Брайс разбудили золотистые лучи утреннего солнца. Она лежала в теплой, мягкой кровати. В ногах посапывал Сиринкс.

Ее комната. Ее кровать.

Брайс села, разбудив Сиринкса. Он недовольно заверещал, скользнул еще глубже под одеяло и задними лапами ударил хозяйку под ребра. Брайс не стала стаскивать его на пол, а встала сама.

Как она очутилась у себя? Должно быть, Хант перенес ее среди ночи. Почему он это сделал? Неужели он снова впал в то жуткое состояние?

Брайс приоткрыла дверь его комнаты и увидела над кроватью серое крыло. Потом – золотисто-коричневую мускулистую спину, которая равномерно поднималась и опускалась. Ангел продолжал спать.

Хвала богам. Брайс потерла глаза, зевнула и поняла, что больше не уснет. Тогда она прошлепала на кухню. Ей нужна чашка крепчайшего кофе, а потом быстрая пробежка. Освежить мышечную память тела. Пока кофемашина пыхтела, готовя кофе, Брайс взяла со стола телефон.

Всю цепочку недавних сообщений занимали послания Рунна. Она перечитала их дважды.

Он был готов все бросить и мчаться сюда. Не задумываясь, отправил бы друзей на поиски Ханта. Брайс это знала – и заставила себя забыть об этом.

Почему? Она прекрасно понимала: ее тогдашняя реакция на спор с братом была оправданной, хотя и чрезмерно раздутой. Рунн попытался извиниться, но эту попытку она обратила против него. Должно быть, брат сознавал себя виноватым, поскольку ни разу не спросил, почему она выбросила его из своей жизни. Рунн и не подозревал, что дело было не в мелкой обиде, заставившей ее так поступить. Причиной был ее страх. Полнейший ужас.

Рунн нанес ей душевную рану, и это ее смертельно напугало. Не рана, а его сила. Она ведь так радовалась, что у нее есть брат. Мечтала о совместных путешествиях и приключениях, просто о возможности приходить к нему в гости. И вдруг поняла, что Рунн обладает способностью уничтожить все ее мечты.

Пальцы Брайс замерли над виртуальной клавиатурой телефона. Что написать ему в ответ? Можно ограничиться обычным «спасибо». Хватит и «Я тебе позвоню», поскольку слова благодарности лучше произнести вслух.

Но пальцы так и не опустились на клавиатуру. Нужные слова не находились. Брайс не стала себя мучить и открыла сообщение Юниперы. «Госпожа Кайра сказала, что ты так и не появлялась у нее на занятиях. Брайс, как это понимать? Мне пришлось снова упрашивать ее оставить это место за тобой. Она была жутко сердита».

Брайс скрипнула зубами и быстро написала ответ: «Извини. Скажи ей, что я по горло занята важной работой для губернатора и мне не продохнуть».

Брайс отложила телефон и повернулась к кофемашине. Вскоре пришло новое сообщение от Юниперы. Должно быть, фавна спешила на репетицию. «Эту женщину не купишь на отговорки. Брайс, я потратила немало времени и сил, чтобы добиться ее расположения».

Чувствовалось, Юнипера сама была сердита на нее, раз написала «Брайс» вместо обычного «Биби».

«Еще раз извини. Этого хватит. Я же не давала твердого согласия. Может быть, а не наверняка. Помнишь? Напрасно ты ее уверила, что я обязательно приду».

«Дело твое, – ответила Юнипера. – Мне некогда».

Брайс шумно выдохнула, заставив себя выпустить телефон из рук и взять чашку с дымящимся кофе.

– Привет.

Обернувшись, она увидела Ханта, прислонившегося к мраморному кухонному островку. Для мускулистого крылатого ангела он двигался потрясающе бесшумно. Он был в рубашке и брюках, но волосы оставались всклокоченными после сна.

– Как ты? – хрипло спросила Брайс, ощутив легкую дрожь в коленях.

– Прекрасно.

В этом слове не было ехидства. Только тихая просьба не давить расспросами. Брайс достала вторую чашку, поставила на площадку кофемашины и нажала несколько кнопок.

Хант не сводил с нее глаз, и его взгляд ощущался как физическое прикосновение. Вскоре Брайс поняла, в чем дело.

– Я взяла твою футболку, – сказала она, смяв в руке ткань. – Извини.

Боги, под футболкой у нее ничего не было. Он это знал?

Глаза Ханта скользнули к ее голым ногам и чуть потемнели. Все ясно: знал.

Он оттолкнулся от островка и медленно пошел к ней. Брайс сжалась, сама не понимая почему. Однако…

Хант прошел мимо, направляясь к холодильнику, откуда достал несколько яиц и пласт бекона.

– Рискуя повторить затертый штамп альфа-придурка, – сказал он, ставя сковороду на плиту, – должен заметить: мне нравится видеть тебя в моей футболке.

– Невероятно затертый штамп альфа-придурка, – усмехнулась Брайс, хотя внутри у нее все замерло.

Хант разбил яйца в миску.

– Что бы мы ни начинали, все оканчивается в кухне.

– Пока ты готовишь, я не возражаю, – сказала Брайс, глотая кофе.

Хант тоже усмехнулся. Потом у него напряглись плечи.

– Спасибо… за все, что ты сделала.

– Проехали, – сказала Брайс, сделав еще несколько глотков.

Вспомнив про кофе для Ханта, она потянулась за наполненной чашкой.

Хант смотрел то на чашку, то на Брайс. Потом его крупная ладонь обхватила чашку. Хант наклонился и слегка провел губами по ее щеке. Сладостное мгновение.

– Спасибо, – повторил он, после чего вернулся к плите.

Он как будто не заметил, что Брайс не могла шевельнуться. Все слова испарились из памяти, в душе бушевал вихрь. Ее ослепляло безрассудное желание притянуть Ханта к себе и ощутить на вкус каждый уголок его тела. Ее затекшие пальцы вздрогнули.

Хант хранил верность женщине, погибшей двести лет назад. А у Брайс слишком давно не было секса. Сиськи Ктоны ей свидетели: прошел месяц с тех пор, как в туалете «Ворона» она перепихнулась с оборотнем-львом. А с тех пор как у нее поселился Хант, она не осмеливалась открыть левую тумбочку и удовлетворить себя.

«Давай рассказывай себе все эти сказочки», – послышался у нее в мозгу ехидный внутренний голос.

Спина Ханта напряглась. Руки тоже застыли.

Неужели он чует ее состояние? Большинство ванирских мужчин чуяли изменения в запахе, особенно вызванные страхом и возбуждением.

Секс с Хантом? Он же Умбра Мортис. Недосягаемый по десяти миллионам причин. С Умброй Мортисом не пофлиртуешь. У него либо всё, либо ничего.

– О чем это ты думаешь? – напряженно спросил Хант, не поворачиваясь от плиты.

«О тебе. Как последняя дура-старшеклассница, я думаю о тебе».

– Сегодня в одном очень модном магазине распродажа остатков одежды, – соврала она.

Хант оглянулся. Хел, его глаза потемнели.

– Только об этом? – вкрадчиво спросил он.

Брайс невольно попятилась и налетела на кухонный островок.

– Да, – ответила она, не в силах отвести взгляд.

Глаза Ханта стали еще темнее. Он ничего не сказал. Этот взгляд мешал ей дышать. Он чуял все, что происходило в ее теле.

Под его взглядом у нее отвердели и выперли соски.

Хант застыл, как хищник. Его глаза скользнули вниз, увидели и соски, и плотно сжатые бедра, словно это могло погасить мучительный огонь, разгоравшийся между ногами.

Лицо Ханта тоже приобрело хищное выражение. Горный кот, приготовившийся к прыжку.

– Я и не знал, Куинлан, что распродажи одежды так волнуют и возбуждают тебя.

Она едва не застонала, усилием воли заставляя себя оставаться на месте.

– Ничего удивительного, Аталар. Маленькие радости жизни.

– Это ты о них думаешь, когда открываешь левую тумбочку? О распродажах одежды?

Хант пристально смотрел на нее. У Брайс не хватало сил отвести глаза.

– Да, – прошептала она. – Представляю эти модные штучки на себе.

Что за чушь она мелет? Как так случилось, что из ее квартиры… нет, из всего города вдруг исчез воздух?

– Думаю, тебе стоит пойти на распродажу и купить себе новое нижнее белье, – сказал Хант, кивая на ее голые ноги. – А то, смотрю, у тебя ничего не осталось.

Перед глазами Брайс безостановочно замелькали чувственные образы: крупные руки Ханта обхватывают ее талию и сажают на стол, к которому она сейчас прижималась спиной; эти же руки задирают на ней футболку (его футболку) и широко разводят ей ноги. Потом он засовывает в нее сначала язык, потом и член и трахает, трахает, трахает… пока она не начнет кричать от наслаждения, мечтая, чтобы он не выходил из нее и трогал ее везде…

– Куинлан…

Ангела трясло. Только волевое усилие держало его на месте. Похоже, те же картины мелькали и у него – и он ждал только ее кивка.

Это усложнило бы все. Расследование, его чувства к Шахаре. Наконец, личную жизнь Брайс Куинлан.

Хел со всем этим. Они потом что-нибудь придумают. Как-нибудь в этом разберутся. Они…

Кухня наполнилась удушливым дымом, от которого жгло глаза и щипало в носу. Хант выругался и бросился к безнадежно подгоревшей яичнице.

Брайс словно расколдовали. В мгновение ока ее жгучая страсть исчезла. Должно быть, после вчерашней ночи у нее зашкалили эмоции. Они-то и в обычный день находятся в растрепанном состоянии, а тут…

– Мне надо одеться на работу, – выпалила Брайс и поспешила к себе, прежде чем Хант обернется, оставив сгоревший завтрак.

«Ты спятила». Эти слова она повторяла в туалете, в душе и пока шла на работу, не обращая внимания на проказы Сиринкса. Хант летел следом, держась на расстоянии. Видно, и у него были схожие ощущения.

Впусти кого-то в свою жизнь, дай силу мучить тебя – и конец будет именно таким. Непозволительная роскошь. Она такого не выдержит.

Подходя к галерее, Брайс убедила себя в этом печальном и непреложном факте. Взглянув вверх, она увидела Ханта, опускавшегося на крышу. Сиринкс радостно заверещал. Брайс ждал очередной день в замкнутом пространстве, в обществе химера и Лехабы…

Хвала долбаной Урде, у самой двери посигналил ее телефон. Но ей звонил не Хант и не Юнипера со свежими новостями о танцевальном классе. Ей звонила Джезиба. Колдунья обошлась без разговоров о пустяках:

– Немедленно открой заднюю дверь.

– Биби, это ужасно, – шепотом причитала Лехаба в сумраке библиотеки. – Просто ужасно.

Брайс стояла перед тускло освещенным аквариумом и смотрела на новое приобретение Джезибы. От вида его топорщились волосы на затылке. Новое приобретение меж тем обследовало свое новое обиталище. Рядом, скрестив руки, стоял Хант и смотрел в сумрак. Все мысли о сексе на кухонном столе улетучились еще час назад.

Темная чешуйчатая рука лупила по крепкому стеклу. Когти цвета слоновой кости пытались это стекло расцарапать. Брайс нервно сглотнула:

– Хотела бы я знать, как в здешних водах отыскали никса.

Насколько она знала, никсы водились в северных ледяных морях и главным образом на Пангере.

– Я бы предпочла келпи, – прошептала Лехаба, спрятавшаяся за диванчиком.

Огненная спрайта пульсировала желтым светом.

Словно услышав их, никс замер по другую сторону стекла и улыбнулся.

Никса, с его ростом более восьми футов, вполне можно было бы назвать братом-близнецом русалов, только явившимся из Хела. Но существовала разница в облике. Никсы не имели гуманоидных черт. Выпирающая нижняя челюсть с чересчур широким безгубым ртом, полным тонких зубов. Слишком крупные глаза были белесыми, как у некоторых глубоководных рыб. Хвост – тонкий и острый, с почти прозрачной кожей, а выше хвоста – искореженный мускулистый торс. Волосы на груди и голове отсутствовали, а четырехпалые руки оканчивались острыми, словно кинжалы, когтями.

Аквариум, куда его поместили, занимал целую стену библиотеки. Оттуда не сбежишь, а спрятаться можно было только на дне, под нагромождением черных камней. Никс беспрестанно царапал когтями стекло. На зеленовато-серой коже запястья темнели знакомые буквы: «С. И Н. М.».

Брайс взялась за телефон. Джезиба отозвалась сразу:

– Ну что еще?

– У нас проблема.

– По контракту с Корсаки?

Голос Джезибы звучал совсем тихо, будто она не хотела, чтобы разговор услышали посторонние уши.

– Нет. – Брайс покосилась на никса. – Это новое чудовище царапает стенку аквариума и пытается выбраться.

– Я на собрании.

– Лехаба до смерти напугана.

В отличие от русалов, никсы совсем не могли находиться на воздухе. Через несколько секунд их жизненно важные органы сморщивались, а кожа начинала шелушиться, как при ожоге. Но кто знает, какие мысли бродили в голове нового приобретения Джезибы? Справа от аквариума находилась лесенка. Брайс поднялась туда проверить, надежно ли заперта кормушка – люк, встроенный в решетку над водой. Механизм позволял кормушке опускаться и подниматься. Управлялась она сверху, с небольшого пульта, тоже смонтированного на решетке. Брайс трижды проверила, что спусковой механизм полностью выключен и поставлена защита от случайного срабатывания.

Спустившись вниз, она нашла Лехабу спрятавшейся за толстой книгой. Спрайта свернулась тугим клубком и мерцала тревожным желтым цветом.

– Никс – противная, жуткая тварь, – прошептала Лехаба, перебравшись на диванчик.

– А вы не могли бы подарить никса какому-нибудь пангеранскому любителю экзотики? – спросила Брайс, продолжая разговор с Джезибой.

– Мне некогда с тобой болтать.

– Но он…

Джезиба отключилась. Брайс тяжело плюхнулась на стул.

– Теперь она оставит никса навсегда, – сказала она спрайте.

– Чем вы собираетесь его кормить? – спросил Хант, глядя, как пленник аквариума продолжает проверять стекло на прочность.

– Они питаются людьми. Это их любимое лакомство, – прошептала Лехаба. – Затаскивают пловцов под воду, а потом целыми днями обгладывают трупы несчастных.

– Здесь он будет кормиться говядиной, – сказала Брайс. Она посмотрела на дверцу, за которой скрывалась лестница на вершину аквариума, и у нее противно заурчало в животе. – Несколько больших стейков в день.

– А нельзя закрыть аквариум занавеской? – заныла Лехаба.

– Джезиба ее сорвет.

– Есть решение попроще, – предложил спрайте Хант. – Я возведу на столе стену из книг, и тогда ты не увидишь аквариума.

– Я не увижу, но он все равно будет знать, что я здесь, – надула губы Лехаба. – Я теперь спать не смогу.

Брайс вздохнула. Лехаба вечно находила повод для капризов.

– А ты вообрази его заколдованным принцем или чем-то в этом роде.

Спрайта сердито указала на аквариум. Никс плавал у самой поверхности, бил по воде хвостом и скалился на них.

– Принц из глубин Хела, – буркнула Лехаба.

– Никс явно не подходит на роль домашнего питомца. Кому пришла в голову такая мысль? – спросил Хант, развалившись на стуле.

– Естественно, Джезибе. Или забыл, что колдунья примкнула к Дому Пламени и Тени и имеет обыкновение превращать своих врагов в разное зверье?

Брайс обвела рукой остальные аквариумы и террариумы. Боль в бедре не утихала. Она помассировала больное место прямо через ткань розового платья. Когда после утреннего фиаско на кухне она набралась смелости и вышла из комнаты, Хант долго и пристально смотрел на нее, не говоря ни слова.

– Показала бы ногу медведьме, – не поднимая головы, сказал Хант.

Он читал отчет, присланный утром Юстинианом, захотевшим узнать его мнение. Брайс полюбопытствовала о содержании отчета, но Хант ответил, что это сведения закрытого характера, оборвав дальнейшие вопросы.

– Моя нога в прекрасном состоянии, – буркнула Брайс, продолжая впечатывать данные по компании Корсаки в стандартный текст контракта.

Джезибе не терпелось поскорее заключить этот контракт. Рутинная работа, которую все равно нужно делать. Хоть какое-то отвлечение, особенно если учесть, что расследование снова зашло в тупик. Никаких сведений от Виктории о результатах Мимир-теста. Никаких догадок о причинах, заставивших Данику украсть Рог, и о тех, кто так сильно жаждал заполучить древнюю реликвию, что убил волчицу… Никаких зацепок, никаких идей. Но если Рунн прав насчет способа возрождения Рога… Все это каким-то образом связано между собой.

Одного кристаллоса они убили, но в глубинах Хела обитают другие. Их тоже можно вызвать и отправить на поиски Рога. Но если порода, специально выведенная принцами Хела для охоты за Рогом, не дала результатов… как она сама рассчитывает его найти?

И потом, жуткие убийства, превращение трупов в кровавое месиво… это ведь не кристаллос их убивал. Хант послал запрос еще на одну тщательную проверку записей с видеокамер. Результатов пока не было.

Телефон Ханта просигналил о новом сообщении. Ангел вынул аппарат, едва взглянул на экран и тут же сунул обратно. Брайс не удалось подсмотреть сообщение.

– Что ж ты ответ не напишешь?

Он скривил рот:

– Один из соратников имеет обыкновение дергать меня за яйца.

Спохватившись, Хант посмотрел на Брайс. Она лишь пожала плечами и улыбнулась. У него едва заметно дернулся кадык.

– Мне надо отлучиться. На крыше подежурит Наоми. К концу твоего рабочего дня появлюсь.

Ангел исчез раньше, чем Брайс успела забросать его вопросами.

– Я знаю, что мы давно не виделись, – сказала Брайс, зажимая телефон плечом.

Хант смотрел, как она улыбается Сиринксу. Тот, сообразив, что его брать не собираются, жалобно скулил. Хант нагнулся и погладил химера по золотистой голове, после чего Брайс коленом закрыла дверь и заперла ее.

– Мне нужно свериться с календарем, – продолжала Брайс, кивнув Ханту.

Она сегодня потрясающе выглядела. Ярко-розовое платье, жемчужные серьги, волосы зачесаны назад и скреплены двумя жемчужными гребнями. «Потрясающе» – никудышное слово, чтобы описать ее облик.

Когда утром она, уже одетая, вышла из комнаты, он глупо разинул рот. Кажется, она не заметила, что он заметил. Впрочем, она и так знала, что каждый день выглядит восхитительно. Но сегодня она светилась, появились краски, которых прежде не было, блеск в янтарных глазах и румянец на щеках.

Но это розовое платье… Оно весь день сводило Ханта с ума, равно как их утренняя сцена на кухне. Хант изо всех сил старался не придавать этому значения. Забыть, как близко они подошли к безумным взаимным ласкам. Целый день он потом находился в полувозбужденном состоянии.

Нет, нужно ввести себя в рамки. Их расследование и так буксовало. Нельзя отвлекаться. Не мог он себе позволить пялиться на нее всякий раз, когда она смотрит в другую сторону. Сегодня, когда она встала на цыпочки, потянувшись за книгой, он едва не застонал. На ум пришла дурацкая аналогия: розовое платье – это Рог, а он – кристаллос, охотящийся за Рогом.

Естественно, он тут же вскочил со стула, подбежал к ней, снял с полки книгу и протянул ей. А Брайс как зачарованная смотрела то на книгу, то на его лицо. В висках Ханта застучала кровь. Кожа натянулась до предела. Совсем как утром, когда он увидел набухшие соски и почуял запах ее бесстыжих мыслей.

Но транс длился недолго. Брайс взяла книгу и вернулась за стол, погруженная в размышления. Его отъявленной глупости она не заметила.

За время, проведенное в библиотеке, его состояние не улучшилось. А потом, когда Брайс ему улыбнулась… Хорошо, что его вызвали по делам. Хант освободился раньше, чем предполагал. Он летел, дыша прохладным речным воздухом, когда вдруг получил сообщение от Виктории: «Я кое-что нашла. Будь „В объятиях кружки“ через пятнадцать минут».

Хант хотел попросить ее об отсрочке. Хотелось отодвинуть неумолимо надвигающуюся полосу неприятностей и еще несколько дней наслаждаться прекрасной улыбкой Брайс и желанием, разгоравшимся в ее глазах, но… В ушах звенело предупреждение Микая. До Встречи оставалось две недели, однако присутствие Сандриелы подтачивало терпение архангела. Любая задержка может заставить губернатора разорвать сделку.

Что бы там ни нарыла Виктория, даже если что-то скверное… он найдет способ с этим разобраться. Он позвонил «Брайс Надери Задницу» и попросил ее переместить зад наружу, поскольку их ждет важная встреча.

– Мам, я пока не знаю, – говорила Брайс, шагая рядом с Хантом. Закатное солнце окрасило город в золотистые и оранжевые тона, позолотив даже грязные лужи. – Я тоже по тебе соскучилась. Может, через месяц?

Вокруг зажигались неоновые вывески маленьких баров и закусочных. На этой же улице находились татуировочные салоны. Их владельцы покуривали у дверей, ожидая вечернего наплыва пьяных идиотов.

– Как ты сказала? На этих выходных? Видишь ли, у меня гость. – Брайс прищелкнула языком. – Нет, это долгая история. Он… вроде соседа по комнате. Как звать? Ати… Нет, мама. – Она вздохнула. – На этих выходных никак. Нет, я ничуть не отгораживаюсь от вас. – Она скрипнула зубами. – Слушай, а как насчет видеовстречи? Разумеется, я найду время. Пока, мам. До скорого, – скороговоркой произнесла Брайс и снова поморщилась.

– А твоя мама… настойчивая, – осторожно сказал Хант.

– В семь нас ждет видеовстреча с моими родителями, – сказала Брайс, с тоской поглядев на небо. – Они хотят с тобой познакомиться.

Виктория ждала их, сидя у стойки бара со стаканчиком виски. Хмуро улыбнувшись Ханту и Брайс, она пододвинула им пластиковую папку.

– И что ты обнаружила? – спросила Брайс, открывая кремовую обложку.

– Почитай, – лаконично ответила Виктория, оглянувшись на камеры зала.

Брайс кивнула, поняв предостережение. Хант вместе с ней склонился над папкой. Он не удержался и вытянул крыло, прикрыв спину Брайс. Но уже через мгновение, увидев результаты Мимир-теста, он забыл о своих крыльях.

– Что я и говорила, – сказала Виктория, узкое лицо которой оставалось бесстрастным.

Мимир-тест обнаружил кусочки некоего синтетического вещества. Это было сочетание трех компонентов естественного, искусственного и магического происхождения.

«Присмотритесь к тому, что в промежутке», – посоветовал ей Аидас.

– Даника подрабатывала охранницей в корпорации Реднера, – сказала Брайс. – Там проводятся всевозможные эксперименты. Это может служить объяснением?

– Отчасти. Но я провела Мимир-тесты на других имеющихся у нас образцах и получила те же результаты. И на одежде Максимуса Терциана. – Виктория нахмурилась, отчего смялась татуировка на ее лбу. – Это вещество не подпадает под известные категории. Оно гибрид, и с привычными мерками к нему подходить нельзя. Почти что средство маскировки.

– Тогда чем оно является? – спросила Брайс.

Хант давно знал Викторию и сразу уловил в ее глазах призыв к осторожности.

– Это что-то вроде… наркотика. По имеющимся у меня сведениям, в очень малых дозах оно используется для медицинских целей. Не исключено, что кто-то выбросил этот наркотик на подпольный рынок, а там дозы уже далеко не безопасные.

– Даника ни за что не стала бы рисковать, принимая такой наркотик.

– Конечно же нет, – торопливо согласилась Виктория. – Но на ее одежде он присутствует везде. Появился ли он там после ее гибели или до, остается неясным. Мы собираемся провести тесты с образцами одежды Стаи Дьяволов и двух недавних жертв.

– Максимус находился возле Мясного Рынка, – тихо сказал Хант. – Возможно, там и подцепил.

– Как называется это вещество? – спросила Брайс.

– Так и называется – «синт».

Брайс повернулась к Ханту:

– Помнишь, Рунн говорил, что та медведьма рассказывала о каком-то синтетическом лекарственном препарате, который может починить…

Она не договорила. Глаза Ханта сделались черными, как Яма. В них проскальзывал страх.

– Возможно, это одно и то же.

– Послушайте, – вмешалась Виктория. – Я пока не закончила Мимир-тесты по другим жертвам, но… решила сообщить вам заранее.

– Спасибо. – Брайс спрыгнула с табурета.

Подождав, пока она отойдет подальше, Хант сказал призраку:

– Вик, результаты держи в тайне.

– Я уже удалила все файлы из базы данных легиона.

Они молча вернулись в галерею, забрали измучившегося Сиринкса и пошли домой. Только очутившись на кухне, Хант заговорил:

– Завершение тестов потребует еще какого-то времени. Но мы приближаемся к разгадке. Это хорошая новость.

– Что ты думаешь об этом синте? – спросила Брайс, наполняя кормом миску Сиринкса.

– Как ты и говорила, вещество могло попасть на одежду Даники во время ее дежурства в корпорации Реднера, – ответил он, тщательно подбирая слова. – Терциан-младший мог принять этот наркотик, что называется, для «расслабухи». Остается узнать, будет ли оно обнаружено на одежде других жертв.

– Я хочу побольше узнать о самом веществе.

Брайс потянулась за телефоном и набрала номер.

– Может, не стоит спешить…

– Я слушаю, – раздался в динамике голос Рунна.

– Я звоню насчет лекарственного препарата, о котором тебе рассказала медведьма. Что тебе известно о нем?

– Пару дней назад она прислала результаты исследований. Очень многое корпорация Реднера скрывает под видом коммерческой тайны, но кое-что я все же узнал. А почему ты спрашиваешь?

С места, где стояла Брайс, была видна открытая дверь комнаты Ханта и фотография на комоде: она и Даника.

– На одежде Даники обнаружили следы вещества, называемого синтом. Это сравнительно новое синтетическое лекарственное средство. Не исключено, что оно попало на подпольный рынок наркотиков, где его употребляют в повышенной концентрации. Вот я и думаю, не о том ли веществе речь.

– Да. Это исследования по синту. – В динамике слышался шелест страниц. – Оно способно давать удивительные результаты. Здесь приводится список ингредиентов… опять-таки многие корпорация Реднера засекретила, но…

Молчание Рунна напоминало бомбу, которая вот-вот взорвется.

– Но что? – спросил в телефон Хант, наклонившись к Брайс и слыша, как колотится ее сердце.

– В числе ингредиентов упомянута обсидиановая соль.

– Обсидиан… – Брайс подмигнула Ханту. – Мог ли синт применяться для вызова демона? Если кому-то для этого не хватает своей силы, могла ли обсидиановая соль в синте облегчить вызов демонов, вроде кристаллоса?

– Пока не уверен, – ответил Рунн. – Если честно, я еще не вчитывался в ее материалы. Теперь прочту внимательно и сообщу тебе.

– Договорились. – Брайс выдохнула и вновь начала мерить шагами кухню. – Спасибо, Рунн.

Рунн снова сделал паузу, но она ощущалась по-иному.

– Всегда рад помочь, Брайс, – ответил он и отключился.

– Нужно выяснить, кто торгует синтом, – сразу же сказала Брайс, останавливаясь возле Ханта. – Максимус мог это знать, но у него уже не спросишь. Нам нужно снова побывать на Мясном Рынке.

Если где и можно было найти новый и опасный наркотик, так это в подземельях тамошней клоаки.

– Нам нужно действовать осторожно, – напомнил Хант.

– А я хочу поскорее получить ответы, – сказала Брайс, направившись в прихожую.

– Завтра пойдем, – возразил Хант, преграждая ей путь. Брайс удивленно открыла рот, но ангел был непреклонен. – Сегодня отдыхаем.

– Это не…

– Нет, Брайс, это может обождать. А сегодня мы поговорим с твоими родителями. Я приоденусь, облачусь в доспехи. А завтра мы отправимся на Мясной Рынок и порасспрашиваем.

Вопреки данному себе обещанию, он схватил ее за руку и провел пальцем по тыльной стороне ладони:

– Брайс, родители по тебе соскучились. Пообщайся с ними. Это ведь так здорово, что они живы. Не лишай себя удовольствия. Дорожи каждой минутой. Мясной Рынок обождет.

Чувствовалось, его слова не убедили Брайс и она все равно хотела отправиться на охоту за синтом. Тогда он сказал:

– Жаль, что я лишен такой роскоши.

Брайс посмотрела на свою руку в его руке. Эта секунда показалась ей вечностью.

– Что произошло с твоими родителями?

– Мать никогда не рассказывала мне об отце. Я так и не знаю, кто он, – преодолевая спазм в горле, начал Хант. – А она… Она была ангелицей из низших слоев. Убирала виллы богатых и могущественных ангелов, поскольку они не доверяли уборку людям и ванирам других пород.

Перед глазами всплыло милое, кроткое лицо матери. Ханту сдавило грудь. Он вспомнил ее нежную улыбку и темные, чуть раскосые глаза. Хотя прошло больше двухсот лет, он и сейчас слышал ее колыбельные.

– Она работала без устали и никогда не жаловалась. Любое слово недовольства – и ее погнали бы с работы, а ей надо было меня поднимать. Когда я вырос и стал пехотинцем, я посылал ей практически все свое жалованье, но она откладывала эти деньги, отказываясь тратить. Уж не знаю, как об этом стало известно каким-то алчным тварям. Они решили, будто ее жилище ломится от денег, и ночью проникли туда. Убили мать и забрали добычу. Все пятьсот серебряных марок, скопленные ею за долгие годы, и пятьдесят золотых марок, которые я прислал ей за пять лет службы.

– Хант, я тебе очень сочувствую.

– И никто из могущественных, высокопоставленных ангелов, у которых работала моя мать, и не подумал расследовать ее убийство и искать виновных. Меня не отпустили на похороны. Для них она была никем и ничем. Но для меня… она была всем… Вскоре после ее смерти я совершил Нырок и примкнул к мятежу Шахары. И в тот день я сражался на горе Хермон ради моей матери. В память о ней.

Шахара умело превратила его память о матери в оружие.

– Судя по твоим словам, она была удивительной женщиной, – сказала Брайс, сжимая его пальцы.

– Да, – коротко ответил Хант, отводя руку.

Но Брайс продолжала улыбаться:

– Твоя взяла. Я устрою видеобеседу с родителями. А в легионеров мы поиграем завтра.

Ханту до боли сдавило грудь.

Накануне видеовстречи Брайс затеяла обширную уборку квартиры. Хант предложил облегчить ей задачу, вызвавшись слетать в аптеку за заклинанием, которое мигом наводило блеск и чистоту. Брайс наотрез отказалась. Ее мать была такой поборницей чистоты, что сразу улавливала разницу между туалетом, отчищенным магией, и туалетом, оттертым руками. Даже на видео.

– Брайс, я по запаху чистящего средства могу определить, насколько ты постаралась, – произнесла Брайс, подражая ровному, безапелляционному голосу матери.

Она не стала говорить, что робкие особы нервничали, услышав материнский голос.

На протяжении всей уборки Брайс без устали щелкала камерой его телефона, запечатлевая Ханта, усердно трущего плитки, и Сиринкса, раздирающего туалетную бумагу на ковре, который они только что пропылесосили. Были и парные снимки, когда Хант усердно драил свой унитаз, а она стояла за спиной.

Когда Хант забрал у нее телефон, оказалось, что она снова переменила свое имя и теперь называлась «Брайс круче меня».

Хант улыбался, шутил, но в мыслях по-прежнему звучали угрозы Микая: «Найди, кто стоит за этим… Извольте довести работу до конца… Не заставляй меня передумать… прежде чем я отстраню тебя от расследования… прежде чем я перепродам тебя Сандриеле… прежде чем я заставлю тебя и Брайс Куинлан пожалеть об этом».

Когда он закончит расследование, кончится ли все остальное? Останутся еще десять жертв, расправу с которыми Микай может растянуть на годы. Ему придется возвращаться в Комитиум. В 33-й легион.

Пока убирали квартиру, Хант все время наблюдал за Брайс. Вопреки обыкновению, делал ее снимки на свой телефон.

Он слишком много знал. Слишком многому научился. Это касалось разных сфер жизни, и прежде всего – кем он мог бы стать, не носи он рабских татуировок на лбу и руке.

Брайс принесла ноутбук на кухонный островок. Оставалось лишь набрать адрес родителей и начать видеобеседу, результатов которой не знал никто. На случай возможного стресса по пути домой Брайс купила большой пакет круассанов.

Хант смотрел на ее лицо. Надо же, он сидит рядом с нею, касаясь ее бедра, и сейчас вступит в разговор с ее родителями… Долбаный Хел!

– Если тебе надо выпить для храбрости, я открою вино, – предложила она.

Хант чувствовал, что его куда-то несет. Но выбираться из потока было поздно, даже если все окончится лобовым столкновением. Может, все-таки попробовать? Уйти к себе, предоставив Брайс одной общаться с родителями?

Он не успел и рта раскрыть, поскольку из динамиков ноутбука послышался женский голос:

– И зачем это ему нужно выпить для храбрости? Ты меня слышишь, Брайс Аделаида Куинлан?