43
Напала на меня грусть-тоска. Меланхолия, мизантропия и фиолетовый пофигизм. То, что хотелось – обломалось. Осталось только то, что моглось. А было того не кучка, а скорее ямка. Книжка – не радует, автобус – древний, как египетская пирамида, на тротуарах – грязь, в воздухе – пыль и смог. Лица – тусклые. Погода – невнятная. Впереди суточное дежурство, а машина досталась «третьей свежести», с водилой-занудой предпенсионного возраста. Короче, все хреново, противно и муторно. Бывает такое, сами знаете…
Первый же вызов – «Травма без угрозы для жизни. Ребенок». Тут как повезет. Если вызывающий адекватен, то ожидается спокойная работа, если не в себе или в стрессе, то на вызове может быть всё: от царапины на пузе до открытых переломов. На всякий случай поспешаем. Ситуация более-менее понятная и контролируемая. Дите 3-х лет, полезло на табуретку в кухне. Ожидаемо соскользнуло, зацепив по дороге стеклянную банку. Банка разбилась. Осколок рассек ребенку запястье. Хорошо так рассек, сухожилие задел. Кровищщи! Родственники грамотно отреагировали, давящую повязку наложили, скорую оперативно вызвали. Но после нашего прибытия нервы у матери все-таки сдали. Страх накрыл. Заплакала сама, с позывами на хорошую истерику. Ну да и понятно – зрелище еще то! Маленький ребенок, умазанный кровью до ушей, с перевязанной толстой повязкой лапкой, с огромными от пережитого глазами. Вот тут мальчишечка и выдал! Прижался к матери, гладит здоровой ручкой по встрепанным волосам, утирает ей слезы и щебечет:
– Мама, не паць, не паць! Дядя пйиехал! На масине покатает! Не паць, мамуля! У тебя тозе луцка болит? У меня болит, но я зе музык! Не пацю! И ты мама – музык! Не паць!!!
Все взрослые на секунду замерли. Человечек проявил силу духа и сострадание к матери, несвойственные возрасту и ситуации. Везли молодого человека в «травму» со всем уважением и возможным развлечением. Водитель, преодолев свое занудство, подарил ему чертика, сплетенного из старой капельницы, чем очаровал молодого героя окончательно.
* * *
Следующий вызов тоже не дал заскучать. Ситуация для скорой нетипичная, но от этого не менее реальная. Геморрой закровил. Закономерно нарушился процесс дефекации. В какое-то мгновение истерзанная слизистая не выдержала и лопнула. На небольшом участке, но мужик, стоя на четвереньках, ревел маралом в период гона. Любое движение эту боль усиливало. Полопавшиеся капилляры в склерах, крупные горошины пота на лысине, темные круги под глазами подтверждали, что мужик не врет ни разу и боль испытывает действительно адову. Наколол анальгетиками. Созвонился со Станцией. Отвез в профильное отделение. От носилок пациент отказался, но его поход к машине выбелил остатки волос и увеличил его лысину раза в полтора. По дороге, в голову пришла мысль о невозможном объявлении на столбе у районной поликлиники: «Меняю одну анальную трещину на две в челюсти…»
* * *
В одном крупном учреждении, полном недозревших, созревших и перезревших дам, появился свежий кандидат в женихи. Суровый, свежий, мужественный заместитель директора. В свои нестарые годы он оказался неокольцованным по причине длительных командировок за Полярный круг и далее. Ничего не отморозил, денег заработал, карьеру подкачал, но семьей не обзавелся. Тут и кинули зайчика в вольеру к крокодилам.
Местные, обнаглевшие от широты меню, кумиры были немедленно забыты, жуки-спекулянты тряпками были озадачены, польская косметика ударно раскуплена. Женское разведывательное агентство оперативно выяснило все подробности биографии, имущественного состояния и детали поликлинической карточки объекта. Детали обнадеживали и возбуждали. Государство ласково обошлось с ответственным и неленивым товарищем. Квартира в престижном районе в хорошем доме. Новенькая собственная машина, при наличии служебной. Доступ к различным интересным базам. По слухам, квартира была обставлена со вкусом и не фанерной мебелью. Дичь пахла аппетитно и дорого.
Женский коллектив бурлил и интриговал, создавал коалиции и составлял планы битв и сражений. Любой взгляд, жест, слово заместителя директора анализировались, разбирались и трактовались всеми возможными способами. То, что он кандидат перспективный и «не из этих» было ясно уже в первый день, когда задумчивый и оценивающий взгляд проводил проплывшую мимо бухгалтершу с завидными формами, длинными ногами и правильной походкой.
Прошло три-четыре месяца…
Еще никто из дам не мог похвастаться успехом на нелегком поприще загона холостяка в уютное и контролируемое брачное стойло. Замдиректора, по-прежнему элегантный, сдержанный и вежливый, достойно выполнял свои должностные обязанности и ни единым обертоном тихого голоса не указал свое одобрение или негодование непрерывному карнавалу модных тряпочек, макияжа, туфель, ног и декольте. Женщины изнемогали. В бой шли и заслуженные ветераны сексуальных битв и молодые нимфы. Были тактически продемонстрированы и тугообтянутые ягодицы с угадываемыми подвязками чулок и бездонная запазуха и полупорнографическая походка… и… и… Парфюмерные дуэли напоминали несостоявшиеся газовые атаки прошедших войн. Но все без успеха. Многие делали ставки на приближающийся праздничный новогодний вечер. Все-таки банкет, алкоголь, музыка, праздничная атмосфера…
В брачных танцах не участвовала технолог одного из отделов. Молодая женщина по имени Люся. Люся выбыла из игры с самого начала. И вот почему. Будучи девушкой спортивной и энергичной, она с удовольствием каталась на фигурных коньках каждое воскресенье. Городской каток был неподалеку от дома. Морозный ветерок при стремительном пролете над ровным льдом пощипывал и покусывал румяные щечки, успешно заменяя недополученные поцелуи. Полярный зверь в ее судьбу подкрался незаметно. В виде внезапно возникшей кучи разрезвившейся ребятни. Люся, уходя от столкновения, выполнила тройной аксель и двойной тулуп, но это не помешало ей поймать лицом чей-то ботинок. Вывих лодыжки был ничто по сравнению с аккуратно выбитым передним зубом. Верхний резец. У молодой девицы. Представили? Люся не могла без слез смотреть в зеркало и мечтать о счастливом будущем. Выбитый резец конечно давал целый ряд преимуществ, но обаяние улыбки убивал напрочь.
Доблестные советские стоматологи, изучив обломки, предприняли попытку посадить коронку на штифт. Не буду описывать перипетии протезирования, но зубчик на место встал. Лодыжкины сухожилия тоже подсократились и голеностоп перестал болтаться в произвольных направлениях. Ясно, что все это время хромая и беззубая Люся сидела тихо, как мышь под веником, и даже не пыталась обозначиться на арене половых состязаний за привлекательность. И вот настал роковой день…
Люся в первый раз после травмы ноги взгромоздилась на каблучки. Подхватив стопку картонных папок с чертежами, двинулась в дружественную лабораторию. Недлинная юбка, стройные ножки, аккуратная блузка и пышный хвост темно-русых волос. Каблучки задавали правильный ритм и амплитуду походки. Посмотреть было на что. Встречные мужчины щурились от удовольствия. Удачный выбор одежды подтверждали слегка перекошенные и неискренние улыбки знакомых сотрудниц. Лестница с этажа на этаж была парадной, с широкой ковровой дорожкой посередине.
Люся спустилась уже на три ступеньки, как в центральный вход стремительно вошел нераспакованный кумир всех местных женщин. Накинутое на плечи пальто только подчеркивало ширину плеч и белизну воротничка. Путь его лежал вверх по лестнице, встречным курсом, так сказать. Абсолютно непонятно, что перемкнуло в мозжечке у Люси, когда при виде эталонного мужчины она бессознательно сменила аккуратную походку на движения молодой леопардихи, стекающей с дерева навстречу жертве. Бедро пошло далеко вперед, носок потянулся балетным движением и не обнаружил под собой опоры. Растянутые недавно связки снова радостно разъехались в неизвестном направлении и поставили ногу под неестественным углом. Первые три прыжка по лестнице Люся скакала как сайгак, пытаясь удержать равновесие, потом отбросила к черту папки и, тихо вереща, пала на выставленные вперед руки. В это самое время каблуки уже был сломаны и смотрели один влево, второй назад. Таким образом, новая конструкция туфелек устойчивости не добавляла. Ковровая дорожка оказалась на диво скользкой, и Люся продолжала свой стремительный и трагический спуск уже на четвереньках. Грамотно раскорячившись, чтобы не уйти совсем уж в кувырок.
Замдиректора впервые продемонстрировал всю шкалу эмоций на своем лице и метнулся вначале в сторону от энергичной сотрудницы. Но потом, оценив скорость и направление, понял, что барышня сейчас, со всей дури, влетит в массивные двери. И бросился на перехват. Перехватил. Правда, в неразберихе экстренного торможения его колено встретилось с челюстью несчастной Люси.
Мизансцена закончилась у основания лестницы. Где элегантный, как рояль, мужчина сидел на ковровой дорожке, раскинув ноги, а в его объятиях залипла слегка растерзанная неожиданными прыжками Люся. «Фпафибо!» – вежливо произнесла Люся, аккуратно выплюнув в ладошку вновь выломанный зуб. И погрузилась в благословенный обморок…
Мы прибыли стремительно, с мигалкой и маячками. Вызов гласил: «травма в общественном месте с потерей сознания». Один из высших приоритетов. О том, как я лечил девушку ваткой с нашатырем и целебной крестообразной повязкой на многострадальном голеностопе, рассказывать неинтересно. Вот наблюдать торжественный вынос пострадавшей из дверей учреждения на руках у замдиректора, трогательно завернутую в его модное и элегантное пальто – это было здорово. Особенно хорошо было звенящее молчание во всех окнах… Так расстаются со своей мечтой разочарованные женщины…
Наверное, многие отдали бы вообще все зубы за ту осторожность, даже явную нежность, с которой нес девушку «айсберг». Но такого расклада вообще никто не предполагал, даже самые искушенные в жизненных хитросплетениях участники.
* * *
В дверном проеме, после характерных поскребушек в ванной, появился пожилой полосатый кот. Многозначительно поддернул на лопатках старое пальтишко своей облезлой шкурки. Обвел всех присутствующих внимательным взглядом удивительно чистых изумрудных глаз и басовито мявкнул: «Я покакал. Уберите». Прозвучало убедительно и строго. Захотелось встать, бежать, убирать, хвалить и кормить. Я завис над картой вызова, ожидая продолжения. Котей, подумав, подошел к сундуку с моими скоропомошными шалабушками. Внимательно обнюхал один угол. Почему-то только один. Присел рядом и впал в размышления. Протянул лапу и потрогал на кофре с лекарствами замок. Снова посмотрел мне прямо в глаза, зажмурился и издал басовитое: «Мрра-а-а?»
– Да, старичок, лечу твою бабушку. Не возражаешь?
– Мрроу!
– Хорошо, буду стараться!
– Мррк!
Подошел ко мне, боднул в ногу и просемафорил кончиком хвоста дружественную загогулину. Краем глаза я увидел напряженное лицо пожилой женщины, которая с тревогой наблюдала за нашим диалогом. Легкий почесон между острыми ушками домашнего любимца вызвал у пациентки эффект посильнее, чем целый шприц «компота» из спазмолитиков и анальгетиков. Улыбка взаимопонимания и одобрения отпустила сосудистый спазм и помогло сердечку восстановить ритм. Всех то дел было – кота погладить.
