32
Железный живот

Брета Кармайкла тошнило. Тошнота навалилась на него внезапно, где-то между третьим и тринадцатым ударом, и теперь его желудок взбунтовался, а во рту пересохло.

Он сделал шаг назад. Прочь от тела, болтающегося на руках у Паркера. Как скелет. Будто Шейн был уже мертв. Паркер улыбнулся, склонил голову набок и спросил:

– Устал?

Брету хотелось ответить «да». Ему хотелось сказать: «С меня хватит, я иду домой». У него возникло четкое ощущение, что он еще никогда не падал так низко, что это его личное каменистое дно, и эта мысль вызвала воспоминание о матери. Упал ли он на каменистое дно, когда выскользнул из ее рук и ударился о перила балкона? У Брета еще оставался шрам на животе, в том месте, где штырь распорол его кожу.

Тогда он никак не мог отмыть кровь с одежды.

Теперь, видя три капли крови на своей новой белой сорочке, он думал о том, воспользоваться ли отбеливателем или выбросить сорочку. Лучше бросить ее в огонь и посмотреть, как она сгорит. За свою жизнь он достаточно часто имел дело с кровью и знал, когда случай безнадежный, и даже после стирки нельзя будет снова носить эту одежду.

Он пожал плечами, стараясь говорить как можно более небрежным тоном.

– Просто мне немного надоело.

Паркер бросил тело. Только что Шейн болтался у него на руках, а через мгновение он уже был камнем. Молчаливым. Холодным. Паркер отступил назад. Вытер руки о джинсы, словно это он испачкался, посмотрел на Брета и сверкнул улыбкой.

– Хочешь выпить?

На долю секунды Брет решил, что Паркер предлагает ему выпить крови Шейна. Как будто, избив парня, они собираются попробовать крови из его вен. Он понимал в глубине души, что это смехотворная мысль, но что было более смехотворно? Пировать кровью Шейна, подобно вампирам, или весело отправиться за пивом с пятнами крови на рубашке? У Паркера было такое веселое настроение, на него так мало впечатления производило зрелище лежащего на земле Шейна, что Брет невольно хватался за сверхъестественное объяснение.

Затем, будто прочитав мысли Брета, Паркер сбросил с себя куртку.

– Похоже, тебе холодно, – объяснил он.

И он был прав, Брет замерз. Это было странно, ведь он только что устроил себе тренировку, нанося удары и прыгая с ноги на ногу. Ему должно быть очень жарко. Но сейчас пот остывал на его коже, а ветер усиливался.

Он натянул куртку. Она была теплой, даже уютной, и издавала его запах. Запах кожи Паркера, солоноватый от пота. Этот запах напоминал теплый, золотистый мед, немного пряный. Брет закрыл глаза. Теперь руки Паркера теребили куртку, застегивали молнию. Прошло уже много лет с тех пор, как кто-то застегивал на нем куртку, и хотя логика ему подсказывала, что Паркер прикрывает пятна крови, ему было приятно, что кто-то о нем заботится. Прикасается к нему.

Он открыл глаза и увидел, что Паркер улыбается. Эта улыбка не напоминала улыбку клоуна-садиста или пустую ухмылку человека, не отличающего добро от зла. Она была милой. Понимающей. Паркер был единственным человеком на свете, который знал, каков настоящий Брет, скрывающийся под этой печалью. Он видел все хорошее и все плохое и принимал его, не подвергая сомнению.

Нет, больше, чем принимал. Он его ценил.

– Ты – чертов супергерой, – заявил Паркер, обнимая Брета за плечи. – Нам нужно достать тебе костюм.

– Заткнись.

– Я серьезно! Он больше никогда такого безобразия не устроит, я это знаю.

Брет с трудом сглотнул, пытаясь поверить в то, что пытался внушить ему Паркер. Но он не чувствовал себя героем. Он чувствовал себя злодеем. Он говорил себе, что его выворачивает потому, что он – добрый человек, а добрые люди не любят заниматься разрушением, даже если это необходимо. Именно это отличает его от таких парней, как Шейн Феррик, который мог заснять на видео самого себя, занимающегося сексом, послать запись всей школе, а потом явиться на вечеринку, будто ничего не случилось.

Это Шейн напортачил. Брет – просто человек. Нормальный, здоровый человек с нормальными, здоровыми реакциями на происходящее. Когда человек истекает кровью, тебе должно быть плохо от этого зрелища, а когда человек стонет, тебя должно тошнить. И сейчас, когда Паркер повел его к освещенной кухне, к пиву и пицце, к веселому празднику, Брет еще раз позволил себе поддаться своим внутренним ощущениям.

– Мы не можем оставить его здесь.

– Гм. Что? – Паркер оглянулся, и лицо его исказила гримаса, как и ожидал Брет. – А почему бы и нет?

– Он замерзнет насмерть.

– И что?

– Он весь в моей ДНК. Если он умрет, я сяду в тюрьму за убийство.

– За непредумышленное убийство, но – да, ладно. Ты прав. Давай поднимем его с земли.

– В самом деле? – Брет был поражен. Он ожидал сопротивления. Театрального противостояния, разыгранного в этом шоу.

Но Паркер не стал сопротивляться. Паркер не пыхтел и не фыркал. Вместо этого он взял Шейна за руки. Брет взял его за ноги, и они вместе понесли его к дому. Они уже добрались до двери патио, когда Паркер остановился, и взгляд его стал странным.

– Что? – Брет заглянул в кухню. Было уже поздно, и половина гостей или уже уехала домой, или разбрелась по спальням. Остальные выглядели слишком пьяными, и не видели ничего в двух шагах от себя. Они неуклюже плясали или пальцами сгребали соус с тарелок. Никто не замечал мальчиков, стоящих снаружи и собирающихся проскользнуть внутрь.

Никто не замечал Шейна.

– Я вот подумал, – сказал Паркер, глядя над телом Шейна на Брета. – Далия нас убьет, если мы испачкаем кровью ее диван.

– Далия сумеет это уладить.

– Знаю, я просто… – Паркер лукаво улыбнулся, и в желудке у Брета что-то разжалось. – Мне бы очень не хотелось заработать репутацию человека, который испортил вечеринку.

– О, да. Это было бы ужасно, – пошутил Брет, подыгрывая его уловке. Паркер очень любил свою репутацию. Репутацию человека неуправляемого. Непредсказуемого. Но сейчас, когда у него появилась возможность предъявить Шейна участникам вечеринки, словно ужасный рождественский подарок, он застеснялся.

– Давай отнесем его в мою машину.

Сердце Брета дало сбой. Он ясно представил себе, как Паркер выскальзывает отсюда, в глухую ночь, чтобы разобраться с Шейном, пока все спят. Он представил себе, как Паркер связывает Шейна веревками. Как снимает короткое видео, око за око.

– Парень, – сказал Паркер, дергая тело мальчика, которое они держали вдвоем. – Что тебя смущает?

Брет не мог это высказать. Он не хотел этого говорить, потому что так ясно представил себе Паркера, связывающего Шейна. Он нарисовал идеальную картину, даже ясно видел улыбку на губах Паркера и его совершенно не дрожащие руки. Точность его движений, одновременно сильных и грациозных.

Брет встряхнулся, и видение исчезло. Игра его воображения. Он слегка споткнулся, а Паркер тянул его к подъездной аллее, уже держа в руках ключи.

– Погоди. Ты не можешь…

– Там он будет в безопасности, – объяснил Паркер, отпирая свою машину. Он положил Шейна в кресло водителя, потом повернул ключ в замке зажигания. – Видишь, я даже устрою его здесь уютно. – С этими словами он включил отопление, направив струю воздуха вниз, чтобы она не дула в лицо Шейну.

Тревога в груди Брета начала утихать.

– А что теперь? – спросил он.

– А теперь пойдем и выпьем, наконец. – Паркер хлопнул его по спине. И они зашагали к дому прочь от машины, от мальчика, обмякшего на переднем сиденье. Но когда они почти добрались до дома, Паркер снова остановился.

– Черт, я должен отправить сообщение Руби. Дать ей знать, что можно спокойно ложиться спать, понимаешь?

Брет кивнул, думая, что он тоже подождет снаружи. Это было бы учтиво. Но Паркер, должно быть, заметил, как Брет вздрагивал каждый раз, когда ветер обдувал костяшки его пальцев, потому что он улыбнулся и сказал:

– Ты иди внутрь. Я приду через секунду.

Брета охватило чувство облегчения. Он открыл дверь патио. В гостиной ярко горел камин, и он ощутил его тепло, когда шагнул в дом. Только когда он прошел по коридору и заперся в ванной комнате, он догадался выглянуть в окно. Он даже еще не вымыл руки. Вода текла, медленно превращаясь из холодной в теплую, когда он бросил взгляд в окно.

И увидел золотистый отблеск.

Брет сразу же понял, кто это. Этот человек двигался плавно и уверенно, его волосы освещала луна. Паркер шагал обратно к своей машине. Он потянулся к дверце со стороны водителя, будто хотел ее открыть, но она не шевельнулась. Она была заперта. Но Паркер все дергал за ручку, стараясь сорвать дверь с петель, и Брет заметил внутри машины движение.

Шейн Феррик очнулся. И он не собирается открывать эту дверь.

Паркер повернул в темноте обратно и пошел во двор. Брет подумал, что он сдается. Он сказал себе, что Паркеру, в конце концов, это надоело, но он ошибался. Паркер искал камень. Он быстро нашел его, большой, неровный булыжник, и снова направился с ним назад, к машине.

В какую игру он играет?

О, вот в какую. В игру, в которой Шейн Феррик, избитый, и окровавленный, и пьяный до безумия, даст по газам просто для того, чтобы удрать от него. Шейн рывком дал задний ход, помчался по подъездной аллее и выехал на дорогу. Только что был здесь, и вот уже исчез. Брет никак не успел бы его остановить.

Паркер тоже никак не мог бы его остановить, но он и не пытался. В ту минуту, когда Шейн пропал из виду, камень выпал из руки Паркера, и он улыбнулся. Он открыто улыбнулся, так широко и злобно, что Брет увидел эту улыбку издалека. Увидел ее в темноте. Эта улыбка сверкала. И только тогда Паркер вытащил из кармана телефон и набрал сообщение.

Брет забыл о кране. Он забыл о разбитых костяшках пальцев, о холоде снаружи, обо всем. Он даже забыл самое главное правило их мальчишечьей дружбы: никогда не бросать вызов Паркеру. Никогда не вызывать его на разговор и никогда не называть его виноватым, потому что Паркер Эддисон – хороший парень. Он был большим, светловолосым, красивым и уверенным, иногда нарывающимся на неприятности, но он не был злым.

Он бы никогда никого не убил.

Он бы этого не сделал, снова и снова говорил себе Брет, пока бежал по дому и выбегал на патио. Он добежал только до кустов. Именно там он буквально налетел на Паркера, трах, бах, грохот, и они вдвоем рухнули на землю. Они едва соприкоснулись головами, но удар прозвучал так, будто завизжали шины, и разбилось стекло, и…

Брет сел, во рту у него было сухо, а руки тряслись. Он не мог сглотнуть.

– Что ты сделал?

– Я… – Глаза Паркера в темноте казались скорее черными, чем зелеными. – Я не…

– Паркер, что ты сделал, черт возьми?

– Я просто валял дурака! Я думал, он наделает в штаны или еще что-нибудь. Я и не думал…

– Я тебя видел, Парк. После того, как он уехал. Я тебя видел. – Брет уронил голову на руки. Он понимал, что должен встать на ноги. Пойти к дороге, вдруг Шейну нужна помощь. Возможно, там была другая машина. Но он не мог заставить себя двигаться, не мог заставить себя сделать хоть что-нибудь, он только качался взад и вперед, будто сам был жертвой.

Забавно, принимая во внимание то, что пострадал не он.

И все же он говорил себе, что с Шейном, наверное, все в порядке. Возможно, он налетел на почтовый ящик. Или проехал по улице до дуба, который разросся до самого края тротуара, и врезался в него. Но машина у Паркера прочная, а копы уже едут. Брет слышал вой сирен. Да, подумал он, поднимая голову, полицейские приедут за Шейном, и все будет в порядке.

За последние несколько секунд небо не стало светлее, а в воздухе не запахло дымом.

– Эй, все в порядке, – сказал Паркер, и этот голос, похожий на золотистый мед, теперь прилипал к нему, делал тяжелым. Заставлял обливаться потом. – Никто не узнает, что ты сделал.

– Мне на это наплевать.

– Тебя там даже не было, – мягко произнес Паркер. – Ты его и пальцем не тронул.

– Я…

– Никто тебя не видел. Ну, Гэвин видел, но он был пьян до бесчувствия. Никто ему не поверит. Ты еще сможешь выбраться отсюда, уйти домой окольными путями. Хорошо? Сожги эту рубашку и мою куртку.

Туман в глазах Брета рассеялся. Паркер стоял перед ним на коленях. Брет распластался в кустах, как забытая тряпичная кукла, но Паркер полностью владел собой. Был спокойным. Он вытер пот со лба Брета и прошептал:

– Мы друг о друге позаботимся, хорошо?

Снова сирены. Снова дым. Брету казалось, что он задыхается в нем, хоть и понимал, что это невозможно. Дым был слишком далеко. Автомобильная авария. Огонь. Господи, что они наделали?

Нет, не они. Паркер.

– Ты… – Брет показал рукой на своего самого старого друга. – Ты посадил его в машину.

– Чтобы он не замерз.

– Ты дал ему ключи.

– Я ему ничего не давал, и я его не заставлял ехать. Господи, Брет, что ты обо мне думаешь? Я был зол на этого парня. Я не пытался его убить.

– Но… я видел, как ты улыбался.

Паркер отпрянул, будто Брет его ударил.

– Ты меня начинаешь бесить. Я бы никогда не обвинил тебя в попытке убить этого парня, а ведь это ты избил его до крови. Я видел тебя, и это ты улыбался. И я пытаюсь тебя защитить.

– Почему? – Внезапно Брету захотелось это услышать. Ему необходимо было знать, что его существование не было ошибкой. Всеобщий просчет, неизбежный при такой большой численности населения. Рано или поздно что-то просачивается сквозь трещины. Кое-кто просчитался, и этот кое-кто – Брет. Он почти все время был в этом уверен. Но когда Паркер смотрел на него…

Он чувствовал себя избранным. Нужным.

Паркер потянулся к воротнику своей куртки, будто хотел поправить его, но вместо этого схватился за него и притянул Брета к себе.

– Если они обнаружат на тебе его кровь, тебя заберут у меня.

– Да? И что?

– То, что ты мне нужен здесь.

– Я тебе нужен? – спросил Брет, хотя в его вопросе был заложен другой смысл. Он знал, что Паркер не слишком им дорожит. Всегда знал. Он с этим смирился. Но сейчас, когда выли сирены и ночь освещали языки пламени, голова Паркера опустилась так, что между ними почти не осталось никакой дистанции.

– Ты мне нужен.

– Ты лжешь.

– Не лгу, – ответил Паркер, прижимаясь к нему так, что его губы коснулись шеи Брета. Прямо под мочкой его уха, в щекотном месте. Брет задрожал, но не отпрянул. Он не двигался и ничего не говорил.

Паркер снова заговорил. Когда он произнес «у», говоря: «Уезжай сию же минуту», его язык лизнул кожу Брета.

– Поезжай по МакКинли, потом сверни на шоссе, – прибавил он, все еще сжимая воротник куртки Брета. Куртки Паркера, которая так ловко сидела на Брете. – Я поддержу твою версию событий.

– Поддержишь, – прошептал Брет, ему отчаянно хотелось остаться в этом мгновении. В этом бормотании. В этой лжи. Он знал, что это ложь, понимал в самом потаенном уголке души, что Паркер им манипулирует, а в реальности была горящая машина и мальчик со следами ДНК Брета. Кто бы не предпочел ложь?

– Я буду защищать тебя, а ты защитишь меня. Хорошо? – спросил Паркер.

– Ты будешь защищать меня, – повторил Брет.

– А ты защитишь меня. – Голова Паркера поднялась. Брет понимал, что должен оттолкнуть его прочь, потому что это все ненастоящее, это ненастоящее, это не…

Это казалось настоящим. Теплым. Сладким. Паркер прижался губами к губам Брета, казалось, он изголодался по нему. Словно он долго, очень долго испытывал этот голод, а Брету было знакомо это чувство. Он знал его лучше других чувств.

– Прошу тебя, – умолял Паркер, его язык скользнул в рот Брета. Жаркое дыхание. Теплое тело. – Прошу тебя, не дай им взять меня. Прошу тебя, защити меня. Спаси мою жизнь.

Брет раньше так об этом не думал, но сейчас… ну, сейчас он вообще не мог ни о чем думать. Его мозг превратился в жужжащий пчелиный рой. Его тело заполнилось электричеством, его то охватывал ужас, то… вот это. Тепло, словно холода никогда не существовало. Голод, который можно было насытить.

– Спаси мою жизнь, – снова повторил Паркер, сжимая его с таким отчаянием, что это казалось невероятным. Именно этого хотелось Брету, но он не хотел получить это вот так. Паркер делал это только потому, что испугался. В ту секунду, когда Брет это понял, он отстранился, и дистанция сгущалась между ними, подобно темноте.

– Я не собираюсь тебя сдавать. – Брет помолчал, пытаясь справиться с дыханием. Он никогда не думал, что его сердце способно биться так быстро. – Я обещаю тебя защитить. Я сохраню твою тайну.

И двенадцать долгих месяцев он ее хранил. Он ни одним словом не проговорился. Никогда ничего не написал. Он защищал Паркера, даже после того, как они отдалились друг от друга, потому что он всерьез верил, что поступает правильно.

До сегодняшней ночи.

Сегодня, прерывистым шепотом, он передал эту тайну Руби Валентайн. Он поведал ей только основную канву этой истории. На большее у него не хватило сил. А после того, как он закончил, его взгляд в последний раз нашел Паркера, и Брет Кармайкл закрыл глаза.