Клер
Врачи, полицейские, журналисты, родители – все напряжены и взволнованы. Три команды спецназа готовятся войти в здание: одна команда должна проверить все помещения, а две возьмут на себя зал. Полиция уже предупредила нас, что выносить раненых, пока не будет обеспечена безопасность, они не смогут. Иначе раненые станут легкой мишенью. Но они позаботятся о них и спасут всех, кого смогут.
Я смотрю на телефон, который все еще лежит передо мной и полицейским.
Пожалуйста, пожалуйста, пусть Мэтт сможет пойти – побежать – на костылях. Даже если он устал…
Он так нужен мне дома. Я должна стать такой сестрой, какой он меня видит.
Крис кладет руку мне на плечо.
В свой день рождения Мэтт играл с Крисом на газоне. Он одолжил Крису костыли, и они оба удерживали равновесие, опираясь на один костыль, а другим сражались как мечом. На улице было холодно, от их ртов шел пар, но ни тот, ни другой курток не надели. Маме это совсем не нравилось. Мэтту не было дела до холода. Он прыгал, хотя ноги едва его держали. Он бегал, не боясь упасть. А Крис относился к нему как к младшему брату, которого у него никогда не было. Они долго гонялись друг за другом. Так радостно было видеть их обоих счастливыми.
Я купила Мэтту праздничный торт в стиле «Звездных войн» и теперь достала его из коробки.
– Они испортят аппетит, если мы разрежем торт прямо сейчас, – сказала мама, расставляя на столе тарелки.
– И не будут картошку? Это неважно, мама. Когда Мэтт набегается, он лошадь съест.
Я высунулась из окна и позвала:
– Обедать!
А потом принялась раскладывать приборы возле тарелок.
– Хорошо бы… Только потом его будет тошнить.
Я посмотрела на маму:
– Ты уверена? Он же не похудел.
Мама кивнула.
– Мы с папой разговаривали с педиатром. Если болезнь затронет почки, его придется…
Она не произнесла «положить в больницу», потому что в кухню ворвались Крис и Мэтт. Мама многозначительно посмотрела на меня, словно хотела сказать «поговорим об этом позже». Отцу приходилось много работать, чтобы оплачивать медицинские счета, а Трейси была за границей. Теперь мама доверяла мне все больше и больше. Мне ненавистна была мысль о том, что даже самая незначительная, дурацкая инфекция могла убить моего брата. При волчанке на иммунную систему надежды нет.
Я бы предпочла остаться в счастливом неведении, чем постоянно думать, что мы можем потерять Мэтта.
– Потрясающе! – Мэтт уставился на свой торт. – Это нужно сфотографировать!
Мама взяла со стойки камеру и сфотографировала Мэтта и Криса по обе стороны от торта. Мама занималась скрапбукингом, и недавно Мэтт тоже им увлекся. Поначалу я этого не понимала, но когда Трейси уехала, все изменилось. Фотографии возвращали нас к прошлому.
Мы сидели за столом. Мэтт занял папино место, потому что отец снова работал допоздна. Кусочек торта с фигуркой Хана Соло он отложил на тарелку и поставил ее перед компьютером для Трейси. Солнце село, стемнело. В круге света мы чувствовали себя семьей. Мне хотелось, чтобы так было вечно. Чтобы Мэтт не корчился от боли, а мама не укачивала его, пока он не заснет. Чтобы она не возвращалась в свою комнату и не плакала до прихода отца. Но как учила меня Трейси: если боишься, думай о завтрашнем дне. Завтра все будет по-новому. Завтра появится новый шанс. Завтра я буду дома.
Из телефона доносятся крики, потом голос Отем:
– Они здесь, Мэтт. Спецназ уже здесь.
Я плачу от облегчения и опираюсь на Криса. Я готова к новому дню, к новому старту. Я поднимаю голову и целую Криса в губы.
Он замирает, а потом целует меня в ответ. Мы уже не знаем, где заканчивается он и начинаюсь я. Первое, что стало правильным за целый день.
– Никогда не покидай меня, – шепчу я.
– Даже через тысячу лет!
Я ощущаю на коже тепло его дыхания. Он наклоняется и снова целует меня, словно нас ждет конец света. И так оно и есть.
