Глава 7. Медиа как инструмент управления массами

Понедельник, как известно, день тяжелый, но взять и отменить его, увы, никак нельзя. Нигде: ни в столице нашей родины, ни на далеком острове, где нет календаря. Хотя я все равно предпочла бы остров, лучше всего – необитаемый.

Воскресенье было безрадостным и нервным. Я сидела дома и отвечала на телефонные звонки. Потом перестала отвечать, потому что звонили сплошь журналисты, а у меня не было желания общаться с этой публикой.

Уже под вечер позвонил Антон Халатов, но я, увидев его имя на дисплее мобильного, даже не взяла трубку. Я и так знала, что ушлый телеведущий будет настойчиво приглашать меня в свою студию. Предложит, так сказать, ответить разом всем моим недоброжелателям и клеветникам, обелить свое имя, оправдаться…

Оправдываться я не хотела, потому как ни в чем не была виновата. А внятно что-то объяснить и спокойно разобраться в проблеме на ток-шоу просто нереально, формат программы не тот. Как бы я ни старалась, получится грязная свара, скандал – фу, не хочу!

Я даже не желала быть вежливой, благодаря Антону за это его предложение, поскольку прекрасно понимала, что речь идет вовсе не о дружеской помощи мне, хорошей. Халатов, как настоящий стервятник, учуял запах крови и хотел заманить затравленную дичь к себе, чтобы старательно и эффектно потрошить свежий труп на своей территории. Собственно, звонок его означал, что дела мои плохи. Конец моей репутации, нет у меня больше доброго имени.

На работу в понедельник я отправилась в самом мрачном настроении.

Предчувствия меня не обманули: коллеги уже были в курсе происходящего и реагировали весьма показательно. Нисколько не изменили своего ко мне отношения только Машка и Дима, все остальные либо держались подальше, поглядывая со смесью сочувствия и любопытства, либо откровенно злорадствовали и чуть ли не показывали на меня пальцем. Последних было немного, но мне хватило.

Я даже взяла чистый лист бумаги, всерьез раздумывая, не написать ли заявление об уходе по собственному желанию, но тут пришел зам нашего шефа Хорянин – мелкорослый и худосочный тип с зализанными волосиками и глазками-буравчиками, не случайно получивший у коллег прозвища Хорек и Полушеф.

Стоя на пороге и возбужденно притопывая ножкой в лаковом башмачке (спецпошив, кожа антилопы, скрытая запатентованная подошва, добавляющая пять сантиметров к росту), откровенно радостно сообщил:

– Кузнецова, передаешь дела Сергеевой и Науменко!

– Я что, уволена? – Я положила ручку на чистый лист.

Писать заявление об уходе моментально расхотелось. Нет, так я не уйду!

– Да нет, с чего бы? – неискренне улыбнулся Хорянин. – Ты просто в отпуск уходишь, забыла?

– Забыла. – Я изобразила невозмутимость, только смерила полушефа взглядом – он этого очень не любит, потому что комлексует из-за малого роста. – А кто вспомнил?

– Не волнуйся, нашлись добрые люди, Кузнецова. Сходи в кадры, тебя там уже заждались. – Хорянин со скрипом развернулся на каблуках и вышмыгнул прочь.

Дима обеспокоенно посмотрел на меня, открыл рот, но я остановила его:

– Спокойно, я разберусь.

Признаться честно, такого стремительного и неблагоприятного развития событий я не ожидала. Расслабилась, привыкла полагаться на мудрость и справедливость Плевакина, который из тех правильных начальственных мужиков, за которыми как за каменной стеной все подчиненные гуртом.

– Схожу к Анатолию Эммануиловичу. – Я вышла прежде, чем Дима успел мне что-то сказать.

До кабинета шефа я не дошла. На лестнице меня перехватила Машка, нервно мусолящая незажженную сигарету:

– Куда ты? К шефу? Нет его!

– Как – нет? А где он? – Я растерялась.

Машка развела руками:

– Болен. Хорек за него.

– Ну, тогда мне конец. – Я развернулась и, не слушая больше Машку, пошла в отдел кадров.

Разговаривали там со мной вежливо, но сухо и явно хотели поскорее меня спровадить.

Я почувствовала себя носителем опасного вируса. Вроде еще жива и с виду даже здорова, но представляю угрозу для окружающих. Даже странно, что меня наладили отдыхать, а не лечиться.

В итоге обедала я уже не в перерыв, а вне всякого рабочего графика – просто в первый день неожиданного отпуска. Машка с Димой порывались составить мне компанию, но я от них сбежала, желая побыть в одиночестве. Мне нужно было успокоиться, подумать и определиться, что делать дальше.

Таганцев велел мне не дергаться, стиснуть зубы и ждать, пока ситуация переломится, а это, по его мнению, непременно должно было случиться, потому что сам он собирался активно работать в нужном направлении.

За субботним супом с котлетами мы договорились, что Костя наведет справочки о Полине Васильевой и выяснит, что за компания эта «Эйч Джи Сикрет». Натка собиралась встретиться с помощницей Диманди и прощупать их с рэпером на предмет причастности к заговору против меня.

Мне отводилась роль невозмутимого слона, который идет своим путем, игнорируя лай многочисленных мосек, но слон неожиданно оказался не у дел и потому в абсолютной растерянности.

У меня отняли возможность добросовестно трудиться, тем самым доказывая, что я порядочный человек и честный судья. И что теперь?

– ВККС, Лена, – со вздохом сказала всезнающая и всеведущая Тамара Тимофеевна Плевакина, к которой я приехала незваной «на чай». – Будет разбирательство. – И она придвинула ко мне сладкий пирог, призванный смягчить горечь слов.

ВККС – Высшая квалификационная коллегия судей Российской Федерации, орган судейского сообщества, рассматривающий вопросы отбора кандидатов на судейские должности, приостановления и прекращения полномочий судей и присвоения им государственных наград и званий.

Понятно, что в моем случае речь пойдет отнюдь не об орденах и медалях за доблестный труд. Представ перед ВККС, я буду давать ответ по всем обвинениям, прозвучавшим в публикациях, и коллегия решит, достойна ли я продолжать работу или же меня надо гнать из судей поганой метлой.

– А Анатолий Эммануилович? – Я оглянулась.

Думала ведь застать шефа дома, но меня встретила лишь его верная супруга.

– На него не рассчитывай, – Тамара Тимофеевна покачала головой. – Во-первых, он в больнице… сердце.

Ого! Вот этого я не знала и впервые почувствовала себя виноватой:

– Из-за меня?!

– Ну, не только, ты же понимаешь, возраст, – уклончиво ответила Тамара Тимофеевна, отводя вгляд. – Но дело даже не в этом, из больницы-то Толя выйдет, не так он плох, слава богу. Тут важно другое. Пошла волна, речь идет о необходимости очистить судебную систему, было уже несколько громких скандалов с судьями, причем именно с женщинами-судьями. Одна, ты помнишь, закатила роскошное торжество с выступлениями звезд эстрады на свадьбу дочери, другая работала по поддельному диплому, третья в Интернете оскандалилась – выложила, пьяная дура, видео, в котором называет себя сексуальной кошечкой и сладкой, прости господи, писечкой. Совсем ума у баб нет, право слово… И тут вот ты с этим дорогущим рэпером! Точнехонько в струю!

– Я Диманди не платила, – насупилась я. – Он пришел спеть для Сашки по собственной инициативе.

– ВККС разберется, – кивнула моя собеседница. – А Толю ты к этому не подтягивай, пожалуйста, уже подставила его, хватит. Предупреждаю: я его в эту мясорубку не пущу, мне вдоветь неохота. Тут ты сама наворотила дел, сама и отвечай, не маленькая уже.

– А если я докажу, что ни в чем не виновата?

Тамара Тимофеевна молча смотрела на меня.

– А если я докажу, что виноват кто-то другой? – спросила я иначе.

– То есть тебя подставили и безвинно оклеветали? – правильно поняла меня мудрая женщина. – Что ж, ты знаешь, мы в стороне не останемся, помочь не откажемся, но…

– Но потом, – кивнула я, мрачно резюмируя сказанное. – Когда будут доказательства, что я не верблюд…

Вообще-то я чувствовала себя именно им – тупым вьючным животным, отбившимся от родного каравана. Я сильно потерялась, и последовавший вскоре вызов на высшую квалификационную коллегию меня если не обрадовал, то по крайней мере взбодрил. Однако я быстро поняла, что разбирательство будет долгим и еще неизвестно, чем закончится.

С одной стороны, я убедилась, что заработала хорошую репутацию, – коллеги знали меня как профессионала и неподкупного судью. С другой стороны, все меняется, и люди тоже, так что члены коллегии просто обязаны были тщательно перелопатить все кучи грязи, вываленные на меня в СМИ, выясняя, нет ли где-то там жемчужного зернышка истины.

– А ты рассматривай это как ценный опыт, – пыталась найти хоть что-то хорошее в этой ситуации моя лучшая подруга. – Теперь ты на собственной шкуре понимаешь, каково подсудимым, а то сидишь себе такая в мантии, сапожник без сапог… Опять же, выпал случай убедиться, как это правильно, что у наших обвиняемых есть защита, хреново же тебе самой без адвоката, да?

– Ты еще вспомни «не суди – да не судим будешь», – вяло огрызалась я, – и «от сумы да от тюрьмы»!

– Не, это не твой случай, какая тюрьма? Все у тебя будет хорошо, ВККС разберется, там тоже люди, не звери, – Машка прекращала меня дразнить и начинала успокаивать, а это бесило еще больше, и я бросала трубку, чтобы злобно повыть, порычать или поплакать.

Давненько у меня не было такого чувства бессилия, крепко замешанного на обиде. Но на кого?

Как-то определиться с противником мне помогла, как ни странно, Сашка.

История с сомнительным визитом Диманди краем зацепила и ее тоже, дочка злилась на меня за то, что я ее, честного-благородного блогера, так подставила, но при этом жалела меня, и отношения у нас установились какие-то нервные и неровные. То Сашка рявкала на меня, то неумело утешала, подсовывая разные вкусняшки и глядя так жалостливо, что от одного этого мне хотелось взвыть и стукнуться головой о стену.

Стены, кстати говоря, можно было использовать для трепанации черепа без предварительной дезинфекции: за несколько дней я навела в доме такой идеальный порядок, какого в нем не было уже очень давно… да никогда его такого не было! Я все отчистила, отдраила, отстирала и обеспылила – каторжный домашний труд отвлекал от тяжелых мыслей и создавал обманчивое ощущение, будто я не плыву по воле волн. Влияю хотя бы на то, на что могу повлиять. На чистоту стен и полов, например.

И вот, в очередной раз увидев меня со шваброй наперевес, Сашка не посторонилась, а встала в позу «руки в боки» и объявила:

– Хорош микробов гонять! Мой руки, одевайся – мы идем в кафе. Тебе нужно с кем-то встретиться.

– Знакомство вслепую? – съязвила я, не желая встречаться ни с кем, даже с собственным отражением в зеркале.

Отражение, кстати, странным образом стало выглядеть получше. Постройнело, во всяком случае. Глаза вроде сделались больше, скулы острее, лицо приобрело интересную бледность.

– Размечталась! – фыркнула Сашка. – Нет, я тебя, конечно, познакомлю с симпатичным молодым человеком, но он не твой поклонник, даже не надейся.

– Твой? – встревожилась я. К Фоме-то Горохову я уже привыкла, отчасти воспитала его – он в курсе всех моих строгих правил и страшных кар за их нарушение. – Что за парень?

– Сама увидишь.

Тут уж, понятно, я уклониться от похода в большой и враждебный мир не могла.

В кафе мы отправились втроем – к нам присоединилась Маша, Сашкина подруга и, можно сказать, компаньон: они вместе ведут популярный девичий блог о красоте и здоровье.

Маша постарше Сашки, она уже отучилась в ГИТИСе и успела сняться в популярном телесериале. Актриса она, насколько я могу судить, превосходная, да и человек хороший, так что я очень рада, что у моей дочки есть такая старшая подруга. А вот на молодого человека, который ждал нас в кафе, я посмотрела с подозрением. Уж очень модный, нарядный, лощеный…

Мне больше по душе Фома Горохов в бабушкином свитере с оленями. Свитер с оленями – он как-то сразу выдает человека простого, добродушного, веселого…

– А это Данила, – лаконично представила модного молодого человека Сашка. – Он из универа, пишет диссер и может рассказать кое-что интересное.

Мы сели за столик, Данила сразу же сделал заказ для всех присутствующих и, судя по одобрительным взглядам девушек, не промахнулся. Хотя лично я бы предпочла не смузи, а чай. Впрочем, толком попробовать этот смузи мне не удалось, потому что Данила сразу начал говорить, и к тому моменту, когда нам принесли заказанное, я была уже полностью захвачена его рассказом.

– Не буду вдаваться в подробности, я изучаю медиа как инструмент управления массами, – деловито сообщил молодой человек и, коротко стрельнув глазами на дев – впечатлились ли? – шлепнул на стол передо мной тонкую стопку разноцветных бумаг. – Вот, я подготовил небольшую презентацию. Без диаграмм, на скорую руку, но с ней будет понятнее… Итак, я проанализировал вашу ситуацию. Что в ней примечательно? Первое: публикации в разных СМИ появились практически одномоментно, то есть фактически не было первоисточника. Хронологически самой первой была публикация вот здесь, – он постучал ухоженным ногтем по строке в коротком списке, – но все те материалы, которые вышли позже, отнюдь не рерайт.

– Не слегка измененный повтор, – заботливо пояснила для меня моя юная блогерша.

– Да, тема у всех публикаций одна, но конкретика несколько отличается, – продолжил Данила. – Не манера подачи, а именно фактура, понимаете?

– Все написали про визит Диманди, но при этом каждый добавил еще что-то свое «из старого», – кивнула я.

– Вот именно! – Данила поднял палец. – Как будто общий объем информации примерно поровну поделили на всех!

– Как пирог на десять кусков, – вставила Маша, лениво ковыряя свой чизкейк.

– Очень, очень точное замечание! – Данила возрадовался так, словно Маша мимоходом решила задачку про квадратуру круга. – Мы сейчас принимаем в расчет только первый десяток изданий, осветивших эту тему. Вторую волну не учитываем, новость расползается, это естественный процесс, но он нас сейчас не интересует. Повторяю, важный момент: те десять СМИ поделили скандальную информацию по-братски. Что было бы совершенно невозможно, если бы редакции готовили публикации самостоятельно, потому что конкуренцию никто не отменял, каждое СМИ постаралось бы перетянуть одеяло на себя…

– То есть кто-то ими всеми руководил, так? – Я ткнула пальцем в список, обвела его невидимым кружочком и вздернула его вверх, нарисовав как бы петельку, притянутую к воображаемому пальцу. – Сначала раздал всем тексты, потом скомандовал «Фас!», верно я понимаю?

– Почти, только он выдал не тексты, а информацию, статьи писали уже журналисты, выдерживая формат и стиль конкретного издания. Однако вы правы, некий исходник был, и это можно понять, проанализировав публикации. Проскакивают там очень похожие фрагменты… Это второе. И третье: вы обратили внимание, какие именно СМИ были задействованы? – Данила ловко поменял бумажки. – Смотрите, тут нет регионалов, все издания федеральные или столичные, с высоким рейтингом и широким охватом, преимущественно информационно-развлекательные.

– Их специально подбирали?

– Точно! Как вы думаете, почему в этой десятке нет солидных изданий, профессионально освещающих проблемы судебной системы? Разве не логично было бы привлечь в данном случае именно их?

– В смысле, основательно скомпрометировать меня в глазах коллег? – Я поежилась. Истерику в желтой газетке «Утренние жести» ВККС всерьез не воспримет, а вот разгромный материал в «Судебном вестнике» определенно учтет. – Это было бы убийственно.

– Тогда почему этого не сделали? Если целью было похоронить вас под лавиной грязи? Запомните этот вопрос, мы к нему еще вернемся, а пока давайте посмотрим, по какому принципу была отобрана боевая десятка СМИ. Есть предположения?

Маша протянула руку и вытянула из стопочки следующий лист:

– Да ясно же – по целевке.

– Гениально! – Данила опять обрадовался. – Маша, вы не только красавица, но и умница!

Сашка громко фыркнула.

– Давайте вернемся к делу, – предложила невозмутимая Маша, и я ей благодарно кивнула.

– Целевка – это целевая аудитория. – Я знала это слово, моя блогерша часто его употребляет. – Попросту говоря, зрители и читатели, получатели информации. И что у нас с целевкой?

– А вот, смотрите, – Данила выложил новую бумажку. – Пол целевой аудитории – преимущественно женщины, возраст – 18–24, 24–34, 34–44 года, образование – среднее, среднее специальное, высшее или неоконченное высшее, социальный статус – домохозяйки, безработные, технический и обслуживающий персонал, специалисты и служащие с вышим или без высшего образования, благосостояние – бедные слои населения или со средним достатком. Что тут можно сказать?

Умница Маша открыла было рот, но встретилась со мной взглядом и опомнилась, жестом показала, что закрывает рот на замок. Правильно, на ее реплики наш лектор избыточно реагирует, отвлекается.

Я сама ответила, как поняла:

– Это самая массовая аудитория?

– Это весьма обширная и при этом наиболее управляемая аудитория! – поправил меня Данила. – Ею проще всего манипулировать. Можно быстро возбудить и легко успокоить или переключить на что-то другое. Догадаетесь, почему это важно?

Он с надеждой посмотрел на Машу, но та лишь молча помотала головой.

– Да говори уже, Дэн, не тяни, – досадливо попросила Сашка.

– Потому что вот, – парень потряс в воздухе следующей бумажкой, – ваш случай вовсе не первый! За последние полтора года было еще два таких, очень похожих. Внезапной массированной травле подвергались женщины средних лет, известные специалисты с хорошей репутацией. Список СМИ, поднявших бучу, совпадает с нашим на восемьдесят процентов в одном случае и на девяносто в другом, и сценарий точно такой же!

– Данила, вы проделали большую работу, – уважительно пробормотала я и отняла у него бумажку. – Так… Действительно… Очень интересно… А это что значит? Тут в одном случае имеется пометка «обратимо», в другом – «необратимо».

– Вот это, по-моему, самое любопытное, смотрим сюда. – Наш лектор представил аудитории новую страницу своей презентации. – В одном из случаев волна негатива не просто схлынула сама собой и постепенно угасла, нет. Вскоре она пошла вспять! Видите? Те же самые СМИ точно так же одномоментно выдали серию материалов, опровергающих ранее опубликованный компромат!

– Волну развернули, – медленно проговорила я. – Но почему?

– Совесть проснулась? – предположила Сашка.

Я с жалостью посмотрела на нее. Совсем еще маленькая моя девочка, наи-и-ивная…

– СМИ – инструмент управления, – напомнил тему своей диссертации Данила. – И не только массами. – Он подчеркнуто внимательно посмотрел на меня.

– Они развернули волну, потому что добились своей цели! – догадалась я. – Чего-то хотели от этой женщины, не получили и организовали всплеск чернухи в СМИ. Жертва устрашилась, сдалась, на все согласилась – и тогда они сами же все уладили.

– Супер! – обрадовалась Сашка. – Значит, все поправимо, ты зря горюешь.

– Угу. – Мне вовсе не стало веселее и радостнее. – Осталось только понять, кто это все затеял и чего ему от меня нужно.

– Ну, тут я вряд ли помогу, – Данила развел руками и как бы случайно посмотрел на часы.

– Ладно, нам пора, Дэн, мерси тебе за помощь, Маш, пока! – Сашка вскочила и потянула меня за собой. – Мам, мы уходим!

– Спасибо, до свиданья! – Я только и успела что смахнуть со стола в свою сумку разрозненные листы презентации.

Уже на крыльце кафе попеняла дочке:

– Подорвались, как на пожар, зачем так? Я ведь даже смузи свой не выпила!

– Мам, ты как маленькая! – Сашка хохотнула и помахала рукой Маше и Даниле за стек-лом. Молодой человек уже пересел, оказавшись напротив девушки, и что-то оживленно рассказывал персонально ей. – Дэн по Машке сохнет, просил его с ней свести, специально нашел способ быть полезным мне, то есть тебе, потому что ты моя мать, а я Машкина подруга. Все, что было до сих пор, – только повод для знакомства, оно у них как раз сейчас начинается, и мы с тобой там были уже лишние!

– А-а-а-а! – глубокомысленно протянула я. И несерьезно хихикнула, подумав вслух: – Интересно, а для Маши он презентацию подготовил?

– Не сомневайся, Дэн подаст себя в лучшем виде, – заверила меня Сашка.

– Не сомневаюсь, – согласилась я. – Видно, что парень умный и целеустремленный.

Отличные, кстати, качества. Надо бы и мне их как-то мобилизовать, а то, понимаешь, расклеилась, растекашется мыслию по древу и прочим поверхностям…

Дома я еще раз внимательно изучила презентацию, подготовленную для меня умным парнем Данилой. Она была лаконична и схематична, но информацию представляла доходчиво и содержала главное – имена моих товарищей по несчастью.

Товарищи, если их можно так назвать, были женского пола и того смутного возраста, который имеет эластичные границы и вежливо называется бальзаковским.

Брониславе Марковне Литвин было сорок три года, Марии Семеновне Царевой – сорок семь. В Данилиной презентации не было конкретики по части тех претензий и обвинений, которые предъявили этим дамам науськанные СМИ, но я легко нашла эту информацию в Гугле по запросам, содержащим ФИО фигуранток и слово «скандал». Поисковик выдал тонну ссылок.

Прежде чем основательно погрузиться в изучение богатого материала, я отправила лейтенанту Таганцеву эсэсмэску с текстом: «Сможешь их найти? Бронислава Марковна Литвин, 42 года, и Мария Семеновна Царева, 47 лет» – и приложила к каждому ФИО по ссылке на скандальную статейку.

«Пробью», – коротко ответил мне Костя.

Не перезвонил, значит, был очень занят, но раз пообещал – значит, сделает.