Глава 30
Квест знал несколько способов избавиться от меток, но ни один не казался достаточно надежным. В старые времена священники избавлялись от самых незначительных меток в течение нескольких месяцев, трижды в день принимая ванны из пресной воды, смешанной с серой и растительными маслами. Но тело Джелта было помечено так сильно, что этот способ был бесполезен.
– К тому же это займет слишком много времени, – пробормотал Харк. – Нам нужно торопиться.
Пока сердце находилось у Харка, в любой момент могло произойти несчастье. Даже если никто его не найдет, Джелт очень скоро явится за ним. Харку являлись кошмарные видения, в которых Джелт вламывался в Святилище и прокладывал себе дорогу к сфере, рубя направо и налево охранников, безоружных слуг, старых священников, всех, кто стоял между ним и его целью…
– Боюсь, я недостаточно знаю о механике появления меток, – признался Квест.
Зато Харк знал кое-кого, кому было известно многое.
– Квест… вы умеете читать, верно? Если я принесу вам книги или свитки, сможете прочитать их мне?
После четырех месяцев уроков чтения Харк разбирал некоторые слова, но понимал, что его знаний недостаточно.
– Что ты задумал?
– Доктор Вайн раздобыла архив Святилища, – прямо ответил Харк, наблюдая, как брови Квеста взлетают вверх чуть ли не до корней волос. – На каждого бога есть свой свиток с картинками и ярлыками. Есть свитки и о метках. Она писала примечания о каждом свитке.
Харк вспомнил, как доктор Вайн во время разговора постукивала по книге в сером кожаном переплете. Возможно, в книге есть все ее записи.
– И… у тебя есть к ним доступ? – спросил Квест.
Только у Вайн были ключи к обеим крепким дверям непроницаемой башни. Но у Харка было четыре месяца, чтобы найти способ пробраться в музей с его бесценным запасом боготовара.
– Думаю, что да.
Харк с опаской вышел из процедурной, но, к счастью, коридор был пуст. Небольшая группа священников, погнавшихся за ним, очевидно, разошлась. Харк побежал по темным проходам, мысленно умоляя богосердце не пульсировать, пока он не доберется до столовой. Там он нашел Клая, раздававшего поспешные приказы другим слугам.
– Настоящий хаос, – сообщил Клай рассеянно, безумно оглядывая помещение. – Кто-то довел их до неистовства. Никогда раньше не видел их в таком состоянии. Восемь человек пришлось запереть по комнатам, а Мунмейд даже попыталась изувечить кого-то ложкой.
– Хотите, чтобы я добежал до музея и все рассказал доктору Вайн? – спросил Харк, стараясь не выглядеть слишком заинтересованным.
– Не знаю, там ли она, – нерешительно пробормотал Клай, запустив пальцы в волосы. – Ладно, беги, попробуй ее найти. А потом сразу возвращайся.
Харк умчался, прежде чем Клай успел договорить. Выскочив из Святилища, Харк воспользовался сухим руслом реки, чтобы спуститься вниз. Он избегал широкой, заросшей травой дороги: Джелт знал, где он живет, и, может быть, уже был где-то поблизости. Да и Ригг, вероятно, вышла на тропу войны. Она наверняка уже вернулась на Уайлдменс-Хаммер и увидела, что Джелт и Харк исчезли, охранники Джелта валяются без сознания, а бухта усеяна трупами незнакомцев.
Откуда только взялись те таинственные незнакомцы, которые потребовали отдать им сердце и которых убила сущность Джелта? Кто были эти люди? Много ли их было? И откуда они узнали, что Харк и Джелт прячут сердце? Хороший вопрос, которым Харк раньше не задавался. Откуда незнакомцы пронюхали о реликте? Никто о нем не знал, кроме Харка, Джелта и…
Харк на миг застыл с открытым ртом. И Селфин. Она единственная из посторонних знала о существовании сердца бога. Вооруженные люди могли услышать о сфере только от нее. Он вспомнил отчаянные предупреждения и угрозы Селфин. Никто ее не слушал. Так что, возможно, именно она рассказала другой банде о появлении лакомого кусочка боготовара и объяснила, где его найти. Вспомнил удивившую его заботу, с которой таинственные враги обезоружили охранников Джелта, даже не достав кинжалы. Возможно, в виде части сделки они пообещали Селфин, что не будут никого убивать.
– Это безумие, – пробормотал искренне возмущенный Харк себе под нос: каковы бы ни были причины, девчонка предала свою семью и команду.
Она поступила даже хуже, чем когда бросилась с ножом на члена своей банды. «Вы не Ригг должны опасаться, – сказала ему Селфин. – Меня». Теперь он начинал думать, что девчонка, возможно, была права.
Он постучал в дверь музея, только чтобы убедиться, что Вайн там не было. Ответа он не получил. Харк огляделся, чувствуя себя как на ладони, будто на него направили проектор с ярким светом. В маленькой гавани была пришвартована пара лодок, но вокруг не было видно ни души. Доктор Вайн говорила, что старается держать свои тайны внутри, а людей снаружи. Башня когда-то была военной базой, призванной сдерживать нападающих. Большинство окон были слишком узкими, для того чтобы протиснуться внутрь. Существовало только одно, достаточно широкое окно.
Харк обошел вокруг здания и стал взбираться наверх. Каменные блоки были большими, так что приходилось тянуться, чтобы найти следующую опору, но, к счастью, строительный раствор между камнями раскрошился, оставив узкие щели.
Оказавшись наверху, Харк вскарабкался на крышу, спугнув недовольную стайку голубей, и бросил нервный взгляд на крутой холм, поднимавшийся за фортом. Если кто-то окажется на вершине холма, наверняка его заметит. Пока, однако, он никого не видел.
На крыше дул сильный ветер, от которого Харка немного защищали башенные зубцы. Каменные плиты были покрыты птичьим пометом. Повсюду блестели грязные лужи. Посреди крыши было круглое отверстие шириной в фут, покрытое небольшим куполом из сверкающего стекла. Окно доктора Вайн из богостекла. Небольшое, но кто-нибудь тощий вполне мог протиснуться в него, если убрать стекло.
Харк поспешил к окну и положил ладонь на холодное, твердое богостекло, отчего кончики пальцев немного онемели. Он попытался расшатать купол, закрепленный металлическим ободом, но стекло было приделано намертво. Тогда он вынул камертон и сильно постучал зубцами о каменный пол. Когда гудение камертона дало чистую ясную ноту, он поднес его к сводчатому стеклу купола.
Стеклянная поверхность смягчилась под ладонью. Но не выпала из оправы, купол прогнулся, и правая рука Харка утонула в стекле. Еще секунда – и стекло снова затвердело, заковав пальцы в прозрачную ловушку.
– Вот здорово, – пробормотал Харк.
Крик чаек, круживших над головой, стал пронзительным и тревожным. Харк поднял глаза узнать, отчего они всполошились, и окаменел. Вдали, у самой вершины холма, что-то мчалось вниз огромными прыжками. Это что-то было ростом с человека и находилось слишком далеко, чтобы можно было рассмотреть фигуру, но приближалось очень быстро. Чудовище из кошмара охотилось за Харком даже при свете дня.
Харк в панике попытался вырвать руку. Не тут-то было. Только порезал костяшки пальцев. Пришлось снова постучать камертоном и дрожащей рукой поднести его к стеклу. Купол выпал из оправы, освободив его пальцы. Снизу раздался оглушительный звон. Харк без колебания свесил ноги в отверстие и начал протискиваться внутрь. Спрыгнул вниз и неуклюже приземлился на четвереньки в темном кабинете.
На крыше послышался шорох. Потом тупой удар. Пытаясь перевести дух, Харк поднял голову. Там, где раньше блестело стекло, в круглой дыре виднелось голубое небо. Затем чей-то силуэт нагнулся, заслонив свет.
– Только попробуй спрыгнуть! – завопил Харк, вскакивая. – Держись от меня подальше, Джелт!
Тварь просунула руку в дыру и издала тихое разочарованное шипение. Возможно, она была слишком велика для отверстия.
– Я разобью его! – пригрозил Харк, вытаскивая богошар из-за пазухи. – Только подойди ближе, и я его расколочу!
Шипение и царапанье прекратилось. Последовала долгая, леденящая кровь пауза.
– Если разобьешь сердце, я убью тебя!
Голос все еще принадлежал Джелту – скорее скрежет, который резал уши Харка.
– Знаю, – ответил Харк; во рту пересохло. – Но не шучу. Держись от меня подальше, иначе больше не увидишь его.
Прошло не больше часа с тех пор, как он отчаянно защищал сердце, но сейчас его охватил страх.
– Ты оставил меня умирать, – раздался сверху голос, и леденящая горечь этих слов тисками сжала сердце Харка.
«Я тебя не оставлял, – хотел сказать он. – Все было не так. Я всегда пытался тебя спасти. И я сохранил для тебя сердце, не так ли?» Но попытки оправдаться перед Джелтом никогда хорошим не заканчивались. Начать оправдываться было все равно что угодить в волчью яму: ты падаешь, падаешь, а дна все нет.
– Я хочу все исправить, Джелт, – сказал Харк вслух, пытаясь унять дрожь. – И тогда это сердце больше тебе не понадобится.
– Просто. Отдай. Его. Мне.
– Нет.
Ответом был страшный рев, душераздирающий шквал звуков, в котором все же слышался страдальческий голос человека. Харк скрипнул зубами. Он столько раз говорил Джелту «нет», но тот неизменно пропускал его отказы мимо ушей. В этот раз все будет иначе. Отступать было некуда. Харк набрал в грудь воздуха и поднял сердце над головой.
– Отсюда до тебя довольно близко! – заорал он, перекрывая рев. – Ты в диапазоне его действия. Стой на месте и жди импульса. Он даст тебе силы продержаться еще какое-то время.
И точно, через несколько секунд Харк ощутил, как сердце в его ладони шевельнулось и сжалось. Тотчас последовал импульс, как разряд молнии. Словно сердце почуяло Джелта, почуяло его желание принять импульс, ощутило готовность тела Джелта поддаваться лепке и формовке.
Джелт затихал по мере того, как сердце посылало импульс за импульсом. Он сунул голову в окно, потянулся к сердцу, но не пытался проникнуть внутрь. И по-прежнему маячил темным силуэтом на фоне неба. Харк был рад, что не видит его лица.
– Ты повредил его, – наконец прошептало существо тоном, от которого у Харка застыла кровь.
И снова ему пришлось на несколько секунд прикусить язык, чтобы не начать оправдываться.
– Завтра увидимся снова, – пообещал он, хотя голос дрожал и говорил он едва слышно. – У каменной пирамиды. Сможешь снова подойти поближе к сердцу. Я все исправлю, Джелт, обещаю. Но сейчас ты должен уйти и держаться от меня как можно дальше. Если ты подкрадешься неожиданно, я разобью сердце, Джелт. Клянусь.
– Благодаря мне ты прожил столько лет! – прошипел голос. – А теперь хочешь моей смерти. Правда ведь хочешь? Поэтому бросил меня в батисфере?
– Неправда, и ты это знаешь! – взорвался Харк.
Слова Джелта скрутили сердце, как влажную тряпку. Харк замолчал и глубоко вздохнул.
– Сейчас ты… не в себе, Джелт, хотя и не виноват в этом. Это все сердце бога. Оно тебя изменяет.
– Это ты изменился, – хрипло заявил знакомый, но чужой голос. – Я больше не узнаю тебя. Ты не Харк. Ты незнакомец.
Темная голова исчезла из отверстия, и снова засиял голубой круг неба. Послышались шорох, царапанье, лязг. Потом наступила тишина.
Сердце бога испустило последний импульс, но вскоре затихло. Куда больше времени ушло у Харка, чтобы унять биение собственного сердца. Он мысленно поблагодарил строителей башни за толстые каменные стены и крепкую, выложенную каменными плитами крышу.
Вспомнив о своем срочном деле, он оглядел кабинет, и тотчас его желудок куда-то провалился. Никаких нагромождений свитков или книг в черных переплетах. Архив пропал. Книжки доктора Вайн в сером кожаном переплете тоже нигде не было видно. Харк тихо выругался. Он знал, что доктор проводит новое исследование на базе легионеров. Ему в голову не приходило, что она могла захватить архив и заметки. Неужели она все и правда взяла все с собой?
Харк в отчаянии принялся перебирать другие записные книжки и документы, разбросанные на столе. В некоторых были бросившиеся в глаза рисунки. Харк схватил их, сунул за пазуху рядом со сферой и посмотрел наверх. Никаких признаков движения. «Рано или поздно придется рискнуть». Харк подвинул письменный стол доктора Вайн под отверстие в потолке, установил на нем кресло и воспользовался верхней его частью как опорой. Он вцепился в край окна, услышал грохот повалившейся мебели и стал подтягиваться, пока не просунул руку в дыру. Только тогда он сумел вылезти на залитую солнцем крышу.
«Джелт не ушел далеко, – подумал Харк. – Возможно, даже сейчас он следит за мной. Но пока держится на расстоянии, а это лучше, чем ничего». Харку не хотелось думать об их завтрашней встрече у пирамиды, когда между ними не будет каменных стен. Но надо же ему было что-то пообещать, чтобы Джелт не ворвался в Святилище.
Немного отдышавшись, он вспомнил про порез на костяшках правой руки. Ранка зажила, оставив тонкий, похожий на морщинку шрам. По всей длине его усеивали сверкающие бусинки богостекла.
