Сиринкс царапал окно. Его обеспокоенная физиономия припечаталась к стеклу. Целых десять минут он без умолку шипел. Брайс устала за день и теперь мечтала только об одном – развалиться на угловом диване и смотреть свое любимое реалити-шоу, которое передавали по вторникам. Однако поведение химера заставило ее повернуться и взглянуть на причину беспокойства Сиринкса.

Ее домашний любимец, ростом чуть побольше терьера, пыхтел и царапал высокое окно. Заходящее солнце делало его золотистую шкуру красно-оранжевой. Длинный хвост с кисточкой на конце напоминал львиный. Сейчас этот хвост колыхался взад-вперед. Сложенные ушки были плотно прижаты к круглой голове. Складки кожи и длинные волосы на шее (не сказать чтобы грива) дрожали от урчания, а непропорционально большие лапы, оканчивающиеся птичьими когтями, сейчас находились…

– Прекрати! Ты процарапаешь стекло!

Сиринкс обернулся через круглое мускулистое плечико, поморщился (совсем как собака) и сощурил темные глаза. Брайс ответила ему сердитым взглядом.

Ее день был долгим, непонятным и утомительным, особенно после вестей от Юниперы. Подруга написала, что Фьюри сообщила ей о невиновности Бриггса и новом убийстве. Юнипера советовала Брайс быть осторожной. Вряд ли обе подруги знали о ее причастности к расследованию убийства и об ангеле, отправленном работать вместе с нею, но сообщение слегка задело Брайс. Фьюри по-прежнему не желала встречаться с нею. Даже кроткая Юнипера не заглянула к ней, а ограничилась сообщением.

Похоже, завтрашний день будет таким же изматывающим, если не хуже. Брайс вовсе не хотелось устраивать поединок характеров с тридцатифунтовым химером, даже если это и принесло бы некоторую разрядку.

– Ты уже гулял, – напомнила она Сиринксу. – И пообедал дважды.

Сиринкс ответил невразумительным звуком и снова царапнул окно.

– Прекрати! – вяло прошипела Брайс, хотя и старалась говорить властным тоном.

Она делала вид, что обладает властью над зверюгой, а Сиринкс ей в этом подыгрывал.

Брайс со стоном выбралась из уютного гнездышка подушек и протопала по паркету и ковру к окну. Внизу еле-еле ползли машины. Это работники, жившие за городом, торопились вернуться домой. Принаряженная публика шла в модные рестораны, коими был усеян берег реки. Река находилась совсем близко – в конце квартала. Заходящее солнце окрашивало город и его жителей в красные, золотистые и розовые тона. Пальмы и кипарисы покачивались на приятном весеннем ветерке. А еще… на крыше противоположного дома сидел ангел и смотрел прямо на ее окно.

Брайс сразу узнала эти серые крылья и темные, до плеч волосы. Широкие плечи она тоже узнала.

Защита, о которой говорил Микай.

Дерьмо собачье, а не защита! Все понятно: губернатор по-прежнему ей не доверял, невзирая на алиби.

Брайс одарила Ханта Аталара ослепительной улыбкой и задернула тяжелые шторы. Между складками обнаружился вопящий Сиринкс. Его хвост раскачивался маятником.

– Наслаждался зрелищем? – сердито спросила Брайс, встав в классическую позу домохозяйки: руки, упертые в бока.

Сиринкс показал ей весь набор своих остреньких зубок, заурчал и отправился на диван, где улегся на теплые подушки. Олицетворение отчаяния.

На экране телевизора появилась заставка реалити-шоу. И сейчас же зазвонил ее телефон на кофейном столике.

Номер был незнакомым, но Брайс не удивилась, услышав ворчливый голос Ханта:

– Откройте шторы. Я тоже хочу посмотреть эту передачу.

Брайс вытянула голые ноги, уложив их на столик.

– Вот не знала, что ангелы залипают на примитивные передачки.

– Я бы предпочел матч по солнечному мячу. Он сейчас идет на другом канале, но готов удовольствоваться тем, что есть.

Умбра Мортис, смотрящий состязание ухажеров. Мысль была настолько смехотворной, что Брайс поставила передачу на паузу. Ничего, пропустит рекламный блок.

– Аталар, что вы делаете на крыше?

– Выполняю приказ.

Храни ее боги!

– Защита моей персоны не предполагает вторжения в мою личную жизнь.

Вообще-то, здорово, что ее охраняют, но Брайс пока не была готова отказаться от личных границ.

– Другие не согласились бы с вашими словами.

Брайс приготовилась возразить, но он не дал:

– У меня есть четкие распоряжения, и я не могу их нарушить.

У Брайс свело живот. Нет, Хант Аталар ни в коем случае не нарушит данных ему распоряжений.

Такое не позволялось ни одному рабу, будь он ваниром или человеком. Брайс решила сменить тему и спросила:

– Откуда вы узнали мой номер?

– Он значится в вашем досье.

Брайс ударила пяткой по столу:

– Вы побывали у принца Рунна?

Брайс не пожалела бы золотой марки, чтобы посмотреть лобовое столкновение ее братца с персональным ассасином Микая.

– Туда ходил Исайя, – проворчал Хант. Брайс улыбнулась. – Стандартный протокол.

– Смотрите, как интересно. Ваш начальник поручил мне найти убийцу, но вас все равно потянуло проверять мое алиби?

– Правила дурацкие, но не я их устанавливаю. Это вам понятно, Куинлан?

Брайс хмыкнула.

– Откройте шторы.

– Нет уж, спасибо.

– Могли бы пригласить меня к себе и облегчить мне работу.

– Ни в коем случае.

– Почему?

– Потому что вашу работу вы прекрасно можете выполнять и на крыше.

Смешок Ханта пробрал ее насквозь.

– Нам приказано добраться до самой сути убийств. Мне очень неприятно вам это говорить, дорогая, но нам придется по-настоящему сблизиться.

Надо же, как он произнес это словечко – «дорогая». Небрежно, снисходительно, даже унизительно. Брайс скрипнула зубами.

Она встала, под пристальным взглядом Сиринкса прошлепала к окну и раздвинула шторы ровно настолько, чтобы увидеть ангела. Хант стоял на соседней крыше, прижав к уху телефон и слегка развернув крылья, словно балансировал на ветру.

– Даже если вам очень нравится роль спасателя слабых женщин, расследование поручено мне. Вы не более чем поддержка.

Крыши разделяло достаточное расстояние, но Брайс увидела расширенные глаза ангела.

– Может, пропустим стадию дурацких перебранок? – спросил он.

Сиринкс тыкался ей в икры, затем просунул морду между ее ногами и стал глазеть на ангела.

– Как называется ваша домашняя зверюшка?

– Химер.

– Такие стоят недешево.

– Стоил.

– Да и квартира у вас из весьма дорогих. Смотрю, колдунья хорошо вам платит.

– Естественно, – ответила Брайс.

Сказанное одновременно было и правдой и враньем.

Ангел взмахнул крыльями:

– Теперь у вас есть мой номер. Звоните, если что-то пойдет не так, если почувствуете тревогу или вам что-то понадобится.

– Например, пицца?

Брайс отчетливо увидела средний палец Ханта, поднятый над головой. И впрямь Тень Смерти.

– С такими крыльями из вас получился бы отличный посыльный, – сказала Брайс, хотя ангелы Лунатиона никогда не опускались до подобных работ.

– Не закрывайте шторы, Куинлан.

Он отключился. Брайс насмешливо помахала Ханту и плотно зашторила окно.

Едва она устроилась на диване, ангел прислал ей сообщение:

«Ваша квартира имеет защитные заклинания?»

Брайс расширила глаза и отстучала ответ: «Я что, выгляжу дурой?»

«В городе творится дерьмовщина, против которой у вас есть первоклассная защита, однако вы предпочитаете испытывать мое терпение, устанавливая границы. Думаю, это достаточно характеризует уровень вашей разумности».

Брайс поморщилась и большими пальцами набрала ответ: «Улетайте-ка вы восвояси».

Она нажала кнопку отправки раньше, чем разум подсказал ей, что подобные слова в адрес Умбры Мортиса весьма опрометчивы.

Хант не ответил. Брайс с довольной улыбкой потянулась за пультом.

Глухой удар в стекло заставил ее подпрыгнуть. Сиринкс с воплем помчался к портьерам, мотая пушистой головой. Брайс вскочила и, тоже подойдя к окну, отдернула шторы.

За окном парил Падший ангел и сердито смотрел на нее. На этот раз Брайс не ответила ему таким же взглядом. У нее колотилось сердце. Она открыла окно. Ветер от крыльев Ханта взъерошил ей волосы.

– Что еще?

Его темные глаза лишь моргнули. «Изумительно» – это застряло у Брайс в мозгу, когда она смотрела на его обаятельное лицо с резкими волевыми скулами.

– Вы можете облегчить себе расследование или, наоборот, усложнить его.

– Я не…

– Послушайте…

Ветер трепал темные волосы Ханта. Шелест его крыльев заглушал шум уличного движения. Люди и ваниры с одинаковым любопытством глазели на него.

– Вам не нравится, когда за вами наблюдают, возятся – называйте как хотите. – Он скрестил мускулистые руки. – Нам обоим не предоставили право выбора. А потому, чем понапрасну тратить время и силы на споры со мной, не лучше ли вам заняться списком подозреваемых и списком перемещений Даники?

– Почему бы и вам не перестать указывать мне, что́ я должна делать в свое свободное время?

В комнате ощутимо запахло эфиром.

– Я намерен быть с вами честен и прям! – прорычал Хант.

– Я польщена.

Ноздри ангела раздулись.

– Я сделаю все, чтобы найти виновника убийств. Если понадобится, привяжу вас к стулу, пока вы не составите оба списка.

– Насильственное сотрудничество, – усмехнулась Брайс. – Потрясающе.

Глаза Ханта помрачнели.

– Советую… меня… не злить, – с расстановкой произнес он.

– Конечно, конечно. Ведь вы – Умбра Мортис.

– Мне плевать, Куинлан, как вы меня называете, пока вы делаете то, что вам говорят, – сверкнул зубами Хант.

Проклятый альфа-придурок!

– Бессмертие – достаточно долгий срок, чтобы научиться повелевать другими, – бросила ему Брайс.

Она стояла, уперев руки в боки. Возбужденный Сиринкс выплясывал у ее ног.

Оторвав взгляд от Брайс, ангел с интересом посмотрел на химера. Сиринкс вдруг завилял хвостом. Хант усмехнулся.

– А ты смышленый зверь, как я погляжу. Смышленее своей хозяйки, – сказал он, с упреком посмотрев на Брайс.

Брайс мысленно нарекла ангела «королем альфа-придурков».

Однако Сиринкс не только вилял хвостом. Он стал охорашиваться, словно хотел понравиться Ханту. Брайс овладело глупое желание спрятать химера от Ханта, от всего и всех. Сиринкс принадлежал ей, и только ей, и она была не в восторге при мысли, что кто-то вломился в их маленький уютный пузырь.

– У вас есть оружие? – вдруг спросил Хант.

Чисто мужской блеск в глазах говорил ей, что он в этом сомневается.

– А вы вломитесь ко мне снова, тогда и узнаете, – невинным голоском произнесла Брайс и закрыла окно перед самым носом Ханта.

Хант прикидывал, какие беды ему грозят, если он утопит Брайс Куинлан в реке Истрос. После начала сегодняшнего утра любые наказания от Микая или превращение в свинью колдовством Джезибы Роги начинали ему казаться вполне заслуженными.

Он стоял, прислонившись к фонарному столбу. С небес сыпалась туманная морось. Хант до боли стиснул челюсти. В этом время узкие улицы Старой Площади были заполнены работниками, приезжавшими из пригородов. Кто-то спешил на работу в бесчисленные магазинчики и галереи, иные направлялись к небоскребам Центрального делового района, маячившим в полумиле отсюда. Разумеется, все замечали его крылья, потом выражение лица – и старались обойти стороной. Ханту не было до них никакого дела.

Ангел взглянул на часы телефона. Четверть девятого. Он и так ждал довольно долго, прежде чем позвонить. Хант набрал номер. Ему ответили после двух гудков.

– Умоляю, скажи, что Брайс жива, – часто дыша, протараторил Исайя.

Судя по голосу, он сейчас находился либо в казарменном спортзале, либо наслаждался обществом своего дружка.

– На данный момент, да.

В телефоне что-то пискнуло. Похоже, Исайя уменьшил скорость беговой дорожки.

– Мне нужно знать, почему ты позвонил так скоро? – (Пауза.) – Почему ты на улице Самсон?

Местонахождение Исайя определил по маячку на телефоне Ханта, что не помешало Ханту хмуро покоситься в сторону ближайшей видимой камеры. Камеры наверняка были спрятаны и в листве пальм и кипарисов, окаймлявших тротуары, и замаскированы под головки распылителей, торчащих из мокрой травы цветочных клумб. Не исключено, что и в столбе, который Хант сейчас подпирал, тоже имелась камера.

Кто-то всегда наблюдал. В этом долбаном городе, на континенте, в мире кто-то всегда наблюдал. Камеры были сделаны из особо прочных материалов и окружены заклинаниями, а потому могли выдержать бомбовый удар. Даже если смертельная магия серных ракет астерианской гвардии сровняет город с землей, камеры запечатлеют и это.

Пространство над улицей пересекла стайка перепелов. Наверняка не птицы, а семейство птичьих оборотней.

– Кстати, ты знаешь, что химеры способны открывать замки и двери, а также перемещаться между двумя точками с легкостью перехода из одной комнаты в другую? – хрипло спросил Хант.

– Нет. А что? – спросил Исайя, продолжая восстанавливать дыхание.

Куинлан об этом тоже не знала, раз устроила своему любимцу домик в ящике. Может, она это делала ради уюта своей зверюшки, чтобы у него было его персональное место, по аналогии с собачьей конурой. Если бы не целая сеть охранных заклинаний вокруг ее квартиры, Сиринкс давно улизнул бы оттуда.

Химер принадлежал к низшему классу ваниров. Все Низшие (их так и называли) обладали не особо сильными, но интересными магическими способностями, что обусловливало их высокую стоимость на рынке. За тысячи лет их положение ничуть не изменилось. Сенат и астерии противились любой попытке законодательно изменить положение Низших, и они так и оставались собственностью, которую покупали и продавали. Аргумент властей был прост: Низшие слишком опасны. Они не понимают законов, а их магия в определенных случаях может оказаться разрушительной, если ее не сдерживать особыми магическими татуировками и различными заклинаниями.

Власти умалчивали, что торговля Низшими – весьма доходное занятие.

И потому Низшие оставались Низшими.

Хант поочередно сложил крылья. Капельки воды стекали по его серым перьям, как маленькие бриллианты.

– Это уже сущий кошмар, – сказал Хант.

Исайя кашлянул:

– Ты следил за Куинлан всего одну ночь.

– Точнее, десять часов. Пока на рассвете ее зверь не появился рядом со мной. Я задремал, и он решил меня разбудить… укусом в задницу, после чего исчез с крыши, вернувшись в квартиру. Через несколько секунд Куинлан вышла из спальни, раздвинула шторы и увидела, как я, будто последний идиот, почесываю укушенный зад. Тебе известно, какие острые зубы у этого звереныша?

– Нет.

Хант мог поклясться, что слышит улыбку в голосе Исайи.

– Когда я подлетел к окну – потребовать объяснений, она врубила музыку на всю мощь и начисто игнорировала мое присутствие.

Хант даже не пытался проникнуть в квартиру через окно. За ночь он убедился: квартира Брайс окружена цепью заклинаний, способных выдержать напор целой стаи ангелов. Ему оставалось лишь сердито смотреть через стекло, пока Куинлан не вышла из спальни, в одном черном спортивном лифчике и трусиках. Тогда он вернулся на крышу. Брайс смотрела на его отступление, и улыбка на ее физиономии была как у довольной кошки.

– Я не видел ее до самого выхода на пробежку. Она побежала, даже не взглянув на меня.

– И ты отправился на улицу Самсон, чтобы предаться грустным размышлениям. Что за срочность?

– Да пойми, придурок: я могу убить ее раньше, чем мы найдем настоящего убийцу.

Хант уже был измучен, а ведь расследование даже не началось.

– Ты просто зол, что она не пугается и не заискивает перед тобой.

– Можно подумать, мне нужны чьи-то заискивания!

– А где Куинлан сейчас?

– Делает маникюр.

Исайя молчал. Пауза затянулась. Хант подозревал, что Исайя сейчас кусает губы, стараясь не расхохотаться во все горло.

– Теперь понятно, почему ты торчишь на улице Самсон в столь ранний час.

– И пялюсь в витрину маникюрного салона, будто долбанутый сталкер.

Куинлан явно не спешила искать убийцу, и это злило Ханта не меньше, чем ее поведение, вдобавок усиливая подозрение. Он не знал возможных мотивов, которые могли толкнуть ее на убийство Даники, Стаи Дьяволов и Терциана-младшего, но она была каким-то образом связана со всем этим. Подозрительно и то, что накануне убийств она посетила «Белый ворон». Она что-то знала или что-то сделала.

– Мне пора идти, – сказал Исайя. Хант знал: его друг сейчас улыбается во весь рот. – Ты справлялся с вражескими армиями, пережил арену Сандриелы и столкновения с архангелами. – Исайя усмехнулся. – «Принцесса сборищ» – не такой уж крепкий орешек.

Исайя отключился.

Сквозь витрину салона Хант прекрасно видел Брайс, восседающую за одним из мраморных столиков. Руки она держала вытянутыми, а хорошенькая дракийка, покрытая красновато-золотистыми чешуйками, наносила на ее ногти очередной слой лака. Сколько слоев требуется ногтям этой девчонки?

По причине раннего утра посетительниц в салоне было совсем немного. Все они делали маникюр: маникюрши придавали желаемую форму ногтям и когтям, покрывали их лаком, разрисовывали и проделывали Хел знает что еще. Однако все посетительницы дружно глазели на него.

Хант уже заработал сердитый взгляд администраторши с зеленовато-голубоватыми волосами (оборотня, способной превращаться в сокола), но она не отваживалась выйти и потребовать, чтобы он не пугал клиентуру.

Только Брайс не пялилась на него. Она начисто игнорировала присутствие Ханта и весело болтала с дракийкой, занимавшейся ее ногтями.

Когда Брайс вышла из дому, Хант мгновенно взмыл в небо. Он следил за ее перемещением, снедаемый желанием опуститься посреди улицы и вцепиться ей в горло. Хант представлял, сколько шуму это бы наделало. Вся публика, спешащая на работу, выхватила бы телефоны и начала снимать редкое зрелище.

Пробежка длиной в пятнадцать кварталов оказалась целенаправленной и привела Брайс к маникюрному салону, куда она подбежала, почти не вспотев. Зато ее облегающий беговой костюм был мокрым от дождевой мороси. Прежде чем войти в салон, Брайс наградила ангела предостерегающим взглядом, чтобы не думал тащиться за нею.

Это было час назад. Целый час маникюрша обрабатывала ногти Брайс ножницами, пилочками и прочими штучками-дрючками. Даже Лань содрогнулась бы от такой процедуры. Сущая пытка.

Хант решил: еще пять минут, а потом он пойдет и вытащит ее из салона. Должно быть, Микай спятил. Только так можно было объяснить решение привлечь ее к расследованию. Знал бы архангел, что у Куинлан маникюр стоит выше поиска убийцы ее друзей.

Хант не понимал, почему его это удивляет. Он-то навидался разных личностей: и ваниров, и людей, и прочих. Столько мучений выдержал. Казалось бы, поведение капризной девчонки должно занимать его не больше, чем жужжание мухи.

Чувствовалось, Куинлан привыкла, что с ее лицом и фигурой она может легко открывать любые двери. Состояние полукровки имело свои минусы, и немало, если говорить об устройстве жизни на планете. Но Куинлан справлялась. И отлично справлялась, раз сумела обзавестись такой квартирой.

Дракийка отставила флакончик с лаком и всплеснула когтистыми руками над ногтями Брайс. Посыпались магические искры. Конский хвост Брайс вздрогнул, словно на жарком сухом ветру.

Как и у вальбаранских фэйцев, магия дракийцев тяготела к пламени и ветру. В северных областях Пангеры Ханту встречались дракийцы, способные вызывать воду, дождь и туман. Они владели магией природных стихий. Но ни дракийцы, ни фэйцы (включая магов-отшельников) не умели вызывать молнии. Хант это знал, поскольку в юности усиленно искал тех, кто владел схожим даром и мог бы научить его управлять молниями. Так никого и не найдя, Хант был вынужден учиться самостоятельно.

Брайс оглядела свои ноготки и улыбнулась. Потом обняла дракийку. Хел побери, обняла, словно та была героиней, совершившей подвиг на войне!

Хант удивлялся, как от скрежетания зубами не стер их до корней. Свершилось! Брайс встала с табурета и направилась к двери, помахав улыбающейся администраторше. Та подала ей сухой зонтик, чтобы вновь не мокнуть под дождем.

Стеклянная дверь открылась. Только теперь Брайс вспомнила о присутствии Ханта.

– Вы что, издеваетесь надо мной? – отрывисто спросил он.

Она открыла зонт, едва не задев Ханту глаз.

– Неужели у вас нет других занятий? – вопросом ответила Брайс.

– Из-за вас я больше часа проторчал под дождем.

– Но вы же сильный закаленный мужчина. Вам ли бояться дождичка?

Хант пошел рядом с нею:

– Я просил вас составить два списка, а не бежать в этот долбаный маникюрный салон.

Брайс остановилась на перекрестке, пропуская лавину еле ползущих машин. Она вытянулась во весь рост. Конечно, она и сейчас значительно уступала Ханту, но это позволяло ей говорить с ним свысока (хотя ей по-прежнему приходилось задирать голову).

– Если у вас такой опыт в расследованиях, почему бы не заняться этим самому и освободить меня от ненужной траты времени и сил?

– Вы получили приказ не от меня, а от губернатора.

Дурацкие слова. Хант это понимал. Брайс перешла улицу. Хант не отставал.

– Думаю, у вас должна быть личная заинтересованность найти того, кто стоит за всеми убийствами.

– Не стройте догадок насчет моей заинтересованности, – ответила Брайс, ловко огибая лужу не то дождевой воды, не то мочи.

На улицах Старой Площади сплошь попадалось то и другое.

Хант едва удержался, чтобы не толкнуть Брайс в лужу.

– У вас есть сложности в общении со мной?

– Мне до вас и дела-то нет, поэтому какие могут быть сложности?

– Взаимно.

Теперь ее глаза вспыхнули, будто поймав отсвет далекого огня. Брайс смерила Ханта взглядом, проехавшись по каждому дюйму его тела, отчего он вдруг показался себе жалким карликом.

Хант молчал, пока они не свернули на улицу, где стоял ее дом.

– Вам необходимо составить список подозреваемых и список всех дел и перемещений Даники в последнюю неделю ее жизни.

Брайс внимательно разглядывала отманикюренные ногти, имевшие цвет от розового до сиреневого. Совсем как сумеречное небо.

– Аталар, никому не нравится, когда на него давят.

Они достигли стеклянного арочного входа в ее дом. Вход был сделан в виде рыбьего плавника. Хант это выяснил минувшей ночью. Двери бесшумно разошлись.

– Пока, – весело бросила ангелу Брайс, мотнув конским хвостом.

– Ваше демонстративное поведение может кое-кого навести на мысль, что вы пытаетесь помешать официальному расследованию.

Если уговоры на нее не действовали, оставался единственный способ – нагнать страху. Тем более что никто не исключал ее из числа подозреваемых. Ни в коем случае.

Ее глаза снова вспыхнули, уже сердито. И Хант поспешил добавить, скривив губы в легкой улыбке:

– Поторопитесь, Куинлан. Ваша начальница не любит опозданий.

Поход в маникюрный салон оказался полезным во многих отношениях, но главное – она сумела крупно разозлить Аталара.

– Не понимаю, почему ты отказываешься впустить ангела, – вздыхала Лехаба, взгромоздившись на вершину старой столовой свечи. – Он такой обаятельный.

Разговор происходил в библиотеке под галереей. Стол, за которым сидела Брайс, был завален документацией по проданным экспонатам. Услышав эти слова, Брайс покосилась на пламя, имевшее очертания женской фигуры.

– Леле, не капни воском на документы.

Огненная спрайта что-то пробурчала, но уселась прямо на фитиль. Воск потек по бокам. Лохматые желтые волосы Лехабы заколыхались над головой, словно она и впрямь была пламенем, имевшим очертания коренастой женщины.

– Он, бедняжка, сидит на крыше. Это при такой-то погоде. Впустила бы его, пусть отдохнет на диване. Если ангелу нечем заняться, пусть чешет шкуру Сиринкса. Сиринкс мне сам говорил.

Брайс со вздохом уставилась в расписной потолок, где с большим мастерством было изображено ночное небо. Громадная люстра, свисавшая с потолка, имела форму взорвавшегося солнца, окруженного семью планетами. Расстояния между ними были идеально выдержаны.

– Ангелу нечего здесь делать, – ответила Брайс, хмуро поглядев на Сиринкса, который дремал на зеленом бархатном диване.

Лехаба горестно вздохнула:

– В один совсем не прекрасный день твоя начальница заменит меня какой-нибудь мерзкой старой перечницей, и тогда ты пожалеешь, что отказывала мне в самых невинных просьбах.

– В один совсем не прекрасный день эта старая перечница заставит тебя заниматься порученной работой и охранять книги, и ты пожалеешь, что глупо растратила свободное время на охи и вздохи.

На стол упали шипящие капли воска. Брайс вскинула голову.

Лехаба животом улеглась на свечу, свесив одну руку. Рука находилась в опасной близости к документам, над которыми Брайс трудилась целых три часа.

– Я же просила!

Лехаба повернула руку так, чтобы Брайс видела татуировку на ее пылающей плоти. По словам Лехабы, татуировка появилась сразу после ее рождения. Все те же четыре буквы: «С. И Н. М.». Они ставилась на тело каждого спрайта: огненного, водного или земного. Наказание за участие в мятеже ангелов двести лет назад, когда спрайты восстали против своего положения перегринов. Этим старинным словом обозначали Низших. Астерии наказали их суровее, чем ангелов. После подавления мятежа было объявлено, что каждый спрайт (а не только те, кто примкнул к Шахаре и ее легиону) будет порабощен и изгнан из Дома Неба и Дыхания. И все их потомки будут скитальцами и рабами. Навсегда.

Это был один из наиболее отвратительных эпизодов в истории Республики.

– Выкупи меня у Джезибы, – вновь заскулила Лехаба. – Я поселюсь у тебя в квартире. Всегда теплая пища и вода в ванной. Представляешь?

Лехаба была способна на большее, и Брайс это знала. Магия Лехабы превосходила скромные способности Брайс. Но на это были способны все нечеловеческие породы. И все равно магическая сила Лехабы была лишь угольком по сравнению с фэйским пламенем. С пламенем отца Брайс.

– Леле, это не так-то просто, – сказала Брайс, собирая документы в стопку.

– Сиринкс говорил, что тебе одиноко. Я могла бы поднимать тебе настроение.

Сиринкс перевернулся на спину, высунул язык и захрапел.

– Во-первых, в моем доме запрещено держать огненных спрайтов. И водяных тоже. Это сущий кошмар для страховой компании. Во-вторых, мало просто попросить Джезибу. А вдруг ей взбрендится продать тебя только потому, что я прошу?

Лехаба подперла рукой кругленький подбородок и уронила новую каплю воска в опасной близости от стопки документов.

– Но отдала же она тебе Сири.

«Ктона, даруй мне терпение», – подумала Брайс.

– Она позволила мне купить Сиринкса, поскольку у меня тогда все шло наперекосяк, а ей Сиринкс надоел. Она уже пыталась его продать.

– Это из-за гибели Даники? – тихо спросила Лехаба.

– Да, – так же тихо ответила Брайс, прикрыв на пару секунд глаза.

– Тебе не надо слишком много ругаться, Биби.

– А тебе не надо восторгаться ангелом.

– Он вел мой народ в бой. Он принадлежит к моему Дому. Я заслуживаю встречи с ним.

– Насколько я помню из уроков истории, битва окончилась поражением мятежников, а огненные спрайты были изгнаны из Дома Неба и Дыхания.

Лехаба уселась, скрестив толстенькие ножки.

– Принадлежность к Дому невозможно отобрать никакими распоряжениями правительства. Это было лишь формальное изгнание.

Лехаба была права, однако Брайс сказала:

– Воля астериев и сената становится законом.

Лехаба не один десяток лет охраняла библиотеку галереи. Огненная спрайта, стерегущая библиотеку, – это противоречило логике. Но когда треть хранимых книг только и мечтала, как бы сбежать отсюда, кого-нибудь убить или съесть (порядок не имел значения), стоило пойти на риск и держать живое пламя, чтобы укрощать их. Даже если это живое пламя болтало без умолку.

Со стороны подиума донесся глухой стук, словно какая-то книга сама упала с полки. Лехаба сердито зашипела. Цвет ее пламени стал темно-синим. В ответ донесся шелест бумаги. Беглянка вернулась на место.

Брайс улыбнулась. В этот момент зазвонил телефон. Едва взглянув на экран, Брайс потянулась за трубкой, бросив Лехабе:

– Марш на место!

Лехаба едва успела добраться до стеклянного домика, в котором она несла вахту, когда Брайс ответила:

– Добрый день, Джезиба.

– Как успехи с расследованием?

– Набирают обороты. Как Пангера?

Не удостоив ее ответом, Джезиба сказала:

– Я нашла клиента. Придет к тебе в два часа. Изволь подготовиться. И не позволяй Лехабе болтать напропалую. Пусть работает.

Джезиба повесила трубку.

Брайс встала из-за стола, за которым провела все утро. Деревянные панели подземной библиотеки выглядели старыми, но они были напичканы новейшей технологией и лучшими заклинаниями, какие только возможно купить. К тому же в библиотеке имелась потрясающая акустическая система, и, когда Джезиба отправлялась на другой берег Хальдренского моря, Брайс запускала музыку.

Нет, она больше не танцевала в подземелье. Танцы умерли вместе с Даникой. Сейчас музыка помогала ей удерживать приливы первосвета, угрожавшие свести с ума. Одновременно музыка заглушала нескончаемые монологи Лехабы.

Книжные стеллажи опоясывали каждую стену, прерываемые дюжиной аквариумов и террариумов, где содержались ящерицы, змеи, черепахи и разнообразные грызуны. Брайс частенько думала о происхождении всех этих тварей. Может, когда-то они были ванирами и людьми и чем-то насолили Джезибе? Ни у кого не наблюдалось и проблеска сознания, что пугало еще сильнее, если предположение Брайс было верным. Получается, колдунья не только превратила их в животных, но и полностью стерла память о прошлом.

Лехаба, естественно, дала им всем имена, одно смешнее другого. В ближайшем к столу террариуме обитали гекконы Мускатный Орех и Имбирь. По словам Лехабы, они были сестрами. В другом террариуме, расположенном на подиуме, жила черно-белая змея. Ее Лехаба нарекла Госпожой Маковкой.

Самый крупный аквариум занимал целую стену. Его сумрачные воды вызывали жутковатое ощущение. К счастью, аквариум пустовал, избавив Лехабу от необходимости придумывать новые имена.

В прошлом году Брайс поддержала просьбу Лехабы купить несколько радужных угрей, чтобы их сияние расцветило мрачную синеву аквариума. Джезиба отказалась и вместо угрей купила ручного келпи. Тот неустанно лупил по толстой стенке аквариума с отчаянием школьника, которому все наскучило. Брайс позаботилась о том, чтобы неуемный паршивец быстро покинул аквариум. Его подарили клиенту. Кажется, он не прожил в библиотеке и двух недель.

Брайс заставила себя взяться за работу. Не за документацию. За ту, что должна сделать вечером. Да помогут ей боги, когда Аталар расчухает. Одна мысль о том, какая у него будет физиономия, когда он узнает о задуманном ею… Да, игра стоила свеч.

Если она останется в живых.