О незабвенном старце с любовью вспоминают его духовные чада и все, кто имел счастье встретиться с ним:

Преподобный иеросхимонах Симеон (Желнин), прославленный 1 апреля 2003 года в лике Псково-Печерских святых, говорил о старце Иоанне (Крестьянкине):

• Он земной ангел и небесный человек.

Митрополит Псковский и Порховский Тихон (Шевкунов), священноархимандрит и игумен Успенского Псково-Печерского монастыря, духовное чадо старца Иоанна (Крестьянкина), вспоминал о своем духовном отце:

• Я увидел отца Иоанна осенью 1982 года, когда сразу после крещения приехал в Псково-Печерский монастырь. Тогда, кажется, он не произвёл на меня особого впечатления: очень добрый старичок, весьма крепкий (ему тогда было только семьдесят два года), вечно куда-то спешащий, постоянно окружённый толпой паломников. Более аскетически, по-монашески, выглядели другие насельники монастыря. Но прошло совсем немного времени, и я стал понимать, что этот старичок является тем, кого на Руси издревле именовали старцем, — редчайшим и драгоценнейшим явлением в Церкви…

• Отец Иоанн — один из очень немногих живших в наше время людей, которым Господь открывал Свою Божественную волю и о конкретных лицах, и о событиях, происходящих в Церкви и в мире.

• Отец Иоанн весь был одной поразительной и прекрасной тайной.

 

 

• Обычно все, кто вспоминают отца Иоанна, пишут, какой он был благостный, ласковый, добрый, любвеобильный. Да, несомненно, истинно, что человека, более умеющего выказать отеческую, христианскую любовь, я не встречал во всей своей жизни. Но нельзя не сказать и о том, что отец Иоанн, когда необходимо, бывал строг и умел находить слова обличения… никогда не боялся сказать правду невзирая на лица, и делал это, в первую очередь, для пользы своего собеседника, архиерей он был, мирянин или простой послушник. Эти твёрдость и духовная принципиальность были заложены в душу отца Иоанна ещё в раннем детстве, когда он общался с великими подвижниками и будущими новомучениками.

• Я был свидетелем того, как отец Иоанн переносил ненависть и напраслину, изливавшиеся на него за стояние в Правде Христовой. Видел его боль, но и благодушие, когда он терпел непонимание и предательство. Но никогда батюшка не терял безконечной любви к обидчикам и христианского прощения. Для меня на всю жизнь остались в памяти слова его проповеди, сказанной в Михайловском соборе Псково-Печерского монастыря в 1985 году: «Нам дана от Господа заповедь любви к людям, к нашим ближним. Но любят ли они нас, нам об этом нечего безпокоиться.

Надо лишь о том заботиться, чтоб нам их полюбить.

 

Молитва старца

 

• Почему, за какие подвиги, за какие качества души Господь дарует подвижникам прозорливость, чудотворения, делает их Своими сотаинниками? Ведь страшно даже представить, что тот, перед кем открываются самые сокровенные мысли и поступки людей, будет другим, чем безконечно милосердным к каждому без исключения человеку, что сердце его не будет исполнено той могущественной, таинственной и всепрощающей любви, которую принёс в наш мир распятый Сын Божий. И сердце старца было исполнено той самой Любовью…

 

Архимандрит Тихон (Секретарёв), бывший наместник Псково-Печерского монастыря, писал о старце Иоанне Крестьянкине:

• Для отца же Иоанна Иисусова молитва была неотъемлемой частью жизни ещё с заключения. То, что ему тогда была дарована умно-сердечная молитва, он проговорился только однажды, и то, видимо, по попущению Божию, чтобы эта тайна не ушла вместе с ним в мир иной, но осталась свидетельством для нас, что и в наше время дары Божии не оскудевают для ищущих спасения.

 

 

Митрополит Минский и Заславский, Патриарший Экзарх всея Беларуси Павел (Пономарёв) вспоминал о том времени, когда он нёс послушание наместника ПсковоПечерского монастыря:

• Собором старцев я был избран наместником монастыря. Дел в обители было много. Поэтому я часто нарушал покой старца, обращаясь к нему за советом. При этом я заметил, что отец Иоанн обладал особым качеством: он никогда не прерывал собеседника. При первой встрече меня это смутило. Я ему говорю, говорю, а он всё молчит и молчит.

 

 

В сердце закопошилось безпокойство: может, он меня не слышит, не хочет слышать или считает, что я говорю не по делу.

Но как только я высказал всё, что хотел, отец Иоанн начал отвечать с первого вопроса и до последнего. Он даже не нарушал их последовательности, как будто они были у него записаны. Позднее я много раз и при разных обстоятельствах видел эту особенность в отце Иоанне. Думаю, что это дар Божий — это память сердца, распространявшаяся и на большое, и на малое».

 

Архимандрит Филарет (Кольцов), духовное чадо и келейник старца:

• Кто-то из батюшек может молиться, кто- то может проповедь красивую сказать — это все дары: дар служения, дар молитвы, дар слова. А здесь, в батюшке, было всё. И в беседе он не просто говорил красивые слова, а молился, чтобы Господь ему открывал и через него Свою волю показывал. И Господь ему открывался и внушал, что сказать.

• Приду к отцу Иоанну возбуждённый, обрушу на старца свои неудовольствия и претензии к старшим. Духовник не помогает, послушники не слушаются. Отец Иоанн молчит, не перебивает. Выговорюсь и успокоюсь. А батюшка задаст несколько таких вопросов, что я начинаю понимать свою неправоту. И отец Иоанн итог подводит: «Видишь сам, вину-то в себе поискать надо — как найдёшь, так и обстоятельства изменятся».

 

Архимандрит Таврион (Балов), духовник Псково-Печерского монастыря:

• Удивительна, бездонна память старца. Человека, встреченного однажды, он помнил всю жизнь. Отец Иоанн именовал этот дар «памятью сердца». Да, он принимал сердцем всякого человека. Но это была ещё и молитвенная память. Из молитвенной памяти и памяти сердца составился безчисленный синодик отца Иоанна.

 

Митрополит Ловчанский Гавриил (Динев), Болгарская Православная Церковь:

• Отец Иоанн принял нас с большой любовью, и я тогда же понял, что отец Иоанн не говорил ничего случайного, что он своим внутренним духовным взором видел тебя насквозь и говорил то, что для тебя необходимо и полезно. При прощании я попросил его молитв, чтобы в Болгарии меня оставили в скиту преподобной Параскевы, где я раньше жил. Отец Иоанн внимательно глянул на меня и вдруг произнёс: «Вы будете представителем Болгарской Православной Церкви в России». Он повторил эти слова три раза и очень твёрдо. Не зная, как это может случиться, я всё же поверил его слову. Мне было очевидно, что старец изрек то, что повелел ему Господь. И, вопреки логике тогдашнего времени, я в тот же год получил от своего священноначалия назначение служить в России.

 

Архимандрит Николай (Парамонов), настоятель Свято-Троицкой Сергиевой Приморской пустыни:

• Помню, как однажды на приёме я увидел у старца атлетически сложенного парня и подумал: «Надо же, какой здоровяк!» А батюшка обнял его, гладил по головке, и я услышал, как он прошептал ему на ухо: «И все-таки ты больной». Потом его мать мне рассказала, что её сын попал в автокатастрофу, после этого у него начались страшные головные боли, год назад они приехали к отцу Иоанну, он их помазал маслицем, помолился, и головная боль на целый год отступила. И вот они опять приехали к батюшке с просьбой о молитве, и верили, и надеялись на её силу.

• Отец Иоанн однажды спас меня от смерти. У меня была тяжёлая болезнь, температура за сорок, и она всё росла, врачи говорили: «Не знаем, что делать, антибиотики не помогают». А я стал не только молиться, но и взывать к отцу Иоанну: «Батюшка, помоги!» И вот уснул, и вижу сон. Как будто я у себя дома, в деревне. Сижу на диванчике, а рядом отец Иоанн в полном облачении… «Батюшка мне так плохо, я, наверное, умру». И тут он меня крепко обнял, поцеловал и сказал: «Деточка, не расстраивайся, ты будешь долго-долго жить». Когда я проснулся, у меня была нормальная температура. И все врачи поразились, как враз может закончиться такое тяжкое заболевание.

 

 

• Я несколько лет по благословению батюшки ездил в Печоры на послушание и понял, что монашеский образ жизни мне более подходит, чем семейный. Однажды попал к батюшке вместе со строительной бригадой, которая отправлялась на восстановление Оптиной Пустыни. Батюшка их всех благословлял, помазывал маслицем, при этом внимательно в каждого вглядывался и говорил с властной любовью наставления. Передо мной стоял высокий парень, как потом оказалось, бригадир. Благословляя его, батюшка сказал: «Благословляю тебя в строителя Оптиной Пустыни». А потом батюшка подошёл ко мне, я думал, что получу обычное благословение. Но батюшка очень долго в меня вглядывался, а потом сказал: «А тебя благословляю в священноархимандриты». Я это воспринял, как шутку. Но потом понял, что это было благословение на монашество и настоятельство в монастыре.

 

Митрофорный протоиерей Сергий (Правдолюбов):

• Девятого июля 1978 года отец Иоанн был послан совершить литургию и отпевание умершего настоятеля храма. А я, тогда диакон, только что приехавший в монастырь, был направлен в помощь отцу Иоанну. Для меня участие в службе стало счастливым и единственным событием удивительного общения: послужить вот так вдвоем! Я почувствовал молитву как страшное таинство взаимодействия между Богом и человеком. Главное впечатление от служения предстоятеля — это его всепоглощающая молитва, отсутствие малейшего развлечения, могучая сила говорящего с Богом ума. Каждение не рукой, а всем своим существом.

 

Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь

 

Отец архимандрит, поднимая кадило, будто сам не касался земли, он весь был погружён в молитвенное священнодействие. Здесь было подлинное и непринуждённое воплощение молитвы, совершенное воплощение. Он молился с силой и энергией древних пророков. Слова обжигали. Такая молитва пронзает небеса и не может быть не услышанной. Так дерзновенно можно говорить с Богом, если ты Ему не чужой. Такая молитва творится и побеждает все недостатки и грехи.

 

Учёный Евгений Андронов:

• Я хочу поведать, как под руководством старца, благодаря его духовному опыту, святым молитвам и трудам, человек меняется. Старец был, не побоюсь сказать, великий православный педагог, по словам апостола Павла, «детоводитель ко Христу», полагающий за овцы своя не только время и силы, но и жизнь свою.

 

Татьяна Сергеевна Смирнова, духовное чадо и письмоводитель старца:

• У батюшки была очень хорошая память — память сердца. Он помнил людей и их скорби. Все уж и думать забыли, стерлось всё из головы, полгода прошло, а он все носит в сердце каждого человека, кто к нему обращался, молитвенно на руках носит. Когда ему записки передавали с просьбой молитв, он обязательно сначала дома, а потом и в храме всех поминал. Но силы у батюшки убывали, а записок становилось всё больше. Казалось их просто невозможно охватить! Но он всё равно за всех молился сам. А если имена были написаны мелко и непонятно, я ему эти записочки переписывала крупнее. И еще, он всегда просил подписывать на записке о чём молиться, в чем нужда этого конкретного человека, о чём для него просить.

• Батюшка умел молиться и без особых условий, он молился постоянно, несмотря на суету вокруг, и молитва его была очень действенна. Сколько раз я на себе это проверяла! Бывало, прибежишь к нему с какой-то бедой, он прочитает один только тропарь перед Казанской иконой — и всё налаживается!

• Отец Иоанн умел любить. Он никогда не разбирал людей, никогда не делил их на плохих и хороших. Он просто всех любил. У меня был такой момент, когда я засомневалась: ну, невозможно так всех любить. И я стала за ним наблюдать: встану в сторонке и смотрю, как он продвигается от храма к братскому корпусу. Вокруг десятки людей, все стремятся сказать ему несколько слов, многим он даёт ответ. Вот он поговорил с человеком, весь вложился в этот разговор, всего себя отдал этому человеку, затем отворачивается от него к другому — и точно так же говорит с другим человеком.

Отдаёт всего себя без остатка. И так со всеми. Были ли для него неприятные люди? Не знаю. Наверное были, ведь он всех видел изнутри, а люди очень разные подходили. Но он находил в себе силы всех любить.

• У него была фраза, которую он иногда говорил человеку по тому или иному поводу: «Вера в промысл Божий и рассуждение с советом». Эта фраза была его личным опытом, который он приобрёл и в заключении, и после него. А вообще у батюшки была одна особенность: он никогда не вещал, никогда не поучал и не навязывал своего мнения. У него не было никаких лозунгов. Он всегда говорил только от души к душе и предлагал в конкретной жизненной ситуации поступить так или иначе.