Из замечательностей в настоящее время ничего нет ближе, как передать любви вашей — как поразительное — вчерашнее событие.

Вчера, 13 июля 1863 года, один из келлиотов Ксенофского скита, самого ближайшего к нашему Русскому монастырю, родом грек, нашел нужным выжечь дерн, что делается здесь в тишайшую погоду. Собрав дерн в кучу около каменного забора, старец преспокойно зажег ее, не обратив внимания, что подул свежий северный ветерок, который постепенно усиливался. Неподалеку от зажженной кучи находился у соседа также сорный хлам, здесь же вблизи тесная связь с другим соседом и т. д. Вообще, расположение скита такое, что при усилении огня, сколько от засухи нынешнего лета, столько и от тесноты смежных усадеб, близости строений, обилия хвороста, деревьев и разных сгораемых вещей, едва успел бы кто выбежать из пламени, которое при ветре в несколько минут могло покрыть весь скит, расположенный на скате довольно крутой горы, и уничтожить всё до основания! Лишь только огонь охватил сгроможденный дерн, как вдруг порыв ветра перебросил часть горящего вещества на такую же сушь соседней загороди, оттуда далее и таким образом быстро залил огнем всю нагорную часть с ее мелким лесом, но не касаясь еще зданий, хотя и выходил почти из-под самого строения. Ветер крепнул, и огонь, усиливаясь, угрожал скиту всецелым истреблением, особенно когда ветер поворотил на строения. Тут ничто не могло помочь, тем более что огонь разлился на версту и более по лесу; оставалось только спасать каждому свою жизнь.

При таком отчаянном положении некоторые из русских братий, населяющих в числе прочих скит, просили позволения у дикея (начальника) взять из собора икону Божией Матери Благовещения, чтимую у них с давних лет как чудотворную, но дикей не позволил, считая это излишним, ибо, по человеческим соображениям, защищаться от разлившегося на такое пространство огня не было никакой надежды, и уже не одному скиту должно было принимать меры к удержанию огня, но и монастырям Руссику и Ксенофу. Несмотря на отказ, братия, движимые живым усердием ко Владычице Богоматери, не переставали докучать и просить икону, конечно в то же время вопия внутренно от всей крепости души ко Владычице о пощажении их убогого достояния, без которого они останутся сиротами, как птенцы без гнезда, и которого они уже не защищали ничем и не переносили никуда, препоручая его на сохранение Единой Необоримой Заступнице. Наконец дикей с некоторыми из старших скитян-греков согласился на просьбу русских братий, и они поспешно вынесли из собора святую икону, поставили ее против огня и начали молиться. В это самое время ветер повернулся уже на скит, но Матерь милосердия и щедрот тут-то и явила всемощное Свое заступление, когда всё указывало на одно только истребление.

У нас ничего не знали о случившемся до тех пор, пока пожар не усилился и повернувшимся ветром не понесло пламя с горы на наш монастырь. Мы были в трапезной и, когда вышли, увидели густой дым, несущийся с севера, и подумали, что загорелось что-либо у самого монастыря, потому поспешили к северной его части. Но там хотя и рассмотрели, что пожар в отдалении, однако не знали где: возникающая из-за монастыря горная местность препятствовала видеть далее передовых высот, а несшийся оттуда густой дым заставлял предполагать, что горит кирпичный завод, который находился в этом месте за пригорком, — почему двое из нас решились узнать и поспешили туда, но завод оказался цел. Когда же взошли мы на высокий бугор за кирпичным заводом, открылся весь скит и разлившийся страшный огонь.

Окинувши взглядом пожарище и заметив со скорбью, что при силе ветра не устоять не только скиту, но и двум монастырям — нашему и Ксенофу, хотели бежать в монастырь и возвестить об опасности, чтобы там, как это обычно в подобных и во всех чрезвычайных обстоятельствах, обратились к молению. Но едва успели мы, смотря на распространяющееся по лесу пламя, передать друг другу свои мысли, появилась из-за горы с севера туча, принеслась с такою быстротой и разрешилась таким проливным дождем, что, несмотря на близость кирпичного завода, мы не успели добежать до него — под защиту крыши, как были промочены до нитки. Надобно при этом заметить, что дождя не было во все лето ни одной капли, а в это бедственное время налетел ливень, какой редко бывает, так что через десять минут страшного пожара уже не существовало! До слез поразительно было смотреть на дивное милосердие Царицы Небесной, еще раз ясно засвидетельствовавшей Свое неусыпное попечение о Ее жребии и защитившей скит от истребления по молитвам русской братии. Видя это, и греки прослезились и с раскаянием извинялись перед русскими в своем противоречии, которым препятствовали взять икону из собора.

Стоя под навесом крыши, мы с умилением дивились столь чудной помощи Царицы Небесной, причем товарищ мой сказал: «Вот как скоро прилетела пожарная команда по распоряжению Владычицы и как быстро потушила пожар!» Благодатный для скита этот дождь был великой милостью Божией и Царицы Небесной и для всей Святой Горы, всё лето страдавшей от великой засухи.