Под гудящими галогеновыми лампами в центре Лас-Вегаса Роберто Карденас делает слепок тела обнаженной женщины. Он размазывает пригоршни склизкого розового геля по голой груди и бедрам, пока его брат наблюдает за процессом и фотографирует. Неловкий, с тихим голосом, нервным смехом и уложенными гелем волосами, Роберто напоминает безумного профессора, но сейчас он отстранен и холоден, как врач, накладывающий гипс на сломанную ногу.

Мэтт говорил мне, что у него нет конкурентов: может, найдется несколько китайских компаний, которые пытаются производить что-то из дешевых материалов, что даже чуть-чуть двигается, сказал он, но эти куклы на годы отстают от подружек с искусственным интеллектом от Abyss. Но на самом деле предприниматели и инженеры по всей Азии, Европе и США хотят опередить его и выпустить на рынок первого секс-робота. Прямо в соседнем штате, в Неваде, Роберто уже четыре года работает над «Любовными куклами-андроидами» — флагманским творением Eden Robotics, которых он называет «первыми в истории полностью функциональными роботами — секс-куклами». Тогда как Мэтт лепит своих идеализированных псевдоженщин вручную, Роберто отливает их с моделей в стремлении сделать робота настолько реалистичным, что его не отличишь от настоящей женщины.

Я нашла Роберто, когда он спрашивал совета у любителей роботов на Dollforum.com. «Привет. Я конструирую робота-андроида — секс-куклу и хочу поделиться своим проектом с сообществом», — написал он. Он сказал, что его робот может «выполнять 20+ сексуальных действий», «самостоятельно стоять, сидеть, ползать», «стонать от удовольствия во время полового акта» и обладает «речевым ИИ для общения».

«Мне интересно узнать, какие возможности сообщество хочет видеть в роботе — секс-кукле, — сказал он. — Спасибо и добро пожаловать в новую эпоху отношений людей и роботов».

Там были ссылки на его сайт, где можно увидеть довольно безликого робота в пиджаке с острыми плечами и пугающее видео с металлическим скелетом, который корчится в миссионерской позе, — оно напомнило мне последнюю сцену в первом «Терминаторе», когда киборгу сожгли кожу.

Ответы не заставили себя ждать.

— Неплохо бы добавить зрительный контакт, — был первый.

— Распознавание голоса, — второй.

— Дыхание важнее, чем сложности с ходьбой, — сказал третий.

— Сделайте, чтобы у вашего гиноида был обогрев всего тела, с головы до ног, — сказал четвертый.

Участники форума относились к утверждениям Роберто со скепсисом и опасливой радостью. «На этом форуме полно людей, которые обязательно купят куклу, если вы создадите приемлемый продукт, — написал один, — мы желаем успеха вам (или кому-нибудь еще)».

Мужчины на форуме не сильно напоминали больных, одиноких или социально неприспособленных клиентов, о которых любят говорить Мэтт или Дуглас. Кое-кто упоминал своих жен и подружек и нелестно сравнивал с силиконовыми любовницами.

Один участник приложил фотографию своей секс-куклы в качестве эстетического ориентира для Роберто при планировании пропорций робота. Он одел ее в нижнее белье с леопардовым принтом и прислонил к стене, увешанной кинжалами, охотничьими ножами и кастетом с лезвием. «Если бы моя RealDoll умела готовить, убираться и трахаться всегда, когда я захочу, я бы больше никогда не встречался с женщинами. Больше мне ничего и не надо, но это только мечты».

Я договорилась встретиться с Роберто в 10 утра в его съемной студии над тату-салоном, чтобы успеть поговорить до прихода модели. Лас-Вегас в 10 утра — странное место. Тату-салон закрыт на замок, и я не могу найти другой вход в здание. Я звоню Роберто, и он говорит, что мне надо обогнуть дом и подойти к задней двери — в подворотне, забитой выброшенной мебелью и тележками из супермаркетов. Мы говорили по телефону и перекинулись несколькими письмами; он присылал мне фотографии и видео со своим роботом, по которым кажется, что он работает над чем-то существенным. Но сейчас я отчетливо осознаю, что абсолютно не представляю, во что влезаю.

У Роберто очки с толстыми линзами, сильный кубинский акцент и ни капли лихости Мэтта; он во всех отношениях — его полная противоположность. Eden Robotics для него второстепенный проект: он работает фармацевтом, отмеряя таблетки за стойкой и никогда не общаясь с клиентами. Разговоры даются ему с трудом, но он широко улыбается, когда мы пожимаем друг другу руки, — довольный, что журналист проявил интерес к проекту, который, как он верит, принесет ему славу.

Студия от пола до потолка выкрашена черной глянцевой краской. Не считая складного стола, белой раковины и нескольких коробок, тут совершенно пусто — темная глянцевая бездна. Сводный брат Роберто, Ноэль Агилья, ждет нас, скрестив руки на гавайской рубашке, в синих лоферах и голубых джинсах. Ему 23, на семь лет младше Роберто, и он переехал с Кубы в США за шесть лет до Роберто, так что уже успел обзавестись американским акцентом и американской уверенностью в себе.

— Это новая сфера в бизнесе, так что мы учимся на ходу, — говорит мне Ноэль, пока Роберто распаковывает какие-то картонные коробки. — Я стараюсь помочь ему с маркетингом и дизайном логотипа, с сайтом и пиаром, стараюсь найти лучший способ все это продать. Потому что люди, которые этим интересуются, они как бы… странные. — Он ухмыляется. — Нам уже поступали странные просьбы, которые пришлось отклонить. Это явно необычная область.

У Ноэля тоже есть постоянная работа: он сидит в кассе «Колизея», проверяет билеты на Селин Дион и Элтона Джона. Он привык общаться с клиентами — хотя это клиенты с более мейнстримными вкусами.

Фарра, сегодняшняя модель, еще не пришла; Роберто не тратит время и готовит гель для слепков — отмеряет розовый порошок под названием альгинат и смешивает его с водой в белой пластиковой ванночке. Она будет четвертой или пятой женщиной, которую Роберто выбрал для своих «Любовных кукол-андроидов». Сегодня пройдет первое из многих гипсований для снятия полного слепка всего ее тела.

— Что вы искали в модели и почему выбрали Фарру?

— Она фигуристая, — говорит Роберто, ненадолго отрываясь от своей алхимии. Ему поступил заказ на более полную фигуру, чем у женщин, с которых Роберто уже лепил, так что он делает модель по требованиям клиента, но его исследования рынка показали, что в общей продаже выгодно иметь модель покрупнее. — В сообществе любителей кукол есть реальный интерес к фигуристым девушкам с большими задницами.

Фарра впархивает в дверь — как глоток свежего воздуха. На ней пепельно-серое рубчатое платье в обтяжку, с длинными рукавами и воротником-поло, слишком теплое для Лас-Вегаса. Волосы стянуты в небрежный пучок, на ногах — высокие каблуки, как у стриптизерши. Ее улыбка ослепительна и притягательна, и я рада ее приходу. Внезапно неловкость Роберто уже не кажется такой заразной.

— Рада познакомиться! — сияет она. — С кем я переписывалась? — Она смотрит на меня. — С вами?

— Я журналистка, — отвечаю я.

— Рада познакомиться!

Роберто подходит и пожимает ей руку.

— Так для чего конкретно вы делаете скульптуры? — спрашивает его Фарра.

— Для робота-андроида, — говорит он. — Это как куклы. Они принимают разные позы и…

— …то есть это как секс-куклы?

— Первые будут такими. Потом они смогут помогать по дому. Как домработницы.

— Интересно!

Фарра нашла работу на «Крейгслисте» . 200 долларов за два часа в гипсе и комиссия 500 долларов за каждый экземпляр, проданный благодаря ее телу. Она отправила несколько фотографий и получила приглашение в студию в центре. «Я подумала, что это отличная работа, — заявляет она. — Днем в Вегасе заняться нечем, кроме азартных игр. Надеюсь, моя кукла будет продаваться. — Она дарит Роберто ослепительную улыбку. — Смотрите, чтоб она была секси, а то обижусь!»

Мы присаживаемся на столик, пока Роберто клеит на пол защитные листы пластика. Фарра рассказывает, что восемь лет танцевала и вебкамила, работает по ночам в стрип-клубе Spearmint Rhino, чтобы оплатить курсы для риелторов и содержать семилетнего сына. Ее родители из Ирака, и они не знают, чем она зарабатывает на жизнь. Я с удивлением слышу, что ей 27: у нее роскошное тело, как у очень молодых девушек, с мягкими округлыми формами и без единой складки жира.

— Вообще, я была настроена скептически, когда увидела это объявление о работе, — говорит она мне тихо, пока Роберто занимается своими делами в другом конце комнаты.

— Слишком хорошо, чтобы быть правдой?

— Да, будто потом не заплатят. «Крейгслист» в этом смысле — стремное место.

Роберто показывает Фарре, как стоять: ноги врозь, руки подальше от боков, ладонями кверху, пальцы растопырить — прямо как безголовое тело RealDoll. Она снимает платье, под которым нет ничего, кроме нескольких татуировок: ни белья, ни волос. Я говорю, что ей лучше снять и шестидюймовые платформы: стоять придется долго, и мне больно на них даже смотреть. Роберто принимается накладывать альгинат, начиная с плеч. Она неловко улыбается.

— По ощущениям как очень холодная зубная паста, — говорит она.

— Ты знаешь, что будут делать со слепком твоего тела?

— На AVN в этом году было что-то похожее. Говорят, это новый феномен и скоро он будет везде — робот, который может с тобой взаимодействовать и разговаривать. По-моему, удивительно, что люди правда это делают, что люди готовы за это платить. Я только рада помочь. Это круто. Почему нет? Почему бы не стать частью будущего?

— А ты не думала о мужчинах, которые купят твое тело, и о том, что они будут с ним делать? — спрашиваю я, пока Роберто щедро накладывает спирали слизи на ее соски.

— Меня это не волнует, — отвечает она легкомысленно. — По-моему, это лучше, чем танцевать, потому что там мужчины действительно мной пользуются. А когда у них будет бот, меня рядом не будет.

— Тебя же буквально превращают в сексуальный объект, — говорю я.

— Теперь, когда ты сказала, я уверена, что еще об этом задумаюсь, но вообще меня это не волнует. Если уж на то пошло, я помогаю людям с интимной жизнью. По-моему, у мужчин есть потребности. Пусть делают, что хотят, — я не против, если меня рядом не будет. Надеюсь, она будет хорошо продаваться, было бы классно.

Фарра спрашивает, нужно ли расставить ноги, чтобы гипсовали ее «настоящую вагину», но Роберто говорит, что это необязательно.

— Он такой спокойный для своей работы, — говорит она, — особо не показывает эмоций.

— Инженер, — пожимаю плечами я.

— Точно! Твоя правда.

Роберто особенно внимателен со складками у ее колен, чтобы убедиться, что запечатлена каждая деталь. Ноэль продолжает фотографировать. Когда на нее заканчивают накладывать пропитанные гипсом бинты, Фарре становится неудобно: форма тяжелая и давит на тело. Фарра проголодалась. Но придется подождать, пока гипс окончательно высохнет, прежде чем ее можно будет освободить, так что Роберто пытается развлечь ее, показывая на телефоне фотографию своего нынешнего прототипа — Евы.

— О боже! — говорит Фарра. — Как здорово. Такая реалистичная. Но глаза немножко страшные.

— Ей еще надо вставить глазные яблоки, — говорит Роберто.

Через полтора часа Ноэль и Роберто помогают Фарре выбраться из гипса. Его оставляют на полу лицом вниз, как вывернутый наизнанку безголовый труп. Каждая морщинка на теле, каждая складка пупка, каждая деталь на месте, в гипсе, ждет, чтобы ее скопировали в стеклопластике, а затем воспроизвели в силиконе. Роберто платит Фарре 200 долларов наличкой, и они договариваются о том, когда она вернется, чтобы загипсовать другую сторону тела, руки и, наконец, лицо. Все довольны, но больше всех — Роберто.

— Когда я что-то делаю, я хочу делать это лучше всех, — сияет он. — Я хочу достичь такого уровня детализации, чтобы нельзя было отличить робота от настоящей женщины.

Роберто знает, что я приехала в Лас-Вегас познакомиться с его роботом, но сегодня любовной куклы-андроида Евы в студии нет: она в мастерской, то есть в гараже дома, где он живет вместе с Ноэлем и их матерью, в закрытом районе в пригороде, в двадцати минутах езды. Он смахивает с заднего сиденья машины собачью шерсть и гипсовые части тел, чтобы освободить мне место. Затем рассказывает, как роботы захватили его жизнь.

— Я завтракаю, иду в душ, а потом с восьми до часу занимаюсь роботом. Еду на работу в аптеку до семи, возвращаюсь и еще занимаюсь роботом или сайтом. Прямо сейчас я работаю над скелетом. На прошлой неделе в основном устанавливал в ноги новые, более мощные моторы, старые были слишком слабыми. Я работаю над ним каждый день.

Роберто в США только потому, что его мать буквально выиграла право здесь жить. В 1990-х кубинцы, подходящие для получения статуса беженцев, могли выиграть в лотерее американское гражданство для себя и своих семей. Она приехала сюда с Ноэлем в 2000-м, а Роберто остался на Кубе, чтобы ухаживать за бабушкой, и присоединился к ним после ее смерти в 2006-м. «На Кубе люди изголодались по технологиям, — говорит он. — Вот почему я хочу с помощью технологий изменить жизни людей». Он прибыл в США, распаленный американской мечтой стать предпринимателем, чтобы самому добиться успеха в духе «из грязи в князи». Когда он прочитал в журнале Fortune статью, где прогнозировали, что траты на робототехнику к 2019 году достигнут 135,4 миллиарда долларов, то понял, что нашел призвание: «Я всегда интересовался роботами. Это моя страсть. Я это люблю. Я люблю свою работу».

Он рассказывает, что его цель — создать полностью функциональных человекоподобных роботов, которые смогут быть моделями для рекламы одежды, в розничной торговле работать на кассе, в гостиничном бизнесе провожать постояльцев отеля к номерам, в сфере здравоохранения — заниматься домашними делами и присматривать за больными и пожилыми. С секс-роботов он начинает потому, что они проще: «Легче продумать движения. Полностью функциональный робот-андроид займет всего пару лет — секс-роботы доступны уже сейчас. Это самый быстрый способ достичь цели».

В его мечту поверила вся семья: Ноэль, конечно, занимается маркетингом и связями с общественностью, их дядя по выходным помогает Роберто в мастерской, но есть еще двоюродный брат, которому остался год до докторантуры по кибернетике, — он кое в чем помогает с инженерией. Все остальное, что нужно Роберто, он гуглит, находит на ютубе или на «Амазоне»: «В основном я самоучка. Я читаю книги. Поэтому я всегда занят». На данный момент семья вложила в прототипы Роберто 20 тысяч долларов из своих сбережений.

— Мы сделаем так, чтобы ее взгляд следовал за вами. Любители кукол просят теплую кожу, так что я хочу изобрести сенсоры для кожи, чтобы поднять температуру; силикон очень быстро воспламеняется, так что я пытаюсь придумать, как сделать это безопасно. Некоторые говорили, что хотят, чтобы у куклы была автосмазка, над этим я тоже работаю. Еще нам интересно внедрить технологии виртуальной реальности, чтобы пары на расстоянии могли управлять куклой своими движениями. Мы хотим, чтобы у нее были реальные отношения с людьми.

Роберто, кажется, намного более заинтересован в разработке физической стороны робота, чем в аспекте общения. До ИИ — то есть возможности отношений — он дойдет, как только разберется с аниматроникой. Он рассказывает, что его главная цель — сконструировать робота, который сможет прийти и постучать в дверь клиента: «Самодоставка».

Конечно, до Роберто доходили слухи о работе RealBotix в Abyss Creations и о производителях секс-кукол в Восточной Азии, где экспериментируют с аниматроникой. Но он надеется, что если обгонит их и раньше всех выпустит секс-робота, который сам встает в сексуальные позы, то получит коммерческую фору. «В движении всего тела я точно один из первых», — говорит он. Еще он обходит конкурентов по цене: его роботы будут стоить восемь-десять тысяч долларов, и пять клиентов уже заплатили аванс.

К моменту, когда мы приезжаем в микрорайон и тормозим у гаража Роберто, планка ожиданий насчет Евы задрана довольно высоко. Он жмет на кнопку, чтобы поднять дверь в гараж-мастерскую, — словно очень неторопливый занавес.

Ева — робот, способный, по его словам, принимать больше 20 разных сексуальных поз, робот, способный, как он говорит, ползать и стонать и обладающий полностью функциональным ИИ, робот, который, как он мне рассказывал, «готов 24/7», — лежит без головы и ног на верстаке в глубине гаража. Под силиконовой кожей с толстыми и грубыми швами проглядывает металлический скелет. Выглядит это жутко.

— Я схожу за головой, — говорит Роберто, направляясь в дом с Ноэлем в нескольких шагах позади.

Мастерская стала памятником одержимости Роберто. Еще одно безголовое силиконовое тело раскинулось на матрасе в углу. Двор по соседству заставлен магазинными манекенами, торсами, одиноко валяется пара ног с накрашенными фиолетовым лаком ногтями и стоит большая картонная коробка, забитая гипсовыми слепками человеческих голов. Пол гаража засыпан бычками от сигарет Newport, скуренными до фильтра.

Братья возвращаются из дома с безликой головой в русом парике, которую я уже видела у них на сайте, и ногами в толстых черных чулках, кусачих на вид, и белых трусиках с розовыми бантиками и разрезом внизу. Роберто неуклюже собирает Еву, прикручивает голову к шее и подключает к ноутбуку, лежащему на побитом кожаном кресле. Но сегодня Ева мне ничего не покажет. Роберто возится, перезапускает и переподключает, но звуковые файлы не подгружаются, говорит он, а новые конечности слишком тяжелые для нынешних сервоприводов, так что она едва шевелится. Суставы скрипят, пока он пытается заставить ее согнуть ноги.

— Сейчас этап проб и ошибок, — пожимает он плечами безо всякого смущения. — Она прототип.

Роберто нисколько не сомневается, что однажды его робот будет доведен до ума. Он настроен воплотить свою мечту в реальность, доказать семье, что их вера и вклады оправданы.

— Тебя не напрягает разработка такого робота? — спрашиваю я.

— Нет, вовсе нет. Это технология, которая движется вперед, и скоро в нашей жизни будет все больше и больше роботов и технологий. Это поможет людям в общении.

— То есть это совершенно здоровое желание — иметь робота, с которым можно заниматься сексом?

Маркетолог Ноэль чувствует перемену в тоне и вступает в разговор.

— Женщины сталкиваются с такими вещами, как изнасилования, жестокость и прочее, — говорит он с печалью в голосе. — Это явно поможет удержать мужчин от таких вещей, и они больше не будут злиться на жен: они могут злиться на робота, избивать его, и все будет хорошо, — он всплескивает руками, — ведь он ничего не почувствует, это мы обещаем!

Братья смеются во весь голос, довольные шуткой. Но на самом деле Ноэль не шутит.

— Погодите, — говорю я. — Но ведь таких людей надо вообще отучать от подобных эмоций, а не давать им то, что можно насиловать и бить.

— Да, — кивает Ноэль. — Эта технология им поможет, успокоит и послужит буфером между тем, что они хотят сделать, и тем, что они сделают.

Я оставляю Роберто и Ноэля, когда с работы возвращается их мать Мэрилин. У нее на шее большой крест на тонкой цепочке. Мне не терпится узнать, что она думает о проекте сына.

— Я думаю, что в моем гараже работает гений. Как этот, из Apple, Стив Джобс, я смотрела про него фильм, — говорит она с теплотой, а ее лицо заливается радостным румянцем. — У него великая идея, и он сосредоточен на работе. Я говорю ему, что он может достать до звезд. Ему рукой подать до небес.

— Вы им так гордитесь, — говорю я.

— Он во всем способен достичь цели. Он умный мальчик. — Она кладет руку на сердце. — Он мой сын.

Я направляюсь обратно в отель, пока на Лас-Вегас опускается успокаивающая завеса темноты. Я измотана. Из огромных динамиков на фасаде здания грохочет музыка: гудящие, вибрирующие басы, которые должны завлекать игроков в казино отеля. Я открываю дверь ключ-картой и падаю на гигантскую кровать. На прикроватном столике лежит металлическое блюдце со множеством упаковок с берушами: восковыми, пенопластовыми, силиконовыми — изобилие решений, предоставленных администрацией для защиты от звукового загрязнения, создаваемого той же администрацией. Могли бы, конечно, просто выключить музыку, но взамен, чтобы не выключать, дают нам крохотное технологическое решение проблемы.

Все мои мысли возвращаются к Еве, роботу с телом настоящей женщины, которую можно избивать — и она ничего не почувствует. Вместо того чтобы разобраться с источником проблемы, мы пытаемся изобрести что-то, чтобы эту проблему игнорировать.

Секс-роботы выходят на рынок в непростые времена для мужчин по всему миру, когда они теряют свою власть, статус, уверенность. Сексуальная революция и феминизм второй волны 1960-х привели к тому, что сегодня, по крайней мере на Западе, женщины с детства знают, что могут и должны сами выбирать, с кем им спать. Их больше не воспринимают как собственность, переходящую от отца к мужу. Они знают о своем праве на полноценные отношения и уже не намерены терпеть, как прежде, когда все идет не так.

Некоторые мужчины находят весьма неудобным этот новый образ женщин как разумных существ с собственными желаниями и выбором: их это лишило доступа к сексу — и они разозлились.

Инцелы — гетеросексуальные мужчины, придерживающиеся так называемого невольного целибата, — уверены, что заслуживают секса с желанными женщинами, когда захотят, и презирают женщин за то, что они им в этом отказывают. Они думают, что женщины должны быть уступчивыми, и в то же время их уступчивость им противна. Это особый вид мизогинии: они порицают женщин за то, что те отказываются заниматься с ними сексом, и не задумываются о том, что женщины не хотят секса не потому, что эти мужчины недостаточно богаты или красивы, а потому, что они женоненавистники.

На своих месседж-бордах инцелы говорят, что женщины пользуются сексуальной властью над мужчинами для тирании. Себя они называют маргинализированной группой, которая борется за право на секс в условиях ужасной несправедливости, — прямо как афроамериканцы, которые борются за право не быть убитыми полицейскими. Я читала посты, где они сетуют, что женщинам «поклоняются», когда те всего лишь «спермоприемники», и что их нужно убивать, преследовать и «насиловать в глазницы». Было бы просто списать это на онлайн-бредни пары отчаявшихся неудачников, но их движение набирает тревожные обороты. Когда в ноябре 2017 года Reddit закрыл инцел-сообщество за одобрение изнасилований и насилия против женщин, в этом сабреддите состояло 40 тысяч участников — именно участников, то есть активных пользователей; здесь не учитываются те, кто скрывается и читает страницу без авторизации. И это только одно из десятков похожих онлайн-сообществ.

Инцелы не просто прячутся за компьютерами: они радикализируют друг друга и совершают массовые убийства. Самопровозглашенными инцелами убиты по меньшей мере 16 человек. В 2014 году в Айла-Висте, штат Калифорния, Эллиот Роджер убил шесть человек и ранил 14 перед тем, как покончил с собой. Незадолго до атаки он загрузил на ютуб видео, где говорил в камеру: «Не знаю, почему я вам не интересен, девушки, но я вас всех за это покараю». Через четыре года в Торонто Алек Минасян въехал на фургоне в толпу, убив десять человек и ранив 16, сразу после того как запостил на фейсбуке призыв: «Восстание инцелов уже началось!» Множество людей погибло от рук мужчин, которые говорили, что ими движет сексуальная фрустрация: стрелок в Вирджинском технологическом университете Чо Сын Хи, убивший 32 человека в 2007-м; Кристофер Харпер-Мерсер, убивший девять человек в Орегоне в 2015-м.

Так что сексуально неудовлетворенные мужчины могут быть опасны. И не только Ноэль считает, что решением этой проблемы могут стать секс-роботы: аналитические статьи в изданиях от The New York Times до The Spectator предполагают, что в будущем секс-роботов начнут использовать для разрядки и умиротворения инцелов, пока они не причинили никому вреда. По их мнению, секс-роботы обеспечат «сексуальное перераспределение», то есть право на секс станет достижимым человеческим правом, и тогда мужчинам, которым не с кем переспать, жизнь перестанет казаться ужасно несправедливой.

Но секс-роботы — скорее симптом проблемы, чем лекарство от нее. Их разрабатывают одновременно с появлением и культуры инцелов, и дипфейк-порнографии, когда на порноролики накладываются другие лица (знаменитостей, бывших партнеров или кого угодно вне зависимости от их согласия). Нам мало того, что бесплатное порно есть у нас в карманах, доступное когда угодно; некоторые мужчины хотят видеть конкретное порно, даже если в нем не хотят сниматься предпочтительные актеры. Дипфейки позволяют сделать порно c любым человеком, а он сам ничего не узнает и не почувствует.

Секс-роботы же могут предоставить полный контроль тем мужчинам, которые хотят его больше всего, дать им шанс заполучить партнера без самосознания, партнера, над которым можно доминировать, который лишен таких неудобств, как собственные желания и свобода воли. Партнера, который выглядит как порнозвезда, но его никогда не стошнит, он никогда не подавится и не заплачет. Для таких мужчин это усовершенствование реальной женщины. Секс-роботы только распалят подобное желание, а не затушат.

Некоторые производители в Китае и Японии без угрызений совести выпускают секс-кукол в виде детей: они утверждают, что если дать мужчинам, которых привлекают дети, синтетический суррогат, то они прекратят растлевать настоящих детей. За попытку провезти этих кукол в свои страны мужчин арестовывали по всей Европе и Северной Америке (архаичные законы Великобритании не запрещают владение детьми — секс-куклами, но хотя бы запрещают их ввоз). Каждый раз, когда такие случаи попадают в новости, воцаряется вроде бы почти всеобщее отвращение из-за того, что такие секс-куклы вообще существуют. Несколько сомнительных ученых рассуждали о том, что владение куклой-ребенком может помешать педофилам следовать своим позывам, будто куклы могут стать заменителем для детей, как метадон — для опиатов. Но пока консенсус, кажется, в том, что нет безопасного способа позволять педофилам подчиняться своим импульсам; что вместо насыщения желания секс-куклы его только усилят.

Никто из участников гонки за выпуск первого в мире секс-робота не пытается продавать детскую модель, даже Дуглас, чей режим «настоящего компаньона» Рокси — «Юная Йоко» — аккуратно позиционируется как «едва старше 18». Но если дети — секс-куклы попали под табу, потому что могут провоцировать незаконное, пагубное и насильственное поведение, то чем лучше разрешать мужчинам воплощать самые жуткие фантазии на женщинах-роботах? Если куклы-дети могут причинить вред настоящим детям, как можно быть уверенным в том, что куклы-женщины не представляют опасности для настоящих женщин?

Конечно, радикальные сообщества, отстаивающие права мужчин, в восторге от идеи секс-роботов. Мы еще много о них услышим, когда взглянем на будущее деторождения, а пока что простите меня за то, что приведу целиком несколько комментариев с www.mgtow.com — сайта движения «Мужчины, идущие своим путем» — с непристойностями, подвергнутыми псевдоцеломудренной цензуре, и сохранением пунктуации и синтаксиса:

Комментарии в этом конкретном треде были ответом на новость о докторе Серхи Сантосе — испанском инженере, который работает в гаражной мастерской в девяти тысячах километров от Роберто — в Руби, пригороде Барселоны. Серхи — четвертый из найденных мною людей, заявляющих об изобретении первого в мире секс-робота, но, в отличие от Мэтта, Роберто и Дугласа, его робот начал жизнь в виде научного проекта — эксперимента по машинному обучению, который он задокументировал в статье для «Международного журнала робототехники и автоматики» под названием «Проект „Саманта“: Модульная архитектура для моделирования перемен человеческих эмоций» . У него докторская степень в области нанотехнологий — исследований свойств крохотных частиц, — но последние четыре года он провел за работой над моделью искусственной психики.

Сперва Серхи планировал разработать только мозг, но, когда искал для него подходящее тело, чтобы с ним могли реалистично взаимодействовать люди, его жена Марица Киссамитаки наткнулась на мир сверхреалистичных секс-кукол. Серхи купил десять разных кукол со всего мира на 50 тысяч долларов, в том числе RealDoll и несколько более дешевых китайских моделей, и переделал одну из них в робота, добавив микрофон, динамики, внутренний компьютер и тактильные датчики, чтобы кукла могла реагировать на человеческие прикосновения и обучаться, взаимодействуя с людьми. Серхи назвал ее Самантой, потому что с арамейского это имя переводится как «слушательница».

Марица придумала, как разместить датчики на теле; графический дизайнер по специальности, она стала экспертом по сборке роботов. Саманта не может похвастаться большим набором движений — у нее вибрирует вагина и есть мотор в челюсти, она стонет и разговаривает, но губы не шевелятся, — и все же это означает, что систему Саманты в принципе можно использовать, чтобы оживить любую секс-куклу и продать за куда меньшие деньги, чем просит даже Роберто. Сосредоточившись на компьютерной стороне — софте, а не железе, — Серхи может создать технологию секс-робота, доступную куда большему числу людей. Его компания Synthea Amatus заявляет, что открыла продажи в 2017 году со стартовой ценой в 2 000 евро за куклу.

У Саманты есть несколько программ — от «жесткого секса» до «семейного режима». Она кричит во время «оргазма» и может учиться, реагируя на звуки и движения владельца, симулировать одновременный оргазм. «Саманта будет вас звать и требовать внимания, — говорится на сайте Synthea Amatus. — Чем чаще ей придется просить вашего внимания, тем терпеливее она будет, чем больше вы станете уделять ей внимания — тем нетерпеливее. Она научится не звать вас постоянно». Эта версия женского идеала будет зевать и засыпать, если вы ее игнорируете, но никогда не будет слишком уставшей, чтобы заняться сексом. «Если взаимодействовать с ней в этом расслабленном состоянии, она может сексуально возбудиться. Если ее оставить, она опять остынет и уснет».

Когда Серхи впервые публично заявил о своем творении, он был рад обсуждать его с кем угодно. Некоторые его интервью были, мягко говоря, необдуманными. «По сути, я Робин Гуд от секса, потому что даю его бедным. Мужчинам нужен секс — и я даю его, — сказал он репортеру с ITV, закинув руку на плечи Саманты. — Женщины и мужчины видят секс по-разному. Мужчины больше хотят секса. Мужчине в целом нравится думать, что женщина безумно хочет заняться с ним сексом».

Думаю, всем нравится, чтобы во время секса их безумно хотели, но женщинам, наверное, труднее заставить себя поверить, что их действительно жаждет суррогатный человек из силикона. Впрочем, о женских желаниях Серхи не думает. Его взгляд на секс как минимум эгоцентричен.

Репортеры ухватились за тот факт, что с Серхи бок о бок работала Марица, его партнерша на протяжении 16 лет. Они давали совместные интервью о том, как их браку помогло пользование Самантой. «Мне нужен секс несколько раз в день, когда моей жене не хочется», — сообщил он на ютуб-канале Barcroft TV, пока Марица скромно держалась в правой половине кадра. «Я могу заниматься сексом три-четыре раза в день», — заявил он журналистам ВВС, которым Марица в отдельном интервью тихо сказала: «Это его успокаивает. У него больше желания, чем у меня. Если он спокоен, нам обоим в этот день легче».

Приводились цитаты Серхи о том, что ненасытное либидо мужчин нужно принимать как данность, что секс — это то, что мужчинам нужно, а женщинам часто приходится либо в нем отказывать, либо терпеть, и вот он изобрел машину, которая помогает мужчинам и женщинам решить проблему «нехватки синхронности» в половой жизни пар. Нигде не упоминалось о теории сознания Серхи и о том, что робот был научным проектом для понимания человеческого мозга с помощью моделирования смены эмоций. Все сюжеты рассказывали только об ученом — сексуальном маньяке и его многострадальной жене.

К тому моменту, когда с ним связалась я, Серхи уже разлюбил журналистов. Мы провели несколько долгих бесед по скайпу, но он сказал мне, что больше не хочет давать интервью и уж точно не хочет, чтобы кто-то общался с его женой после съемки ВВС. «И как я им разрешил разговаривать с моей женой наедине? — говорит он, не замечая, что от этого становится еще больше похож на пещерного человека. — К сожалению, сейчас я не хочу иметь дел со СМИ».

Кроме того, он все равно бросает проект секс-робота: «Я занимался этим не ради денег. Я хотел учиться, понять, что это за вещь, и создать ее», — говорит он. Он передал бизнес производителю, если будет спрос, то на него ответят, но сам он не хочет участвовать в дальнейшей разработке. Из-за всего пережитого в попытках вывести робота на рынок Серхи утратил веру в человечество: «В этой кукле и то больше человечности, чем в журналистах, с которыми я общался, — говорит он мне, указывая на что-то силиконовое в углу мастерской. — И вообще, для меня кукла — способ стать более человечным».

Но для онлайн-армии женоненавистников, столь позитивно реагирующих на каждый новый заголовок о пришествии секс-роботов, Саманта, Хармони, Ева и Рокси привлекательны как раз из-за отсутствия человечности; они вожделенны, потому что не умеют думать, чувствовать и решать за себя. Возможно, Серхи и начинал работу над роботом для того, чтобы лучше понять человеческий мозг, но в итоге оказался у начала конвейера, который потенциально может ослабить нашу эмпатию. У начала конца человеческих отношений.