Март

У Джейн сегодня день рождения. Не верится, моей девочке сегодня исполнилось двенадцать лет! Двенадцать – это вам не одиннадцать, она уже взрослая. Знаю, что банально так говорить, но, кажется, совсем недавно мы отмечали ее годик. С другой стороны, тоже кажется, что это было так давно. Вчера я пересматривала фотографии с ее первого дня рождения, где мы с Саймоном такие молодые (а я еще и худая), как будто из прошлой жизни, а не одиннадцать лет назад. Но технически для Джейн это целая жизнь.

Правда и то, что мать-природа стирает из памяти все то плохое и тяжелое, через что приходится пройти, когда у тебя малыш. Теперь, после очередной перепалки с Джейн из-за ее запросов купить неподобающую ее возрасту одежду, дорогую косметику, запредельную технику в качестве подарка на день рождения я с тоской и нежностью вспоминаю те простые времена, когда можно было забежать в «Детский мир», схватить первую попавшуюся на глаза приличную игрушку или вещь, сунуть ее в корзину и идти на кассу оплачивать, потому что твоему малышу вообще все равно, что ты там ему подарила, ведь ему будет интереснее жевать оберточную бумагу и играть с коробкой от подарка. Со временем забываешь, конечно же, всю ту сводящую с ума скучилищную рутину – истерики и плач, потому что сэндвич не такой сэндвич, а чипсы не такие чипсы, а есть она будет только если все положить на голубую тарелку, потому что с голубой тарелки есть вкуснее. Она и до сих пор цела, эта голубая тарелка, только Джейн из нее не ест, потому что она слишком голубая теперь. Те долгие, долгие дни, когда единственным твоим спасением была Свинка Пеппа, потому что пока дочка смотрит мультик, можно сходить в туалет, а выпить чашку горячего чая было просто смертельным трюком, потому что ребенок никогда не даст тебе спокойно попить чай, а будет тянуть чашку на себя, пока не прольет кипяток и не ошпарится, так что горячий чай ты не пьешь в принципе.

Сара все еще приноравливается к малышке Орле и звонит мне ежевечерне в слепой вере, что я смогу поделиться с ней своей материнской мудростью. Что у нас в наличии из мудрости? «Да, Сара, бывает, что они плачут и плачут, и ты не можешь понять, почему она плачет, и хотя все твердят, что мать инстинктивно понимает, что является причиной плача ее ребенка, и что мать может различить по звуку плача, что у него не так на этот раз, зачастую оказывается, что у ребенка только один тип плача, просто воет как сирена воздушной тревоги, и тебе приходится проверять все возможные причины по списку – жарко / холодно / хочет на ручки / хочет, чтобы положили / голодная / газы / мокрая, надо поменять памперс. И тебе кажется, что как только начнет ходить и говорить, то тебе станет легче, но ты ошибаешься, потому что тогда начинается ад преследования Конана, Разрушителя Домашнего очага, а потом будет волшебный момент, когда она скажет первое слово, особенно если это «мама» или «папа» (очень надеюсь, Сара, что твоя девочка будет более общительной, чем моя Джейн, у которой первыми словами были «неть» и «пусьти», и это было очень обидно, даже не знаю, откуда она их взяла). А потом они не затыкаются, ни на минуту, только и делают, что лопочут и лопочут, а ты пытаешься их выслушивать и проявлять интерес, и задавать вопросы, и запоминать каждое новое слово, которое они сказали, но по правде, у этих малышей мозгов-то нет, они повторяют, как попугаи, всякую чушь и бессмыслицу. Ты не можешь заткнуть уши, ты должна их слушать, потому что это важно для их развития, а потом ты думаешь, ну ладно, вот начнется школа, вот тогда станет легче, и начинается, каждое утро ты орешь, как солдафон, НАДЕНЬ ТАПКИ, ПОЧИСТЬ ЗУБЫ, ОДЕВАЙСЯ, САДИСЬ В МАШИНУ! и в машине продолжается ад, не сделала домашку, забыла отдать на подпись дневник, а потом у тебя появляется в доме подросток, это может, конечно, стать источником веселья и цирка другого рода, и ты смотришь на нее спящую, такую розовощекую и невинную и чистую, и думаешь: «Аххх! Она совершенство! Не жалею ни о чем!» А потом это совершенство просыпается, и тебе хочется спрятаться в шкафу с бутылкой джина. Но когда она спит зубами к стенке, это, конечно же, прекрасно». Ах ты ж, бляха муха. У меня же Джейн станет тинейджером в следующем году. Как так? Как это произошло? Что там Сара скулит о своей малышке Орле, у меня тинейджер вылупится в следующем году. Вряд ли этот аргумент подействует успокаивающе на Сару.

Но не буду расстраиваться заранее, не буду думать о тинейджерстве за год вперед. Уверена, все образуется. Я же сама была тинейджером, так что справлюсь. Хотя, господибожемой, я была ужасным подростком. Прошу, господи, не дай Джейн стать такой же, как я!

Когда Джейн не разрешают ничего в этом мире, она пойдет на любые ухищрения, и всеми правдами и неправдами, но выцарапала у меня разрешение проколоть уши на свой двенадцатый день рождения. Поэтому сегодня после школы (на работе я опять сказала, что мне надо к стоматологу, потому что отмазка «по-женски» уже не работает, Эд уже посоветовал обратиться к хорошему женскому специалисту. Алан даже поделился телефоном своего личного дантиста, который, по его словам, на этих зубах собаку съел, так что мне придется в скором времени исцелиться от всех недугов и хворей) мы отправились в косметологический кабинет, чтобы проколоть ушки моей драгоценной дочке.

Джульетта тоже изъявляла желание приобщиться к нашему Великому Проколу, полагаю, что она сама была не прочь повесить железки кое-где у себя на теле, но я попросила ее забрать Питера из школы, так что она теперь дуется на меня. Но я ведь хотела провести время наедине со своей дочерью и даже запланировала поход в кафе, где мы отметим это событие горячим шоколадом и тортиком.

По дороге я еще раз повторила Джейн, что она проколет только одну дырку в каждом ухе и больше ничего, на что Джейн фыркнула и сказала, что когда она вырастет, то проколет себе столько, сколько захочет, и еще и сделает пирсинг над губой, как у Шарлот Бакстер, которую я иногда прошу посидеть с детьми, и даже сделает себе татуировку. Пыталась я объяснить своей дочери, что к тату надо относиться серьезно, потому что их нельзя потом просто так вытравить, и они останутся на твоем теле навсегда, и многие впоследствии жалеют, что, будучи тинейджерами, набили всякие глупости, а потом всю жизнь стеснялись их, на что Джейн опять фыркнула, потому что в свои двенадцать лет она уже знает все, чего хочет от жизни!

Любезная дама в косметологическом кабинете попросила меня заполнить всевозможные формы, в которых они снимали с себя всякую ответственность, если у Джейн после прокола начнется сепсис и отвалятся уши, и вот Джейн усадили в кресло и настал тот самый ответственный момент. Когда к ней подошли две медсестры, у каждой в руках по пистолету, то наша Джейн вдруг резко побледнела.

– Мамочка! Мне кажется, я не хочу…

БАЦ! Одно ухо готово! Джейн резко позеленела.

– Я хочу домой! Мне плохо! – шепотом сказала она.

– Не дурачься, Джейн! Тебе только одно ухо прокололи! Ничего тебе не плохо! Потом пойдем пить шоколад и есть тортик!

– Ой, я хочу лечь, – захныкала Джейн. – Мне ужасно плохо. У меня в ухе что-то тяжелое металлическое, мне плохо.

– А как ты хотела? Это и есть прокол ушей, ты же сама просила, – в замешательстве уставилась я на нее.

– Я не знаю, – застонала Джейн. – Я думала, будет по-другому. Меня сейчас стошнит!

– А как насчет кольца в нос и татуировки? – уточнила я. Джейн вся сползла.

– Мамочка, пожалуйста, забери меня домой. Обними меня, мамочка.

Сам прокол ушей стоил дохрена, так еще та разлюбезная дама настоятельно рекомендовала купить специальную жидкость для обработки проколотых ушей, потому что, видимо, простой медицинский спирт уже недостаточно хорош, хотя в свое время мы использовали его от всего. Однако я не пожалела ни единого фунта, потраченного на прокол ушей Джейн, потому что она, как по волшебству, перестала вести себя как двадцатисемилетняя кинодива из американской мыльной оперы, а превратилась обратно в маленькую девочку, которой ей и полагалось быть. Пришлось в кои-то веки обнять свою маленькую дочурку и приласкать, а то, боюсь, еще не скоро мне выпадет такой шанс.

Остаток вечера Джейн вела себя как умирающий лебедь, но пиццу она все-таки слопала, и с пребольшим аппетитом. У нее ипохондрия от отца, вся в Саймона пошла.

Наконец, уложив детей спать, я собралась с духом и села разбирать тонны электронных писем от родительского комитета. Стало понятно, что в этом году мне не надо будет организовывать подарки на День матери, потому что в прошлом году одна мамочка возмутилась, что ей подарили какую-то фигню из магазина, а не сделанную руками детей поделку, так что я просто взяла и отменила сбор денег на подарки матерям. Но продолжался поток писем от запутавшихся родителей, которые никак не могли понять, за что отвечает родительский комитет (сбор денег), а за что Совет школы (учебная программа и миссия школы), и они писали мне жалобы, что в классе у Эмили весь урок учитель показывал DVD-фильм и почему около школы не дежурит постовой, должен же быть там полицейский, который будет гонять неправильно припарковавшихся паразитов и собачников, которые не убирают за своими собаками. Жаль, что нельзя ответить всем одной короткой, но емкой фразой «да ебись оно все конем, мне насрать».

Меня стали терзать смутные сомнения, а действительно ли такой ангел с небес наша Джульетта? Она отлично справляется с детьми, здесь претензий нет, но вот «легкая работа по дому» все еще остается открытым вопросом. Она не только нихера не делает по дому целый день, но даже наоборот, прибавляет беспорядка и грязи в доме – сегодня вечером я зашла в гостиную и увидела оставленные повсюду пустые пакеты из-под чипсов и баночки из-под йогурта, а белье, которое я загрузила утром в машинку и попросила ее постирать, высушить и сложить в комод, было вынуто из машинки и брошено обратно в корзину для грязного белья, потому что ей надо было постирать свои вещи.

Я попробовала поднять этот вопрос в разговоре с ней, но она чисто по-французски кокетливо пожала плечами и изобразила на невинном лице непонимание, хотя говорит она по-английски лучше, чем я.

Дар английской речи вернулся к ней позже вечером, когда она зашла в гостиную едва одетая и заявила, что уходит встретиться «с друзьями», что вернется поздно и что нам не нужно ее ждать. Полагаю, что она намеревалась «алле а ля дискотек», и я так ее и спросила, на что она опять непонимающе посмотрела и сказала что-то невнятное в ответ на мой вопрос «насколько поздно для нее считается поздно».

Вот что мне делать? Просто отпустить ее на ночь глядя, полуголую? Мы же за нее отвечаем, хоть она и не ребенок, а уже взрослая девушка. И с какого момента «поздно» переходит в «слишком поздно» и надо будет объявлять ее в розыск? Что я скажу полицейским? Что я разрешила восемнадцатилетней француженке, говорящей по-английски только когда ей это надо, уйти в неизвестном направлении, чтобы встретиться с неизвестно кем и непонятно когда вернуться? Я буду выглядеть черствой и толстокожей мерзавкой. И если ее укокошат, то все мои усилия по организации времени и занятий моих детей полетят к черту. Понятно, что я так не думаю и беспокоюсь в первую очередь о безопасности моей иностранной помощницы. Но про своих детей я тоже не забываю. Под диваном обнаружилась куча мусора, туда забрасывали шкурки от бананов и обертки от конфет, чтобы к мусорке не ходить, мда уж, может, мне и не надо так уж беспокоиться о безопасности нашей Джульетты.

Господи, господи, господибожемой. В мире нет столько бухла, чтобы залить зияющую пустоту в месте, где была моя душа, заглушить головную боль и притупить звон в ушах. Сегодня праздновали день рождения Джейн с ее одноклассниками. Если подумать, то организовать мероприятие для детей – это же плевое дело. Воздушные шарики, торт, игры, танцы – легко и просто, получай пакетик с шоколадками и вот тебе еще свистулька на прощание. Вали домой, шкет!

Но нет. Нет! Во-первых, Джейн пожелала, что это будет диско-пати. В этой четверти у школоты мода на диско-пати. Ты – отстой, если твоя вечеринка не диско-пати и в диджеях у тебя не Диско Дэйв. Я пыталась убедить Джейн, что можно попробовать замутить другую тему, не как у всех, но ее ничего не устраивало кроме Диско Дэйва в зале для банкетов рядом с церковью.

Я же хорошая мамочка. Я офигенно хорошая мамочка! Я зарезервировала зал для банкетов, заказала Диско Дэйва и даже благородно воздержалась от требований привести с собой телок на подтанцовку и подпевку за ту конскую цену, что он запросил за свои услуги. Я даже думала испечь торт сама, но потом отказалась от этой идеи и просто заказала в супермаркете огромный торт с надписью «Джейн – двенадцать» и бабочками из марципана. У меня аж руки свело, пока я написала приглашения всему классу, надо же мне было отбить затраты на диджея, но потом хлынул встречный поток сообщений:

И так далее. И тому подобное. Без конца и края. Блядь, что за хуйня? Что с вами не так, люди? Либо ваш ребенок приходит, либо нет! С какого хера вы требуете, чтобы чужой день рождения отвечал вашим требованиям и ожиданиям, а еще приводите других своих детей или же выпрашиваете особые условия для своего ребенка? Мне что, больше делать нехрен, как бежать сломя голову поздно вечером после работы в бесючий Sainsbury’s и метаться там с тележкой между рядов, собирая охапки замороженных пицц, наггетсов и прочей херни, в то время как другие пижоны покупают только бутылочку вина и багет. А дома меня ждет раздраженная французская киса Джульетта, которая шипит что-то по-французски, потому что я опять пришла поздно, а она уже намылилась «алле а ля дискотек». Когда дело дошло до празднования в банкетном зале, мне уже было положить на все.

Диско Дэйву не подходит его сценический псевдоним. Ему бы больше подошло Дилдо Дэйв. Очень подозрительный джентльмен. Я решила, что нельзя с него спускать глаз и уж тем более оставлять одного с детьми. А потом стали приходить дети. До этого мы уже успели несколько раз поскубаться с Джейн по поводу количества макияжа, который она может нанести, и количества одежды, которое на ней должно быть, ибо мои представления о дискотечной юбке расходились с представлениями Джейн и рушили ее жизнь в который раз. То, что она хотела надеть в качестве юбки, годилось бы только для портовой шлюхи в Марселе (ну, я так думаю. Не то чтобы я видала марсельских портовых шлюх, и вполне вероятно, я зря их оскорбляю сейчас, просто это было любимой фразой моей матери, когда она не пускала меня на дискотеки, пока я не прикрою хоть чем-то свой срам). В конце концов мы пришли с ней к компромиссу (я просто сказала «либо ты надеваешь вот это, либо я отменяю все мероприятие»), Джейн нехотя переоделась, цедя сквозь зубы, что ее задолбала такая несправедливость, всем разрешают носить, что они захотят, а ей нет. Я пропускала мимо ушей ее недовольное ворчание и увещевала ее не выставлять себя на посмешище.

Оказалось, что Джейн была права. Мальчики пришли все прилично одетые, обычные брюки и рубашки. А вот девочки! Бог мой, в чем пришли девочки! Автозагар, каблуки, накладные ресницы, толстый слой грима, леггинсы и лифчик-бандо. Одна одиннадцатилетняя девочка запихала столько салфеток в свой лифчик, что выглядела как уменьшенная версия Долли Партон. Смотрела я на них и не знала, то ли осуждать их, то ли обнять и плакать, потому что мне было жаль этих маленьких девочек, которые почему-то решили замазать свою персиковую детскую кожу тоналкой, автозагаром, взгромоздиться на каблучары, в то время как на их ножки обувь можно найти только в детском отделе Clarks. Тем не менее они все еще маленькие дети, потому что во время вечеринки они поскидывали свои каблуки и бегали вокруг музыкальных стульев, визжа от радости. Милли Фортескью стало плохо, потому что она перебрала наггетсов, Оливия Джонсон безутешно плакала, потому что проиграла в игру «Передай другому», Джэк Вильямс застрял в туалете, и пришлось ломать дверь. Уровень крика зашкаливал, как и децибелы Диско Дэйва. На следующий год я на это не подпишусь, сделаю все возможное и невозможное, но день рождения будем отмечать только узким семейным кругом.

Пришла я вечером домой с работы и что я вижу: Джульетта везде прибралась и даже пропылесосила весь дом, накормила детей, приготовила ужин для меня и Саймона. После паршивого дня на работе, заходишь в чистый уютный дом, из кухни доносятся соблазнительные запахи чего-то вкусненького на ужин, навстречу выбегает приветливая француженка, да я расцеловать ее готова!

– Эллен, Вы выглядите уставшей! – сказала она, – Проходите, садитесь, я сейчас вам вина принесу! Саймон пришел минут двадцать назад. Он тоже такой уставший. Вы оба так много работаете!

«Она – ангел с небес, – подумала я восхищенно. – И что я на нее сержусь из-за поздних гулянок и чипсов на диване? (До сих пор на нее никто же не покусился, и чего я на нее взъелась, сама что ли не была молодой и не светила бельем в мини-юбке?)».

Мы с Саймоном, потеряв бдительность и разомлев, уминали за обе щеки реально вкусную говядину буржиньон, Джульетта носилась вокруг стола, подливала вино, передавала хлеб и салат, накладывала добавки, щебетала и шутила и как бы между прочим сказала, что завтра вечером у нее останется на ночь «бойфренд».

Саймон подавился куском говядины, мне вино попало не в то горло.

– Эээ? Я не знала, что у тебя есть бойфренд, Джульетта, – еле сказала я. – Он из Лиможа?

– Нон! – ответила Джульетта. – Я познакомилась с ним в баре. Его зовут Гарри!

Гарри. Могло быть и хуже. Гарри – вполне себе приличное имя для среднего класса.

– Чем он занимается?

– Учится в колледже.

– Что он там изучает?

Джульетта пожала плечиком, так по-французски.

– Ну окей? Гарри может остаться у меня завтра?

– Джульетта, я не совсем уверена. Нам надо обсудить это с Саймоном. И потом, как твои родители отнесутся к тому, что у тебя ночует парень?

Джульетта издала такой возмущенный поток французских звуков, которые можно было бы перевести как «Блин, вы меня бесите и портите мне жизнь!», и резко вышла из кухни.

– Бляха медная, Саймон! Что нам теперь делать? – зашипела я. – Мы же выступаем вместо ее родителей. Будем смотреть сквозь пальцы, что она трахается с каким-то левым чуваком в нашем доме?

– Ну, ей же уже есть восемнадцать. Она не ребенок.

– Да знаю я, и все равно. Я не хочу, чтобы под крышей моего дома сношались потные подростки, там же простыни дорогие. (Господи, в этот момент говорила не я, а моя мать.) И кто он такой? Что если он вор? И если мы разрешим Джульетте приводит сюда парней, то что будем делать, когда Джейн будет спрашивать разрешения приводить сюда мальчиков? Или Питер захочет привести девочку? Или наоборот, сами захотят у кого-то ночевать?

– Эллен, я не намерен это обсуждать. Я не могу обсуждать половую жизнь восемнадцатилетней девушки, это не ко мне. Ты должна сама с этим разобраться.

– Я? Почему я? Почему всегда я разгребаю чужое дерьмо?

– Потому что я тебе только что объяснил. Мне неприлично вмешиваться в такие дела.

– Опять твои левые отмазки! Что если бы на ее месте была Джейн? Ты бы тоже свалил все на меня? Ой, даже не пытайся отвечать, и так знаю, что свалил бы.

Я собралась с духом и поднялась в комнату к Джульете, чтобы объяснить, что мы не готовы принимать ее гостей у себя дома, пока не готовы (гостей, как же! Понятно, что он ейный трахарь), но мы будем рады познакомиться с Гарри как-нибудь за ужином.

Джульетта была возмущена до предела, она повторяла слово «Merde», что дало мне понять, как нелепо звучит мое предложение пригласить Гарри на семейный ужин, вместо того чтобы дать ей возможность сделать это по-быстрому, как она планировала.

Моя помощница зла на меня, теперь мы долго не увидим и даже не понюхаем говядину буржиньон.

Богом клянусь, что убила бы Саймона в этот самый момент. Своими голыми руками отвинтила бы ему башку. Я так зла, что меня распирает от ярости, как Халка. Все началось где-то в обед с невинного письма от Саймона.

Мы же ничего не планировали на это время? Мы же ничего нахер не планировали на это время? Нет, Саймон, вообще ничего не планировали, кроме того что у детей будут две недели каникул, а Джульетта уезжает домой во Францию, а ты обещал мне, ты прямо клялся мне, что ты возьмешь отпуск на первую неделю и будешь сидеть с детьми! Кроме этого, ничего мы сука больше не планировали!

Меня прямо трясло от ярости, я даже почувствовала, как пульсирует у меня в висках, я чуть не расхерачила клавиатуру, клацая на ней ответ, ибо использовать сильные выражения я не могла, потому что почтовые сервера на работе фильтруют нецензурную лексику.

Ответ Саймона:

Да пошел ты на хуй Саймон! Он знает, что я справлюсь! Вот сука, а?! Я что, возьму и рожу сейчас готового бебиситтера, высру помощницу по дому? Это же раз плюнуть, взял и вызвал няню в последний момент перед каникулами, потому что больше никому же не надо няню, у других же детей каникул нет! И еще «может, вы там с Сэмом что-нибудь придумаете»? О, да, конечно, Сэм только и ждет, как бы ему с чужими детьми посидеть, ему же больше делать нехер, он же не такой пиздато-важный и охуенно-занятой, как мой муж, у которого никогда нет времени на своих собственных детей! И вообще, Сэм с детьми улетает на остров Фуертевентура на две недели!

Поскольку я не могла выразить переполнявшие меня эмоции в письме, я еле дождалась, пока он вернется домой, и там все ему доступно объяснила. Он, наивный, даже и не думал, что все так сложно.

– Ну ты же можешь взять еще несколько отгулов, или отправь их в какой-нибудь спортивный лагерь, – предложил он.

– НЕТ, – вопила я, – я не могу просто отправить их в какой-нибудь лагерь, потому что все места были заняты еще несколько недель назад, а я не подозревала, что нам потребуется лагерь, ведь мы же с тобой договорились, что по очереди будем с ними сидеть. Так что сейчас у меня нет вариантов, ни с лагерем, ни с няней, ни с чем. Ты должен был сидеть и смотреть за своими детьми в это время!

– Почему ты всегда устраиваешь драму по пустякам? – воскликнул Саймон. – Разве тебе это так трудно, прямо невозможно взять еще несколько отгулов? Вообще не пойму, из-за чего весь сыр-бор. У других дети тоже уходят на каникулы, и ничего, их жены как-то справляются.

– Тебе невдомек из-за чего весь сыр-бор? – с угрозой начала я шипеть. – Ну так ты и возьми отпуск, если тебе это ничего не стоит. Я годами отказывалась от продвижения по работе, упускала шансы продвинуться по карьерной лестнице, только чтобы быть с детьми, потому что мы с тобой договорились, мы все обсудили и договорились, что я буду работать парт-тайм, и нам твоей зарплаты будет хватать на жизнь. И я выполняла свою часть договора, но сейчас дети выросли, и у меня наконец появилась возможность выйти на полноценную работу, на такую, которая мне нравится и дает мне хоть какое-то удовлетворение, но ты все еще ждешь, что я по первому твоему требованию все брошу, потому что твоя ебучая работа намного важнее того, что делаю я?

– Дорогая, ты преувеличиваешь. Я всего-то попросил тебя взять несколько дополнительных отгулов, а ты тут развела скандал, что я не даю тебе работать!

– Потому что для тебя это всего лишь «несколько дней», но это мои несколько дней, всегда я должна быть на подхвате, всегда я организовываю детский отдых, дни рождения, хожу в школу на собрания, концерты, сижу с детьми на больничном, а ты у нас всегда выше этого, это тебя не касается, хотя это и твои дети тоже!

– Не надо валить все в одну кучу! Успокойся ты нафиг и давай обсудим все рационально.

– Обсудим все рационально? Хорошо, когда я вышла на полный день, мы договорились, что будем по очереди сидеть с детьми, а не так, что, когда тебе приспичит, ни с того ни сего, когда тебе заблагорассудится, ты забиваешь на наш уговор и уматываешь в Сингапур. Мы же договорились, что мы вместе, мы команда, но это только когда тебе удобно, и ты никогда за все эти годы ни разу не брал отпуск на время каникул у детей, чтобы просто с ними сидеть дома. Ни разу!

– Неправда. Ты искажаешь факты. Недавно, забыла, я же брал отпуск и сидел с детьми, а ты улетела посреди недели на работу, а я оставался до конца недели с детьми, а потом еще вез их один всю дорогу из Франции, что было не самым легким путешествием, скажу я тебе.

– Ой, только не надо! Нашел, чем гордиться. Для начала, ты брал отпуск не потому, что у твоих детей каникулы, а потому, что тебе надо было ехать во Францию повидать своих родителей, и они там и смотрели за твоими детьми. Так же, как если бы я там оставалсь до конца недели. И они не грудные младенцы, так что сами могли выйти и зайти в машину и на паром, так что не преувеличивай масштабы своего подвига. И да, я поняла, что для тебя это был шок. Потому что ты потом еще две недели скулил, как сука, и жаловался, как тебе было нелегко во Франции, хотя ты сам вызвался туда ехать, это была твоя идея поехать к родителям, хотя ты прекрасно знал, что я не смогу отпроситься с работы на всю неделю, так что это ни в какое сравнение не идет с тем, что ты сейчас пытаешься провернуть.

– Ой, ну конечно, ты у нас мать-героиня, ты же у нас всегда костьми ложишься и собой жертвуешь. И ты у нас все хочешь сделать как тебе надо, как ты считаешь правильным. А как насчет меня, Эллен? Ты знаешь, чего я хочу?

– Обо мне речи не идет! – заорала я. – Обо мне никто и не вспоминает. Никогда! Всегда я бегаю ради других. А ты что-нибудь когда-нибудь сделал для других? Если мне надо задержаться на работе, мне приходится умолять тебя забрать детей из школы, и ты делаешь мне одолжение, а когда ты задерживаешься на работе, ты просто задерживаешься, ты просто ставишь меня перед фактом и считаешь, что все должны под тебя подстроиться! Ты ведь только о себе и думаешь! И что же теперь тебе нахер еще нужно?

– Мне нужна жена, которая меня поддерживает! Мне нужна жена, которая всегда рядом и для которой семья важнее, чем ее тупая работа!

– Да как ты смеешь так говорить! Для меня семья не важна? А когда ты думал о семье? Или тебе это не свойственно, потому что ты у нас мужик? А твоя женушка должна сидеть дома, ждать своего господина с работы, метать горячий ужин из печи, как только он переступит порог? Накрашенная и разряженная только для него? И похуй, что там она думает и хочет, потому что ее место на кухне! То есть мне не полагается никаких амбиций? Быть матерью и женой – вот моя карьера. Твое продвижение по службе – это как бы и мое продвижение по службе? А я тебя поддерживала. Всегда. И до сих пор поддерживаю. Все эти годы я только и делала, что поддерживала тебя, и никакой благодарности. Если бы ты был гибче и внимательнее ко мне, может быть, я бы добилась большего в своей работе, а я потеряла все эти годы. Потому что мне надо убегать с работы в обед на школьные соревнования, я не присутствую на важном совещании, потому что ребенок заболел, но тебя же это не касается, да? И моя бы карьера все равно пошла под откос, потому что я родила и потому что женщинам платят меньше, и пока я в декрете, кому-то другому предлагают повышение, и вообще мою кандидатуру не рассматривают, потому что я могу еще раз уйти в декрет, и в обществе только и делают, что гнобят матерей, так еще и их мужья сверху добавляют. Да ебтвоюмать, я даже на работе скрываю, что у меня есть дети, потому что я насмотрелась как относятся к женщинам с детьми.

– Эллен, я не пойму, как моя командировка, от которой я не могу отвертеться, связана с тем, что в профессиональном обществе не приветствуют женщин с детьми? Но, минуточку! Ты наврала своему работодателю, что у тебя нет детей? Какого хрена? Так нельзя делать! Зачем ты это делаешь? Как ты пошла на такое? Ты отказываешься от своих собственных детей? Ты же вводишь в заблуждение работодателя! Тебя же могут уволить за это!

– С чего ты взял, что я отказываюсь от своих детей? – зло спросила я. – Ты тоже, если что, не сильно их признаешь. Ты же не позволяешь своим детям мешать твоей работе, почему бы и мне так не делать? Ты же такой же родитель с такими же обязанностями, что и у меня, так же? Так с чего им осуждать меня? И меня не уволят, потому что мой босс знает, что у меня есть дети, но он людей не любит и сидит у себя в офисе, как сыч, только письма пишет. Он самый лучший босс на свете. В отделе кадров тоже знают, но к нам они не спускаются. Я не сказала только своим непосредственным коллегам, и я ни о чем не сожалею, потому что к тебе относятся по-другому, если ты не мать. Не должны так относиться к матерям, конечно, но все же.

– А как же я? – взорвался Саймон. – Меня ты тоже отфотошопила, удалила из своей биографии? Ты у нас теперь одинокая и привлекательная цыпочка?

– При чем здесь ты! – перешла я на ор. – При чем здесь мои коллеги с работы, какая нахер разница, знают они о детях или нет? Речь о твоем отношении к нашей совместной жизни и о том, что ты пребываешь в уверенности, что я должна за все отвечать, а ты у нас только думаешь о себе. Я же до сих пор делаю все по дому, и мою, и стираю, и готовлю, хотя мы договаривались, что будем делить обязанности, когда я выйду на работу, но от тебя до сих пор нихуя не дождешься!

– Скажи Джульетте, пусть она этим занимается!

– Видишь? Видишь? Почему я должна ей это говорить? Почему бы тебе не сказать ей, что делать?

– Ну, если тебе в лом просить Джульетту, найми уборщицу! – ответил Саймон.

– Не нужна мне нахрен уборщица! – опять завелась я. – Хотя нет, конечно же, мне нужна уборщица, но мне будет не по себе, что я эксплуатирую другого человека, и прежде чем звать уборщицу домой, я буду вынуждена убираться в доме, чтобы она обо мне ничего плохого не подумала, но ведь дело-то не в этом! Нам опять надо будет с тобой решить, что уборщицу мы приглашаем, потому что сами не справляемся, ни с детьми, ни с домом, ни с работой. Мы не можем нанимать уборщицу только потому, что ты не хочешь напрягаться и выполнять свою долю работы. И ты по-прежнему скидываешь на меня эту задачу «найти уборщицу», потому что это моя обязанность убирать в доме, сволочной ты эгоист.

– Вот я никак не пойму, в чем твоя проблема? Ты жалуешься, что с детьми некому сидеть, мы нанимаем сиделку из Франции. Ты жалуешься, что в доме срач, я тебе говорю, найми уборщицу, но ты опять недовольна. Какого хрена тебе еще нужно, Эллен?

– Я хочу, чтобы ты брал равную ответственность за семью! – простонала я. – Я хочу, чтобы ты в равной мере брал ответственность за своих детей, я хочу, чтобы ты не разбрасывал свои трусы и носки по всему дому, а я за тобой их подбирала, я хочу, чтобы ты спустился на землю, а не парил где-то там в высших сферах, потому что ты мужчина. И я хочу, чтобы ты перестал поступать так, как тебе вздумается, не беря в расчет нас, не считаясь со мной. Все, что от тебя требовалось, это взять отпуск на неделю. Но ты и этого нихера не сделал.

– Да, не сделал, и что? Поздно сейчас скулить по этому поводу. Если это было так уж важно, надо было четче ставить передо мной задачу. Даже и не знаю, что еще ты от меня хочешь. И если уж я такой ужасный отец, то как так вышло, что это ты у нас скрываешь от людей, что у тебя есть дети?

– Да пошел ты на хуй! – отчаявшись что-то донести до него, сказала я. – Вот сейчас я реально жалею, что у меня есть дети. И такой хуевый муж.

– Осторожнее со словами, Эллен, и с желаниями, – холодно сказал он. – Можешь получить.

Самовлюбленный ублюдок.

Странная штука – брак. Вы встречаетесь, влюбляетесь, понимаете, что жить друг без друга не можете, обещаете перед всеми своими друзьями и семьей, что будете вместе в горе и радости, а потом что-то происходит и вы понимаете, что если этот человек уйдет из вашей жизни, то ваша душа и сердце будут страдать неимоверно, но с другой стороны, вы готовы убить этого мерзавца, который выдавливает зубную пасту прямо из середины тюбика, вместо того чтобы аккуратно выдвигать ее с другого края, как все нормальные люди.

Когда-то я думала, что со временем эти маленькие причуды Саймона перестанут меня раздражать, но нихуя подобного, они только больше меня выводят из себя. Я уже не говорю о том, что прожив несколько лет с человеком, ты уже так хорошо его изучил, что знаешь наверняка, на какие точки давить, чтобы его разозлить, как это делает Саймон, когда он начинает «цокать и закатывать глаза» и на лице у него появляется выражение «сколько мне еще терпеть это издевательство», каждый раз когда я прошу его вынести мусор, а он не выносит, и я прикидываю, где в парке есть тихий укромный уголок, где можно закопать тело.

Может быть, просто все эти мелочи накапливаются – эти закончившиеся рулоны туалетной бумаги, переполненные мусорные ведра, джинсы, которые он стянул с себя вместе с трусами, а мне потом разбирай эту стирку, ведь мне же больше нечем заняться. Столько досадных мелочей скапливается за долгую совместную жизнь, что потом все это складывается в один неприятный персонаж, которого ты когда-то случайно встретила. Когда я бежала вприпрыжку под венец, сгорая от любви и счастья, навстречу супружескому блаженству, никто не предупредил меня, никто не сказал, что брак – это, скорее всего, тюрьма, где твое место будет очень часто у параши.