Глава 47
Сан-Анджело, Техас, 24 марта 1994 года

Любимый его столик в школьной столовой был в дальнем углу, откуда открывался безупречный вид.

Он сидел здесь, как всегда, с блокнотом, полностью поглощенный своими набросками. Картофельные шарики, молоко, наггетсы и зеленый «джелло» стояли на подносе нетронутыми.

Видел он только Дебру Миллер.

Она сидела за своим обычным столиком вместе с подружками, которых он не мог запомнить ни в лицо, ни по именам. Да и не замечал. Смотрел только на нее: как она смеется, прикрывая рот рукой, как блестят ее глаза и прыгают на плечах золотистые кудри. Она носила свободные блузки с глубоким вырезом, из которых всегда чуть выглядывало плечо. И эти блузки, и плечо, и прекрасную шею он знал наизусть. На математике Дебра сидела перед ним, и все уроки напролет он следил за каждым ее движением.

Водя карандашом по бумаге, он зарисовывал ее волосы, бесконечные волны кудрей и представлял, как она приглаживает их рукой. Чтобы нарисовать Дебру, уже не нужно было на нее смотреть. Позже, дома, он перенесет наброски в альбом, кое-что поправит, добавит цвета. И будет думать только о ней – с момента пробуждения и до того, как ляжет спать.

А когда закроет глаза, она явится ему во сне.

Он едва заметил шум рядом: трое ребят, толкаясь и смеясь, гонялись друг за другом между столиками. Один из них, крепкий парень по имени Аллен, налетел на его столик, толкнул, и блокнот с рисунками выпал из рук.

– Ох, извини, – тяжело дыша, проговорил Аллен. – Я тебя не заметил.

Он молчал, не сводя глаз с блокнота, что валялся у ног Аллена.

Аллен наклонился и поднял блокнот. Бросил взгляд на рисунок.

– Ух ты, здорово! Сам нарисовал?

– Сам, – хрипло, почти шепотом ответил он, протянув руку за блокнотом.

– Девчонок рисуешь? – игриво спросил Аллен, листая блокнот грязными руками. – А это…

Но, вглядевшись в рисунки повнимательнее, умолк. Перелистнул страницу, затем следующую. Блеск в его глазах исчез, веселая улыбка обернулась гримасой отвращения. Аллен листал дальше – и ужас и омерзение все яснее проступали у него на лице, словно перед ним представали ожившие кошмары из тех, что, увидев, хочется поскорее забыть. Наконец он швырнул блокнот на пол, наклонился и дрожащим от ярости голосом процедил:

– Слушай меня, ты, урод! Если когда-нибудь поймаю тебя рядом с какой-нибудь из наших девчонок… если хоть случайно ты к какой-нибудь подойдешь – тебе не жить, понял?

Он кивнул; дыхание перехватило, сердце билось где-то в горле.

– И если еще когда-нибудь увижу, что ты хоть что-то рисуешь, все дерьмо из тебя выбью! Ясно?

Еще один кивок.

Аллен повернулся, расправил плечи и вразвалку зашагал прочь.

Он подобрал свой блокнот, пролистал. Фрагменты собственных рисунков приковали его взор. Расширенные от ужаса глаза Дебры. Рот, забитый песком. Нагое тело в клетке. Прекрасное обнаженное плечо, наполовину поглощенное землей.