Глава 14
ТИШИНА И ПОКОЙ
Я… дерево? Как? Не ощущаю себя, но вижу со стороны. Молодое дерево недалеко от дуба с раскидистыми ветвями, которое растет буквально на глазах, пускает вглубь земли корни — и это я. Новое дерево эльфийского леса, что отвоевывает у Запустения утраченное. Нечасто к старому дубу заходят разумные души, но все они остаются здесь, отдавая свою плоть и кровь на преображение. Забыть себя прежнего и навсегда, навеки превратиться в новое дерево волшебной рощи, где всегда тепло и тихо, где всегда лето.
Рядом со мной три других новых деревца — Велдон, Бран и Ирменгрет.
— Кровь и песок!
Глаза открылись. Я был собой и лежал на плаще там же, где заснул, и часто-часто дышал неглубокими вдохами. В голове гудит, и плывет взор, а тело будто ватное, не мое. Не хочет меня слушаться.
— Проклятый пепел!
Брань помогла. Протрезвила. Я смог повернуть голову, чтоб узнать, что с моими компаньонами. Они здесь. Неподвижны, лежат на траве под ветвями большого дерева и как будто спят. Ирма тоже кажется уснувшей, но она же была на часах и уверяла, что не устала… Вампиры не устают.
Я заскрежетал зубами, зарычал, чтоб заставить себя пошевелиться. Дабы собственные руки и ноги послушались меня.
— Чтоб мне сдохнуть! — Я ругался, потому что это помогало.
Получилось перевернуться на бок, потом встать на четвереньки и, наконец, подняться. В голове прояснилось, но странная слабость не отпускала. Меня качнуло, и пред взором вновь четыре деревца, что только-только принялись в эльфийской роще. Это мы!
Заморгав глазами, я фыркнул и встряхнул головой, отгоняя прочь наваждение! Что со мной?
— Ирма! Бран!
Они не слышат меня.
— Велдон! — Я закричал.
Но инквизитор тоже не пошевелился.
Мне становится хуже, вновь качает. Если сейчас упаду, то уже не поднимусь. Тяжелеющие с каждым ударом сердца веки сомкнутся окончательно, и я растворюсь в тишине и покое, а душу отдам эльфийской роще. Стану новым деревом, каких вокруг десятки. Они когда-то тоже были душами смертных.
Я пытался злиться, но не получалось. Я засыпал, стоя на ногах, и отчаянно боролся со слабостью и сном, который скоро одолеет меня и превратит в дерево, и это не бред. Отнюдь не бред! Это реальность, изувеченная Запустением. Крохотный пятачок эльфийского леса сохранился. Вначале только один наполненный древней магией перворожденных дуб. Он начал свою борьбу, когда все прочее пало перед Запустением.
Дуб забирает души разумных существ, растворяя их в умиротворении, лишая посмертия, и вместо смертного появляется новое дерево. Я узрел себя и остальных не глазами, но чувствами, и смотрел не в сегодняшнее. Я видел, что будет завтра после восхода солнца — мы исчезнем, подарив себя жуткой роще вокруг большого дуба.
— Проклятье! Проклятье! — Я повторял раз за разом.
Мы почти повержены, но еще не пали окончательно… Упасть? На траве спокойно и мягко…
— Врешь! — Я закричал, обращаясь к безликому дубу. — Не получится ничего у тебя!
Выхватив из-за пояса охотничий нож, резанул себя по правой ладони. Боль и кровь, потекшая по запястью, изгнали из головы дурман, хотя тело все еще плохо подчиняется мне. Однако достаточно, чтоб доковылять до инквизитора, который ближе других. Я рухнул перед ним на колени и сделал порез на его ладони.
Монах дернулся, медленно открыл глаза.
— Гард? — чуть слышно произнес Томас Велдон. — Ты?.. Уходи. Мне хорошо, я дерево…
— Ты чертов паршивый церковник! — Я хлестко ударил его по лицу. — Очнись ты, урод!
Губы монаха скривились от боли, а в левом оке появились осмысленность и злость.
— Гард!
— Вставай, Велдон! Некогда объяснять! Времени мало!
Времени почти нет, потому что я чувствовал, что слабость накатит на меня гораздо быстрей, чем истеку кровью; еще немного, и снова начнет шатать.
Хвала Харузу! Взор Велдона вдруг прояснился. Монах понял, что происходит, ему не понадобилось ничего объяснять.
— Теперь к Брану! — Я помог подняться инквизитору.
— И они тоже? — хрипло воскликнул монах. — Они тоже отдают душу?
— Значит, душа у них есть! Быстрей, Велдон!
Мы вместе заковыляли к предвестнику! Проклятье! Отца Томаса шатает, как пьяного матроса!
— Скорей же! — Я сел на колени перед Войной. — Держи ему руку! Так.
Острие ножа разрезало ладонь предвестника. В его горле раздались хрипы. Бран задергался и открыл глаза, зашедшись в кашле. Но его взор был осмысленный.
— Надо уходить! — Я вскочил, помогая подняться монаху, и затем потянул за порезанную руку Брана, намеренно причиняя тому боль. Дабы еще лучше мозги прояснить!
— Чтоб тебя! Николас! — выругался Война, но он тоже уже на ногах. — Ты ж видел, что делаешь! Больно, черт тебя побери!
Войну качнуло. Он чуть не упал и посмотрел изумленно на меня, а потом попытался оглядеть себя, и снова колени Брана едва не подкосились. Кровь и песок! Велдону уже хуже — взор плывет, скоро рухнет на траву и уже не поднимется. Я ударил его по щеке. Монах схватился за лицо, но смолчал. Понял, что был на грани беспамятства.
Дурманящая злая сила эльфийской рощи воздействовала на предвестника и инквизитора гораздо сильней, чем на меня.
— Я не могу, — пробормотал монах. — Не могу даже идти!
— Не закрывай глаза! — Схватив инквизитора за плечи, я встряхнул его.
Снова помогло! Взор Велдона стал прежним. Что Война? Предвестник выглядел даже лучше, чем мгновения назад. Бран с мрачной физиономией сжимал порезанную руку, выдавливая кровь и отрезвляющую боль.
— Сон про деревья вовсе не сон, — произнес он.
— К дьяволу разговоры! — Я толкнул инквизитора к Войне. — Уводи его из рощи! Убирайтесь отсюда! А я к Ирме.
Я кинулся к вампирше и тоже опустился перед ней на колени. Ирменгрет лежала, закрыв глаза, лицом на траве. Перевернув ее на спину, взял левую ладонь и сделал осторожный разрез. Не подумал бы, что в нынешнем состоянии, когда боролся с туманом в собственной голове, еще смогу чему-нибудь удивляться, но меня поразило, что из пореза выступила и потекла кровь.
— Проклятый пепел!
Вампир вдруг зашипела и выдернула из моей руки ладонь. Покатилась по траве и по-звериному вскочила на четвереньки. Она скалила длинные клыки, черты красивого лица заострились и не казались теперь привлекательными, а вместо человеческих карих зрачков — желтые хищного зверя.
— Ирменгрет! — Я попытался докричаться до человеческого внутри вампира.
Не успел! Обезумевшая вампирша бросилась на меня. Прыгнула, сбила с ног, повалив на спину. Рычала, как настоящий зверь, обнажив клыки, и тянулась к моей правой руке, с которой стекала кровь.
Я схватил ее за шею левой рукой со змеиной кожей, удерживая на месте. Лицо нежити всего в нескольких дюймах от моего. С оскаленного рта падала слюна, вампирша рычала и скалила клыки. Она не смотрела ни на что, кроме крови на другой моей руке, которую я оттянул назад. Сжимая в ней охотничий нож! Одно движение, и он вонзится в глаз зверя в облике Ирменгрет.
— Ирма!
Я ударил ногами, отбросив вампира на несколько шагов, и, вскочив, выставил вперед нож.
— Николас?
Ирменгрет тоже поднялась. Посмотрела на меня исподлобья и чуть улыбнулась. У нее карие глаза! Звериные желтые исчезли, когтей и клыков тоже нет. Она прежняя. Я выругался, стараясь придать себе мрачный вид, но на деле чувствовал лишь облегчение. Засунул нож за пояс и вдруг подумал, что не хотел причинять вампиру вред.
Кровь и песок! Не хочу вредить нечисти! Отродью сатаны!
— Я заснула. — Ирма оглянулась.
— Не только заснула.
— Ты прав. Заснула и виновата. Где остальные?
— Нужно уходить отсюда.
Напряжение оставляло меня. Чуть ли не кожей ощущаю, как оно стекает. Будто вода после того, как окунулся в нее целиком. Но вместо напряжения приходит дурман.
— Как-то странно…
— Быстрей! — Я подскочил к Ирме, хватаясь за ее раненую ладонь своей такой же.
— Нет! — Вампир вырвала свою руку, будто обожглась. — Ты…
Она затряслась всем телом, но почти сразу вернула самообладание и подняла взор, оторвав его от созерцания моей крови. По нынешним меркам, порез не затягивается чересчур долго.
— Не прикасайся ко мне, когда ранен, — закрыв глаза, прошептала Ирма. — Никогда!
Мои веки тоже становятся тяжелее, но я-то знаю, чем опасна эта роща.
— Скорей! Уходим отсюда!
— Веди, — негромко произнесла Ирма. — Следую за тобой.
Я вывел ее и себя. Последние футы до границы меж летом и зимой прошли в полусне. Я тащил за собой Ирму, которая ступала по траве, уронив голову на грудь. Рыжие волосы растрепались, и не видно лица, однако она тоже боролась с туманом внутри себя и делала новые и новые шаги.
Дважды я встряхивал головой, чтобы прогнать наваждение, так как снова видел новые деревца подле древнего дуба. Два деревца, ибо Бран и Велдон уже выбрались из проклятого места. Вон они! В десятке шагов от зеленой и столь обманчивой, смертельно опасной рощи. Кричат и машут руками, но я не мог разобрать ни слова из-за поднявшегося в голове шума. Я словно в бурном потоке воды, который гасит все прочие звуки.
До снега осталось три шага. Два… Как же трудно сделать последний! Один.
— Давай!
Монах и предвестник побежали навстречу. Велдон подскочил к Ирме, а Бран дернул за плащ, и мы вместе завалились на землю. Я упал лицом в снег. Холодно! Это же здорово! Муть во мне исчезла! Я часто заморгал, собирая ресницами белые комочки. Раскрыл рот, жадно глотая снег.
Я рассмеялся и получил болезненный тычок в плечо.
— Хватит! — Предвестник тоже смеялся. — На нас как на придурков глядят.
Перевернувшись на спину, увидел мрачного, как дождевая туча, инквизитора и такую же Ирму. Велдон и вампир тоже упали, очутившись на снегу, но поднялись сразу. Они едва не обнялись, когда отец Томас подхватил Ирму на границе лета и зимы, а потом до них дошло, как непростительно близко они друг от друга. Монах и исчадие тьмы! Высший вампир и проклятый святоша! А еще рядом ржут как кони два идиота.
— Полно вам! — Я сел. — Мы выбрались! Мы живы!
Вампир стрельнула по мне взглядом и стала еще мрачнее.
Я ляпнул определенно лишнее, назвав всех живыми.
— Лучше убраться от этого места подальше, — предложил Томас Велдон.
У меня кольнуло в кончиках пальцев.
— Велдон, это ты? — Я решил, что лучше переспросить.
Инквизитор кивнул.
— Да, это моя магия, — сказал он. — Предпочту быть готовым к сюрпризам.
— Все же лучше убраться отсюда, — произнес я, — подальше и побыстрей.
Переглянувшись, мы молча двинулись прочь. Но скоро нас прорвало, начали наперебой рассказывать, что видели во сне и как чуть не провалились в небытие, когда рвались прочь. Сколько же душ сгублено в этой роще?
— Надо сжечь или вырубить ее, — молвил Бран.
— Сожги или выруби. — Ирма была все так же мрачна. Она снова шла первой, ведя небольшой отряд на восток. — У тебя ж полно времени!
Я нагнал вампиршу.
— Что на тебя нашло? — спросил я.
— Не твое дело, — огрызнулась Ирменгрет.
— Ошибаешься. Не хочу получить укус в шею, когда в следующий раз будем драться, стоя спина к спине.
Ирма шла с невозмутимым выражением на лице. Будто и нет меня рядом.
— Когда у тебя желтые зрачки, — продолжил я, — ты собой не владеешь.
— Забыл, кто я есть?
— Высший вампир. Твое имя Ирменгрет, но уже дважды довелось видеть в тебе того, кого не знаю. — Я вспомнил глаза вампира, когда она бросилась на меня в роще, а еще в Волчьем доме. Внутри Ирмы опасный зверь. Он пробуждается, когда уходит знакомая мне Ирма.
— Кровь будоражит! Сводит с ума!
Ирменгрет посмотрела на меня и запустила в копну рыжих волос растопыренную пятерню. Волосы ее пришли в беспорядок, но оттого вампир стала даже милей.
— Особенно твоя кровь! — Глаза Ирмы сверкнули голодным огнем. — Тебе не понять.
— Мою кровь не тронь! — Я вдруг обозлился. — Моя кровь только для меня.
— Знаю! Он говорил об этом!
— Дьявол?
— Он самый! А ты что, боишься называть его? — Ирменгрет ехидно улыбнулась. — Ты обязан ему всем!
— Гораздо больше, чем всем. — Я стиснул рукоять сабли рукой со змеиными чешуйками под черной перчаткой. — Тебе тоже не понять, что это такое. Ты всего лишь высший вампир.
— Все-таки ты боишься, — Ирма пыталась уязвить меня, — но не нужно. Тебя и Войну я не трону. Люцифер запретил касаться твоей крови.
— На Велдона ты тоже не покусишься!
Ирменгрет искренне рассмеялась.
— Не переживай! — сказала она, уняв веселье. — Знаешь ли ты, какова на вкус его кровь?
— Что-то не довелось попробовать.
— Пресная она! Как у всех стариков! Не беспокойся, мне хватило молодой бурлящей крови в лесу около Волчьего дома.
— Но ты бросилась на меня сегодня! — возразил я.
— Потому что ты особенный!
Я выругался. Особенный…
— Все! Уйди! Не искушай меня!
Теперь Ирма притворялась. Махнув рукой, я отстал от нее. Беседа окончена.
— Не ведется на разговор? — поинтересовался Бран, когда я поравнялся с ним.
— Нет.
— Ну так со мной поговори. — Предвестник хмыкнул. — Чтоб меньше молчали, а то о жратве все больше думается.
— Ирма обещала, что к вечеру будем на корабле. Там и набьем животы.
Бран состроил кислую мину:
— Если бы к вечеру. Не раньше чем к середине ночи у реки будем.
Я пожал плечами. Лишь бы дошли: после города приспешников Возвратившегося бога Запустение уже трижды явило себя во всей красе. Сначала Волчий дом и давно мертвые эльфы, потом леший, а этим утром роща вокруг старого дуба. Да… Никогда бы не подумал, что могу окончить свои дни деревом.
— Лучше расскажи, — предложил Война, — от кого мы драпали все время, пока не укрылись в старом замке? Я пробовал расспросить Ирменгрет, да она только отнекивается. Потом, мол, да потом.
— Это были люди Низверженного, — сказал я.
Идти еще долго. Собравшись с мыслями, рассказал о Возвратившемся боге. Потом об избранных, сиятельных и прочих, поведав и о том, что Томас Велдон был обращен в спящего и как в нем оказался мертвый безумный маг. Сказал про чужой мир Даад и про иных. Я говорил об Алисе, Лилит и Ричарде Тейвиле. Не забыл и про Генриха фон Герингена. Вспомнил об Акане, Джоне, орке Манроке и его воинах. Рассказал про Черный замок и Черный город.
Поведал, как все началось, вспомнил первый разговор с покойным кардиналом Антуаном и то, как все закончилось. Сказал про гнома Барамуда и его немого раба-эльфа по имени Крик и кто они на самом деле.
— Два месяца всего, — произнес я.
Меня поразило, что я стоял на площади Правосудия в Ревентоле пред Высоким трибуналом всего два месяца назад. Два месяца! А мнится, что прожил целую жизнь за это время.
Я говорил и говорил, чувствуя, как становится легче. Поделившись накопленным внутри, облегчал душу. Не рассказал лишь про Оливера Фоссато и Старика. Незачем Войне знать о бывшем наемнике и о Старике тоже… Эх, про Старика, то есть бога Харуза, мне ведомо гораздо меньше, чем хотелось бы. Надеюсь, что свижусь с ним еще, кем бы Старик ни предстал передо мной. Не мог Низверженный уничтожить другого бога. Не мог.
Шли, делая лишь короткие остановки на привал — скорее чтоб справить потребности, чем отдохнуть, — и быстро продолжали путь. Потому что решили, что доберемся до реки именно сегодня, хоть бы и глубокой ночью. Заданный темп держали все. Я не без оснований полагал, что Велдон подпитывает силы магией — несколько раз кололо пальцы. Ну да ладно, лишь бы монах не отставал; и он в самом деле не отставал.
Стемнело, а я все еще делился воспоминаниями, которых оказалось необыкновенно много.
— Сделка? — Тут я помрачнел. — Сделка с дьяволом была.
Продолжив, я рассказал о том, как принял длань Люцифера, и кем я стал.
— Он тебя не обманул. — Бран был непривычно серьезен.
— А мог бы?
— Конечно. Но не в твоем случае.
Кровь и песок! Кто бы научил, как обмануть дьявола и разорвать сделку! Но не сегодня и не завтра. Сперва нужно спасти Алису!
— Ты получил очень многое, — сказал предвестник.
Я стянул перчатку с левой руки, явив змеиную кожу.
— Слишком многое!
Бран вздохнул и почесал бородку.
— Это цена. — Война повторил слова, что я слышал от сатаны, когда пробудился после смерти.
Цена, что возрастет многократно, если я снова умру. Проклятый пепел!
— Эй! — Ирма остановилась и смотрела на нас. — Не слышите? Шум реки!
— А корабль?
— Корабль здесь.
