулась.

– Но Петя нам только что объявил, мол, еду в Староказарменск в экологический комитет, с которым у него очень интересные отношения. Почти такие же интересные, как и с вами, Ульяна. Неужели ваш пылкий любовник мог вот так вас кинуть, когда вы нетерпеливо его ждете, распахнув калитку, наплевав на воров?

– Я воров не боюсь. Я с ворами в законе в Сочи гуляла. В Сочи на три ночи… Знаете, приезжают такие расписные братки оторваться. Они все сплошь меломаны, музыкой себя ублажать любят. Аллегрову слушать надоело, теперь опера в моде – Беллини… Норма…

Покидая бывшую дачу – разведшколу Мосдачтреста со всеми ее призраками и загадками, Катя думала – ну, нет, а вот эта беседа как раз и не бесполезна. Кое-что интересное мы все же узнали.

И дальнейшие события лишь подкрепили ее уверенность.

В машине Гектор Борщов снова отправил мейл в мессенджер. И Катю о результатах «женского разговора» тактично не расспрашивал. Опять был на удивление тих и серьезен!

На выезде из Малаховки он остановился возле автобусной остановки.

– Автобус на Староказарменск. Они здесь часто ходят. Доедете. Извините, что так грубо. Но у меня обстоятельства внезапно изменились. Я должен срочно уехать по делу.

Катя молча вылезла из «Гелендвагена». Смотрела, как тот разворачивается, направляясь в сторону, противоположную от Староказарменска. В сторону старой доброй Малаховки. Назад.

По крайней мере, искать долго не пришлось, – в душе Катя почти ликовала. – Ясно как день, кто любовник прекрасной Ульяны. Поэтому чье-то эротическое белье его больше не интересует. Здесь у него все намного круче и куда серьезнее.