Оставив вещи в квартире, Хант проводил Брайс на работу. Она собиралась еще раз просмотреть данные Деклана и сопоставить их со своим списком, включая и сцены убийства.

Ханту не хотелось вновь спускаться под землю. Он решил провести это время на крыше. Ему требовалось пространство и свежий воздух. Ангелы, пролетавшие над головой, покидали город. Хант намеренно повернулся спиной к громаде Комитиума.

Брайс вышла из галереи, когда солнце уже начинало садиться. На поводке приплясывал Сиринкс. Лицо у нее было таким же мрачным, как у самого Ханта.

– Ничего? – спросил он, опускаясь на тротуар.

– Ничего, – подтвердила Брайс.

– Завтра посмотрим свежим взглядом.

Возможно, они что-то пропустили. День сегодня выдался на редкость напряженный. Жуть, да и только. Ханта так и тянуло устроиться на ее диване перед телевизором.

– Вечером будет очень интересный матч по солнечному мячу. Не возражаешь, если я его посмотрю? – как можно непринужденнее спросил он.

Брайс искоса глянула на него и удивленно изогнула брови.

– В чем дело? – спросил он, стараясь не улыбнуться.

– Надо же… такой мужчина – и вдруг… – Она насмешливо взмахнула рукой. – Западать на какие-то матчи.

– По-моему, женщины любят спорт не меньше мужчин.

Брайс выразительно округлила глаза:

– По моим представлениям, Тень Смерти никак не может подпрыгивать на диване, подбадривая одну из команд и осыпая бранью другую.

– Извини, что разочаровал. А чем, по-твоему, я должен заниматься в свободное время?

– Не знаю. Наверное, ругаться на звезды и выстраивать планы мести всем своим врагам.

Она не знала и половины, однако Хант заставил себя усмехнуться:

– Еще раз извини, что разочаровал.

Ее глаза удивленно сощурились. Последние лучи заходящего солнца превращали их в полоски жидкого золота. Хант едва заставил себя наблюдать за обстановкой.

До дома Брайс оставался всего квартал, когда у Ханта зазвонил телефон. Брайс напряглась, а когда он достал телефон, стала всматриваться в экран.

Телефон зазвонил еще раз. Они оба смотрели на имя, не замечая натыкающихся на них пешеходов.

– Не тяни, – тихо посоветовала Брайс. – Отвечай.

Хант знал. Раньше чем он нажал кнопку ответа, он уже знал, о чем будет разговор. Поэтому он отошел от Брайс, поднес телефон к уху и вежливо произнес:

– Добрый вечер, хозяин.

– У меня есть для тебя работа на вечер, – сказал Микай.

– Готов выполнить, – ответил Хант, чувствуя, как у него сводит живот.

– Надеюсь, я не мешаю тебе развлекаться с госпожой Куинлан.

– Я сопровождаю ее с работы, – сдержанно сказал Хант.

Микай намеренно сделал длинную паузу.

– Утреннее… происшествие в вестибюле не должно повториться. Это понятно?

– Да, – выдавил Хант.

Он понимал свое положение и не собирался злить Микая. Иначе губернатор заставит его нести службу у себя в резиденции. И тогда Сандриела припомнит ему отказ встать на колени и поклониться, а заодно и выходку Брайс. Наказание может растянуться на дни, недели и даже месяцы.

Микай предупредил его и выдал очередное поручение, чтобы, среди прочего, показать, какое место Хант занимает в сложившейся иерархии. Не выйдешь за рамки – не будет неприятностей.

– Рад слышать, – сказал Микай. – Папка ждет тебя в казарме, в твоей комнате.

Губернатор намеренно выждал, чувствуя вопрос, сжигающий Ханта.

– Мое предложение, Аталар, остается в силе. И не заставляй меня его пересмотреть.

Микай отключился.

Хант до боли сжал зубы.

– Все в порядке? – спросила Куинлан.

Судя по наморщенному лбу, она нервничала.

– Да, обычная легионерская рутина, – ответил Хант, убирая телефон.

Он говорил правду. Не всю, но правду.

Они подошли к дому. Стеклянные двери вестибюля бесшумно открылись.

– Ты поднимайся, а я… по делам. Если узнаю день и время встречи с Бриггсом, обязательно позвоню.

Янтарные глаза Брайс сощурились. Она видела его насквозь. Более того, слышала то, о чем он умолчал. Знала, какое «поручение» дал ему Микай.

– Ну хорошо, – сказала она вслух и у самых дверей, обернувшись, добавила: – Удачи.

Хант не ответил. Он взмыл в небеса и сразу начал звонить Юстиниану, прося подменить его на дежурстве. Юстиниан заныл, сетуя на пропущенный матч по солнечному мячу, но Хант воспользовался служебным положением и надавил. Юстиниан пообещал через десять минут быть на соседней крыше.

Юстиниан появился в восемь. Оставив соратника наблюдать за квартирой Брайс, Хант вдохнул пыльный сухой воздух и полетел к месту назначения. Слева мелькнула зелено-голубая лента Истроса. Хант отправился делать то, что умел лучше всего.

– Пощадите.

Всегда одно и то же слово. Единственное слово, которое произносили обреченные, когда перед ними оказывался Умбра Мортис.

Сквозь кровь, забрызгавшую забрало шлема, Хант смотрел на оборотня, превращавшегося в кугуара. Его поднятые руки оканчивались когтистыми пальцами. Руки сильно дрожали.

– Пощадите, – всхлипывал обреченный.

Каждое слово жертвы уводило Ханта вдаль, пока вытянутая рука не стала казаться чужой, а пистолет, нацеленный в голову оборотня, не превратился в кусок металла.

Смерть за смерть.

– Пощадите.

Этот оборотень совершал жуткие, немыслимые поступки. Он заслуживал казни. Заслуживал того, что хуже смерти.

– Пощадите… пощадите… пощадите…

Хант сейчас был не чем иным, как тенью, шепотом жизни, орудием смерти.

Он был никем и ничем.

– Пощ…

Палец Ханта нажал спусковой крючок.

Хант вернулся рано. По его меркам, это было рано.

К счастью, казарменная душевая оказалась пуста, когда он смывал кровь. Потом сидел под обжигающими струями душа столько, что потерял ощущение времени.

Если бы не Юстиниан, он бы посидел и подольше. Но задерживать соратника он не хотел. И потому он наложил швы на свое душевное состояние, вернув себе цельность. Выполз из-под кипящих струй, став тем, кем был, пока его не заставили пустить пулю между чьими-то глазами.

По пути к дому Брайс Хант несколько раз останавливался. Вначале он освободил Юстиниана, поблагодарив и пожелав спокойной ночи, а в одиннадцать часов вернулся в квартиру.

Брайс, вероятно, уже спала. Дверь ее комнаты была закрыта. Но его услышал Сиринкс и радостно заверещал. Брайс шикнула на химера, значит она услышала, как он вернулся. Только бы не вышла в гостиную. Разговаривать Хант пока не мог.

Ручка двери ее комнаты повернулась, однако Хант был уже возле своей. Оглядываться он не решался.

– Ты вернулся, – сказала Брайс.

Он сразу почувствовал напряжение в ее голосе. И целую вереницу вопросов.

– Я записала для тебя сегодняшний матч. Если, конечно, ты еще хочешь его смотреть.

Ему невыносимо сдавило грудь, но и сейчас Хант не обернулся.

– Спокойной ночи, – пробормотал он, проскользнул в комнату и закрыл дверь.