Глава 13
Февральский ветер сбивал с ног, заметал липким холодным снегом, вьюга разыгралась с самого утра и не прекратилась к вечернему сумраку. Словно тысячи детей кидали свои снежки, снег летел отовсюду, куда ни повернись, всё равно, потоки ледяного воздуха били прямо в лицо, забирались под одежду. Дорога, еле заметная при свете дня, совсем скрылась под слоем волнистого наста, больше похожего на пустынные барханы, нежели на снег. На многие вёрсты вокруг ни одна живая душа не рискнула выйти за пределы городка или селения, снежная круговерть пугала всех своей силой и неизбежностью. Ни единого огонька не светилось в окнах домов, жители словно спрятались от непогоды, боялись обозначить своё присутствие. Даже дикие звери укрылись в своих берлогах и лёжках, пережидая непогоду.
Однако трое всадников с двумя вьючными лошадьми упрямо двигались на юг по зимним дорогам Саксонии, несмотря на непогоду. С раннего утра они пробивались сквозь пургу, высматривая приметы дороги, ведущей на юг, в сторону Веймара. Уставшие кони остановились, не в силах двигаться по ледяной крупе израненными ногами. Всадники спешились, один из них присел и провёл рукой по бабкам передних ног своего коня. Рука ощутила привычную липкую жидкость, не различимую в темноте. Мужчина понюхал руку, затем лизнул, солоноватый запах и вкус не обрадовал.
– Командир, лошади ноги сбили, мы рискуем их потерять.
– Плохо, – старший из всадников тоже присел и провёл рукой по ногам своего коня, понюхал ладонь, но не лизнул, однако. – Ладно, за поворотом должен быть постоялый двор, пошли.
Через полчаса мужчины заводили измученных коней на конюшню придорожного постоялого двора. Столько же понадобилось времени, чтобы смазать разбитые ноги коней мазью из походной аптечки и перевязать их чистыми тряпицами. Только после этого путники передали поводья коней служке и направились в заведение. Хозяин постоялого двора, откровенно скучавший без посетителей, предпочитавших сидеть в плохую погоду дома, лично решил встретить гостей. Но увидев под снятыми плащами магаданскую военную форму, изменился в лице.
– Вижу, вы встречались с магаданскими войсками, – ухмыльнулся старший из посетителей. – Полагаю, знаете, где сейчас отряд капитана Строгова?
– Да нет, не знаю… – начал мямлить испуганный хозяин.
– Не бойтесь, мы ваши друзья. Нам необходимо добраться до капитана Строгова как можно быстрее, здесь мы надеемся на вашу помощь, господин. – Мужчина внимательно взглянул в глаза трактирщику. – Так где капитан Строгов?
– Насколько мне известно, два дня назад командир магаданского отряда был в Веймаре, в полудне пути отсюда. – Хозяин справился с волнением и смог более-менее внятно ответить на вопрос.
– Отлично, мы у вас заночуем. Дайте комнату на трех человек и ужин, да быстрее! – Прибывшие магаданцы уже расселись за стол возле камина, оставив свои вещи рядом.
Трактирщик уже встречался с русами, потому и не стал даже предлагать им вино или пиво, поинтересовался лишь о первых блюдах. То, что непонятные русы предпочитают чай или кофе прочим напиткам, среди поваров и трактирщиков было давно известно. Накрыв гостям стол, трактирщик присел в уголке, поглядывая на русов и рассуждая по привычке про себя.
– Варвары и схизматики, как их называет преподобный Удо, а ведут себя лучше иных принцев. Не пьют, не хамят, всегда платят за себя. Говорят, капитан Строгов купил у Лукаса Кранаха все его картины, а самого знаменитого жителя Веймара приглашал перебраться в Петербург или Королевец. Старик, конечно, отказался, а зря. Уж Отто, здешний трактирщик, не пропустил бы такой возможности, перебраться на всём готовом в богатейшие города Европы. Говорят, там последний нищий в шёлковых рубахах ходит. Да, что я болтаю, – перебил сам себя трактирщик, – откуда у НИХ нищие, там и преступников-то, поди, нет. Бог даст, останется Веймар под магаданским правлением, можно и здесь неплохо развернуться. Благо всех благородных поблизости прижали, кто воевал против русов – у тех имения и замки отобрали, а семьи вывезли к морю. Говорят, в Америку отправят вместе с мужьями, если тем повезло выжить и в плен русам сдаться. Церковников пока не трогают, но ходят слухи, что в самой Новороссии любые службы запрещены, кроме православных. Да, хорошо быть православным в Новороссии, церковную десятину там не платят и семь лет отмена налогов, тем, кто в православие перешёл, ой, что я говорю. – В испуге Отто прикрыл ладонью рот, хотя никого рядом не было. Уж эти мысли о переходе в православие трактирщик никакому кюре на исповеди не выдаст, хоть режь его.
В считанные минуты гости поужинали, негромко переговариваясь, и отправились спать. Утром, с рассветом, русы покинули постоялый двор, направляясь в Веймар. Ещё до обеда они достигли первых караулов на окраинах города, захваченного неделю назад батальоном капитана Строгова. Проезжая по улочкам Веймара, русы привычно отмечали наведённый порядок, вычищенные от снега и мусора тротуары и дороги.
Вот и комендатура, обозначенная флагом Новороссии и белым полотнищем с красным крестом, символом госпиталя.
– Молодец капитан, бережёт раненых, – заметил старший из русов. – Месяц назад, под Берлином, на госпиталь устроили нападение, одного лекаря и трёх раненых убили, пока помощь подоспела. После того был приказ по армии, госпитали рядом со штабами устраивать.
– Тут и батарею пушек не пожалели на это дело. – Кивнул его спутник на орудия, установленные на площади у ратуши, в окружении защиты из мешков с песком.
Орудия на центральной площади Веймара образовали круговую оборону, направив стволы вдоль всех улиц, выходящих к ратуше. Пушки, словно колючки ежа, придавали центральной площади вид уверенности в неприступной защите города. Впрочем, после захвата Веймара силами неполного батальона никаких попыток освободить его не было. Немногочисленные отряды местных дворян прятались по имениям и замкам, в ожидании лета или заключения мира. При всей самонадеянности баронов и епископов бесславно погибать или попадать в плен никто не собирался. Благо, потери армии русов при захвате северных земель Священной римской империи, обнародованные две недели назад, в двенадцать убитых и шестьдесят раненых бойцов, не радовали врагов. Ибо сами германцы отлично знали, что русы говорят правду, при таких потерях магаданские отряды умудрились разбить и пленить отряды двенадцати баронов и трёх графов, не считая собранной тремя епископами семитысячной армии. В батальоне же капитана Строгова, прошедшего с боями от побережья Балтики триста с лишним вёрст, захватившего Веймар, вообще не было погибших солдат за три месяца боёв, НИКОГО!
Время, пока разбитые германские полководцы в растерянности собирали остатки войск и планировали реванш, играло против них. Замершие в испуге горожане и крестьяне окрестных деревень, ожидавшие грабежей и буйного насилия от захватчиков, начали успокаиваться, ничего такого не увидев. Нет, имущество всех дворян и купцов, кто воевал против магаданцев, было конфисковано, их семьи арестованы и отправлены к побережью, для высылки в Америку. Но остальные германцы остались целыми и невредимыми. Более того, русы расплачивались за покупки деньгами, а не отбирали по праву победителя. Преступники же, рискнувшие заняться своими делишками, были как-то быстро и без шума выловлены и отправлены на север, не в Америку, а дальше, в Мурманск. Жизнь стала, пожалуй, не хуже, чем при прежней власти, как бы, не лучше даже.
– Правильно, наступление закончено, к весне начнём границу обустраивать. – Оглянулся украдкой младший из русов, не слышит ли кто его слова. Но даже на центральной площади города лишь редкие прохожие спешили пробежать мимо грозных русов. Только вездесущие мальчишки весело катались с выстроенной в переулке русской ледяной горки, не обращая внимания на троих всадников.
– Елена Александровна, ты пойми, никто в этом мире не говорит по-русски правильно, кроме нас. А писать грамотно и мы не все умеем. – Николай Кожин любовался зимним садом, выстроенным в резиденции наместника Западного Магадана. Знакомые с детства лимоны и мандарины, финиковые и кокосовые пальмы перемежались с кактусами и алоэ, в окружении неизвестных офицеру цветов и красочных побегов. Из травянистых посадок майор узнал лишь две цветущие орхидеи да «ваньку-мокрого», на большее не хватало ботанического образования. Хотя обилие и разнообразие диковинок впечатляло, и не одного Кожина. Последние годы, по образцу зимнего сада наместницы, в Европе графы и бароны, короли и епископы, кардиналы и герцоги строили свои застеклённые оранжереи и теплицы, покупая редкие растения, чтобы «соответствовать». Спрос на листовое стекло, производимое лишь в Королевце и Петербурге, вырос в три-четыре раза, принося хорошие прибыли.
Офицер перевёл взгляд на свою собеседницу, да, время не прошло мимо госпожи наместницы с неизбежными морщинами. Не моргнув и глазом, Кожин продолжил:
– Нам предстоит обучить русскому языку и грамматике добрых десять миллионов новых подданных, если не больше. А мы в Новороссии шесть лет валандаемся с курсами начальной грамотности.
– Ничего, в СССР за десять-пятнадцать лет добились всеобщей грамотности, и мы добьёмся. – Чистова по учительской привычке настаивала на своём. – В Западном Магадане неграмотность года два назад ликвидирована полностью, опыт есть.
– Я о том же, неграмотность мы ликвидируем, а дальше как быть? Для чего мы ввели новую простую и понятную всем азбуку из тридцати трёх букв, если сохраняем сотни исключений из правил русского языка, пришедшие со времён ятей и фит? Я прошу максимально упростить правила русского языка, избавиться от исключений, большинство из которых связано с несуществующими в шестнадцатом веке словами. Напишите новый учебник грамматики, который содержал бы минимум правил без всяких исключений, чтобы наши миссионеры могли научить правописанию любого. Зачем нам «стеклянный, но серебряный», «цыц, цыган и прочие», всякие ударные и безударные гласные, если в наших силах сделать русский язык простым и понятным каждому иностранцу. Только при условии простоты грамматики мы сможем добиться международного статуса русского языка, благо, английского языка через полвека не будет по факту.
– Это огромный труд, Коля, огромная ответственность. Не знаю… – Видно было, что до наместницы дошла идея создания русского языка в простой форме, понятного и лёгкого к обучению.
– Если мы не хотим получить по факту «олбанский» язык, надо брать процесс грамотности в свои руки. Уже сейчас Королевец стал музыкальным и научным центром Европы, ваши музыкальные фестивали и научные премии да выросший авторитет университета приведут к популярности русского языка. Соперничать с ним теперь могут лишь немецкий, испанский, французский, итальянский языки. Испанцы заняты Америкой, итальянцы разобщены, французы долго будут заняты гражданской войной, мы постараемся. У немцев пока нет единого языка, они говорят на двух десятках диалектов – швабском, саксонском, венском, берлинском и прочих. Сейчас мы получаем уникальный шанс, – сделать русский язык общеевропейским языком, а славянскую азбуку универсальной.
Кстати, – решил отвлечь Елену от серьёзного разговора майор, – прошлым летом мои ребята нашли Стоунхендж. Сейчас он называется Стойкамень и взят под охрану, как славянский памятник, будем его раскручивать и туристов привлекать. И представь себе, мои умельцы ещё пять таких Стойкамней накопали поблизости, видимо, в наше время их успели разломать. Целый город можно организовать, вот так.
– Мы тоже не лыком шиты, – похвастала Чистова, – два года отправляем студентов-филологов записывать народные сказания по деревням и весям, даже в Лапландию и Карелию. Думаю, через год сможем систематизировать и издать сборник славянских мифов, гораздо веселее и оригинальнее греческих мифов. Там, глядишь, шведов заинтересуем скандинавским эпосом, он со славянским неплохо перекликается. Между прочим, нам удалось собрать генеалогию знаменитого Рюрика и Олега Вещего, на добрый десяток поколений. Они оказались не просто славянами, а потомками древних славянских царей, того же Атиллы, например. Ну, об этом мы подробную статью направим Петру, с копиями первоисточников, через полгода-год, не раньше.
– Отлично, если в предисловии указать, где собраны сказания, ни у кого даже через двести лет не будет сомнений в превалировании славянства в Европе. – Кожин налил себе горячего чая, глотнул немного, насладившись вкусом, затем продолжил: – После выпуска славянских мифов можно провести раскопки святилища на острове Руяне, воссоздать славянские святыни. Мы обнародуем Стойкамни, да и в новых землях что-нибудь подыщем. Опять же, пригласим ваших филологов сказания собрать. Глядишь, через пять-десять лет можно открыть туристические маршруты по славянским святилищам, с выступлениями народных коллективов и православными сувенирами, славянская мифология в перспективе имеет все шансы вытеснить греческие мифы по своей популярности. Где эти греки? Правильно, под турками, куда далеко и хлопотно добираться. А славяне – вот они, рядом, красочно, интересно, язык понятен, да и душу согревает сопричастность к великим делам предков. Как тебе, Елена Александровна?
– Так, господа офицеры и командиры, ставлю задачи… – Майор Максутов обвёл взглядом два десятка собравшихся в штабе спецназовцев. Лучшие из лучших, отобранные из выпускников офицерского училища, получивших опыт боевых действий. Были среди командиров и выходцы из рядовых разведчиков, проявившие себя на фронте. Двадцать командиров боевых групп, общей численностью свыше роты, способные разгромить любую армию Европы, без потерь и особого напряжения. Максутов повторил: – Ставлю боевые задачи. Прошу всех подойти к карте.
Как видите, за три месяца боевых действий наши войска вышли на заранее намеченные рубежи на западе, получив общую границу с Голландией и далее на юг по правому берегу Рейна. На востоке мы также вышли на границу с Западным Магаданом и шведскими владениями в Польше от устья Вислы, на юг до Кракова, Силезия вся наша. На юге войска Новороссии ограничились захватом Саксонии, остановившись на линии границы с Чехией и Моравией. В Нормандии и Лотарингии союзники неплохо сдерживают войска короля Генриха Четвёртого, мы оказываем небольшую помощь двумя батальонами.
Командиры сдержанно захмыкали, представив себя на месте тех комбатов. За три месяца с батальоном обученных русов они давно бы вошли в Париж. Но, будучи опытными служаками, не стали возмущаться действиями союзников. Надо полагать, что комбаты просто берегут своих бойцов, прикрывая тылы, воевать вместо союзников никто не собирается. Военную доктрину Новороссии – «воевать лишь за СВОИ интересы, а союзники пусть проливают свою кровь, при посильной помощи оружием» – знали все русские кадровые военные. И все, кто побывал в сражениях, полностью поддерживали эту доктрину. Кровь русов не вода, ни один русский офицер не пошлёт своих бойцов воевать за чужие интересы. Эта фраза входила в офицерскую присягу.
– Так вот, мы достигли практически всех намеченных целей зимней кампании, – продолжил речь майор, разворачиваясь к слушателям. – От ваших действий будет зависеть ход дальнейшей войны, потеряем ли мы людей при захвате Чехии и Моравии, в боях в Баварии или сможем заключить выгодный нам мир в ближайшие дни. Как вы все знаете, эрцгерцог Рудольф Второй неоднократно получал наши предложения о мирном договоре, начиная с декабря прошлого года. Увы, внятного ответа на них мы не получили. Затягивать же боевые действия опасно, поступили сведения об активных переговорах немцев и французов с турками, которых уговаривают вступить в войну. Зашевелилась Венеция, вчера поступила информация об официальном объявлении Новороссии войны дожем. Не выдержали больших папских денег венецианцы, решили заработать на нас немного, да и «друзья» поляки могут вступить в боевые действия. Неважно, на чьей стороне, нам в любом случае это не выгодно. Войну нужно прекращать, как можно скорее.
Ваша задача, – завтра же начать скрытное движение к Праге, где сейчас находится двор императора Священной римской империи и сам император Рудольф Второй. Расстояние небольшое, менее ста вёрст, поэтому пойдёте пешком, при необходимости будете пробираться к цели отдельными группами. На выдвижение даём неделю, в каждой группе будет связист, в Праге и окрестностях для каждой группы предусмотрены свои явки, получите их у секретчика. Скоро начнётся распутица, движение по дорогам будет минимальное. Через семь дней мы планируем активное наступление на Прагу с трёх сторон, чтобы достичь столицы Чехии за два-три дня. Ваша задача – накануне наступления, захватить императора и его семью, укрепиться во дворце и продержаться до подхода войск. Если удастся, можете уговорить императора подписать мирный договор, попробуйте. Текст договора на двух языках будет в ваших пакетах вместе с планировкой и системой охраны императорского дворца в Праге. Там же будут портреты императора и его семьи, изучите по прибытии в Прагу, время будет.
– Однако… – почти в унисон вымолвили сразу три человека.
– А как вы хотели? – Неожиданно ухмыльнулся Максутов. – Как, по-вашему, мы в Стокгольме короля Юхана уговорили? Правда, там у нас пушки были. Так и вам придаём два десятка ручных гранатомётов, все их изучили?
– Так точно! – Улыбнулись все командиры, ещё бы. Они неделю изучали новейшие образцы оружия, с которыми пойдут в тыл врага. Кроме переносных ручных гранатомётов, жалкого подобия РПГ будущего, с дальностью полёта гранаты до ста метров, все изучили пистолеты-пулемёты. Автоматическое оружие под пистолетный патрон разработали в Петербурге год назад, испытали в боевых действиях, устранили недостатки. Половина бойцов и командиры получили эти пистолеты-пулемёты, привыкли к ним. Остальные пойдут с привычными пятизарядными карабинами.
– Вопросы есть?
– Есть, – выступил вперёд невысокий темноволосый поручик. – Поручик Ельцов, почему мы не действуем, как вы, в Швеции? Проще добраться в Прагу под видом швабских наёмников, например. Переодеться в германскую форму, сесть на коней, взять обозы с пушками и припасами. Тогда мы в Праге сможем месяц оборону держать.
– Увы, друзья мои, увы. Как говорит наш наместник, прошли те времена. Тогда была другая ситуация, да и король Юхан лишь выиграл от нашего союза, как вся Швеция. Сейчас идёт обычная европейская война, к сожалению, не последняя, императора Рудольфа приглашать в союзники мы не собираемся. Показывать на такой войне все наши тактические наработки нельзя, мы сами вооружим будущих противников. Да и зачем? Не забывайте о психологическом давлении на императора Рудольфа. Одно дело быть захваченным предательским образом, переодетыми бандитами. Долго ли продлится заключённый мир при таких обстоятельствах? Совсем другой случай, если Прагу захватят передовые части армии Новороссии, в форме и при погонах, как полагаете?
Восемь транспортных кораблей тысячетонного водоизмещения каждый, на скорости двадцать вёрст в час двигались к берегам Венеции. Несмотря на три часа ночи и низкую облачность, корабли не замедляли хода, штурманы и капитаны были на мостиках, внимательно наблюдали за мониторами визоров. Эти новомодные штучки позволяли кораблям двигаться в полной темноте и при любом тумане, показывая на стеклянных экранах возможные препятствия. Ещё два визора отслеживали дистанцию до правого и левого берегов Адриатического моря. По расчётам до столицы Венецианской республики оставалось два часа, то есть высадка десанта пройдёт по плану, в полной темноте.
Позади транспортников шли три корабля прикрытия, тоже на двигателях внутреннего сгорания, тоже без парусов и мачт. Меньшим водоизмещением, всего по шесть сотен тонн, но вооружённых до зубов. Два корабля несли на своих палубах до двенадцати орудий разного калибра, способных разнести в щебень небольшую гору. Третий корабль прикрытия – с виду обычный транспортник, с единственной пушкой на носу, но его груз – шесть торпедных катеров, а трюм заполняли снаряды с торпедами. Этот неказистый кораблик со своими «детками» был самым опасным судном в эскадре. Суммарный залп шести катеров из двенадцати торпед мог пустить на дно небольшую вражескую эскадру. Хоть дальность движения торпед и не превышала двухсот метров при волнении не выше четырёх баллов, но каждая из длинных железных труб гарантировала утопление любого корабля при попадании.
На мостике этого «убийцы кораблей» стояли два атамана Кипрского казачьего отряда, бывший запорожец Щука, девять лет назад освобожденный с турецкой галеры, поклявшийся мстить османам до смерти, и Попандопуло, из киприотских греков, потерявший всю семью, посаженную на кол турками при оккупации острова. Оба атамана дали клятву верности Новороссии, завели новые семьи, остепенились, осели на Кипре. Но не упускали случая тряхнуть стариной, особенно при возможности «пощипать» богатого клиента. Клиент же предвиделся богатейший, а именно, – Венецианская республика. На свою беду или жадность, по слухам, проплаченную папой римским, венецианский дож объявил войну Новороссии. Даже направил три тысячи наёмников в Вену, укрепить защитников католичества в борьбе против схизматиков.
Не воевала Венеция до этого против магаданцев, не знали венецианские генералы возможности и скорость движения новороссийских войск, жадность их и подвела. Неделю назад на Кипр пришёл приказ наместника Новоросси, выступить по готовности против венецианцев, ограбить их столицу, сжечь флот, а на обратном пути захватить остров Крит. Причём захватить прочно, оставить там гарнизон и отряд катеров, чтобы в дальнейшем переселить часть кипрского казачества. Отдавать Крит, как вернули Родос туркам, магаданцы никому не собирались. Два острова – Крит и Кипр – давали возможность полного контроля над восточным Средиземноморьем. Давно на этот остров поглядывали атаманы, сейчас не могли упустить такой возможности лично высадиться на новых казачьих землях. Да и Венеция оказалась не чужой, неизвестной землёй. Почти десять лет там активно работали магаданские разведчики, которые сейчас, после получения приказа о высадке, по радио передали координаты удобного десантирования, основные цели и условные пароли для связи. Более того, подробно расписали, какие ценности и где хранятся, как туда подойти. Они же дали расклад по кораблям в гавани, указав самые удобные транспортники.
В пяти верстах от столицы республики восемь транспортников на час замерли вблизи берега, высаживая половину десанта. Затем корабли продолжили путь, до рассвета оставались долгие два часа. Пользуясь кромешной темнотой, все восемь самодвижущихся кораблей нагло подошли к главному причалу Венеции, включили прожектора и сбросили сходни на берег. По этим сходням спешили отряды казаков, деловито разбегаясь по разным уголкам порта. Несмотря на темноту, первые выстрелы послышались через десять минут, слишком шумной получилась высадка на берег. Да и рокот двигателей слышен был по воде далеко, сыграли тревогу на береговых батареях. Горнисты, поднимая сонных пушкарей, не подозревали, что своими сигналами подписали им смертный приговор.
На звуки горна ударили пристрелочными снарядами первые орудия из кораблей прикрытия. Спустя пару минут ещё и ещё, пока не захватили цель в узкую вилку. После чего шквальный огонь из всех орудий за пару залпов смёл с лица земли всякое упоминание о береговых батареях. К этому времени в городе началась паника, напуганные громкой и частой стрельбой горожане не могли понять, откуда идёт опасность. Тем более что на окраинах подняли стрельбу подошедшие с берега казаки. Рассвет оказался союзником казаков, при дневном свете они легко захватили указанные цели, после чего занялись любимым и привычным делом. Да, грабежом или сбором трофеев, как назвать. Благо русские агенты заранее разведали, где и что можно взять и спешили указать казакам удобные пути подхода и вывоза. Многие заранее приготовили повозки и грузовые лодки, «за долю малую», естественно.
Катера с грузового судна спускали на воду в светлое время суток, слишком опасная операция, хотя и привычная для катерников. Несколько капитанов венецианских галер в силу разных причин решили атаковать малочисленную магаданскую эскадру. Семь кораблей ввели их в заблуждение, и сразу три десятка галер при поддержке двенадцати парусных кораблей начали приближаться к незваным гостям и рискнули выстрелить в их сторону из носовых пушек. Заскучавшие после уничтожения береговых батарей корабли прикрытия словно обрадовались новому противнику. Да ещё такому лакомому, в пределах прямого выстрела, не надо пользоваться таблицами для стрельбы. Одна за другой атакующие венецианские галеры теряли свой ход и начинали тонуть, получив одно-два попадания магаданским фугасам. Попытки стрельбы пушками из стоявших на якорях венецианских кораблей магаданская эскадра пресекала сразу, по неподвижным венецианским целям стрелять оказалось ещё легче. Защитники республики, потеряв три стоявших на якоре, рискнувших выстрелить из пушек парусника за пять минут, прекратили самоубийственные попытки обстрела врагов из неподвижных судов. Однако поймавшие ветер парусники и разогнавшиеся галеры продолжали самоубийственную атаку, надеясь добраться до врага под прикрытием погибающих соседей.
В это время в бой начали вступать торпедные катера; едва их выгружали на воду, катера спешили в бой. Заходя с моря, катера подбирались на полсотни метров на бешеной скорости в сорок вёрст в час к неуклюжим парусникам. Выпускали торпеду по курсу своего движения и быстро разворачивались, выбирая следующую цель. Ни один из двенадцати парусников не успел выстрелить или развернуться пушечным бортом в сторону странных судёнышек. Но все двенадцать торпед достигли своей цели. За десять минут торпедной атаки венецианцы лишились всех атакующих парусников. А «убийцы кораблей» неторопливо вернулись к «матке», загрузить новые торпеды, однако ко второму налёту не успели. Перестрелка с галерами закончилась спустя ещё десять минут, с вполне ожидаемым результатом. Восемь галер медленно тонули, от остальных на поверхности плавали лишь обломки да тонущие матросы.
– Михайло, давай ударим торпедой по набережно. – Попандопуло передал Щуке свою подзорную трубу. – Вон там, на набережной, какой-то отряд собирается, пусть напугают.
– Нет, те далеко от берега, только зря потратим. Торпеды, они денег стоят, и немалых. – Щука умел считать деньги лучше вспыльчивого грека. – Давай лучше те торговые галеры захватим, видишь, как низко сидят, видно, с грузом. Остальные корабли пора жечь, только не торпедами, а керосином. Отправляй своих рыбаков, Спиридон, с богом.
Вечером эскадра покидала разграбленную до основания Венецию, позади транспортных кораблей, куда загрузили всю казну республики, все найденные книги и церковную утварь с многочисленными реликвиями. Остальные трофеи, включая пленных мастеров с острова Мурано со всем оборудованием, везли не шесть, а двадцать шесть галер. Просчитались атаманы немного, но жадничать не стали, захват Крита – дело государственное, нужно торопиться. Все цели в Венеции, указанные Петербургом, были захвачены и ограблены, а деньги – это пустое. Все в Новороссии знали, как скромно живут её руководители, не жалея сил и средств на строительство заводов, дорог, церквей, школ. Умные люди давно поняли, несмотря на льготы торговцам и ремесленникам, деньги и прибыль не главное для наместника Новороссии, как и далеко не самое важное в жизни магаданцев. А детей в школах Новороссии и Западного Магадана с детства учили жить для страны, для своих родных и близких, по чести и совести, ради «светлого будущего», а не для наживы.
Двадцать лет в школах и личным примером магаданцы воспитывали детей и соратников на истинно христианских ценностях, помогать ближнему, жить по совести, без обмана, не поддаваться Маммоне – «золотому тельцу». Нет, магаданцы не звали к коммунизму, не требовали отречься от богатства или достатка ради нищих. Опыт становления и гибели СССР не прошёл бесследно. Магаданцы боролись с невежеством и бедностью не репрессиями и запретами, а воспитанием и работой, давая возможности заработать и научиться всем, кто желает этого. Дети в Петербурге и Королевце, как и в других городах и весях, воспитывались в православных ценностях сохранения души и чести. Сохранения их ради себя и своих близких, в борьбе с соблазнами. Однако сохранение своей чести и совести не ставилось самоцелью, а сопутствовало в строительстве светлого будущего на Земле. Ради этого светлого будущего детдомовцы строили заводы, открывали дальние страны, казаки воевали и отбирали у врагов ценности, понимая, что те пойдут на благо простого народа, а не в королевские запасники.
Многие не понимали, к чему клонят магаданцы, кто-то с ними не соглашался. Но все видели, что магаданцы при всей их жестокости к врагам и преступникам живут скромно и честно. И принесли огромное облегчение простому народу, дав освобождение от налогов и поборов, защитив от произвола церкви и дворян. С появлением магаданцев исчезло феодальное угнетение, перед простыми людьми открылись все пути в жизни. Любой крестьянин мог пойти работать на завод, учиться в школе и в университете, обучение там было бесплатным. Более того, перед глазами русов были наглядные примеры офицеров и мастеров, ещё несколько лет назад бывших простыми парнями без роду и племени. К началу тысяча пятьсот девяностых годов в Западном Магадане и Новороссии сложилась уникальная ситуация, напоминающая всплеск энтузиазма в Советском Союзе в начале тридцатых годов двадцатого века.
Молодежь, лишённая феодального и церковного давления, рвалась осваивать новые технологии, от самодвижущихся кораблей и повозок до воздушных шаров и книгопечатания. За несколько лет обучения в обязательной начальной школе дети узнавали больше, чем их родители за всю жизнь. Не все возвращались к привычной пахоте, уходу за скотом, многие подростки рвались в дальние страны, бежали в города, на учёбу и работу на заводах. Огромную роль в организации детского обучения и досуга играла пионерская организация, детские дома, организованные по образу и подобию творений Антона Семёновича Макаренко. Да, попадались среди руководителей и организаторов откровенные воры, и сволочи, но, времена стояли на дворе жёсткие, адвокатов и правозащитников не было. А Петро, Николай, Валентин Седов и супруги Корнеевы, как и повзрослевшие дети остальных магаданцев, перебравшиеся в Новороссию, отличались резким неприятием воровства и нечистоплотности. Единственное, в чём удалось всем магаданцам между собой договориться наверняка, – не рубить головы сплеча, а отправлять преступников в Петербург, на суд.
При всём этом Пётр и Николай, обладая большим опытом разбора конфликтов, старались «не перегнуть палку». В спорных и плохо доказанных случаях наказания не применяли принципиально, как бы ни просила «публика» и требовала душа. Соблюдения презумпции невиновности руководители Новороссии требовали от всех своих сотрудников, невзирая на лица, как бы неприглядно ни выглядел виновник. Максимально, что грозило провинившемуся руководителю при недоказанности вины, было отстранение от должности, не более того. Анонимные доносы, бездоказательные кляузы просто уничтожались, руководители Новороссии боялись скатиться к массовым репрессиям, пожалуй, больше других жителей Острова, ибо только они понимали их опасность и представляли возможные последствия.
Потому, несмотря на усиленные меры по ассимиляции, запрет разговора по-английски в общественных местах и любых упоминаний об Англии, волнений и восстаний в Новороссии удалось избежать. Вылазки бежавших английских дворян из Шотландии закончились с физическим устранением наиболее активных борцов за реставрацию королевской власти. Недовольные правлением наместника Головлёва диссиденты перебрались на жительство в Америку, многие с семьями. Бывшая католическая, затем англиканская церковь без особых споров перекрестилась в православие, усиленно агитируя в поддержку новой власти. Простой народ получил избавление от феодального гнёта и уменьшение, а то и обнуление налогов. Вместе с промышленным ростом и честной оплатой труда, такие меры вызвали бурный рост уровня жизни населения.
Грамотное, методом «Тома Сойера», приобщение всех социальных слоёв Новороссии к соблюдению гигиены, противооспенные прививки и бесплатная медицинская помощь, за шесть лет снизили смертность подданных Петра Головлёва на порядок. Промышленники, ремесленники и торговцы богатели с каждым годом, не успевая осваивать выбрасываемые на рынок товары и технические новинки. Бедное дворянство, присягнувшее на верность наместнику, уверенно осваивало хорошо оплачиваемое военное и чиновничье дело. Все слои населения за годы правления магаданцев на Острове заметно улучшили свой жизненный уровень и вполне довольствовались правлением наместника Головлёва.
Кроме крупных землевладельцев – графов, баронов, герцогов – таких смышлёных и предприимчивых, как герцог Мальборо, в бывшей Англии оказалось немного. Добрая половина высшего дворянства бежала в Шотландию, где к ним присоединились успевшие скрыться епископы. Позднее, несолоно хлебавши, туда добрались английские эмигранты из Франции, Испании и других европейских стран. Многие серьёзно потратились на континенте, решив, что в небогатой Шотландии легче протянуть на остатки денег. Другие испугались выдачи властям Новороссии, которая потребовала этого от всех европейских стран, кроме Шотландии. Сыграл свою роль и эмигрантский союз, призвавший соединить «все здоровые силы» для реставрации английской монархии и возвращения на родину.
Восемь лет, проведённые в эмиграции, не способствовали любви к «проклятым русам», как и росту благосостояния дворян, лишившихся доходов со своих земель. Потому, когда армия Новороссии высадилась в Европе, сторонники реставрации прежнего режима приступили к мобилизации. Желающих отвоевать потерянные владения набралось немного, около двух тысяч самых оголодавших беглецов. Но к ним за небольшую мзду и будущие щедрые награды примкнули свыше десяти тысяч вечно голодных шотландских горцев. Учитывая средневековые скорости и патриархальный уклад большинства горных кланов, собрались «освободители» в некое подобие армии лишь к середине февраля, когда война на континенте была в самом разгаре.
