Глава 36. Предательство

Лайтнер К’ярд

– На месте.

Эйрлат садится на одной из парковок Кэйпдора, и я сразу толкаю дверь, чтобы избавиться от общества своих телохранителей. Хотя вернее будет сказать – конвоя. Меня сопровождает сам Шадар, начальник службы безопасности отца, но к моей безопасности это никакого отношения не имеет.

По версии правителя Ландорхорна меня нужно защищать от самого себя.

– Ньестр К’ярд просил вам напомнить, чтобы вы вели себя разумно, – говорит Шадар.

Я ничего не отвечаю, хлопаю дверью и спешу в Кэйпдор.

Еще никогда я не спешил сюда так сильно!

Поэтому ускоряю шаг, стараясь забыть эти долгие выходные. Особенно ту их часть, в которой почувствовал себя заключенным.

– Ты разочаровал меня, Лайтнер.

Я столько раз слышал от отца подобное, что перестал обращать на это внимание. Одним разочарованием меньше, одним разочарованием больше. Но тем утром, когда он нашел меня у доктора Э’рера, они прозвучали иначе. Будто он уже вынес мне приговор, и обратной дороги больше нет.

Доктор оставил нас наедине в гостиной, тогда отец и заговорил.

Меня дернуло от его сухого тона, даже сила заискрила в кончиках пальцев. От этого, а еще от злости на Э’рера. Врачебная тайна, врачебная тайна…. Именно он сдал нас с Мэйс отцу!

– Плевать, – сказал я. – Я совершеннолетний, и могу сам решать, что мне делать.

Я бросил взгляд на кабинет, где в восстановительной капсуле лежала Вирна, и подумал: «К едхам!». Хватит этой лжи! Я хочу быть с ней. Не тайно, а по-настоящему.

– Ты зарвавшийся мальчишка, который не понимает, что делает.

– Почему же не понимает? Я прекрасно все понимаю. Счастлив, что разочаровал тебя. Теперь я могу построить собственную жизнь такой, какой захочу.

– С кем? С грязной безродной девицей? С человеком?

Я сжал кулаки, унимая ярость. Сейчас я нужен Вирне, а на отцовский снобизм мне плевать.

– Я не должен отчитываться перед тобой. Воспитывай из Джубо второго Диггхарда К’ярда, от меня можешь отказаться.

Я развернулся, чтобы уйти. К Вирне. Но сила отца ударила в спину, прижала к полу будто массивным валуном, раскатала по поверхности. Я даже не успел поставить щиты, их просто смело. А потом я сжал зубы, чтобы не заорать в голос. Потому что собственная сила мощным потоком потекла от меня к нему. И это было так же больно. Если не больнее!

– Ошибаешься. Должен. Потому что я правитель этого города, а ты – никто.

Перед глазами потемнело, словно я оказался глубоко под водой. Меня затягивало. Душило.

– Катись к едхам! – прохрипел я, цепляясь пальцами за ковер.

– Это ты пойдешь. Со мной.  Если не хочешь проблем… для нее.

Он кивнул в сторону медицинского кабинета, и во мне все похолодело. Я готов был ползти туда, только чтобы защитить Мэйс.

– Ты. Ее. Не. Тронешь.

– Трону. Потому что могу. И если по-другому с тобой не работает.

Отец шагнул вперед, сила въерха вспыхнула в его глазах.

А после я очнулся дома в своей комнате.

Перед глазами все еще плавали разноцветные круги, сил во мне было как в мальке. Первое, что я сделал – бросился к своей куртке, в которой всегда носил тапет.

Куртку небрежно скинули на стул, а вот тапета не было. Поэтому я вывалился из дверей своей спальни. Буквально, потому что меня продолжало пошатывать. Чтобы натолкнуться на взгляд Шадара, который при виде меня оттолкнулся от стены.

– Где мой тапет?

– Здесь. – Он достает из кармана пиджака тапет, который чей угодно, но только не мой. – Теперь это ваш тапет.

Плевать! Я все равно синхронизирую его со своими аккаунтами.

– Где отец?

– Ньестр К’ярд сейчас занят, и передал вам, что если будете вести себя достойно, он забудет о своем обещании.

Навредить Мэйс, если другое со мной не работает.

Я заперся в комнате, включил тапет, синхронизировал данные и набрал доктора Э’рера.

– Вирна еще у вас? – спросил без вступления.

– Она пришла в себя, и я вызвал ей машину.

Я бросил трубку, не попрощавшись, и схватил куртку. Я должен был быть рядом с Мэйс! Должен был убедиться, что она в порядке. Но меня снова ждал сюрприз с все еще дежурившим возле моей спальни безопасником.

– Вам нельзя покидать дом. Приказ вашего отца.

Я сжимаю руки в кулаки и шагаю к нему, но в этот момент в коридоре появляется мама. Ее глаза расширены, а губы подрагивают, когда она буквально подлетает ко мне и обхватывает за плечи.

– Лайтнер, я так рада, что с тобой все в порядке!

Конечно, со мной все в порядке, а вот с Вирной – нет. Меня до сих пор трясет от ярости, стоит вспомнить о том, что устроил отец, но сейчас я могу думать только о Мэйс.

– Должно быть по-другому?

– Диггхард сказал, что ты снова у доктора. Я так волновалась…

– Дело не во мне, мам. Плохо стало Вирне.

От моих прикосновений.

У Мэйс на меня аллергия. Как бы бредово это ни звучало.

– Мы можем с тобой поговорить? Прямо сейчас.

Она кивнула в сторону своих комнат, тем самым показывая мне, что отказ не принимается. Но я и не собирался отказываться: мне самому нужно было с кем-то поговорить. Чтобы разобраться в том, что случилось на самом деле, и что со всем этим мне делать теперь. Шадар направился за нами, и то, что за мной он ходит лично – это хидрец. Полный.

В маминой личной гостиной светло, отчего случившееся кажется мне странным сюрреалистичным сном.

– Твой отец мне все рассказал. – Мама кивнула мне на диван, на который я опустился, а сама отошла к окну. – Про то, что ты изменился.

– Про то, что я больше не прогибаюсь под него, а думаю собственной головой?

– Он сказал, что с тех пор, как ты познакомился с этой девочкой, ты перестал заботиться…

– О его репутации? – Я сжал кулаки.

– О себе, Лайтнер. Ты перестал заботиться о себе. Ты едва не погиб, когда прыгнул в океан. И когда лишился своей силы. Ты воспользовался моей силой, чтобы драться с другим студентом. И сегодня! У тебя снова ее нет!

– У меня ее нет?!

– Лайтнер! Ты должен оставить эту девочку в покое!

Мамин голос дрожал, и впервые за всю мою жизнь она сорвалась на крик. Но не это меня удивило. Удивили ее слова

– Ты говорила, что поддержишь меня. – Я подскочил с дивана, и перед глазами снова вспыхнули огненные искры. – В любом случае!

– Я была неправа. Не знала, что все зашло так далеко, и что тебя это разрушает.

– Если что-то меня и разрушает, так это отцовские приказы! Это он тебя попросил поговорить со мной? Сказать именно это. Хотя о чем я? Попросил, как же! Скорее приказал.

– Нет, он здесь не при чем, – мама качает головой. – Я должна была рассказать тебе обо всем сразу. Как только увидела ту улыбку, и узнала, что ты влюбился в эту девочку. Потому что когда-то я была на твоем месте. Я тоже любила человека.

– Что? – переспрашиваю я. – Ты надо мной смеешься?

– Похоже, что я смеюсь?

Мама обхватывает себя руками и резко поворачивается ко мне спиной. Отчего я чувствую себя крайне мерзко.

Хидрец. Хидрец! И снова хидрец!

– Мам, это правда? Я хотел сказать… Как так получилось?

– Лоран работал в моем любимом во времена студенчества кафе, помогал отцу. Это было небольшое заведение с очень вкусными булочками, никто из моих подруг не хотел туда идти, потому что его держал человек, но… Я завтракала там каждое утро, и однажды мы разговорились. А после стали общаться. Я не любила студенческие вечеринки, но они помогали нам видеться: вместо того, чтобы идти с подружками, я проводила время с ним. Все свободное время мы тратили на прогулки по Ландорхорну или на посиделки в кафе у его отца. Тогда мне казалось, что у нас много общего. Что весь мир… только для нас.

Голос мамы звучит тихо, но для меня каждая новая фраза подобна раскату грома. Потому что ее история слишком напоминает мою.

– Я увлеклась… Нет, влюбилась в него так, что не представляла себе жизни без Лорана. И он отвечал мне взаимностью. Но мой отец об этом узнал.

Я напрягаюсь, застываю и не свожу с нее глаз. Дед умер, когда мне было восемь, но по воспоминаниям из детства он был похож на моего отца: властный, деспотичный, считающий, что все должны делать так, как скажет он.

– И что он сделал?

Мама снова поворачивается ко мне, но ее лицо белое, как стены комнаты.

– Поговорил с Лораном.

– Поговорил?

– Да, просто поговорил.

– Он ему угрожал?!

Мама качает головой.

– Нет, Лайтнер, он предложил ему деньги. Достаточно крупную сумму. Взамен Лоран должен был забыть про меня. Он так и сделал. Взял деньги и исчез из моей жизни. Его отец продал свой семейный бизнес, они переехали.

– Ты не пыталась с ним связаться?

– Пыталась, – горько усмехается мама. – Множество раз. И однажды мне это удалось, я сбежала и нашла его. Вот только человек, которого я любила не захотел меня видеть. Он боялся, что если нас заметят вместе, у него отберут то, что дали. Мне пришлось уйти и забыть эту историю.

За боль в ее глазах мне хочется отыскать этого Лорана и хорошенько ему вломить. Но эта история совершенно не имеет никакого отношения к Мэйс. Моя девушка-океан – гордая и независимая. И больше всего на свете она ценит близких, дружбу и любовь. Пусть она нуждается в деньгах, но никогда в жизни она не поступит так.

– Это ничего не доказывает! – говорю я. – Если бы дед не сделал этого, все могло быть иначе.

– Это доказывает, что въерхи и люди мыслят по-разному.

– А отец вообще считает, что планета должна вертеться вокруг него! Хватит, мам. Хватит решать за меня. Я сожалею, что у тебя получилось так, и что этот твой Лоран струсил и сбежал. Но я не он. Я не оставлю Вирну!

Мама хочет что-то сказать, но в этот момент новый тапет оживает сигналом входящего звонка. Выхватываю его молниеносно, но к сожалению, это не Мэйс, а Хар.

– Лайт, ты куда провалился?

– Никуда.

– Тут…

– Ты немного не вовремя, – перебиваю я его. – Совсем не вовремя.

– Все в порядке?

Это слишком долгий разговор, в двух словах не объяснишь, к тому же мама не сводит с меня глаз.

– В полном, – отвечаю я.

– Отлично. Тогда найди две секунды: тебя ищет Вирна. Вы что…

Связь обрывается так резко, что я не сразу понимаю, что произошло. Я пытаюсь перезвонить другу, но номер оказывается заблокированным. Тогда я набираю Мэйс, но она тоже не отвечает на звонок.

Что за хидрец?!

Тебя ищет Вирна.

Если ищет, то где она?

Только тогда до меня доходит, почему у меня новый тапет. Кто-то перехватывает мои звонки и мою почту. Кто-то? Отец.

Конечно же, это приказ отца.

– Он в курсе, что это противозаконно? – интересуюсь у матери, сжимая тапет так, что он трещит. Будь во мне капля силы въерха, к едхам расплавил бы его! – Все его приказы. Все эти манипуляции. Давление на людей и на въерхов. Меня воротит от его методов! Меня воротит от него!

Последнее я цежу сквозь зубы.

Тебя ищет Вирна.

Одной фразы достаточно, чтобы сорвать последние тормоза.

– Лайтнер, успокойся! – мама подходит ближе и обнимает меня. – Ты меня пугаешь!

Я не собираюсь обнимать ее в ответ. Единственное, что мне хочется – уехать и никогда сюда не возвращаться.

– Прикажи им меня отпустить, – говорю я.

– Что? – Глаза мамы расширяются, когда она вскидывает голову и смотрит на меня.

– Ты жена Диггхарда К’ярда. Прикажи Шадару меня отпустить.

Она бледнеет.

– Лайтнер, я не могу.

– Не можешь или не хочешь? Ты же хотела мне помочь, так помоги. Сейчас!

На лице мамы мелькает сожаление, и я высвобождаюсь из ее объятий, отталкиваю от себя.

– Значит, ты с ним заодно.

Я шагаю к двери, но мама вдруг бледнеет еще сильнее, охает и начинает оседать к моим ногам.

Дальше все превращается в вихрь: настолько быстро все происходит. Я успеваю подхватить маму и отнести ее в спальню, приказываю Шадару, чтобы он вызвал доктора, а сам не отхожу от ее постели. До самого появления Э’рера. Только тогда он выпроваживает меня обратно в гостиную.

И в мой ночной кошмар.

Второй раз за день от моих рук страдает женщина, которая мне дорога.

Сначала Вирна, теперь мама.

Единственное, что приходится делать – ждать и раз за разом тонуть в чувстве вины.

Я слишком далеко зашел. Слишком много всего наговорил. Хотя она здесь ни при чем. Отец держит ее точно так же, как пытается удержать меня. С ним я и буду говорить.

– У нее был очередной приступ, – объясняет доктор, появляясь в гостиной вместе со своим ассистентом, – поэтому сейчас ей нужен покой. Позаботься о том, чтобы ее ничего не беспокоило.

Я мрачно киваю, хотя напряжение в груди немного отпускает. Хорошо, что с мамой все в порядке.

– Насчет Мэйс…

– Девушка не приняла мое предложение изучить ее заболевание. Поэтому ничем больше не могу помочь тебе, Лайтнер.

– Вы и так помогли, – говорю, но в моем голосе больше сарказма, чем благодарности.

После ухода доктора я остаюсь возле матери. Она по-прежнему бледная, но ее дыхание ровное и спокойное.

– Прости меня, – шепчу, целуя ее в щеку.

Я все исправлю.

Должен исправить.

Должен позаботиться и о маме, и о Вирне.

Поэтому поднимаюсь и оглядываюсь. Потом заглядываю в прикроватную тумбочку – пусто, перерываю покрывало – тоже ничего нет. Возвращаюсь в гостиную и переворачиваю все, что можно, даже диванные подушки.

– Это ищешь? – интересуется отец с порога. В его руках светлый тапет матери. – Чего я точно не ждал, так это того, что мой сын будет вести себя как вор.

Я выпрямляюсь и встречаю его взгляд.

– Ты не оставил мне выбора, – морщусь. Вижу его, и все во мне вспыхивает от ярости.

– Ну почему же не оставил? Ты всегда можешь начать действовать как К’ярд.

– По-моему, мы уже разобрались, что я недостоин этой фамилии.

Беру себя в руки, потому что новой ссорой с отцом ничего никому не докажу.

– Достоин, просто предпочел об этом забыть и занимаешься глупостями.

– Глупостями я занимался, когда пытался быть похожим на тебя.

– Тебе не нужно быть похожим на меня. Достаточно избавиться от мыслей о том, что между тобой и девчонкой из трущоб может что-то быть. И я предоставил тебе такую возможность.

До меня не сразу доходит смысл его слов, а когда доходит, сердце словно сжимает ледяная рука.

– Что ты сделал с Вирной? – спрашиваю тихо, хотя больше всего на свете хочется схватить отца и вытрясти из него правду.

– Предложил ей лучшую жизнь.

– Что?

– Девчонка оказалась гораздо умнее тебя и взяла деньги. Что снова доказывает мою теорию, что люди – другие. И я ее даже понимаю, у нее есть сестры, которых нужно кормить.

– Взял на вооружение метод деда?

Отец прищуривается.

– Значит, мать рассказала тебе? Хорошо. Нет, сын, это я ему в свое время подсказал, как просто избавиться от навязчивого внимания человека и одновременно сделать доброе дело.

Я не верю своим ушам. Это не может быть. Про Мэйс. Она бы никогда…

– Правда я считаю, – продолжает отец, – что даже это слишком хорошо для тех, кто готов виться возле въерхов, только чтобы урвать себе кусок.

Я сжимаю кулаки.

– Ей не нужны были мои деньги!

– Значит, нужны были мои, – усмехается он.

– Я должен ее увидеть, – говорю. – Убедиться, что ты говоришь правду.

Взгляд отца становится более жестким.

– Это лишнее. Главное условие нашей с девчонкой сделки – то, что она больше к тебе не приблизится и не станет отвечать на твои звонки. Нарушит его, ничего не получит. Хочешь лишить ее всего, к чему она так стремилась?

Нет, не хочу.

Все, чего я хочу – быть рядом с Вирной.

Что отец сказал ей? Чем угрожал? Наверняка, было что-то еще, если она и согласилась на его условия! Но узнать об этом я могу только от нее.

– А что насчет меня? Я так и буду безвылазно сидеть дома? И даже по тапету не могу общаться с друзьями?

– Это превентивные меры. Когда я окончательно буду уверен в том, что ты образумился, сможешь свободно передвигаться по Ландорхорну. И мой тебе совет, Лайтнер – не пытайся меня переиграть.

Отец кивает в сторону комнаты матери и уходит, а мне остается только бессильно сжимать кулаки и убеждать себя, что нужно просто подождать.

Оставшуюся часть выходных мне хотелось утопиться. Потому что они превратились в едхову бесконечность. Только уверенность, что в Кэйпдоре я смогу встретиться и поговорить с Вирной держала меня наплаву.

Только она была моим воздухом.

Первым делом я узнаю, какая сейчас пара у Мэйс и, наплевав на собственную, направляюсь в нужную аудиторию. Но Вирны нигде не видно, зато я замечаю М’эль.

– Кьяна! Где Мэйс? У вас была общая работа.

– Была, – подтверждает девушка. – Но Вирна забрала документы. Она больше не учится в Кэйпдоре. Я только сейчас узнала от Н’етха.

Она говорит, и каждое ее слово как валун, который скатывается в горы и падает мне на голову. Что значит, забрала? Мэйс дорожит учебой, как ничем другим.

– Это все из-за тебя? – Кьяна грозно сверкает глазами. – Что ты сделал?

– Просто предложил стать моей девушкой.

А когда она согласилась, начался весь этот кошмар.

Пока Кьяна удивленно моргает, я протягиваю руку:

– Можешь дать свой тапет? Я хочу позвонить ей. Это очень важно.

К счастью, больше не приходится ей ничего объяснять.

– Держи. Но я уже пыталась. Она не отвечает.

Я набираю Вирну, но эффект тот же, как если бы я звонил с собственного.

Тишина.

– Спасибо, – возвращаю Кьяне ее тапет.

– Может, объяснишь, что происходит?

– Я не знаю, – пожимаю плечами.

Действительно, не знаю.

– Мне нужен Хар.

– Я иду с тобой, – решительно заявляет Кьяна. – И не отстану, пока все не объяснишь.

Приходится согласиться. Тем более она все равно узнает: у них с Харом все серьезно. Так же как и у нас с Мэйс.

Серьезно ли?

Стараюсь об этом не думать. Связываюсь с другом по тапету Кьяны, мы встречаемся на стадионе, и меня определенно радует, что из-за угла не выпрыгивает охрана. Потому что то, о чем я собираюсь попросить друга, определенно глупость по версии отца.

Я рассказываю друзьям обо всем случившемся. И о том, что Вирне стало плохо, и о том, что произошло потом, объясняя почему дозвониться до меня теперь сложно. Что тема Мэйс теперь под запретом.

– Ты веришь ему? – спрашивает Хар, который молча выслушивает мою историю.

– Нет, – отрезаю я. – Именно поэтому прошу тебя съездить к ней домой. Если отец ей угрожает, я должен об этом знать.

Хар переглядывается с Кьяной и кивает.

– Конечно, – обещает друг. – Скинь точный адрес. Поеду сейчас же и передам новости через Кьяну.

Мы договорились, что не станем привлекать внимание, так что я оправился на политологию, но Кьяна нашла меня сразу после следующего урока. И по ее сдвинутым бровям я понимаю, что ничего хорошего она не скажет.

– Хар сказал, что дома никого нет… – Девушка колеблется и растерянно смотрит на меня, словно что-то не договаривает.

– Что-то еще?

– Дом не заперт. Вещей нет. Лайт, ничего такого… просто, похоже… что оттуда уехали.

Едх!

Я не представляю, что делать, и судя по лицу Кьяны, она тоже не представляет.

– Бабочка, – говорю я. – Помнишь этот клуб? Она там работает. Но только ночью.

– Это не проблема, – кивает Кьяна.

Мне снова приходится ждать, и надеяться, что Вирна найдется, и что я не теряю время зря, когда я ей нужен.

Засыпая, я думаю только о своей девушке-океане. О том, как все могло сложиться иначе, если бы Э’рер не растрепал все отцу. И о том, что я должен поговорить с ней как можно скорее.

Утром Хар ждет меня на стадионе, и я, замечая его фигуру, срываюсь практически на бег. Но друг не улыбается.

– Не нашел?

– Нашел, – отвечает он нехотя. – Даже говорил с ней.

Тон друга мне нравится даже гораздо меньше его настроения.

– Что она сказала?

Хар колеблется, и я выхожу из себя:

– Говори!

– Сказала, что больше не хочет тебя видеть. Никогда.

– И все?

– Да.

– Ты не пытался все ей объяснить? Не пытался сказать, что произошло, почему я…

– Пытался. Она сказала, что это не имеет значения.

Я отшатываюсь от него и опускаюсь на скамью. Падаю на нее.

Отец сказал правду? Мэйс просто от меня отказалась.