Глава 11
Яська сидел на своей койке, собирая походный рюкзак. Видавший виды брезентовый мешок с самодельными карманами, вместимостью два ведра, привычно заполнялся необходимыми пожитками. На дно легли тёплые портянки, поверх них шерстяное одеяло, смена белья, запасные штаны и рубашки, свитер, лёгкие ичиги. Затем пошли тетради и карандаши, запасные карты и готовальня, свёрток с бинтами, йодом, стальной коробочкой со шприцем, где хранятся четыре бесценные ампулы с антибиотиком. Ещё в студенческие годы антибиотик спас Яськиного приятеля от заражения крови, поэтому геолог никогда не забывал это уникальное лекарство. Благо заработок геолога и кое-какие связи позволяли добыть такое редкое и дорогое средство. Поверх всего имущества алюминиевая кружка, чашка, ложка, тоже алюминиевая, посуда дорогая, но лёгкая. Холостому геологу вполне под силу купить такие нужные предметы. Патроны к револьверу и винтовке Ясь положил в наружные карманы вещмешка, чтобы достать в любой момент. Остальное имущество геолог привычно носил на себе, в нагрудных карманах и на ремнях.
– Что, уже собираешься? – Влетел в комнату общежития сосед, Тимофей Круглов, инженер-строитель чугунки. Как и Малежик, Круглов постоянно был в разъездах, встречаясь с соседом по комнате пару раз в году. Вот и сейчас, судя по довольной физиономии, Тимоха вернулся из очередной поездки, кажется, с побережья Ирландского пролива. Да, в новостях по радио передавали, что первый поезд от Петербурга до западного побережья отправится через неделю. Круглов поставил тяжёлую сумку с продуктами на стол и уточнил: – Отпразднуешь со мной окончание западной дороги?
– Нет, через полчаса мне выходить, – покачал головой Ясь, искренне жалея, что не удастся провести вечер с соседом. Тимоху удивительно любили девушки, а он отвечал им взаимностью, приглашая на посиделки весёлых и умных красавиц. Он отлично играл на гитаре и пел магаданские песни, собирая настоящие концерты в общежитии. Иногда приходилось выбираться из комнаты в общую горницу на этаже общежития, так много желающих приходило послушать гитариста из двести восьмой комнаты. Геолог в такие минуты отчаянно завидовал своему соседу, его умению играть на гитаре и петь. Каждые полгода Яська брался за обучение игре на гитаре, но через пару дней прекращал свои мучения, о чём жалел в дальних походах, скучая у костра. Сегодня геолог дал себе последнее предупреждение вернуться из поиска и обязательно выучиться играть на гитаре, чего бы это ни стоило. Тем более что в запасе будет восемнадцать дней отпуска.
– Ладно, тогда удачи тебе, я за фруктами сбегаю. Пока! – Сосед скрылся за дверью, оставив после себя негромкий стук каблуков по коридору. Овощная и продуктовая лавки были напротив общежития, в самом общежитии на первом этаже недавно открыли столовую, спасая холостяков от сухомятки.
Яька поднял свой рюкзак, прикинул его вес, нормально, в самый раз. Сел на стул, наматывать портянки, затем обулся в крепкие походные сапоги из китовой кожи. Третий год носил геолог купленные в Королевце сапоги, не нарадуясь на их качество. Он вовремя сообразил подбить каблуки и носки сапог стальными набойками, спасая подошву от изнашивания. Теперь эти набойки геолог менял каждые полгода, зато сапоги оставались невредимыми, несмотря на сотни вёрст, пройденных по камням и болотам. Правда, хозяин следил за своей обувью и одеждой не хуже иной модницы. Сапоги холостяка всегда были смазаны от промокания, высушены и начищены до блеска.
Притопнув каблуками, геолог подошёл к платяному шкафу, вытащил из него свою гордость, куртку на гагачьем пуху с капюшоном. До сих пор куртка вызывала приятные воспоминания, как Ясь с друзьями по первому геологическому поиску собирал гагачий пух на скалах узких мурманских фьордов. Как ребята два коротких летних месяца днём работали в геологоразведке, а светлыми белыми ночами лазили в гагачьи гнёзда, собирая по горстке пуха за раз. Всего трое выдержали испытание вечным недосыпанием и усталостью. Только у троих геологов из университетского выпуска восемьдесят восьмого года получились тёплые и лёгкие куртки на гагачьем пуху. Да, воспоминания о студенческой практике на Скандинавском полуострове останутся в сердце геолога навсегда.
Всё, револьвер в поясной кобуре, винтовка за плечами, подзорная труба в специальном кармашке куртки, шляпа на голове, можно идти на выход. Нет, чуть не забыл, вот он, родной геологический молоток, с рукояткой из бука, отполированной ладонями до блеска, осталось вставить его в специальный кармашек на рюкзаке. Теперь точно всё. Ясь вышел из своей комнаты, прошёл по коридору, мельком глянул в большое зеркало у выхода, попрощался с вахтёршей, тётей Лизаветой. Яркое майское солнце на выходе из здания ослепило после сумрака коридора, мужчина постоял минуту, привыкая к городской суете. Мимо, позванивая сигналом, проехал трамвай, пущенный по улицам Петербурга год назад, но всё ещё удивлявший приезжих отсутствием конной тяги. «Правильно я переехал в Новороссию, – с гордостью подумалось геологу, – в Королевце трамвая ещё нет, только у нас такое чудо электрическое!»
На Театральной улице, возле знаменитого петербургского театра, геолог невольно остановился возле новой красочной вывески. Зеваки уже рассматривали надпись о новой пьесе Ульяна Шекспирова «Укрощение строптивой», знатоки авторитетно заявляли, что в этой комедии женские роли будут играть девушки, а не парни. Большинство театралов не верили, хотя женщины работали на заводах и фабриках, игра в театре воспринималась иначе. Яська уже побывал в театре на двух пьесах, не считая себя знатоком и ценителем. Но представление понравилось, особенно о приключениях русского князя Рюрика Гудова, боровшегося против англо-саксонских оккупантов, за свободу простого народа Оловянных островов триста лет назад. Ходили слухи, что Ульян Шекспиров часто бывает во дворце наместника, а сам Пётр Головлёв непременно посещал все первые показы пьес в театре, вместе с женой и детьми.
– Дяденька, берегись! – Едва не сшибли геолога трое мальчишек на велосипедах, гнавшие наперегонки в сторону порта. Малежик поправил рюкзак за плечами и зашагал туда же, до объявленного сбора поискового отряда оставалось двадцать минут, о чём заботливо сообщили уличные часы на перекрёстке. Идти было недалеко, три квартала, и вскоре молодой мужчина остановился на набережной, возле лестницы на причалы. Решив там подождать остальных, Яська уселся на ближайшую скамейку, рассматривая портовую суету.
Глядя на самоходный буксир, выводящий огромный корабль под новороссийским флагом от причалов к выходу из гавани, Яська вспомнил, как десять лет назад впервые увидел порт Королевца. Именно тогда в душе тринадцатилетнего паренька зародилась мечта о путешествиях в дальние страны. Все последующие годы обучения в школе мальчик из глухой вёски помнил и лелеял свою мечту. Потому и пошёл учиться на геолога, чтобы путешествовать по всему миру, повидать другие страны и континенты. Затем, после окончания Магаданского университета, Малежик рискнул перебраться из уютного тихого Западного Магадана в Новороссию, бурлящую энергией покорения земных материков, исследованием диких джунглей и романтикой дальних странствий. Хоть и уютно жилось Яське в большом отцовском доме вместе с младшими братьями и сёстрами, но мечта о путешествиях не давала покоя.
Что ждало молодого геолога в Королевце после университета? Работа в Европе, на Скандинавском полуострове, в соседних странах, самое дальнее. Да, очень удобно, летом в поле, зимой в университете – изучать добытые образцы, читать лекции студентам. Отличная зарплата, позволявшая за пару лет накопить на уютный домик в столице, жениться, рожать и воспитывать детей. Что может быть лучше для нормального мужчины, занимающегося любимым делом? Нет, сердце Малежика звало его в туманные дали, за моря и океаны, к далёким неизведанным краям. С детства рос парень максималистом, как выражались в университете преподаватели. Если учился, то лучше всех в классе, а затем в университете. Если соревновался, то настраивался лишь на победу, никаких вторых мест, с пятнадцати лет Малежик был лучшим бегуном на дальние дистанции в школе, да и в городских состязаниях часто побеждал.
Так что, несмотря на уговоры своих преподавателей и самого ректора университета, после получения диплома перебрался парень в Петербург. За два года работы в новых условиях Ясь побывал в трёх геологических поисках – на Кипре, в Атласских горах на севере Африки и в Пиренеях. Самой яркой оказалась поездка на Кипр, где полгода прошли в безуспешных поисках железных руд. Новороссийские геологи облазили все горы небольшого острова, но кроме медной руды и редких выходов магнетитов, ничего в островных скалах не обнаружили. Зато полгода жизни среди островной казацкой вольницы, с морскими рыбалками и весёлыми гулянками, запомнились навсегда. Именно там, на Кипре, друзья-казаки научили молодого геолога стрелять из двух револьверов одновременно, «по-магадански». Тогда же, после нескольких рукопашных схваток, в которых Ясь смог достойно продемонстрировать университетскую выучку, ему удалось взять несколько уроков у старого пластуна. После этого в соревнованиях по рукопашному бою Малежик не участвовал, стало неудобно. Слишком оригинальными оказались приёмы казачьей схватки, слишком жёсткими и действенными, чтобы применять их в состязаниях.
Так что с Кипра молодой геолог привёз чёрный загар, возросшую ловкость и меткость, при слабых профессиональных результатах. Зато обе следующие поездки оказались более чем удачны. В Атласских горах совместно с мавританскими рудознатцами удалось найти медные и оловянные руды, неплохие залежи железной руды, в Пиренеях разведали золотоносные выходы, богатые полиметаллические руды, с высоким содержанием вольфрама и титана. Именно с целью их отыскания и отправляли новороссийские власти геолога, потому как сразу испанцы организовали совместную добычу полиметаллических руд. А выплавленные слитки пошли морем на переработку в островные заводы, для производства тугоплавких легированных сталей, вольфрамовых нитей для электролампочек, бронежилетов из титана, дюралюминия. За последние годы Петербург полностью перешёл на электрическое освещение, в том числе уличное. В ближайшие пять лет наместник обещал электрифицировать все крупные порты и города, с одновременным строительством туда железных дорог.
Яська заслуженно гордился своим вкладом в развитие страны, предпочитая, однако, помалкивать об этом на дружеских посиделках, он по-прежнему считал хвастовство недостойным настоящего мужчины, такими воспитал отец всех Малежиков. Любуясь на портовую суету, молодой геолог не заметил, как к нему подошёл руководитель поиска, легендарный командир Иван Петров. Тот самый Петров, первый ученик магаданцев ещё в Форт-Россе, участник боёв с Маметкулом, Кучумом, лично взорвавший ущелье в устье Ярвы. Этот легендарный подвиг изучали все школьники младших классов на уроках истории, имена Ивана Петрова, Елисея Павлова, Ахмета Сунгурова, героических соратников магаданцев, знал каждый пионер.
Пока геолог знакомился с командиром, подошли остальные участники поездки, быстро загрузились на рейсовый трансатлантический теплоход, стоявший у закрытого причала. Едва разместились в каютах, как судно отчалило, без традиционного гудка. Рейс был военный, в трюмах на поселение везли каторжников и пленных голландцев, потому и пассажиров не брали. Политику заселения опасных территорий преступниками и пленными все знали, многие одобряли, пусть искупают кровью и по́том негодяи свою вину перед русами. Сам Ясь встречался в Мурманске с каторжниками, видел среди них разных людей, многие осели на севере навсегда, обзавелись семьями. Были, однако, и другие, закоренелые мерзавцы, не способные к человеческим чувствам. Таких на Севере долго не терпели, убивали при попытке к бегству, при совершении новых преступлений. Ссылать таких преступников дальше некуда, жестоко, но воспитывать неисправимых негодяев бывшие каторжники не собирались.
Малежику запомнился разговор со старым каторжником на мурманском руднике, где битый жизнью мужик, отправленный на поселение за убийство, учил молодого студента жизни.
– Ошибиться может каждый, натворить глупостей в молодости, совершить преступление, за это нас правильно сослали на Север. С годами мы становимся спокойнее, начинаем думать головой, а не другим местом. Понимаем, что вину надо искупить не только перед людьми, но и перед богом, перед самим собой, перед своими будущими детьми и внуками. Потому многие из нас не хотят возвращаться, остаются здесь, на Севере, себя не обманешь, боимся соблазнов мирской жизни. Кто-то идёт в отшельники, кто-то в монастыри, многие живут в одиночестве в охотничьих домиках. Грехи нас не отпускают, но, мы пытаемся бороться с соблазнами, пытаемся стать человеками. – Поселенец выпил крепкого чая, сморщившись от горечи напитка. – Но есть среди каторжников нелюди, не понявшие и не принявшие наказания. Они, как животные, не думают, что творят, не уважают других людей, не ищут Бога в своей душе. Такие снова совершают преступления, уже здесь, намеренно плюют на человеческие и божеские законы. Это не ошибки молодости, таких зверей мы убиваем сами, ибо дальше сослать некуда, а от зверей человек не родится. Вот так, сынок, самое суровое наказание мы себе выбираем добровольно.
Что касается пленных протестантов, каждый студент понимал зло протестантской религии, её человеконенавистническую суть, не зря курс сравнительной религии был обязательным в университете для всех факультетов. Потому и поддерживали православных миссионеров все русы и магаданцы, считая своим долгом проповедовать православие, единственную честную религию, сохранившую истинные заповеди Христа. Честную перед людьми, направленную на человеческую душу, а не на стяжательство, дающую возможность выбора своего пути в жизни, а не фатальную обречённость мусульманства или жадность к богатству, как протестантство. Православие по-магадански, очищенное от византийской гордыни и русского невежества, воспитывало в людях любовь к ближнему (интернационализм, по старому говоря), попы в церквах призывали прихожан к служению людям, обществу, стране, к душевной чистоте, к честности перед собой, в первую очередь, и сохранению чести.
Магаданцам удалось развернуть большинство церковных иерархов в сторону воспитания паствы, а не зарабатывания денег на ней. Свою роль сыграла активная миссионерская деятельность самих магаданцев, их неприятие протестантской морали, равнодушие к личному обогащению. Глядя, как высшие государственные чины работают для блага страны, не отвлекаясь на личную роскошь, умные люди делали соответствующие выводы. Да и Ветров с Кожиным, опытные профессионалы, хорошо почистили обе страны от мздоимцев. Благо в маленьких государствах трудно воровать незамеченным, а уж роскошествовать на фоне скромных правителей совсем невозможно. Потому Западному Магадану и Новороссии пока удавалось сохранить рабочую обстановку в странах, воспитывая молодёжь в истинных ценностях, в стремлении помочь ближнему, труде на благо страны и общества. В университете Яська узнал, чем грозит проникновение протестантства в души людей, как протестанты ради богатства убивают людей, называя непротестантов животными, и не считают это грехом, а делом, угодным Богу. Как протестанты в своём стремлении к богатству заменили заповеди Христа служением Маммоне, золотому тельцу, своему истинному владыке.
А прошлогодний переход в православие шведского короля Юхана только подтвердил правильность выбранного магаданцами пути на искоренение протестантства в мире. И, глядя на гёзов-протестантов, многие русы, особенно молодёжь, считали их грешниками не лучше каторжан, продавшими душу ради богатства, не способными на человеческие чувства. Пусть работают в Америке, на хлопковых и сахарных плантациях, искупают свою жадность и ненависть к другим людям, жалеть пленных никто не собирался. Условия содержания гёзов в трюме теплохода были, конечно, тяжёлые, свежего воздуха маловато, мягко говоря. Однако всех каторжников кормили досыта, больным оказывали помощь, путь к Америке они выдержат. Тем более что теплоход шёл к берегам Америки день и ночь, без остановки, как объявил капитан корабля, весь путь продлится не больше двух недель. На ужине в кают-компании старший механик с гордостью рассказывал, что судно «Альбатрос» водоизмещением две тысячи тонн выстроено по серийному проекту, развивает скорость двадцать вёрст в час, с запасом хода в двенадцать тысяч вёрст без дозаправки.
На робкий вопрос лекаря группы, восемнадцатилетней Клары, не наткнётся ли корабль ночью на скалу, механик едва не поперхнулся, взглянув на штурмана. Штурман, ровесник Яськи, успокоил девушку, объяснив, что путь судна проложен в открытом океане, где нет скал и рифов. А ночью на корабле дежурит вахтенный, чья задача глядеть вперёд, чтобы никуда не наткнуться. И у вахтенного есть специальные приборы, позволяющие видеть в темноте или сплошном тумане не хуже чем днём. Клару такое объяснение успокоило, а Малежик непроизвольно улыбнулся. Он вспомнил, что работы по изготовлению визора начинались в физической лаборатории университета в Королевце, где молодой студент-первокурсник любил бывать, помогая симпатичной лаборантке. Как её звали, кажется, Людмила?
– Мсье, я вызываю вас на дуэль! – Мушкетёр с двумя друзьями выскочил из подворотни, едва не сбив Николая с ног. – Я требую немедленного поединка, мои друзья будут нашими секундантами!
– Господи, – магаданец не удержался от ругательства, – вы кто такие? Я второй день в Париже, в чём дело?
– Вы оскорбили меня сегодня утром, возле королевского дворца! Я настаиваю на поединке, защищайтесь!
Николай вынырнул из сна, облегчённо вздыхая, чёртов сон о парижской дуэли снится третий раз. Тяжело далась последняя поездка по Европе, возраст сказывается, пятьдесят лет не шутка. Еле живым вышел из последней дуэли, три ранения левой руки, к счастью, неглубокие, но понадобилось зашивать. Правда, парижской резидентуре Новороссии досталось ещё больше, трёх человек убили, четверых тяжело ранили, пришлось вывозить в Петербург. Фактически всё парижское посольство уничтожено. Потому и пришлось Кожину лично отправиться во Францию, налаживать работу официального представительства да оперативные контакты негласных сотрудников проверить.
Три месяца ушли у Николая на восстановление разведывательной сети во Франции, основательно разрушенной иезуитами и королевскими сыщиками. Куда деваться, магаданские и новороссийские спецслужбы успели напортачить в своё время здорово, пока наработали опыт, основательно засветили добрую половину агентурной сети. Но, как говорится, о мёртвых либо хорошо, либо ничего. Все виновные наказаны сильнее, чем требуется, а работу выполнил начальник новороссийской разведки лично, оставив новый состав посольства в Париже, из натасканных детдомовцев. Они парни дерзкие и быстрые, себя в обиду не дадут, смогут моментально перейти на нелегальное положение или скрыться при первой опасности.
– Сеньор адмирал, сеньор адмирал! – посыльный мальчишка кричал так, что его было слышно за двести ярдов. Полуденная тишина портового городка была бесповоротно разрушена детским криком.
Френсис Дрейк, в предчувствии очередных неприятностей, мрачно отставил кружку с вином в сторону. Проблемы лучше решать на трезвую голову, иначе можно потерять то немногое, что удалось сберечь. Он мрачно взглянул на голландских капитанов, тихо переговаривавшихся в углу таверны. Чёрт побери, совсем недавно эти голландцы униженно кланялись, выпрашивая помощь у королевы Елизаветы. А теперь! Не прошло и десяти лет, как бывший фаворит королевы-девственницы, сам вице-адмирал королевского флота Френсис Дрейк завидует проклятым голландцам. Баловень судьбы, сделавший блестящую карьеру от сына простого священника до вице-адмирала! Дал бы Господь ещё пять-десять лет, тогда звание лорда и пэра украсило бы адмиральский титул. Но судьба, провидение решили иначе. У голландцев есть Родина, хоть и оккупированная испанцами, адмирал же лишился своей карьеры, как и доброй старой Англии, похоже, навсегда.
Да, не стоит обманывать самого себя, Англию уже не вернуть никогда, при своей жизни – точно. Френсис поёжился, вспоминая, как господь надоумил его вовремя бежать из Па-де-Кале, под грохот проклятых магаданских пушек, расстреливавших остатки королевского флота на недосягаемом для англичан расстоянии. От унизительной гибели без возможности достойного сопротивления врагу удалось спастись двенадцати кораблям, еле добравшимся до Карибов. Дрейк, самый авторитетный из капитанов, принял командование остатками английского флота, высадился на пустующем острове Тортуге. Там, в Кайенской бухте, англичане выстроили свой порт, вооружив береговые батареи снятыми со старого корабля орудиями. Туда в течение полугода пришли ещё восемь английских кораблей, чьим экипажам удалось бежать с захваченного русами острова.
В составе огромной для Карибских островов эскадры Дрейк ограбил почти все испанские порты, захватив огромную добычу. Казалось, удача вновь повернулась к англичанам лицом! Порт-Роял на Тортуге процветал, буканьеры с Эспаньолы считали за честь сражаться под знамёнами Дрейка. Три года наводили ужас на испанские селения английские пираты с Тортуги, наполняя свои карманы звонким золотом и серебром. Посёлок, основанный англичанами на пустынном острове, быстро превратился в настоящий город, давший приют всем джентльменам удачи. Дрейк, ставший первым градоначальником, неплохо наживался на перепродаже пиратской добычи. Тогда, пять лет назад, будущее представлялось безоблачным, награбить денег, нанять корабли и солдат да высадить десант в Англии! Чем чёрт не шутит, вдруг удастся вернуть английский трон, а законной династии-то нет?
Проклятые испанцы довольно быстро смогли собрать достойную флотилию для отпора английским пиратам. Дважды они нападали на Порт-Роял, оба раза англичанам удалось отбить их атаки, но с большими потерями для обеих сторон. После второго сражения в английской эскадре остались шесть кораблей, изрядно избитых. И пусть испанцы отступили от Тортуги, но высылать парламентёров пришлось Дрейку. Договорились жить мирно, после чего доходы Порт-Рояла упали. Выжившим пиратам пришлось заняться каботажными перевозками да возить рабов из Африки. Грабить испанцев уже нельзя, пришлось терпеть и соблюдать заключённое соглашение. Третьего сражения англичане уже не выдержали бы, а пополнения брать негде, в Европе показаться с английским флагом – смерти подобно. Последние беженцы с Острова рассказывали, что даже упоминание об Англии запрещено, не было такой страны и всё! Был незаконно оккупированный Оловянный остров, населённый русами. Такая история с географией получается, сунься под английским флагом в европейские порты – живо в Мурманске окажешься! Сдадут русам не только испанцы, привычные враги, французы, германцы, голландцы и все остальные европейцы выдадут Дрейка Петербургу на расправу, не раздумывая. Говорят, наместник Новороссии платит огромные деньги за каждый английский корабль и за капитанов, естественно. Пожалуй, лишь в Турции есть шансы получить убежище, но кому нужны беглецы без родины, без сильной страны за плечами? Те же турки вполне могут вместо капитанского мостика посадить беглого адмирала на кол, легко!
Дрейк сбросил с себя задумчивость и вышел на пыльную жаркую улицу. С посыльным лучше поговорить без свидетелей, новости вряд ли обрадуют.
– Сеньор адмирал, вы велели сообщить о появлении странных кораблей! – Мальчишка протянул ладошку за обещанным пиастром. – На норд-ост шесть кораблей без парусов, но они идут к острову!
Адмирал машинально бросил серебряную монету подростку на ладонь. Всё, час пробил, придётся уходить. Боя с шестью самоходными новороссийскими кораблями его эскадра не выдержит ни при каких обстоятельствах. Одна надежда – укрыться на островах, затем вернуться в Порт-Роял через пару месяцев. Не вечно же будут здесь торчать проклятые русы. А вдруг вечно?!!
Николай сел на кровати, толкая младшую жену в бок. – Просыпайся, Наташа, утро уже, завтракать пора.
Лежал, любуясь стройной фигурой двадцати семилетней женщины, запахивавшей халат, чтобы отправиться на кухню. После того как Наталья загремела кастрюлями на кухне, где к ней быстро присоединилась старшая жена – Ирина, спавшая с младшими детьми, мужчина сел на кровати. Машинально щёлкнул выключателем, на прикроватной тумбочке загорелась электролампочка в светильнике, раннее утро выдалось пасмурным, типичная английская, тьфу, петербургская погода. Да, теперь слово «английская» может произносить лишь очень ограниченный круг лиц, прочим за подобные воспоминания грозят исправительные работы в Америке. Конечно, до массовых репрессий дело не дошло, однако, гуманистами магаданцы прослыть не желали, слишком мало живут гуманисты в средние века. Здесь, чтобы прожить долго и умереть в постели, надо обладать изрядной долей паранойи и не допускать никаких диссидентов поблизости.
Мужчина отправился в ванную, привычно побрился опасной бритвой, стараясь не добавить новых порезов к десятку старых шрамов, украсивших лицо за двадцать лет жизни в средневековье. Очередной раз задумался об отращивании бороды, но, сполоснув кожу лица холодной водой, получил истинное удовольствие, оставив бороду на будущее. Избавиться от бритья, конечно, просто и приятно, однако вид своей сивой бороды с густой проседью не нравился самому бывшему сыщику. Он за считанные минуты завершил утренний туалет и вышел в столовую. Там жёны накрыли стол, устанавливая чайный прибор и тарелки с лёгким завтраком. Несмотря на пятерых детей, Наташа с Ириной по-прежнему отказывались от прислуги, не желая пускать посторонних женщин в свой дом. Кожин лишь улыбался, вспоминая, каких трудов ему стоило легализовать своё двоежёнство.
Зато теперь все дети носят его фамилию и никто не назовёт их внебрачными ублюдками. Впрочем, в Новороссии и Западном Магадане давно отменены все ограничения, связанные с незаконнорожденными детьми. Хотя народ, конечно, отвыкать будет долго, даже под угрозой порки и крупных штрафов за препятствия бастардам или их публичные оскорбления. Николай улыбнулся, трудно найти в Петербурге человека, рискнувшего оскорбить его детей. Бывший сыщик при поддержке наместника за пять лет вычистил столицу островного царства от профессиональных преступников, завоевав соответственную репутацию. В любом районе города уже несколько лет могли безбоязненно гулять даже дети и женщины, днём, разумеется. Ночью всех беззащитных гуляк быстро доставят в полицейские участки или развезут по домам сами горожане. Хоть и нет преступников, но, отвечать за порядок в своём квартале приходится самим горожанам. А городская полиция умеет не только ловить воров и бандитов, но и следить за порядком и спрашивать с нерадивых горожан.
В столовой прокуковала кукушка в настенных часах, всё правильно, семь часов утра, пора отправляться во дворец, на доклад к наместнику. Кожин допил крепкий чай, улыбнулся своему семейству, расположившемуся за обеденным столом. Погладил младшую Вареньку по голове, поднялся из-за стола, направляясь в спальню, переодеваться в привычный костюм-тройку. Завязывая галстук, всмотрелся в зеркало, да, пора постригать отросшие лохмы, после обеда придётся зайти к дворцовому брадобрею.
– Заодно и последние сплетни узнаю, – хмыкнул про себя старый оперативник, – не забуду свои сплетни распространить.
– Итак, господа министры, предлагаю выслушать доклад Николая Владимировича, – наместник кивнул Кожину. – Пожалуйста.
– За полгода, если кто не в курсе, я объехал все крупные страны Европы, начиная с Польской империи, затем Германская империя, Лотарингия, Бургундия, Франция, Испания. – Николай вздохнул, скрипнув зубами, сдержался от грубых выражений, продолжая мерным спокойным тоном: – В Польской империи после смерти императора Стефана Батория с прошлого года сплошной разброд и очередные выборы короля-императора. Главные претенденты на трон – Сигизмунд, сын короля Юхана, но поляки его не любят, хотя он единственный католик. От православных выступает Иеремия Вышневецкий, прочие кандидаты откровенно слабые. Впрочем, с Польшей всё в порядке, шляхте своих забот хватает, в отличие от германцев, которые год назад подписали мирный договор с турками, чтобы обезопасить южную границу. Рудольф Второй, эрцгерцог венский, хочет отвлечь своих братьев от борьбы за трон, направив на захват Западного Магадана. За последние пять лет германцы купили свыше двадцати тысяч ружей магаданского производства, натренировали войска в стрельбе, недавно сторговали в Королевце сорок восьмидесятимиллиметровых орудий. Теперь в Вене уверены, что легко разделаются с магаданскими четырьмя полками.
– Тем более что Рудольф год назад заключил союз с покойным Генрихом Третьим Французским, союз, направленный против магаданцев. И как удалось мне узнать, новый король Франции, Генрих Наваррский, подтвердил обязательства по договору германцам. Так что к северу от Берлина второй месяц собирается германская армия вторжения, а в Париже неделю назад объявили новый поход по возвращению в лоно королевства Нормандии и Лотарингии, рискнувших шесть лет назад завоевать независимость.
– Герцоги Нормандский и Лотарингский уже обратились к нам за помощью, наместник Западного Магадана получила эту информацию от Анатолия и, как вы понимаете, ждёт нашего решения. С этими странами мы связаны союзным договором, как и с Русью, – вступил в разговор Пётр Головлёв. – Однако Русь наверняка опоздает со своими армиями, да и общей границы с Германией и Францией нет. Ивану Грозному придётся войска через магаданскую территорию двигать, даже на поездах выйдет долго. По сведениям нашей разведки, вторжение начнётся через три дня, первыми выйдут германцы, за ними французы.
– Да, – после разрешающего кивка наместника продолжил Кожин, – германская армия вторжения уже начала своё движение к Данцигу. Через два дня они смогут выйти на магаданскую границу, не нарушая мирного договора со шведами.
– Но, господа, со шведами у нас тоже союзный договор? – не выдержал министр экономики Родион Мальборо, из рода герцогов Мальборо, оказавшийся отменным финансистом и грамотным управленцем. Чтобы удержаться у власти, герцоги Мальборо предавали всех, тот же Уинстон Черчилль дважды переходил из одной партии в другую, не считая это предательством. Его поступок был весьма характерен для всех герцогов этого семейства, в шестнадцатом веке люди не принципиально отличались от своих родственников в двадцатом веке. Потому наместник легко допустил герцога в ближний круг, кадровый голод в Новороссии требовал риска. – По союзному договору шведы обязаны выступить в поддержку Западного Магадана!
– Вопрос в том, выгодно ли это нам? – Наместник опять кивнул Николаю.
– Да, просить помощи у шведов нам не совсем выгодно, пока по крайней мере, – продолжил доклад Кожин. – Напоминаю, по всем союзным договорам, мы обязаны делиться плодами победы с союзниками.
А в этой войне у нас, скажем прямо, захватнические планы. Да, именно захватнические, мои люди шесть лет готовили Рудольфа Второго к этой операции. Шесть лет они капали на мозги его приближённым, указывая на слабость Королевца и его несметные богатства, которые не должны принадлежать каким-то бабам.
– Эту операцию санкционировал я ещё при высадке на остров, – подтвердил шокирующую новость наместник. – Под властью Германской империи находятся огромные земли, заселённые славянами.
И, захватить эти земли мы можем лишь в ходе военных действий, желательно, после нападения самих германцев. Пусть европейцы привыкают, что нападать на нас или наших союзников очень вредно для страны, любой страны.
– А французы? – вступил в разговор министр промышленности Корнеев. – Они размажут мятежные герцогства в лепёшку, вырежут половину жителей. Все наши совместные предприятия пойдут прахом, мы понесём серьёзные убытки.
– Не успеют. – Петро поднялся с места и открыл настенную карту, сдвинув занавеску. Перед министрами предстала политическая карта Европы, с указанием границ будущих владений Новороссии. – Да, я предполагаю захватить всё южное побережье Балтики, от Данцига до Голландии, за исключением Ютландского полуострова, Дания союзник Руси. На юг наши полки продвинутся до границ Лотарингии и собственно Австрии. Таким образом, в зону оккупации попадёт территория размерами до пятисот вёрст вдоль побережья и до четырёхсот верст в глубь материка, включая Чехию, Словакию. Фактически – побережье Балтики это бывшие славянские земли, захваченные германцами триста-четыреста лет назад. Пока германцы не успели окончательно ассимилировать всё население, там сохранилось много областей, где разговаривают по-славянски. Поэтому мы хотим взять всю территорию с огромным человеческим потенциалом и неплохими запасами ресурсов под свой контроль. Опыт последних лет показал, что лозунг освобождения славян от оккупантов работает неплохо, уверен, мы получим достаточно лояльных подданных.
– Ещё пять лет назад нас физически не хватило бы для таких масштабных планов. Но подросли детдомовцы, прошли армейскую службу на острове десятки тысяч русов, армия царства достигла десяти полков кадрового состава и ещё трёх дивизий мобилизационного обученного ресурса. – Наместник вернулся в своё кресло, продолжая: – Кроме того, у нас появились признаки экономического кризиса. Вам слово, господин Мальборо.
– За последний год рост продаж нашей продукции внутри царства замедлился втрое, и, тенденция снижения продолжается. Европейская торговля уже стабилизировалась, и через год-другой вполне возможно начнётся снижение европейского спроса на нашу продукцию. Даже испанцы, не страдающие отсутствием золота и серебра, не увеличивают объёмы закупок. – Герцог Мальборо непроизвольно вздохнул, вспомнив величины этих закупок, в десятки раз превышавшие прежние торговые объёмы королевства Англии. По его мнению, даже подобное снижение роста доходов остаётся небывало выгодным для царства. Но наместник считал иначе, и герцог продолжил: – Наши исследования показали, что Новороссия и большая часть Европы стабилизирует покупательный потенциал. Русы в большинстве семей имеют товары новороссийских заводов, рост покупок идёт за счёт молодёжи и мигрантов. В Европе богатые семьи тоже приобрели нашу продукцию, остальным европейцам она просто не по карману, ещё пара лет такого движения – и мы упрёмся в потолок.
– Да, господа, – наместник развёл руками, – заводы Сергея Николаевича слишком хорошо работают, мы завалили качественной продукцией Европу. В ближайшие годы нам грозит кризис перепроизводства, нищая Европа не в состоянии покупать наши товары, а население царства слишком мало, чтобы ориентироваться на внутренний спрос. Остановиться на нынешнем уровне производства для промышленности не выход, мы не сможем выручить достаточно средств, для необходимого технологического прорыва. Новороссии надо зарабатывать на порядок больше, чем сейчас, только тогда мы сможем противостоять протестантской цивилизации в полной мере. У нас два выхода: искать новые платёжеспособные рынки сбыта, чем мы уже занимаемся, и поднять покупательную способность наших подданных, наших НОВЫХ поданных. По расчётам, на будущих землях Новороссии проживает от восьми до двенадцати миллионов человек, для которых в нашей стране найдётся работа с достойной платой. Тем более что бо́льшая часть из них – славяне, мы просто обязаны освободить население северной Европы от оккупантов. Тем самым мы получаем дополнительный человеческий ресурс, как возможность колониального развития, в Южной Америке и Австралии, например.
– Собственно военная операция давно разработана и подготовлена, – прошёлся Головлёв по кабинету, – начнётся она сразу после вторжения германцев в Западный Магадан. Войска Рудольфа Второго неделю стоят на границе с землями Западного Магадана в боевой готовности. По данным разведки, через три дня, как только лёд на пограничной Висле станет достаточно крепким, начнётся вторжение. Пару дней назад река замёрзла полностью, до морского побережья включительно. Вам, господа министры, следует предусмотреть все необходимые меры для скорейшего установления прочной власти на захваченных землях. От отправки лекарей, учителей и миссионеров до поставок наших товаров с обратным вывозом на остров необходимых ресурсов.
Прохор оглянулся, никого на дороге не было, похоже, погоня отстала наконец-то. Третий день остатки разгромленного новороссийского посольства уходили из Вены, чудом вырвавшись из города. К счастью, хватило времени связаться по рации с Петербургом и получить указание прорываться на юг, вниз по течению Дуная. Центр обещал выслать пару быстроходных катеров из базы Черноморской флотилии. Прохор не сомневался, что катера третий день поднимаются по Дунаю, считая часы до спасительной встречи. База Черноморской флотилии с двумя десятками быстроходных катеров два года размещалась на левобережье дунайского устья, по просьбе запорожского гетмана. Ради этого казаки предоставили безвозмездно шестнадцать квадратных вёрст побережья, зато обезопасили себя от неожиданной высадки турецкого десанта с правого берега пограничной реки. А крепость Измаил, единственное турецкое селение на левом берегу Дуная, теряла стратегическое значение с каждым днём, превращаясь в ловушку для своего гарнизона. Ещё бы, новороссийские быстроходные катера контролировали всё Чёрное море и пограничный Дунай, не оставляя шансов никаким иным кораблям на сопротивление.
– Воды, – застонал раненый радист, лежавший на повозке. Парень уходил последним, уничтожив рацию, и получил огнестрельное ранение в ногу. Прохор третий день колол раненому антибиотик, но ранение было тяжёлым. Только трём русам удалось уйти живыми из Вены: Прохору, радисту и посольскому конюху. Именно он, в предчувствии неладного, за два дня вывел одну посольскую повозку с аварийным запасом еды, лекарств и оружия, спрятал её в наёмном дворе. Так и получилось оторваться от пеших преследователей, новороссийские повозки славились лёгким ходом, в остальной Европе подшипники в повозках мало использовались, исключительно у богатых вельмож.
– Остановись, Ненила, – Прохор достал бурдюк с водой, наливая кружку для радиста. Глядя, как жадно глотает жидкость парень, краем глаза заметил движение впереди. Так и есть, навстречу беглецам из-за поворота выезжала конная сотня венгерских гусаров. Сомнения в случайной встрече рассеялись сразу, как только передовые всадники с двухсот метров разглядели беглецов и радостно пришпорили коней, с громкими криками недружелюбного содержания.
– Сворачивай к лесу, – Прохор скинул запас патронов на землю и улёгся рядом, пристраивая карабин поудобнее. Самозарядные карабины были секретной новинкой новороссийской оборонной промышленности, в венском посольстве оказался единственный экземпляр с пятью магазинами и полным цинком патронов. Вернее, уже половиной цинка, остальные патроны сотрудники посольства расстреляли на регулярных стрельбах. «Ничего, оставшихся двух сотен хватит для всех», – успел подумать Прохор, медленно выжимая спусковой крючок.
После того как под беглым огнём из карабина с коней свалился добрый десяток венгров, их выжившие коллеги раздумали атаковать беглецов, скрывшись обратно за поворотом дороги, пролегавшей сквозь лес. Надо полагать, пойдут лесом, нужно срочно уходить в сторону Дуная. Прохор закинул мешок с запасными патронами и магазинами на плечо и побежал за повозкой, догонять Ненилу. Опытный конюх успел проехать добрую сотню метров, после уральской тайги прозрачные придунайские леса с облетевшей листвой радуют беглецов возможностью двигаться легко и быстро. Однако преследователи тоже об этом знают и быстро начнут догонять. Потому и спешили русы выбраться на берег реки, где можно прикрыться открытым пространством, легко простреливаемым из карабина на полверсты.
Беглецы успели добраться до открытого берега Дуная, выехали на высокий берег, по краю которого пролегала неширокая тропа. Но именно в этот момент из леса показались первые преследователи, отставшие лишь на полсотни метров. Прохор вновь улёгся на землю, открывая беглый огонь из карабина. Венгры спешились, отвечая стрельбой из ружей, не так быстро, но подавляя количеством. Опытный боец, помощник погибшего новороссийского посла, сразу понял, что продержится недолго, и начал отползать к обрыву, намереваясь броситься в реку, утопить карабин, чтобы не оставить секретное оружие врагу. Меняя опустевший магазин на последний заполненный патронами, Прохор обернулся, определяя самый удобный путь отступления. «Свой последний путь», – пришла в голову грустная мысль.
Бух, бух! – ударили резкие звуки выстрелов из пушек со стороны реки. И через секунду взлетели фонтаны земли и обломки деревьев позади преследователей. Ещё пара выстрелов, новые взрывы в прибрежных зарослях. Стрельба по русам прекратилась, разноцветные мундиры гусаров начали перемещаться в тыл, стремясь скрыться из зоны обстрела. Выждав, пока все преследователи скрылись из вида, Прохор степенно встал, направляясь в сторону спасительного катера. Всё-таки успела помощь, почти вовремя.
– Елена Александровна, это Ветров беспокоит.
Наместник Западного Магадана уже поняла, что сейчас услышит в телефонную трубку. Просто так рано утром не поднимают.
– Передовые отряды немецкой армии перешли границу по льду реки Вислы в районе западного побережья. Разведка сообщила о двадцати тысячах пехоты с артиллерией, до сорока орудий нашего производства. Пехота движется по дороге Данциг – Мальборг, благо морозы две недели стоят стабильные, все речки и болота покрылись крепким льдом. Пять тысяч конницы идут немного севернее, вдоль балтийского берега.
– Поняла, жду тебя через полчаса, в зелёном кабинете. – Чистова положила телефонную трубку, поправила халат, направляясь в ванную комнату. Привычный туалет пришлось сократить, чтобы успеть к началу совещания. Елена Александровна всегда ценила точность в сотрудниках, сама тоже никогда не опаздывала. Хотя совещание особой важности не представляло, все меры по обороне были обсуждены и подготовлены давным-давно. Ещё три года назад вдоль сухопутной границы Западного Магадана были проложены рокадные железные дороги в сорока-пятидесяти верстах от границы. На опасных направлениях устроены две-три запасные линии для обороны силами бронепоездов, с промежутком в десять-двадцать вёрст. Да, к осени 1590 года в Западном Магадане стояли на вооружении двенадцать бронепоездов, в каждом от шести до девяти вагонов с артиллерией и дальнобойными ружьями, под прикрытием роты пехотинцев, вооружённых новороссийскими самозарядными карабинами.
Елена Александровна, напуганная последней войной, давно не экономила на обороне своей страны, хотя увеличивать армию свыше четырёх полков постоянного состава не собиралась. По совету Головлёва наместник Западного Магадана сохранила всеобщую воинскую повинность для молодых мужчин, проходивших полугодовую службу каждую зиму. Она поняла необходимость не столько воинского обучения, сколько централизованного привития магаданских норм поведения и русского языка своим подданным. Да и возможность вырвать молодых парней из общины такая служба давала великолепную, иначе приток рабочих рук в города и на производство давно бы прекратился. Вернее, на заводы шли бы одни мигранты-беженцы из соседних государств. А после службы не меньше трети отставников оставались в городах, нанимаясь ремесленниками и обслугой. Воинская сытая служба, чёткий распорядок дня, хорошие условия жизни становились разительным примером для выходцев из беднейших вёсок.
Так что пришла пора объявить мобилизацию, пусть и частичную, для формирования ещё двух-трёх полков магаданской армии. На всякий случай, поскольку сведения от разведчиков поступали неутешительные. Анатолий Ветров вполне соглашался с мнением Головлёва о крайней опасности предстоящих военных действий. По данным Павла Аркадьевича, король шведский Юхан в прежней истории умер в 1592 году, после чего наследником объявили Сигизмунда Третьего, короля Польши, воспитанного католиком. В нынешнем мире Сигизмунд, также католик, уже борется за королевский престол Польши. Со смертью Юхана Сигизмунд станет самым вероятным кандидатом ещё на шведский престол, в первую очередь, на оккупированную шведами Великопольшу. Учитывая нынешнюю польскую нелюбовь Сигизмунда, несмотря на его католичество, смерть Юхана грозила перерасти в народное восстание.
Тогда, через полтора-два года, если всё пойдёт по старой истории, Западный Магадан рисковал оказаться в окружении враждебного государства, вооружённого ружьями и магаданской же артиллерией. Желание заработать на продаже оружия открылось с неожиданной стороны, Королевец попадал под удар своих же патронов и снарядов. Поэтому, по согласованному с Петербургом плану, войска Западного Магадана настраивались исключительно на оборону. Хотя Головлёв давал девяносто процентов за то, что германские войска не продвинутся дальше двадцати вёрст от границы. Учитывая, что линия обороны была оборудована не ближе полусотни вёрст к границам страны, бронепоезда могут даже не вступить в бой. Наместник Западного Магадана, не склонная к доверчивости женщина, обещаниям Головлёва и Кожина верила, несмотря на все разногласия с офицерами.
