Глава 43
Харк уже приближался к скале, когда услышал громоподобный крик, словно сама буря звала его по имени. Оставалось проплыть двадцать футов. Трещина оказалась более узкой, чем выглядела издалека. Неужели вблизи она окажется слишком узкой? Пятнадцать футов… десять футов… пять…
Харк добрался до трещины и втиснулся в нее боком. Щель была не более фута шириной. Дно было засыпано мусором. Стены были неровными, с острыми сколами, и безжалостно царапали лицо и руки, пока он забирался все глубже. Стены двух скал дрожали и ходили ходуном. Пыль и мелкий мусор легкой дымкой проплывали мимо него. Во рту был песок. Где-то вблизи что-то ревело, повторяя имя Харка так оглушительно, что скала за спиной ощутимо вибрировала.
Длинный черный шнур метнулся внутрь трещины к Харку. Кончик светился бело-желтым. Шнур прошел в футе от Харка, заставив его вздрогнуть, но тут же исчез. Харк слегка согнулся, чтобы его сложнее было достать. Оглянувшись назад, Харк видел огромную тень, загородившую выход из ущелья. Что-то большое прижалось к трещине и смотрело на него в упор.
– Я вижу тебя, Харк! – прогрохотал бог, который когда-то был Джелтом.
Сквозь грязный стеклянный купол «Бабочки» Селфин наблюдала, как приближается скала – очень медленно, потому что она в одиночку крутила педали. Субмарина не столько скользила, сколько барахталась в воде. Гигантское темное тело бога прижалось к краям трещины. Селфин надеялась, что бог всего лишь смотрит на Харка и еще не успел с ним расправиться. Фигура бога была искореженной – неловким сочленением разных существ.
В глубине души Селфин знала, что бог выглядел так, как и должен. Нелепая смесь серой плоти, стекла и металла. Но для нее бог был непостижим. Селфин понятия не имела, на что сейчас смотрит бог и способен ли он сейчас видеть ее.
– Вы убийца богов и наверняка знаете, – вслух обратилась Селфин к Квесту. – Что представляют собой эти… части?
Она не смела отпустить рычаги управления даже для того, чтобы жестикулировать одной рукой. На дне было слишком много острых вершин и опасных валунов, которые нужно было обходить. Старик отвечал на языке жестов, правда, отрывочно, всякий раз, когда она поворачивала к нему голову.
Красный панцирь непробиваем. Круглая дыра на спине – еще один рот. Когда волосы по краям второго рта чувствуют движение, весь рот выпячивается, притягивает добычу и хватает ее. Единственный плюс – глаза на спине бога повреждены топором мертвого легионера. Квест подозревал, что импульсы вскоре исцелят и глаза, но пока что топор еще торчал из спины бога.
– Он сможет увидеть нас, если мы подкрадемся сзади? – поинтересовалась Селфин.
«– Возможно, не очень хорошо», – предположил Квест.
– Как по-вашему, где сейчас сердце?
«– Когда мы подойдем ближе, поищем глазами его сияние. Тогда точно поймем, где оно».
Селфин не упустила, что Квест сказал «мы». И поняла, что безумный старик намерен пойти вместе с ней. Почему бы и нет? Самое время выложить на стол все их козыри. Бог позвал Харка по имени, значит, он еще сохранил способность говорить. Видимо, в Джелте еще тлели остатки сознания.
– Я действительно хотел встретиться с тобой у пирамиды, – откликнулся Харк.
– Мало ли что ты действительно хотел, – прохрипел голос. – Мне плевать, Харк. Ты украл сердце и оставил меня умирать!
Последние слова закончились оглушительным ревом. Харк, конечно, мог оправдаться. Но эта беседа с Джелтом в любом случае будет их последней беседой. Он не намерен играть в старые игры.
– Полагаю, ты прав, – признался он дрожащим голосом. – Прости, что так вышло.
– Ты просишь прощения только потому, что застрял в трещине, как моллюск в раковине, – зловеще прошипел голос.
Сравнение заставило Харка почувствовать себя неприятно съедобным.
– Джелт, я не могу позволить тебе сожрать меня! – заявил Харк. – Ты же был моим другом!
Рокотом голоса бога сводил с ума, но в нем звучали знакомые интонации, которые всегда затрагивали струны души Харка.
– Знаешь, Харк, каково это? Мое тело растянуто до предела. Мне кажется, что еще чуть-чуть – и я с треском лопну. Но если нас будет двое, нам не придется так растягиваться.
Харк был уверен, что Джелт хочет растерзать его и сожрать. Однако Джелт решил поглотить Харка целиком, он хотел, чтобы сердце деформировало Харка, использовало как глину и сделало частью Джелта. Не лучшая альтернатива тому, чтобы быть съеденным.
– Но я не хочу, чтобы меня скрутили и навеки заключили в тело бога, – твердо объявил он. – Зачем мне это нужно?
– Ты мне обязан! – Темная фигура пришла в ярость. Скалы снова содрогнулись, выпустив еще одно облако ила и гравия, окутавшее Харка.
– Нет! – откликнулся Харк; глаза обожгло песком. – Нельзя быть обязанным собственной жизнью!
Да, Джелт спасал Харка от смерти, но это не означало, что Харк обязан Джелту жизнью. Никто никому не обязан жизнью. Никому нельзя позволять решать, что тебе делать со своей жизнью. Ты должен прожить жизнь сам, так честно, как только можешь.
– Не ной, – настаивал Джелт. – Я даю тебе шанс стать частью чего-то грандиозного! Тебе повезло! Я готов позволить тебе стать частью меня!
Харк, на несколько секунд потерявший дар речи, фыркнул, подавляя смех.
– Знаю, – хихикнул он, – это шаг вверх.
– Не смейся надо мной! – прорычал бог.
– Да почему нет?
У Харка от страха и печали закружилась голова.
– Мы часто смеялись раньше, не так ли? Твои шутки всегда были как пощечина. Но было весело. Ты раньше был… веселым.
– Я вырос, Харк! – прогремело существо у трещины. – И понял, что жизнь – это война! Может, после этого жизнь перестала казаться мне веселой. Но ты ведь не хочешь ничего знать, правда, Харк? Ты смываешься, когда становится слишком опасно. Бросаешь друзей, если от них больше нет пользы, если дружба не приносит тебе былого веселья. Знаешь, что случилось, когда я тонул в той батисфере? Я задыхался, метался, пытался выбраться и вдруг… заметил маленький пузырь. Он поднимался вверх и уплывал от меня, танцуя. Это был воздух – воздух, который мог спасти меня. Но разве он помог мне? Нет, он мгновенно поднялся наверх, к небу, оставив меня на дне. Ты как этот пузырь, Харк. Сияющий и пустой внутри. Танцуешь, уплывая вверх, и оставляешь меня тонуть.
Это было несправедливо. Все, что сказал Джелт, было несправедливо, но у Харка заболело сердце. Неужели все это время Джелт относился к нему именно так – как к чему-то яркому и раздражающему, что могло бы сохранить ему жизнь, но вместо этого бросает его, танцуя?
– Я не могу спасти тебя, Джелт, – сказал Харк; глаза снова защипало. – Мне жаль. Мне очень жаль! Но уже поздно. Ты… ты мертв, Джелт. Умер в батисфере. Утонул. Я не успел спасти тебя. – Харк зашел слишком далеко, чтобы останавливаться на полпути. – Когда противовес лопнул и цепь начала разматываться, я просто… застыл от неожиданности. Не знаю, как долго это длилось. Я очнулся и нырнул, чтобы спасти тебя, но когда доплыл, ты был уже мертв.
Черный хлыст снова метнулся из темноты к Харку. Обернулся вокруг груди, сбил с ног, стал неумолимо тянуть наружу. Харк цеплялся за стены трещины, царапая руки и колени. Плечо ударилось о большой валун. Харк обхватил его и изогнулся, пытаясь пролезть глубже внутрь расщелины.
Шнур вылетал дважды в надежде его оторвать. В тех местах, которых коснулось щупальце, кожу саднило.
– Значит, это дело твоих рук! – прошипел голос, неразборчивый от ярости. – Это ты во всем виноват!
– Я пытался спасти тебя! – закричал Харк, чувствуя себя измученным и разбитым. – И думал, что спас! Но твое тело умерло. Единственное, что заставляло тебя двигаться, – сердце. Поэтому тебе становилось плохо каждый раз, когда ты был от него далеко. Поэтому метки так сильно изменили тебя. Скоро твой разум тоже умрет, потому что ты стал частью бога. Сейчас ты говоришь со мной, но это становится все труднее, да ведь? Скоро ты будешь плавать туда-сюда и пожирать людей – большая, глупая, вечно голодная рыба. Это уже будешь не ты.
Джелт, я не могу позволить тебе съесть себя. Может, я и пузырик, который спешит уплыть от тебя, танцуя, и жить своей жизнью, но я не хочу, чтобы ты исчез. Ты был моим другом, моим героем, моим братом, и скоро я останусь единственным человеком, который тебя помнит. Как только умру я, умрешь и ты. Не останется даже памяти. С этих пор я тебе не друг, Джелт. Я хранитель твоих историй.
– Вряд ли ты захочешь слушать истории, которые я мог бы рассказать, – донесся дикий гортанный шепот.
– Хочу, – заверил Харк.
– В самом деле? – проскрежетало нечеловеческое горло голосом, все еще полным человеческого презрения и боли. – Хочешь услышать историю о том, что на самом деле произошло на илистых берегах Рэттлгайза? А узнать, за что мне платили, пока я держался подальше от Ледиз-Крейва? Как насчет старого мусорщика из хижины на Несте? Хочешь милую историю о том, что с ним случилось? Нет, ты никогда не хотел слышать правду! Не хотел ничего знать, потому что тогда тебе пришлось бы повзрослеть.
Харк прислонился лбом к камню. Эти слова были правдой и поэтому ранили.
– Я хочу услышать эти истории, – ответил он. – Да. Давай начнем хотя бы с этих.
Неуклюжие движения «Бабочки» поднимали огромные облака ила со дна. Оглянувшись, Селфин увидела, как они дрейфуют, повинуясь легкому течению. Она резко изменила курс, целясь в правую сторону скалы, а потом повела субмарину большими зигзагами. Когда она остановилась, чтобы передохнуть, Квест тронул ее за плечо.
«– Что ты делаешь?» – спросил он.
«– Нам нужно какое-то укрытие, – ответила Селфин и показала на огромные облака бурого тумана, плывущие прямо к расщелине.
Селфин обвязала тряпкой нос и рот, чтобы не вдыхать ил. Квест последовал ее примеру. Селфин повесила на плечо пневматическое ружье.
«Все козыри». Помогло то, что сверкающие волны над ними, дрожащая равнина и каменные колонны не казались реальными. Ландшафт был будто из сна. Селфин говорила себе, что они дрейфуют не в воде. Что это был просто… воздух. В таком случае ей не приходилось думать о невообразимой тяжести черной воды с гибким фиолетовым разделом или о расстоянии, отделявшем ее от настоящего воздуха.
Больше всего ей не хотелось думать про сломанный визг «Бабочки». Маленькая субмарина была залита водой, так что у них больше не было воздуха, чтобы наполнить балластные цистерны и помочь «Бабочке» подняться. Потеря визга означала, что они не смогут использовать мощность крыльев маленькой субмарины, чтобы добраться до дома. То есть они больше никогда не увидят Ледиз-Крейв. Селфин никогда не увидит Корама, Сейдж и Ригг. Но она будет продолжать борьбу, чтобы спасти их жизни, даже если они никогда не узнают об этом.
Харк слушал истории, которые предпочел бы никогда не слышать. Узнал о первом неловком, глупом убийстве, которое совершил Джелт два года назад, после ночной пьяной ссоры на маленькой лодке. Противник упал с пробитой головой после удара крюком и больше не поднялся. Джелт сбросил мертвеца и его вещи за борт, вернулся в гавань и всю ночь бродил, чтобы прийти в себя.
Джелт решил, что ему все сошло с рук. Пытался все забыть. Убийство произошло по неосторожности, он не был виноват. Все произошло случайно. Но память о случившемся сохранилась. Воспоминания всегда были с ним, как что-то гнилое на дне бочонка, портившее все другие мысли. Оказалось, кто-то видел, как мужчина садился в лодку Джелта. Слух об исчезновении убитого дошел до опасных людей. Джелту пообещали, что ему все сойдет с рук – опасные люди знали свидетелей и могли заставить их молчать. Но в обмен Джелт должен был решить их проблемы.
Джелт не был наемным убийцей. Это просто был обмен любезностями. Иногда, когда Джелт попадал в переделку, нужно было лишь ненадолго покинуть остров и оказать несколько услуг, чтобы опасные люди могли уладить его проблемы. Так понимал Джелт жизнь. Нельзя навеки оставаться добычей. Однажды придется стать охотником, чтобы выжить.
Харк наконец начал понимать. Джелт не мог вынести мысли о том, что совершил нечто скверное, непоправимое. Ничего подобного! Ведь он был Джелтом. А Джелт всегда поступал правильно, умно, его поступки всегда были проявлением силы, могучей воли и способности выживать. Он поверил в это, сломав себя, вывернув наизнанку собственный характер, погрузившись во тьму. Джелт стал охотником, охотником и должен был все время доказывать это себе. Снова и снова.
В каждом слове Джелта Харк слышал отчаяние, одиночество и жгучую ненависть ко всему на свете. Харк должен был прийти в ужас, но в нем больше не осталось страха. Он чувствовал лишь бесконечную печаль. Харк едва заметил облака ила, дрейфующие над головой.
Селфин плыла сквозь бурый туман. Пневматическое ружье по-прежнему висело на плече. Песок забивался в глаза, тряпка натирала рот при каждом вдохе. Удивительно, но ее радовала немощная хватка Квеста. Хорошо, что они держались за руки, иначе быстро потеряли бы друг друга из виду. Она не могла видеть на расстоянии, и это обстоятельство ужасно ее бесило. Заставляло чувствовать себя беспомощной и сбитой с толку. Конечно, на то и был рассчитан ее план.
«– Уже близко», – просигналил Квест.
Она поняла, хотя его жесты были едва заметны в бурой дымке.
Скоро Селфин различила силуэт гигантской размытой фигуры бога, бледные пятна мягких мешочков, круглую впадину второго рта. Трудно было думать, находясь так близко к богу. Селфин казалось, что он высасывает ее мысли, в точности как кит, проплывая, тащит за собой всякую мелочь. Колыхавшийся свет Подморья вокруг них вызывал боль в глазах и слепил разум.
Следующий импульс чуть не свалил ее с ног. Несколько секунд она не могла вспомнить, где она и что видела. На сетчатке глаз остались яркие пятна. Прямо перед собой она заметила сияние.
«– Оно за ртом», – сказала девочка.
Селфин и Квест осторожно приблизились к богу. Длинная воронка рта была усеяна острыми зубами. Изогнутые щетинки вокруг губ слегка колебались, как трава на ветру. У Селфин был всего один дротик. Нужно, чтобы он вошел как можно глубже. Она вытащила гнутую монету и метнула в бога. Монета поплыла к конической полости… и весь рот неожиданно стал шире и вытянулся в сторону добычи. Горло в глубине рта распахнулось, обнажив темный тоннель, и Селфин выстрелила в темную дыру.
Горло снова закрылось. В воде закружились крошечные водовороты. Огромная масса перед Селфин дернулась и затрепетала. Волосы ощетинились, чешуйки уперлись друг в друга, откуда-то появились крошечные жала. Еще один импульс пронзил толщу воды.
Она не уничтожила сердце. И теперь бог знал об их присутствии.
Харк растерялся, когда Джелт прервал рассказ яростным ревом:
– Ах ты маленькая змея! Ты разыграл меня! А сам ждал, пока твои дружки нападут сзади!
Щупальце на поясе Харка снова затянулось, и так туго, что он испугался, не треснут ли ребра. Джелт тянул его на себя с такой силой, что валун, в который вцепился Харк, зашатался и двинулся в сторону бога.
Квест с мольбой взглянул на Селфин.
«– Гаечный ключ! Быстро!» – настойчиво попросил он, протянув руку.
Селфин догадалась, почему старик поплыл с ней. Он не верил, что выстрел дротиком поможет им. Он планировал нырнуть в пасть бога и разбить сердце, собрав остатки сил… Конечно, нужно было придумать что-то получше, но на это не было времени. Бог в любой момент мог напасть. Селфин беспомощно посмотрела на пневматическое ружье, висевшее мертвым грузом на ее руке. Нет. Она все придумала неправильно.
Девочка поспешно отвинтила медную бутыль от ствола. Она держала в руках не мертвый груз. У нее была мощная палка и бомба. Приблизившись к Джелту, она бросила бутыль прямо в зияющую пасть. Пасть вытянулась и впилась зубами в добычу. Селфин увидела, как бутыль поддалась под давлением острых зубов. В металле появились дырки, и Селфин закрыла лицо от ударной волны. Бутыль взорвалась. Сжатый воздух вырывался из нее фонтаном пузырьков.
Когда она снова открыла глаза, оказалось, что коническую пасть разорвало. В глубине горла чернела дыра, сквозь которую виднелась путаница мягких, толстых трубок, соединенных с чем-то круглым и белым.
Это было сердце. Селфин кинулась вперед, всадила на всю длину дуло ружья в покалеченный рот, чтобы раскрыть его еще шире. Сунула свободную руку в дыру, сдерживая рвотные спазмы от липкого прикосновения. Пальцы сомкнулись вокруг чего-то круглого и холодного. Она почувствовала, как зубчики впились в ее ладонь. Сердце обрадовалось ее коже. Оно жаждало ее костей. Оно строило планы на ее плоть. Селфин почувствовала, как оно шевельнулось под ее пальцами, и сжала их покрепче.
– Тебе всегда было плевать на меня! – проревел бог.
Его голос менялся, гласные становились длиннее, в них слышались стоны, согласные превратились в искаженное жужжание. Человеческий разум угасал и уходил во тьму. Прежняя ярость осталась, но яснее всего Харк теперь слышал боль.
– Я всегда заботился о тебе, Джелт! – крикнул он что есть сил, хотя щупальце грозило рассечь его надвое. – Даже когда ненавидел тебя!
Харка тащило вперед, стены трещины обдирали кожу.
– И буду заботиться, пока жив. Но ты должен отпустить меня, Джелт! Ради нас обоих!
Едва эти слова вырвались из его горла, Харк почувствовал: что-то изменилось. Позже он так и не смог понять, что именно. Рев уменьшился, а затем и вовсе прекратился. Хлыст перестал тащить его по трещине. Он по-прежнему туго обвивал Харка, но хватка постепенно ослабевала. Наконец, осталось лишь легкое давление, словно его обнимала чья-то рука. Вдруг хлыст освободил его, медленно и осторожно. Потом бессильно упал, кончик перестал светиться. Харк ошеломленно уставился на него.
– Харк?
В трещине раздался другой голос. Похожий на Квеста. Харк, мучительно извиваясь, выбрался из трещины. Чувствовал он себя так, словно с него сняли кожу. У боковой стены лежало тело бога. Гигантская масса снова стала безжизненными кусками плоти и двигалась только под действием течения. В нем не было ничего от прежнего Джелта. Не осталось тела, которое можно было похоронить. Над которым можно было скорбеть. Все, что осталось от Джелта, хранилось в голове Харка. В его сокровищнице историй. Драгоценной, как золото, и горькой, как болиголов.
Возле останков бога он нашел Квеста и Селфин. Оба были грязными и измученными. В руках Селфин покоилось помятое, треснувшее сердце бога с отходившими от него тонкими трубками.
– Оно мертво? – хрипло спросил Харк.
– Думаю, да, – мрачно ответила Селфин. – Но собираюсь убедиться в этом.
Дрожащими руками она положила бледное, прекрасное сердце Сокрытой Девы на валун и принялась со всей силы колотить по нему рукояткой ружья.
Субмарину «Дитя бездны» нигде не было видно. Похоже, несколько легионеров смогли спастись… если только непредсказуемое дно Подморья не поглотило судно. Харк не мог их осуждать.
Подморье никогда не было спокойным, сейчас же оно просто взбунтовалось. Каменные шпили меняли угол наклона и опасно кренились. На дне открывались пропасти и тут же с содроганием закрывались. Возможно, Подморью не понравилось, что люди убили их новорожденного бога.
«Бабочка» лежала недалеко от двойной скалы. Стекло было покрыто тонким слоем ила и кляксами чего-то липкого. Маленькая субмарина выглядела такой же усталой, как чувствовала себя ее команда.
– Она на удивление хорошо послужила нам, – заметил Квест, глядя на «Бабочку». – Беру назад свои слова, что это не субмарина, а недоразумение.
Употребив прошедшее время, Квест озвучил то, что понимали все: «Бабочка» доставила их в Подморье, но без ее визга попасть на поверхность будет невозможно.
«– Хороший вид, – заметила Селфин, обведя рукой безумный пейзаж. – В следующий раз устроим здесь пикник».
Подморье действительно было живописным как никогда. Немногим людям доводилось любоваться подобными видами, и еще меньшему числу повезло рассказать об этом. Харку неожиданно стала невыносима мысль о том, что они не доживут до того момента, когда смогут поведать эту историю.
«– Еще одна попытка», – сказал Харк и открыл люк «Бабочки».
«– Да, – ответил Квест без особой надежды. – Конечно».
Харк был вымотан. Он весь был в синяках и ссадинах, чуть не умер от удушья и обжегся ихором бога. Больше всего на свете ему хотелось лечь на дно и отключиться. Но вместо этого он забрался в субмарину, плюхнулся на сиденье и одной покалеченной и онемевшей рукой стал накачивать сильфон, а другой дергать рычаги. Послышались бормотанье, плеск, и механизм выплюнул новую партию пузырьков.
Селфин села рядом с ним.
«– У тебя есть план?» – жестами спросила девочка. Она сморщилась и нахмурилась, словно у нее болели зубы, и Харк понял, что она изо всех сил старается не дать себе надежду.
«– Вообще-то нет, – ответил он. – Но ты меня знаешь. Я глупец. Когда что-то не работает, я все равно буду пытаться до последнего».
Легкие горели и почему-то странно трепетали. Он подумал о мертвом боге, совсем не похожем на Джелта, и глаза защипало. Харк громко шмыгнул носом и снова стиснул сильфон. На этот раз появился только один пузырик. Один серебристый пузырик, бессердечно взмывающий вверх. Харк подумал о Джелте, который тонул, действительно тонул в батисфере. О том, как он смотрел на этот пузырик в последние секунды своей жизни. Как он думал в этот миг о том, что Харк бросил его.
Он снова сжал сильфон. Но на этот раз пузырей не было. Ни одного. Джелт, колыхавшийся в толще воды. Лишь слабое хрипение сильфона. Подморье выпило слезы Харка, как поглощало все вокруг. Харк снова налег на сильфон в последней тщетной попытке. Минуту спустя он согнулся в три погибели, заткнув уши, лихорадочно нашаривая шлем. Тембр по сравнению с прежним визгом был иным, но все же очень громким.
– Работает! Все по местам! Трубы могут использовать воду Подморья, они просто не действуют, если в них остался воздух! – Немного подумав, Харк догадался, что и человеческие легкие не могли принять одновременно смесь воздуха и воды Подморья.
В субмарину забрался Квест, и все стали поспешно готовиться к всплытию. Когда их гибель казалась неизбежной, в субмарине царила тишина. Теперь же, стоило появиться крохотному шансу на выживание, вернулось возбужденное, нервное состояние. В субмарине по-прежнему не было воздуха, который помог бы им всплыть, но, по крайней мере, у них была движущая сила. Если повезет, взмахи крыльев «Бабочки» понесут их наверх, как крылья несут птицу в небо.
Харк поставил крылья в режим взмахов, отрегулировал новый тембр визга и поднял маленькую субмарину со дна. Одно крыло слегка погнулось, так что запустить его оказалось труднее. Он поднимал «Бабочку» вверх по спирали, постоянно наблюдая за волнообразным «небом». На этот раз волны и водовороты были слишком бурными, чтобы предсказать что-либо. Все, что мог сделать Харк, – идти к более спокойному месту и надеяться, что они выживут.
Когда визг «Бабочки» усилился, субмарину стало трясти, как погремушку. Только шлем спас Харка от удара о стеклянную стену. Неожиданно их окружила чернильно-черная мгла, Харк представил, будто кто-то забрал его душу и разум и сжал до размера зернышка. Все кружилось. Кружилось ли? Было слишком темно, чтобы сказать наверняка. Харк протянул потяжелевшую руку и нашарил выключатель.
Субмарину действительно вертело. Харк выровнял ее как раз вовремя, чтобы уклониться от нависшей над ними волны Подморья. «Бабочка» пыталась подниматься по спирали, но еще одно капризное течение снова швырнуло ее в водоворот черноты. Каждый раз, когда Харк начинал подниматься, очередное хаотичное течение хватало их, скручивало, наносило удары. Они были раненой мышью в лапах огромного черного кота. Сердитого черного кота с пастью столь огромной, что она могла поглощать большие города.
Потом кот устал от игры. «Бабочка», кувыркаясь, полетела вбок и врезалась во что-то с такой силой, что Харка выбросило из сиденья, а ремень безопасности лопнул. Когда он пришел в себя, то увидел, где они находятся. Повсюду валялись разбитые турели, ржавые иллюминаторы, скелеты водолазных колоколов. Цепи барьера сжевали «Бабочку» и выплюнули на кладбище затонувших кораблей. Суденышко было знатно потрепано. Одно крыло было оторвано, другое превратилось в изуродованные лохмотья. Задний гребной винт согнуло. Селфин и Квест, похоже, были без сознания.
Харк едва успел оценить безвыходность ситуации, как на «Бабочку» стали опускаться хлопья мусора, грозя похоронить субмарину. Харк снова схватился за сильфон, и одинокий визг «Бабочки» пронесся над трупами ее сестер-субмарин. Все, что оставалось делать, – шуметь, чтобы привлечь внимание. Почти напрасная надежда. Вряд ли кто-то будет их искать, да и кто примет странный визг за призыв о помощи?
Харк все налегал и налегал на сильфон, не зная, сколько времени им осталось. Рано или поздно лампа погаснет, субмарину завалит обломками, и никто никогда их не найдет. Было все труднее оставаться в сознании. Возможно, вода Подморья, которой они дышали, теряла свои свойства и больше не годилась для дыхания. Иногда Харк приходил в себя и обнаруживал, что лежит поперек сиденья, не зная, сколько времени был в отключке.
Блямс, блямс, блямс! Все больше мусора падало на субмарину. Харк открыл глаза. Оказалось, что мусор убирали с субмарины. Кто-то в тяжелом водолазном костюме сбрасывал с «Бабочки» куски металла. Он всмотрелся в водолаза и, не веря своим глазам, узнал Ригг! Та злобно буравила его взглядом. «Ты труп», – произнесла она одними губами и провела ребром ладони по горлу. Странно, что она проделала такой долгий путь только для того, чтобы кому-то угрожать. Это было последней мыслью Харка перед тем, как он потерял сознание.
