Глава 6. Волна грязи и скелеты в моих шкафах

За что я люблю утро субботы – лучшее на неделе?

Не только за то, что можно спать, сколько влезет, это и в воскресенье позволительно.

За ярко выраженный контраст: вчера еще был рабочий день, трудный, как последний бой, и ломовые лошади валились с ног, а скаковые падали грудью на финишную ленту, умирая от усталости и страха не успеть, не вывезти, не снести… И вот – суббота. Родное стойло, никаких удил в зубах и шпор в боках, тишина, спокойствие…

Радостное ржание удивительно удачно продолжило ассоциативный ряд.

Я подняла брови. Не помню, когда Сашка в последний раз так дико хохотала. Наверное, год назад, когда их школьная законодательница мод Анфиса, жестоко высмеивавшая Сашкины хомячьи щеки, неудачно подстриглась и выяснилось, что у нее самой большие хрящеватые уши. Тогда в дочкином безудержном ржании тоже отчетливо звучало не столько веселье, сколько злорадство.

Сейчас хохот тоже был нехороший, с надрывом. Хомячка разрывало на куски.

Понимая, что Сашка не утерпит, придет делиться, я села в постели – приготовилась. И не ошиблась: дверь распахнулась, и скрюченная приступом нездорового веселья дочь свалилась мне на ноги беспокойным кулем.

– Мам, я валяюсь! – сквозь неуемное «ха-ха» пояснила она и без того очевидное. – Ты это видела?

– Увижу, если позволишь. – Я забрала смартфон и прищурилась, разглядывая картинку. – Это не ты на фото?

– Я, конечно, но это не фото, это пост в инсте, видишь – чей аккаунт?

Я кое-как разобрала:

– Розовая Чума? Так себе прозвище, по-моему.

– Она вся так себе, – кивнула Сашка, – Аглая Чумакова по прозвищу Чумичка, фэшен-блогерша Розовая Чума.

– Вы конкуренты? – Я, кажется, поняла причину дикого смеха.

– Ты че, мам? Я больше фуди, чем фэшен, к тому же мы с Чумичкой в разных весовых категориях, – вздохнула дочь. – Хотя что там у нее в инсте – реально фигня всякая. Регулярная писанина про одежду, кривые коллажи с поливора и селф-мейд фотки своих покупок. У хорошего фэшен-блогера должны быть снимки фэшен-инсайдеров, аналитические заметки и релизы коллекций каких-нибудь открытых церемоний…

– А у нее тут есть ты, – я ткнула пальцем в фото, запечатлевшее мою юную блогершу на пробежке. – Почему?

– В том-то и прикол! – Сашка повозила пальцем по экрану, меняя размеры изображения. – Смотри, Чумичка удосужилась разобрать мой модный лук.

Я посмотрела: от фигурки бегущей Сашки в центре к краям картинки расходились лучики, указывающие на отдельные части наряда с указанием их стоимости. С новехонькими желтыми кроссовками блогерша не ошиблась, абсолютно верно указав и фирму-производителя, и немалую цену модной обувки. А вот с бабулиной пыльной горжеткой неувязочка вышла: «Шарф-снуд шафранно-желтый из альпаки, RED VALENTINO, 22 300 руб.» – было написано под отдельным изображением мохнатого желтого кренделька.

– Ско-о-олько?! – протянула я, до предела округляя глаза. – Двадцать две тысячи рублей? Саня, мы срочно должны перетряхнуть все бабулины загашники!

– Ты еще сюда посмотри! – Всхлипывающая от смеха Сашка подвинула картинку, открывая мне фрагмент слева.

– «Вязаная шапка-ушанка с помпоном из исландской шерсти, BOSCO, 11 900 руб.», да ладно? – Я тоже захохотала.

– И мой спортивный костюмчик но-нейм, оказывается, тоже брендовая вещь колоссальной стоимости! – добила меня дочь.

– Видишь, совершенно напрасно ты клянчила дорогущую фирменную экипировку, я говорила тебе, что разницы никто не заметит, и оказалась права, – отсмеявшись, назидательно заметила я, потому что нельзя же было упустить такой случай.

– Чумичка не просто не заметила разницы, она палевный логотип на моей куртке в фотошопе затерла, – сказала Сашка. – Зачем, не понимаю? У нее такое безрыбье случилось, ни одного классного лука не было, чтобы по-честному его разобрать?

– Душа фэшен-блогера – потемки! – возвестила я, вставая и потягиваясь. – Ты как насчет омлета с грибами, поддержишь меня или будешь сырую морковку точить, аки кролик?

Мы перешли к обсуждению меню субботнего завтрака и забыли про чудачку Чумичку с ее смешным постом.

Напрасно. Это был первый звонок.

Второй зазвенел, когда я задумчиво созерцала грязную посуду в мойке, размышляя, чем бы мне заняться дальше: перейти уже к маленьким подвигам, вроде уборки и стирки, – или буквально закрыть глаза на несовершенство внутреннего мира нашей квартиры и завалиться еще поспать? Сашка отправилась на пробежку, мне никто не помешает…

Помешал телефонный звонок.

– Ты уже видела? – напряженно поинтересовалась Натка, опустив приветствие.

– Доброе утро, – машинально исправила я это ее упущение.

– Значит, не видела, – вздохнула сестрица. – Тогда пока ничего не делай, жди, мы скоро будем, – и она бросила трубку, оставив меня в недоумении.

Спать расхотелось, появилось нехорошее ощущение, будто я упустила что-то важное. Но что? Что-то такое, что я могла видеть. Уже. Но не увидела. Еще. А почему? Куда-то не туда смотрела?

Обеспокоенная, я посмотрела сначала в окно, потом в зеркало, затем на экран телевизора.

За окном было мутно-серое зимнее утро, в нем увязали голые деревья, зябко куталась в ватное облако башня недостроенной многоэтажки, нудно скрипела перекосившаяся детская каруселька, пронося низко над лужами одинокого ребенка в добротной экипировке астронавта – бесформенном комбинезоне, дутых сапогах, шапке-шлеме и варежках. Карусельку без устали подкручивал папа юного космонавта, неуклонно увеличивая вероятность стыковки потомка с земными хлябями.

В зеркале отражалась все та же я, в телевизоре сидел щекастый и розовый, как целлулоидный пупс, ведущий итоговых новостей – неумный и неприятно кокетливый. Ну, и чего же я не видела?

Так и не найдя ответа на этот вопрос, я перемыла посуду и занялась приготовлением обеда на удвоенное количество персон.

Обещая скоро быть, Натка сказала «мы», а не «я», значит, можно было ожидать, что она явится вместе с сыном.

Я нажарила всеми любимых котлет, а остатки фарша пустила на суп с фрикадельками, сварила макароны, натерла сыр для них и заварила свежий чай, решив, что сладкое к нему привезут Натка с Сенькой. В этом смысле моя сестрица очень правильно воспитана: мы с ней обе неизменно следуем святому бабулиному завету никогда не ходить в гости с пустыми руками.

И точно, в руках у Натки, ввалившейся в дом аккурат под свисток закипевшего чайника, очень похожий на паровозный гудок, был фирменный пакет. Но не из булочной, а из аптеки!

– Я подумала, вдруг у тебя как раз все закончилось, – сказала сестрица, сунув мне в руки свой презент, и принялась нервно разматывать с себя витки шарфа.

– Что у меня закончилось? – Я заглянула в пакет, увидела там валерианку, глицин и настойку пустырника, после чего у меня закончилось терпение. – Да в чем дело?!

– Что, валерианка не помогает? – по-своему понял происходящее новый гость. Он протолкнул глубже в прихожую раскукливающуюся Натку, закрыл за собой дверь, бросил на обувницу свернутую газету и сказал: – Лен, привет, ты только не волнуйся.

Оказывается, Наткино «мы» включало ее и Таганцева.

– А Сенька где? – спросила я, честно стараясь не волноваться, как просили.

– На инглише. – Натка прошла на кухню и сразу загремела крышками на плите. – Ум-м, котлетки!.. У Сеньки индивидуальное занятие с преподавателем, два часа гудмонинга с вотизенеймингом, мы пока тут по-человечески поболтаем, тем более что есть о чем…

Она сама разлила по тарелкам супчик, усадила нас с Костей за стол и тоже села, старательно и неубедительно делая вид, будто ничего особенного не происходит, просто очередной субботний обед в непринужденной домашней обстановке.

Я посмотрела на Таганцева. Таганцев отвел глаза.

Я положила ложку и сказала:

– Нет, я так фрикаделькой подавлюсь. Выкладывайте уже, что случилось.

– Ты поела бы… пропадет же аппетит, – вздохнула сестрица.

Таганцев, устрашенный перспективой, живо захлюпал супчиком.

– Выкладывай, – повторила я.

Натка и выложила – свой мобильник.

– Нынче утром я зашла посмотреть, не запостил ли кто хорошие фотки с тусовки с Диманди, потому что на тех, которые сделала я сама, нет меня самой, – несколько путано объяснила сестра, одновременно сноровисто елозя пальцем по сенсорному экрану. – Думала, найду классный кадр, где я вся красивая со звездой, а нашла вот это. – Она развернула ко мне смартфон.

– Ты попала в прессу? – Я успела увидеть логотип популярной желтой газеты.

– Не я! Ты попала!

– Что? – Я чиркнула пальцем по экрану, и его полностью занял длинный заголовок, разбитый на несколько строк: «Шикарная жизнь судьи Кузнецовой». – Что?!

– Бред, конечно, но написано хорошо, живенько, даже с юмором, – пробормотала Натка, пытаясь выдрать из моей закаменевшей руки свой смартфон. – Потом почитаешь, сначала я тебе все быстренько покажу. Смотри, вот еще статейки. «Интермакс» пишет: «Гулянки и пьянки не по карману». ВИА «Новости»: «Судебный загул Елены Кузнецовой». «Лайт Ньюс»: «Гуляй, шальная судья-царица!» и «Закону там не место!», «Вечерние жести»: «Новый скандал вокруг судьи Кузнецовой», «Субботнее Утро»: «Как у Фемиды за пазухой», «Рашен таймс»: «Правосудие с коррупционным душком»…

– Это все про меня? – От смены планов у меня зарябило в глазах. Голова закружилась, во рту появился противный вкус.

Я крепко зажмурилась. Открыла глаза и увидела перед своим носом котлету на вилке.

– Ешь, – скомандовал Таганцев. – Потом успокоительного тяпнешь, и будем думать, что делать. Читать всю эту гадость я тебе решительно не советую, захлебнешься дерьмом.

Я взяла себя… вернее, вилку в руки и яростно разломала котлету. Набила рот, прожевала. Хотя бы противный вкус надвигающейся тошноты перебила.

– О, еще новенькая появились: «Позор российского правосудия» – это уже в «Нашем деле», – сказала Натка, и Таганцев под столом пихнул ее ногой. – Да ладно, я же просто учет веду, подумаешь, одной публикацией меньше, одной больше… Лен?

– Тлен! – Я встала и сходила в комнату за ноутбуком. По пути захватила в прихожей оставленную там Таганцевым желтую прессу. Принесла ноут на кухню, дождалась, пока Натка, выполняя мое молчаливое требование, расчистит место, поставила его на стол. – Вы, ребята, не правы, прочитать это надо. Дайте мне время, я должна ознакомиться с обвинениями.

Я прочитала все, что нашла – с десяток статеек в разных СМИ. Все они вышли накануне вечером или нынче утром, все были проиллюстрированы фотографиями с нашего недавного праздника, но содержали и много другой информации. Не сказать что совершенно новой: половину той грязи, которую выплеснули на меня в этот раз, я уже вынужденно принимала раньше. Были у меня громкие дела, в ходе слушания которых продажная пресса старательно перетряхивала все мое белье, не затрудняясь переворачивать факты и откровенно врать. И вроде разобрались уже, что нет в моих шкафах никаких таких скелетов, а вот – извольте: чуть появился новый повод бросить в меня камень, все старые поклепы снова пошли в ход. Популярные федеральные издания не побрезговали, аккуратно оформили активные ссылочки на давние публикации…

Да уж, хорошо выдержанная клевета – она с годами только крепче и ароматнее!

– Систематизируем, – закончив ознакомительное чтение, сказала я нарочито спокойно. – Неуважаемая пресса представила визит Диманди на Сашкин праздник как возмутительный факт: судья Кузнецова то ли берет взятки борзыми рэперами, то ли транжирит неправедно нажитое, потому как выступление Диманди на частной вечеринке стоит минимум двадцать тысяч долларов, и это официальный прайс, его тут приводит бывший концертный директор звезды, редкий, кстати, ворюга, которого я как раз засудила… Впрочем, речь не о нем. В поддержку версии о том, что я живу не по средствам, приводятся и другие жареные факты. Например, блогерский материал, которого вы, кажется, еще не видели. Фэшен-блогерша Розовая Чума, видный авторитет и большой знаток модных тряпок, как раз сегодня утром разобрала по косточкам модный лук моей дочери…

– Какой-какой лук? – перебил меня Таганцев.

Я посмотрела на него с досадой, Натка – с сочувствием.

– Темный ты, Костенька, – сказала она. – Зеленый лук знаешь, репчатый тоже…

– Еще стрелковый, – вякнул, защищаясь, Таганцев.

– Ага, как у Робин Гуда, – кивнула Натка. – А модный лук, даже если увидешь, нипочем не узнаешь, потому что от немодного не отличишь. А это, Костя, такой наряд…

– Но не тот, который вне очереди, – включилась и я в объяснение. – И не тот, который имеют в виду, когда говорят, что надо вызвать полицейский наряд…

– А шмотки! – закончила Натка. – Модный лук – это комплект одежды, подобранный с большим вкусом и знанием всех трендов.

– Проще будет показать. – Я зашла в Инстаграм и отыскала там давешний пост фэшен-блогерши Чумички. – Вот, полюбуйтесь. Это фото Сашки на пробежке. Смотрите на выноски по краям картинки. Как вам ценники?

– Ого! – приглядевшись, крякнул Таганцев. – Это и правда столько стоит?

– Не совсем. Шарф и шапка из наших старых сундуков, вся их ценность – в доброй памяти о бабуле, а вот кроссовки действительно новые и недешевые, я их Сашке на день рождения подарила, и она их сразу же надела…

– То есть мы можем приблизительно установить дату съемки? – Костя постучал пальцем по экрану, и тот послушно среагировал, увеличив картинку. – По кроссовкам, сечешь?

– Можем не приблизительно, а совершенно точно, – кивнула я, – в таком наряде Сашка только один раз красовалась – утром в день рождения, потом она решила новые кроссовки беречь, а старые у нее розовые, к ним эти шарф и шапка не подходят…

– То есть спусковой крючок – вовсе не приход Диманди, – заключил опытный опер и внимательно посмотрел на меня. – Смекаешь, что это значит?

– Что кто-то специально искал, к чему бы прицепиться, и добрый рэпер своим неожиданным приходом сделал подарок не только нам с Сашкой, но и ему? – подумав, безрадостно предположила я.

– Стоп, стоп! Я за вами не успеваю, не смекаю и не секу, – вмешалась Натка. – Что значит – кто-то искал, к чему прицепиться?

– Меня хотели скомпрометировать, – уныло объяснила я. – Специально искали повод. Похоже, следили за нами, за Сашкой уж точно – это ее фото на пробежке в парке сделано…

– Судя по ракурсу – фотограф там на скамеечке сидел, – вставил Таганцев.

– В зимнем парке? На холодной лавочке в семь утра? – Натка искренне восхитилась самоотверженностью неизвестного фотографа. – Лен, да у тебя серьезный враг, идейный!

– Какой враг, у меня нет никаких врагов, – забормотала я.

– Да как же! – Натка фыркнула. – У Лены Кузнецовой их, может, и нет, а вот у судьи Елены Владимировны наверняка полно таких, и все сидят, только не в парке на лавочках!

– Вариант, – согласился Таганцев. – Лена, надо поднять дела, посмотреть, кого ты сильно обидела. Это кто-то серьезный, со средствами и связями.

– Может, Хрупин? – слабо оживилась я. – Бывший концертный директор Диманди? Он увел его кассу, но по суду был вынужден все вернуть, а там большие деньги…

– Тот самый Хрупин, который так кстати рассказал журналистам, какие у Диманди расценочки на заказные выступления? – Натка зашелестела газетой. – Да, морда у этого Хрупина противная, елейная, сразу видно, такой на любую гадость способен… И связи в медиа у него наверняка сохранились, раз он бывший концертный директор звезды!

– Хрупина проверим, – сказал Таганцев, – но я бы на него не ставил. Во-первых, я так понял, по суду его разули и раздели, из бизнеса выкинули, а такую кампанию в СМИ на одних старых связях не потянуть, тут еще и деньги нужны, пресса-то у нас продажная, а не бесплатная. Во-вторых, главный обидчик этого Хрупина не Лена, а Диманди, так стал бы он делать рекламу своему врагу? Рэперу-то эта шумиха только на пользу, сколько народу узнает, какой он модный и дорогой!

– Так, может, это все Диманди и затеял? – предположила Натка. – Приподнял свои проседающие акции за твой, Лена, счет?

– Нет, это не он, – уверенно возразил Таганцев. – Рэпер тут так, по касательной… цель – явно Лена. Давай, вспоминай, может, тебя купить пытались, взятку давали, а ты отказалась, может, ты чьи-то планы порушила или влезла куда не надо? Ты чем вообще в последнее время занималась?

– В какой конкретно период времени? – Я разозлилась. – На этой неделе я тупо разгребала завалы разных ерундовых дел и занималась Сашкиным праздником, а до того были каникулы и праздники, я даже из дома почти не выходила! Кому и как я могла навредить?

– Не знаю, вы, бабы, народ изобретательный, – проворчал Костя. – Ладно, зайдем с другой стороны. Тебе никто не угрожал?

– Чем? Да и с чего бы? – Я вытаращила глаза… да так и замерла пучеглазой куклой.

– Она что-то вспомнила! – правильно догадалась Натка.

– Выдыхай, – посоветовал мудрый опер. – И рассказывай.

– Я не знаю, имеет ли это какое-то отношение… по-моему, это ерунда… нет, точно ерунда, но…

– Продолжай.

– Ладно. – Я решилась. – На прошлой неделе я решила заняться собой. Начать здоровый образ жизни и все такое. Как раз случайно встретила старую знакомую, которая выглядит как картинка, как-будто ей двадцать пять, а не сорок с хвостиком.

– Уже весьма подозрительно! – прокомментировала Натка и сурово засопела.

Таганцев жестом остановил ее и помахал мне:

– Продолжай.

– Эта знакомая, Полина Васильева ее зовут, очень настойчиво приглашала меня в группу, где занимаются дыхательной гимнастикой, йогой, самовнушением, гипнозом и прочей модной ерундой, и я даже один раз к ним сходила… но мне там не понравилось, и я ушла с середины занятия. И вот когда я уходила, Полина, пытаясь меня остановить, сказала: «Не делай этого, подруга, ты страшно пожалеешь». По-вашему, это можно считать угрозой?

– А то! Еще как можно! – с энтузиазмом вскричала Натка.

– По-нашему, с этим нужно разбираться, – сказал Таганцев. – Давай-ка всю эту историю со старой знакомой с самого начала, во всех подробностях и деталях.