Вторая и третья скрепки тоже ломаются. Щелк. Щелк. Одна за другой. Я бросаю их на линолеум.

Опираюсь на пятки, встаю и отхожу от двери, чтобы не замолотить по ней кулаками.

Возвращаюсь в главный коридор и заглядываю за угол. Никого. Ни Фарида. Ни полиции. Лишь бесконечная, гнетущая тишина. Невозможно представить, что в школе тысяча учеников. Сейчас они должны быть в этих коридорах, смеяться, спорить, подначивать друг друга. Тяжелые двери удерживают все звуки – но мне нужно что-то, чтобы отвлечься от шума в голове.

Я возвращаюсь к дверям, падаю на колени, распрямляю еще две скрепки. Вставляю в замок одну, потом другую. Забываю обо всем остальном.

Когда я опускаю кончик первой скрепки, она проходит мимо шпилек механизма.

Вытираю вспотевшие руки о джинсы, ввожу в замок вторую скрепку и легонько нажимаю. Надо было поискать в кладовке Нила плоскогубцы побольше – эти слишком малы для хорошей хватки.

Первые скрепки встали удачно.

Теперь третья.

И еще одна.

За дверью гремит выстрел, и я отшатываюсь. Замок вырывается из моих рук, но я ухитряюсь все же схватить его, прежде чем он ударится о дверь.

Второй выстрел.

Дверь глушит звуки в зале, но откуда мне знать, не слышат ли там меня? Я обычно пропускал собрания, хотя для этого приходилось опаздывать на автобус или прогуливать школу. Не представляю, сколько шума производит моя возня. Не представляю, что по другую сторону двери. Может быть, кто-то пытается вырваться. А может, стрелок собирается выбить мне мозги. Не знаю, что пугает меня больше.

Я замираю, потом сжимаю отвертку в руке, как кинжал.

Пригибаюсь, чтобы броситься бежать, если понадобится, и поднимаю руку, чтобы постучать по двери. Возле угла, чтобы звук не разносился далеко. Коротенький, бессознательный мотив.