Глава 15

После того как сталкеры покинули свое убежище, им показалось, что изменилась не только Зона, но и весь мир.

В темных рваных облаках то и дело вспыхивали молнии, накрапывал холодный дождь. Шмидт и Птица возвращались старой дорогой и не узнавали ее.

Осенний лес превратился в бурелом. На тропе во множестве лежали выкорчеванные бурей деревья. Корни и ветки цеплялись за одежду, ветер то и дело поднимал с земли опавшие листья и швырял их вверх. Было пусто, сыро и холодно. Немногочисленным же уцелевшим строениям словно бы разом прибавилось лет по сто. И без того старый заброшенный коровник теперь выглядел совсем древним. Он покрылся густым слоем серебристо-зеленого мха, врос в землю, и казалось, что вот-вот рассыплется от старости.

– Я вот думаю, может, ну его на фиг? – Шмидт боязливо посмотрел в сторону коровника. – Того и гляди, нам крыша на голову свалится, когда в туннель полезем.

– А стоит ли вообще теперь туда соваться? – Сергей указал в сторону далекого периметра. – Гляди, мне чудится или там и в самом деле теперь пусто?

Сокольских оказался прав. Периметра больше не существовало. Пустая караульная вышка накренилась вниз. Столбы с проволочным заграждением где повалились, где и вовсе отсутствовали, вырванные из земли чудовищной стихией. Что особенно было непонятным и пугающим, так это обилие ржавчины и какой-то желтоватой слизи, покрывавшей бетон и железо.

– А где люди? Часовые, тревожные группы? Куда все подевались? Тут и укрыться-то негде. Погибли? Но тогда должны были остаться тела. – Сергей с нехорошим предчувствием осматривал пустую вышку.

– Брось, пошли. – Шмидт сунул озябшие руки в карманы. – Тут недалече блокпост был. Издали посмотрим, есть ли там кто. Хотя я уже догадываюсь, что мы увидим.

Интуиция их не обманула. Через полчаса ходьбы под моросящим противным дождем они действительно вышли к блокпосту.

Даже на первый взгляд было ясно, что живых тут они не встретят. Впрочем, мертвых тоже не оказалось. В помещениях было абсолютно пусто. Ветер шелестел занавеской в разбитое окно, пахло тленом и плесенью.

Ощущения были такими, словно люди ушли отсюда давным-давно, чего быть, конечно же, не могло. Но глаза беспристрастно фиксировали картинку, верить в которую разум отказывался.

В комнате отдыхающей смены нашлись две металлические двухъярусные кровати. Обе ржавые и темные. Матрасы и одеяла на них сгнили. Следующая комната. Казенный трухлявый стол, такие же ветхие стулья, закрытый облупившийся сейф в углу.

На столе Сергей увидел журнал дежурной смены. Бумага старая, скукожившаяся, заплесневелая от сырости. Тем не менее журнал был датирован именно этим годом. Сокольских ковырнул было страницы кончиком ножа, но напрасно. Они слиплись намертво, словно пролежали тут не менее полувека.

Комната хранения оружия. Пирамида и стеллажи пустые. Вот разве что два стальных шкафа заперты. Но и открыть их у сталкеров не получилось. Повозились пять минут, да и плюнули.

В помещении, служившем для приема пищи, Шмидт обнаружил печку-буржуйку.

– Ты гляди, хоть и ржа кругом, а печка-то еще годна для отопления. А все почему? Потому что чугун, а это на века!

Он открыл дверцу и сноровисто стал разламывать мебель – на растопку.

– Ты чего, заночевать тут решил? – спросил Сергей, осторожно устраиваясь на рюкзаке.

– Ну, о ночлеге думать рано. Но чайку вскипятить да кости погреть стоит. Раз такая оказия подвернулась. Заодно и обмозговать, во что это такое мы влипли и как теперь выбираться. А главное – куда?

– Ты опасаешься, что на месте Октябрьского тоже вот такой мавзолей образовался? – Сокольских обвел комнату рукой.

– Не каркай, Птица! – раздраженно засопел Шмидт. – Я надеюсь, что с поселком все в порядке. Ну, самое большое – белье с веревок ветром унесло.

– А если…

– Вот давай без «если», хорошо? Нам еще туда столько топать, что ежели сразу о плохом думать, можно прямо здесь ложиться да помирать.

– Хорошо, молчу. – Сергей достал чай, сахар и котелок. – Сил наберемся и тронемся.

Но странное дело. Стоило им вскипятить воды и выпить горячего чаю да съесть по банке тушенки на каждого, как желание куда-либо идти пропало. Навалился сонный дурман. Сокольских лежал и смотрел, как от мокрой куртки, висящей над разогревшейся буржуйкой, поднимается пар. Как потрескивают угольки в приоткрытой дверце. И стали ему, Сереге, как-то вдруг безразличны ржа и плесень под ногами, дождь за окном, да и вся эта Зона.

Как-то привычно, что ли, все сделалось. Точно так же он себя чувствовал во время службы на таджикско-афганской границе. В те неспокойные дни, когда их погранотряд по полной хлебнул чужой войны. Тупой, страшной и бессмысленной. Серега вот так же лежал в расположении роты и смотрел в окно. До дембеля было невыносимо далеко, а до смерти, прямо как в песне про землянку, – «четыре шага».

Это была не метафора, буквально накануне их погранотряд обстреляли из минометов. Осколками первых же мин двух ребят из молодого пополнения убило прямо на пороге казармы. «Непримиримые», из местных, начали претворять в жизнь обещания: избавить свою страну от «русских чужаков».

Сергей увидел, как с улицы через окно заглядывает бородач-душман, неприятно щерясь гнилыми зубами. Вставать было лень, и Сокольских отвернулся. Впрочем, взгляд его тут же натолкнулся на трех солдат у печки. На них были украинские знаки различия, бойцы кучно сгрудились в темном углу и печально смотрели на бывшего пограничника. Почему-то Сергей сразу понял, что они мертвые.

Тогда где-то на краю сознания шевельнулась тревожная мысль о неправильности происходящего. Сокольских нехотя потряс отяжелевшей головой и услышал металлический стук. Тут Птица окончательно пришел в себя. Видения исчезли. В помещении были только заснувший Шмидт и сам Серега. На полу лежала его эмалированная кружка, из которой вытекали остатки чая.

«Не нравится мне это место. Надо бы, пожалуй, уходить отсюда». Сергей встал и, растолкав Шмидта, убедил его в необходимости идти.

К счастью, дождь закончился. Обходя грязь и лужи, сталкеры пошли в сторону Октябрьского.

На очередном коротком привале Серегин напарник решил взобраться на дерево, чтобы с высоты взглянуть на окрестности.

Наблюдение было недолгим.

– Слышь-ка, Птица, там люди какие-то бредут. – Шмидт завозился на верхушке сосны, и стоящему внизу Сергею за шиворот посыпался лесной мусор.

– Что за люди? Далеко?

– Да пес его знает, кто они такие. Но на военных не похожи, стопудово штатские. Трое мужиков и одна девка. У одного из мужиков промысловое ружье. Но вид владельца ужаса не внушает. Идут по тропинке, в стороне от основной дороги. Минут через десять рядом будут.

– Тогда слезай, пошли знакомиться.

Группа Ямпольского восприняла появление двух незнакомцев неоднозначно.

Двое молодых людей, напоминавших потрепанных жизнью туристов, вышли в стороне от тропы. Дождавшись, когда группа подойдет ближе, один из них, с рыжими волосами, приветливо помахал рукой. Второй, темноволосый, вежливо поздоровался.

Странные это были ребята. Рассмотрев их ближе, Ямпольский подумал, что первое впечатление было обманчивым. Эти люди были похожи не на туристов, а, скорее, на охотников или егерей. Но вот оружия при них как раз не было. По крайней мере, на виду.

Шибина и Волков, как более молодые в коллективе, разглядывали незнакомцев с любопытством. Кобзарь – настороженно, а вот самого профессора с первых же минут не оставляла мысль, что эта встреча не случайна. И кто знает, может быть, и вправду неспроста на перекрестках судеб сошлись их жизни, незримыми нитями сплетаясь в узелки и замысловатые петли, и в ходе этой встречи прежний маршрут каждого из путников неумолимо изменился?

– Значит, вы члены научной группы? И куда вы направляетесь? – спросил Шмидт после того, как все познакомились и представились друг другу.

– В сторону человеческой цивилизации. В идеале, нам бы хотелось попасть к ближайшему населенному пункту. Хотелось бы перекусить горячей пищей и привести себя в порядок. Признаться, мы уже порядком устали в пути. Наша одежда не слишком располагает к путешествию по Зоне. – Волков показал на грязные и промокшие халаты научников, надетые поверх рубашек и свитеров.

– Это да, – согласился Сергей, – но куда именно вы идете?

– Эммм, – Ямпольский обвел всех взглядом, – вообще-то мы планировали выйти к армейскому блокпосту. Чтобы с их помощью сообщить о себе руководству. Тогда можно было бы рассчитывать на эвакуацию.

Сталкеры переглянулись.

– Н-да, – протянул Шмидт и скептически хмыкнул.

– Вижу, вас это удивляет? Позвольте спросить – почему? – удивился Ямпольский.

– Во-первых, вы немного заблудились. И ближайший блокпост уже остался в стороне. А во-вторых, никакой пользы вам от него не будет, он пуст. Люди исчезли, а помещения пришли в негодность. Более того, аура там какая-то дурная. Мы бы даже заночевать там не рискнули.

– Вот незадача! – раздосадованно произнес Кобзарь. – Что же нам теперь делать?

– А куда вы сами направляетесь, молодые люди? – заинтересовался Ямпольский.

– В Октябрьский. Это дачный поселок, там у нас есть товарищи. Но, честно говоря, без транспорта мы вряд ли туда быстро доберемся.

– Октябрьский? – переспросила Шибина. – Погодите-ка, так вы – сталкеры? Я слышала про этот поселок – это нелегальная база людей, осуществляющих регулярные вылазки в Зону отчуждения.

– Хммм, – не нашлись что ответить Шмидт и Птица на проницательность девушки. «Сталкерство» как явление действительно считалось незаконным. И у тех, кто попадался в руки военным за периметром, могли быть очень серьезные неприятности, особенно если старателей, или, как их называла молва, сталкеров, прихватывали вместе с хабаром. С другой стороны, научники – это не военные. Напротив, были случаи, когда отдельных старателей подряжали на работу сами сотрудники научных станций. Да и формально Птица и Шмидт сейчас не только вернулись назад, за периметр, но и самого периметра больше не существовало. Если не брать в расчет пустые блокпосты и уничтоженные заграждения.

– Что-то типа того, – туманно согласился Шмидт.

– Любопытно, – произнес Ямпольский, вспоминая все, что он слышал ранее о сталкерах. Информации у него было немного, так как сам профессор никогда к их помощи не прибегал. Но некоторые его коллеги, кажется, действительно в той или иной форме сотрудничали с такими дельцами.

Всякое о них говорили. И плохое, и хорошее. Были среди этой братии как честные труженики, так и жадные, ради наживы способные на многие дурные вещи.

Впрочем, Шмидт и Птица не производили плохого впечатления. Более того, в сложившейся ситуации группа ученых остро нуждалась в их услугах.

– Нам нужна ваша помощь, – решительно сказал Ямпольский. – Вынужден признать, что мы заблудились и не очень понимаем, в каком направлении нам теперь двигаться. А вот вы, похоже, в здешней обстановке неплохо ориентируетесь. Поэтому я хочу попросить вас сопроводить мою группу хотя бы до вашего Октябрьского. Там ведь есть связь? А уже оттуда мы бы могли достучаться до своих.

Сталкеры крепко задумались над этим предложением. Тащить с собой незнакомых людей в Октябрьский товарищам не очень хотелось.

Птица представил, какой фурор могло бы вызвать их появление. Привести с собой научников, тесно сотрудничавших с военными, – это был бы тот еще номер! С другой стороны, девушка по имени Виктория об Октябрьском уже слышала. Как и о том, что там живут сталкеры. Получается, это уже не являлось таким уж большим секретом.

– Не хотим вас заранее обнадеживать. Дело в том, что мы сами не уверены до конца, что сейчас в поселке есть живые люди. То есть вероятность велика, – поправился Сергей, – но отнюдь не стопроцентная.

– Завязывай, Птица, – поморщился Шмидт. – Опять ты за свое?

Потом рыжий напарник обратился к Ямпольскому:

– Ладно, допустим, мы вас туда выведем. Но нам-то что с того?

– А что бы вы хотели за это получить?

– Ну, например, вы официально оформите нас как вспомогательный персонал научной станции. Проводниками или разнорабочими, не важно. Главное, чтобы мы имели официальную и законную причину нахождения в Зоне. Чтоб вояки не цеплялись.

– Это требует согласования с руководством, а учитывая то, что произошло за последние стуки… Я, в принципе, не против. Но оформление такой процедуры займет определенное время, – задумался Ямпольский.

– Догадываюсь. Но на первое время сойдет бумага с текстом «от руки». Что вы, профессор такой-то, приняли на работу меня и Птицу и ваша подпись является удостоверением сего факта.

– Хм. – Ямпольский поразмыслил и согласился. – Ну что ж, извольте. Я готов написать вам такую расписку. Есть у вас чистый лист бумаги? И продиктуйте мне ваши настоящие имена. Не прозвища же мне ваши указывать.

Через минуту расписка была готова.

– Угу, так, – ознакомился с текстом Шмидт, – ага. А вот этой формулировкой вы от всякого «нехорошего» с нашей стороны подстраховались?

– Что там? – заинтересованно спросил Сергей.

– Тут в конце приписка: «Данный документ имеет действительный статус только при личном присутствии профессора Ямпольского В. С.».

– Поймите нас правильно. Мы же с вами знакомы пять минут. Вдруг кто-то на вашем месте решил бы просто ограничиться получением подобного документа? А свои обязательства по сопровождению нас до жилых мест посчитал бы необязательными к исполнению? Увы, должность руководителя вынуждает меня просчитывать все наперед. В свое оправдание я могу вас уверить, что как только окажусь в научном центре, немедленно займусь вашим официальным оформлением. С бланками, печатями и пропусками. Все честь по чести.

– Ладно, профессор, – улыбнулся Шмидт. – Мы понимаем, никаких обид. Вы в своем праве и поступаете мудро. Действительно, от незнакомого человека в этих местах всякое можно ожидать. Давайте-ка выдвигаться, скоро начнет темнеть. А нам до той поры нужно успеть найти крышу над головой.

Ночевать решили в леспромхозе. До него было рукой подать. И сталкеры очень надеялись, что здание уцелело.

– Ау, есть кто живой? Савелий? – Шмидт распахнул створку ворот и зашел на территорию лесопромышленного хозяйства.

– Вы уверены, что нас кто-нибудь слышит? – спросил Ямпольский, бросая взгляд на замшелые кирпичные стены.

– До «выплеска» Зоны здесь обитали старик сторож и его взрослый племянник в должности завхоза. – Шмидт пропустил всю группу и вернул половинку ворот на место. – Хотя, если честно, главный-то как раз дед Савелий, а племянник – так, на побегушках.

Все прошли через двор и остановились у входа. Путь преграждала распашная сварная решетка, закрытая изнутри на навесной замок.

Тамбур, густо выкрашенный зеленой масляной краской, освещала тусклая лапочка в сетчатом плафоне. А в глубине помещения едва слышно тарахтел дизель-генератор.

Шмидт шагнул вперед и, погромыхав решеткой, снова крикнул:

– Савелий, Михаил! Вы тут?

– Что орешь? – из темноты в тамбур шагнул дед Савелий.

– Дед! Мы уж думали, нет никого. Ты чего затихарился? Давно ведь слушаешь, как я надрываюсь?

– Поди вас разбери, кто тут шляется. – Савелий настороженно всматривался в стоящих за Шмидтом людей. – А это кто с тобой? И почему не обычным манером вернулись? – намекнул он на туннель.

– Это научная группа. Те самые умники, что Зону изучают. Беда у них стряслась, станция разрушена. Сейчас мы к идем в Октябрьский. Надеемся, что пустишь переночевать.

Шмидт подошел к самой решетке и сказал так, чтобы его слышал только Савелий:

– А насчет туннеля – ты все проспал, старый. Нет больше в нем надобности, потому что периметр сдуло. Кто успел укрыться, те выжили. А всех прочих… нет их, в общем, никого. Зато Зона теперь повсюду.

– Вон оно как, значит. – Дед задумчиво поскреб рукой бороду. – А вы, получается, с той стороны единственные живые?

– Сам же видишь, что не мертвые, – рассердился Шмидт, – отпирай калитку, стемнело почти.

Дед, услышав первую часть фразы, как-то странно посмотрел на сталкера. Стоявшему рядом Сергею даже показалось, что Савелий им откажет и ночевать придется прямо во дворе. Но дед подумал немного и полез за ключами.

После всех выпавших на долю путников приключений условия показались им царскими. Под ночлег была выделена просторная комната. Савелий показал, где взять деревянные поддоны. Из них люди выложили себе подобие кроватей. Вместо одеял и матрасов все понабрали себе разное тряпье, в изобилии имевшееся у хозяйственного деда. Для Виктории Шибиной отгородили простыней угол и выделили девушке единственную раскладушку.

Савелий принес нежданным гостям полведра картошки, початую кадушку квашеной капусты и немного сухарей. Выложил на стол бумажные кульки с солью, сахаром и чаем. Молча сел в сторонке и закурил. Сокольских решил было, что дед будет дымить какой-нибудь ядреной махрой. Однако Птица ошибся. Цербер мрачно попыхивал дорогим «Данхиллом», думая о чем-то своем.

И лишь когда мимо прошел Шмидт, дед встрепенулся и ухватил сталкера за руку.

– Постой, рыжий. Я чего спросить у тебя хотел. Вы когда сюда шли, нигде моего Мишку-племянника не встречали?

– Нет. Погоди, так он что, пропал? Давно? – спохватился Шмидт.

– Пропал. – Савелий тяжело поднялся. Достав старенькую карманную латунную пепельницу, затушил в ней окурок. – Аккурат за несколько часов перед тем, как Зона жахнула.

Гости притихли и переглянулись. Кобзарь хотел сказать старику что-то обнадеживающее, но, наткнувшись на его тяжелый взгляд, запнулся на полуслове.

Савелий махнул рукой. Пошел к двери, обернулся у самого порога:

– Да, чуть не забыл. Все естественные надобности справляйте во дворе. В памятнике зодчества, он же – «нужник обыкновенный». Но на ночь я двери леспромхоза запираю. Так что ежели кому приспичит ночью, возьмете ведро в коридоре.

Дров и воды в леспромхозе было в избытке. Натопили большую чугунную печку, приготовили еду и даже нагрели воды для душевой кабины. Процесс накачки бака для душа был долгим и муторным, так что приходилось ждать своей очереди. Когда наконец Сергей встал под горячие струи, он испытал настоящее наслаждение. Вместе с грязью по неровной кафельной плитке утекали тяжесть прожитых дней и выматывающее напряжение.

В крошечной раздевалке Сокольских столкнулся с профессором. Ямпольский как раз должен был идти на помывку следующим, но вдруг замер, словно громом пораженный. Он смотрел на амулет, висящий на груди Сергея, и, казалось, не верил собственным глазам.

– Откуда у вас эта вещь? – дрожащим голосом спросил ученый.

– Один знакомый подарил. А что вас так удивило? – Птица никак не мог понять причины профессорского интереса.

– Видите ли, у меня тоже был знакомый, обладавший таким предметом. И я точно знаю, что это была сделанная на заказ штучная вещь. Поэтому, скорее всего, это она и есть.

– Возможно, – не стал спорить Сокольских. – Но ко мне она попала без всякого криминала, а как подарок. Однако я вижу, у вещицы есть какое-то прошлое? И вы его знаете? Знаете, что изображено на этом медальоне? Может, вы мне это объясните?

– Да, молодой человек, теперь я понимаю, что не просто так мы с вами встретились. Это фатум, не иначе. Давайте поступим следующим образом. За вечерним чаем я расскажу вам свои догадки насчет вашего «подарка». А вы поведаете мне, когда и кем он был вам подарен. Уверен, это будет интересная история.

К ночи заметно похолодало. Из оконных щелей тянуло стылым ветром. Люди сгрудились вокруг раскалившейся докрасна печи и размышляли над услышанным.

– Значит, вы, Валерий Семенович, полагаете, что это и есть тот самый ключ к материалам Стребкова? – спросил Кобзарь, дуя на кипяток в кружке.

– Уверен. Я видел его несколько раз, когда Стребков был еще жив. Все же изображение на пластинке незаурядное, согласитесь, трудно перепутать.

– Пожалуй. Но все равно непонятно, как он попал к тому самому афганцу Николаю, который подарил этот ключ нашему Сергею.

– Я так думаю: Николай и был тем самым проводником, работавшим в группе Стребкова, – пояснил Ямпольский. – Но, получив ключ в руки, он не знал, что с ним делать. Назначение этого предмета так и осталось для него загадкой. Просто памятной вещью.

– Приносящим удачу амулетом, – поправил Сергей. – А еще он считал, что эта штука должна вернуться в Зону.

– Насчет удачи он, может, и не ошибся, – хмыкнул Шмидт, – уж больно ты везучий, дружище.

– Что бы вы хотели получить за эту вещь, Сергей? – прямо спросил Ямпольский.

– Честно говоря, у меня нет желания ни дарить ее, ни продавать. Я к ней привык.

– Да я тоже понимаю, что не вправе требовать ее у вас. Но учитывая все сказанное мною ранее… Понимаете ли вы, что это важный ключ?

– Не совсем, если честно. Вы сказали, что этот предмет может служить ключом к неким данным. То есть наверняка вы не знаете, как именно он должен быть использован. Верно? А также где эти данные спрятаны и что конкретно в них содержится.

– Начну с конца. Где хранятся эти данные, я как раз представляю. И их характер мне тоже неплохо известен по большей части, у нас со Стребковым были смежные области исследований. И мне очень не хватает той доказательной базы, которую собирал мой коллега. В отличие от меня, он начал догадываться о развитии нынешних событий намного раньше. Теперь, что касается самого ключа. Я действительно не знаю, как именно он должен быть использован для получения данных. Предполагаю, что это некое зашифрованное послание, комбинация, необходимая для открытия виртуального замка.

– Тогда, быть может, вам будет достаточно рисунка или фотографии амулета?

– Может быть. А может так случиться, что понадобится сам ключ, в его физической форме. Хотя я пока не представляю, каким образом это могло бы осуществляться.