Глава 34
Харк наскоро объяснил основную суть работы Вайн с Лигой бдительности. Рассказал об искусственно созданном, ожившем боге и проклятии человечества. Пока он рассказывал, глаза Селфин становились все шире от удивления. Она ехидно фыркнула:
«– Умеешь ты все испортить. Прямо как я».
Как ни странно, после ее слов Харк почувствовал себя немного лучше. Он ожидал, что дочь контрабандистки уставится на него со страхом и ужасом, как на монстра, в которого превратился Джелт. Но сказать «умеешь ты все испортить» можно было только о том, кто является человеком, а не жутким монстром.
Селфин почесала затылок и нахмурилась.
«– Кто-нибудь знает, что ты здесь? – спросила она. – Кто-нибудь придет на помощь, если ты не вернешься?»
Только Квест знал, где сейчас Харк, и Харк искренне надеялся, что старик не попытается в одиночку штурмовать базу Лиги.
«– Знает старик, но он болен. Вряд ли он придет сюда. Мы одни».
«– Значит, нас двое».
Селфин наморщила лоб и выжидающе посмотрела на Харка. Этот ее взгляд привел его в чувство. Он был настолько растоптан мыслью о грядущем апокалипсисе и степенью своей вины, что не учел очень важного факта. Апокалипсис еще не случился.
Тем не менее Харк и Селфин были одни. Никто не придет их спасать, никто не явится помешать богам восстать из мертвых. Они единственные, кто знает о проекте доктора Вайн. Если они не предпримут что-нибудь, чтобы предотвратить катастрофу, за них этого не сделает никто. Они в ловушке. Они беззащитны. Перевес в пользу врагов очевиден. И все же…
«Ты найдешь выход, если придется», – всегда твердил Джелт Харку с привычной ухмылкой. Воспоминания кольнули сердце Харка гневом и обидой. Он терпеть не мог, когда Джелт из раза в раз вовлекал его в ситуации, где он был вынужден совершать чудеса по требованию. Но правда в том, что обычно ему удавалось справляться.
Джелт всегда был горькой пилюлей, а теперь превратился в яд. Однако даже сейчас он по-прежнему незримо заставлял Харка становиться взрослее, смелее, умнее и закаленнее, чем тот себе казался. «Я найду выход, потому что у меня нет выбора, мне придется это сделать, – подумал Харк. – Так или иначе, но я не дам богам воскреснуть».
«– Мы можем выбраться из этой лачуги?» – спросил он.
«– Да. Тут есть тайная дверь. Но я сижу здесь просто потому, что мне нравится».
Харк закатил глаза и сделал умоляющий жест. Селфин пошла на попятный.
«– На двери тяжелый засов, – пояснила она. – Я пыталась просунуть щепки сквозь щели в досках, чтобы его поднять, но они сломались. Я сделала несколько дыр в стенах. Очень удобно подсматривать, но расшатать доски у меня не получилось. Они всегда приносят мне еду втроем, потому что я укусила одного из них за нос».
Харк вывернул карманы и мешочек на поясе, проверил, нет ли там чего-нибудь полезного. Легионеры обыскали его, но, когда нашли сердце, остальное их больше не волновало. Харк обнаружил бинты, платок, расческу, бечевку, кусочек мела и разную другую чепуху, среди которой вдруг что-то блеснуло. У него все еще оставался камертон.
Харк взял его и осторожно попытался вставить ручку в трещину на двери, чтобы поднять засов, но щель оказалась чересчур узкой. Мел и расческа тоже не пролезали в трещину.
«– Вытащи гвозди», – посоветовала Селфин.
Харк попробовал вытащить камертоном один из гвоздей, удерживавших доску на месте. Но скоро стало ясно, что металл слишком мягкий. Если и дальше продолжать попытки, вилка просто согнется, а гвоздь так и останется на месте.
«– Ткни охранникам в глаза этой штукой», – предложила Селфин.
«– Ты совсем тут одичала», – ответил Харк, но почувствовал, что настроение чуть улучшилось.
Заключение и допрос, похоже, не сломили дух дочери главы контрабандистов.
«– Ты за ними шпионила?»
Селфин кивнула и поманила Харка к себе, чтобы показать маленькую щель между досками в стене рядом с дверью. Он увидел, что она отковыряла щепки с краев щели, чтобы сделать ее пошире. Только сейчас он заметил поломанные ногти девочки. Прижавшись глазом к щели, Харк увидел склад, еще несколько зданий и холм позади. Еще одна маленькая щель на выходившей к морю стороне позволяла увидеть пристань, видавшую виды рыбацкую лодку и черную стальную броню субмарины «Дитя бездны».
«– Что ты видела? – спросил он. – Если мы хотим сбежать отсюда, нам нужно как можно больше информации».
«– В лагере шестнадцать человек, – пояснила Селфин, – и иногда сюда приходит женщина, которая тебя купила. Припасы привозят на лодке. Большая субмарина постоянно стоит здесь. На утесе над деревней дежурят двое часовых и еще один на пристани».
«– Зажигают на ночь фонари?»
«– Больших фонарей нет, но некоторые стражники носят страхолампы».
Если лагерь не освещается всю ночь, значит, Харку и Селфин будет легче сбежать. С другой стороны, это означает, что скоро в хижине будет темно и им станет труднее разговаривать на языке жестов.
«– Когда они принесут нам завтрак или придут допрашивать, – просигналила Селфин, – ударим их твоей вилкой и побежим к складу. А потом разобьем твой реликт, прежде чем нас остановят».
Это точно не было похоже на план спасения мира, но, как ни странно, наличие хоть какой-то стратегии приободряло. Харк надеялся, что к утру они смогут придумать что-нибудь получше.
«– Мы сможем разбить его?» – спросила Селфин, немного подумав.
«– Надеюсь».
«– Что это вообще? Откуда оно взялось?» – продолжала Селфин.
«– Это сердце Сокрытой Девы», – пояснил Харк.
Ему до сих пор казалось не по-рыцарски делиться таким секретом.
«– Откуда ты знаешь?»
«– Рассказал мой друг, старый священник».
«– А он откуда знает?» – упорствовала Селфин.
Прекрасный вопрос. Каким образом Квест понял, что это именно ее сердце? Он лишь однажды видел живую Деву. Ее торс так и не нашли. Откуда кто-то мог знать, как выглядело ее сердце?
«– Не знаю», – честно ответил Харк. Очевидно, он не до конца проник в тайны, которые хранил Квест. Харку подумалось, что он вообще никогда не сможет до конца понять людей.
Когда в хижине сгустилась тьма, Селфин расстелила одеяло на полу и свернулась на одной половине. Она не пригласила Харка лечь рядом, но оставила для него достаточно места. Он лег на другой половине, глядя в темный потолок лачуги и продумывая план. Однако усталость взяла свое. Мысли Харка постепенно затуманились, сбились с пути, как странники в дождливую погоду, и сон затянул его в благословенное забытье.
Но уже через несколько часов его разбудили толчком в спину. Он вскочил, не поняв спросонья, откуда доносится шум прибоя, почему так холодно и куда исчезли запахи Святилища. Он замерз, тело затекло, проголодался, но не мог вспомнить почему. И тут реальность обрушилась на него, как ведро холодной воды.
Слабый проблеск лунного света сочился сквозь щели в стене. Над ним стояла Селфин. Тусклый свет выхватывал край ее щеки, звезды отражались в блеске глаз. Она настойчиво показывала на ближайшую дырку в стене.
Харк, пошатываясь, встал и приник глазом к дыре. Перед ним лежала абсолютно безлюдная деревня. Только свет то появлялся, то исчезал, когда быстро мчавшиеся по небу облака загораживали луну. Все окна были темными, кроме тех, что на складе, – они все еще сияли фиолетовым светом. Он не увидел ничего подозрительного и поэтому повернулся к Селфин, помотал головой и пожал плечами. Ее руки двигались, но в темноте знаков не было видно, и он снова помотал головой.
Селфин взяла его за руки. Он почувствовал, как она поворачивает его ладони, складывает пальцы и медленно ими двигает. Ее руки были маленькими, прохладными, с мозолями на ладонях. Через несколько секунд он понял, что она старательно передает ему знаки его же пальцами.
«– Ближайшее здание», – сложила она жесты и выпустила его пальцы из своих рук.
Харк снова посмотрел в щель, на этот раз на постройку напротив лачуги. Теперь, когда он знал, куда смотреть, он сразу заметил темное пятно – чей-то прижавшийся к стене силуэт. Немного погодя силуэт пошевелился и быстро перебежал к другому зданию, где снова прижался к стене. Перешел к следующему строению. Фигура казалась слишком высокой для человеческой и какой-то нескладной.
Существо, которое когда-то было Джелтом, действительно преследовало Харка по склону, как он и опасался. Теперь оно ползло вдоль стен одного здания за другим. Можно было предположить, что оно пытается определить, откуда вырвется целительный импульс богосердца. Темный силуэт повернулся, и Харк едва различил, как дергается в разные стороны его голова. Потом существо помчалось к хижине. Харк сжал руки Селфин и быстро задвигал ее пальцами, сложив их в один знак:
«– Оно идет!»
Оба замерли. Харк услышал за дверью слабый сухой шорох, напоминающий шелест крыльев мертвого насекомого и перекатываемых ветром обломков крабьих панцирей. Взгляд Селфин метнулся к стене, и Харк предположил, что она заметила, как начинают дрожать доски. У него самого было не такое острое зрение.
Харк представил, как Джелт прижался к другой стороне стены, стремясь уловить вибрацию сферы. Он был от них всего в нескольких дюймах, и Харк вдруг испугался, что его почувствуют, узнают, учуют… Наконец вкрадчивые звуки утихли, но прошло немало времени, прежде чем Харк и Селфин осмелились пошевелиться, и еще больше времени, пока Харк осмелился снова заснуть.
Его второе пробуждение было куда более неприятным. Внезапный удар в ребра заставил его инстинктивно свернуться клубочком. Кто-то схватил его за плечо и затряс. Харк осторожно посмотрел на будившего сквозь растопыренные пальцы. Призрачный предрассветный свет сочился к комнату. Над ним склонилась Селфин: волосы растрепаны, глаза опухли со сна.
«– Они увозят бога», – поспешно проговорила она.
Харк вскочил и посмотрел в щель. Большие двери склада открыты. В свете раннего утра десять человек очень медленно, с благоговейной осторожностью выносили монстра, созданного Вайн. Импровизированные носилки были сделаны из деревянной платформы, сквозь которую продели палки.
В сером призрачном свете неподвижный бог выглядел не менее жутко. Поблескивали только стекло и сталь. Огромные клешни поддерживались парусиновыми перевязями. На бледную плоть и металлические трубки внутренних органов накинули большой кусок клеенки.
Все это выглядело как причудливая похоронная процессия. «Носильщики», похоже, были набраны из портовой швали – многие были украшены татуировками в виде ножа. В роли скорбящих выступали несколько мужчин, одетых получше. Двое были тощими и самого что ни на есть ученого вида. Остальные были достаточно богаты, чтобы купить новые мундиры, среди которых не было двух одинаковых.
К счастью, бог по-прежнему напоминал труп. Вайн, кажется, не смогла возродить к жизни импровизированное божество. Харк отодвинулся от дыры.
«– Они несут его на лодку?» – спросил он.
Селфин покачала головой:
«– Они готовят субмарину. Я видела, как они несут туда бутыли со сжатым воздухом, богоклеем, дыхательными аппаратами и снаряжением. Готовятся к путешествию».
Харка терзали досада и паника. Он осмотрел прочные деревянные стены, словно мог разрушить их одним лишь яростным взглядом. Но будь такое возможно, Селфин все бы здесь разнесла еще до его прихода. Вместо этого он обрушил кулаки на дверь. Селфин подскочила, возможно, ощутив вибрации дерева.
– Выпустите меня! – отчаянно завопил Харк. – Я все расскажу о реликте! Все, что вы хотите знать!
Он приготовил камертон, спрятал его так, чтобы его не было видно, но можно было быстро нанести удар. Если этот фокус сработает и дверь откроется на несколько секунд, всего на мгновение… Но никто не ответил. Никаких приближавшихся шагов. Дверь не открылась.
Он снова прильнул к щели. Легионеры, переносившие бога, не обращали внимания на его крики. Возможно, они были слишком далеко, чтобы разобрать слова. Но пара хорошо одетых людей, стоявших ближе к хижине, бросили взгляды в ее сторону.
– Я скажу, где нашел реликт! Там еще больше боготовара!
Двое оживленно зашептались. Один пожал плечами и вернулся к процессии. Они могли вынудить Харка говорить позже в любое время. Знали, что он никуда не денется.
На лицах всех легионеров застыло одинаковое целеустремленное выражение. Происходило нечто важное, и они чувствовали свою причастность к этому. Харк почти осязал, как тают их сомнения и разочарования, оставляя лишь кристальную уверенность. Они сами были теперь важны. Они стали важнее и значительнее тех, из-за кого некогда чувствовали себя ничтожеством.
Процессия уже почти скрылась из виду, но неожиданно со стороны пристани послышались звуки громких голосов, от которых Харк вздрогнул. Селфин, прильнув к смотревшей на море щели, тихо ахнула, повернулась к Харку и стала яростно жестикулировать:
«– Что-то стряслось! Люди сбегаются к причалу!»
Харк подбежал к ней, и оба сквозь крохотные дырочки увидели небольшую группу людей возле коричневого тюка, лежавшего на причале. Капитан отдал приказ, и маленькое сборище тут же рассеялось. Да, что-то случилось, но теперь все утихло. Погрузка субмарины продолжалась еще поспешнее, чем раньше.
Серый свет постепенно превращался в бледно-золотистый. Цвет моря потеплел до приятно-голубого. Селфин вдруг нахмурилась.
«– У тебя блестят руки», – заметила она и, схватив его за запястье, потянула правую руку в луч света, проникавший в дыру в стене.
На длинном шраме поблескивали бусинки богостекла. Харк совсем о них забыл. Он стал поворачивать руку туда-сюда, считая бусинки. Сколько же в нем теперь богостекла?
«– У меня есть план, как выбраться отсюда», – заявил жестами он. План ему не слишком нравился. Харк не был уверен, сработает ли он, и точно знал, что безболезненно провернуть побег не получится.
Пока Селфин несла вахту, Харк пытался вытащить кусочки богостекла из своей руки. Сначала он подносил камертон к костяшкам пальцев в надежде, что стекло размягчится и его будет легче выдавить из кожи, но бусинки лишь уходили еще глубже под шрам.
Выхода не было. Ему нужно выковырять бусинки, и времени, чтобы сделать это осторожно, не было. Не было и ничего острого, кроме зубцов камертона. Харк покрепче сжал кулак, чтобы капельки стекла выступили наружу. Было нелегко решиться и каждый раз вонзать металлические острия в плоть. На глаза то и дело выступали слезы. Приходилось их смаргивать, чтобы прозреть.
Селфин время от времени оборачивалась и с возраставшей тревогой сообщала последние новости:
«– Они проверяют балласт и осматривают весла».
«– Они помещают бога в заднее отделение!»
«– Теперь идут в субмарину. Думаю, они решили покинуть остров! Поспеши!»
Кожа на костяшках пальцев Харка превратилась в кровавую кашу, зато на деревянную тарелку Селфин легли двенадцать бусинок богостекла. Он ударил камертоном по стене и услышал, как вибрирующий звук перешел в высокую чистую ноту. Когда он поднес камертон к тарелке, звук стал громче.
Маленькие стеклянные шарики стали мягкими и расплавились, как восковые капли под солнцем. Харк нажал на каждую ногтем и раздавил, после чего стал снова и снова ударять камертоном о стену, а потом раскатывал мягкое богостекло, так что получился тонкий бугристый блестящий мазок, похожий на след улитки. Харк осторожно поднял его краем рукава: узкое, острое стеклянное лезвие.
«Они закрывают люк! – подала сигнал Селфин. – Скорее!»
Харк дрожащими руками вставил лезвие в трещину между дверью и засовом. Неровные зубцы заскрежетали по дереву, но ему удалось вставить лезвие и поднимать его выше и выше до тех пор, пока он не почувствовал тяжесть засова.
– Они отчалили! – громко прошептала Селфин.
Харк вздрогнул от неожиданности: до сих пор они обменивались только знаками. Он продолжал поднимать лезвие и почувствовал, что засов тоже поднимается. Он толкнул дверь, и она открылась на несколько драгоценных дюймов. Выглянув в щель, Харк убедился, что их никто не стережет. Он выскользнул из лачуги. Селфин последовала его примеру. Вооруженных легионеров нигде не было видно: ни у склада, ни на причале, ни на наблюдательных пунктах.
Харк и Селфин поспешно обошли хижину и уставились на море: длинный, черный, как смола, силуэт субмарины «Дитя бездны» покидал гавань. Было слышно шипение и свист тяжелых открывавшихся и закрывавшихся клапанов и гортанное журчанье хлынувшей в трубки воды. Огромная субмарина постепенно скрывалась под водой, и пена прилива смыкалась над ее длинной, угольно-черной спиной.
На что вообще рассчитывал Харк, когда стремился выбраться из лачуги? Прыгнуть в воду и взять в плен «Дитя бездны»? Или проделать дыру в корпусе субмарины? Харк продолжал стоять, наблюдая, как волны возобновляют свой обычный танец, будто только что их воды не приняли в распростертые объятия субмарину – приговор всему человечеству. Он бы и дальше так стоял, если бы Селфин не схватила его за руку.
Он огляделся и обнаружил, что не все легионеры уплыли на субмарине. Один все еще был здесь и стоял на причале. Возможно, спрыгнул с лодки. Молодой загорелый парень – наверняка матрос. Из тех, кого можно встретить в любом баре. Такие всегда готовы посмеяться и рады устроить кулачные бои, но цепенеют, стоит с ними заговорить симпатичной девушке.
Пытливый ум Харка уже начал перебирать возможные варианты, как бы войти к нему в доверие. Он не сразу сообразил, что легионер целится в них из мушкета и вот-вот выстрелит.
Раздавшийся выстрел был совсем нестрашным. Словно кто-то ударил палкой по столу. Харк сжался, но не почувствовал боли. Молодой матрос дернулся, повернул голову под немыслимым углом и очень медленно осел на причал. Мушкет со стуком ударился о доски, и Харк вдруг осознал, что из дула не идет дымок. Стрелял кто-то еще. Взглянув мимо упавшего легионера, Харк снова обратил внимание на предмет, укрытый коричневой тканью и распростертый на дальнем конце причала. Это была чья-то фигура! Она приподнялась на локте и снова рухнула на доски. Легкий дымок струился из пистолета в руке.
Харк припустил по причалу, мимо упавшего легионера, к бесчувственной фигуре. Теперь он видел ее четче. В руке был затейливо украшенный пистолет. Другая рука держалась за бок. По ткани расползалось огромное темное пятно, алые струйки стекали по пальцам. Это была доктор Вайн.
