21

«Творчески подошел к вопросу, вражина! Все шампанское под куранты пили, а он в это время бутылки бил и водичкой поливал…» Точно посередине ската ледяной горки, расчитанной на массовые покатушки, теперь зияла яма. Это в самом начале, в кураже и в хмельном угаре, народ не рассмотрел, что именно сверкает на свежем полотне горки. Лед и лед, что в нем необычного. Потом толпа навалилась и поехала…

Скорые носились как ненормальные, конвейером. Рядом со злосчастной горкой развернулся неведомо откуда возникший армейский медицинский пункт. Приехал «Урал» с кунгом, и уже через несколько минут молчаливые и деловитые ребята в армейских бушлатах начали первые перевязки и тампонады. От откровенного фарша и смертельных кровотечений спасала только толщина зимней одежды и обуви. Но все равно порезов было очень много и нехороших.

Потом народ срубил-стесал стекло со льда, и попробуй-ка останови разгулявшуюся толпу! Но тут пришла другая напасть. Осколки снесли вместе со слоем льда. Катающиеся своим весом продавили в более мягком слое горки яму и вот тут уже пошли переломы и сотрясы. Короче, аттракцион удался. В травмпунктах образовались злые, часто пьяненькие очереди. Я не удивился, когда в очередной заезд увидел, как прямо на канцелярском столе приемника сосредоточенно сопевшая медсестра старательно и ловко накладывала швы на рассеченное предплечье какого-то парня. Шили все! По авралу подняли весь персонал всех отделений. Этот Новый год запомнился многим. Негодяя не нашли. Горка выглядела как ацтекская пирамида жертвоприношений. На следующий день ее просто снесли бульдозером.

Посадили на замену заболевшего врача к кардиологам. Получил бесплатный семинар чтения ЭКГ «в особо циничных условиях». Когда сарказм доктора не был ограничен правилами университетской педагогики, а руководствовался исключительно редким удовольствием потоптать молодое поколение. Спасибо ему! Потом с гордостью удивлял преподавателей курса кардиологии угадываемыми на глаз в кардиограмме заковыристыми диагнозами. Если бы так каждого учили! Только вот что щелбанов за ошибки не ставили, но ржали издевательски, всей бандой!

Примчались на «потерю сознания у взрослого с угрозой для жизни». Пожилой мужчина был без сознания. Судороги в руках, ногах, на лице. Прыгнули со всех сторон подключаться-подкалываться. Сразу было понятно, что пациент «не сердешный». Скорее всего неврология. И тут я увидел нечто, что запомнил на всю жизнь. В какой-то момент мужчина вдруг, закатил глаз под лоб, вытянул губы трубочкой, резко поджал ноги и отчетливо начал двигать ими так, как будто выполнял физкультурное упражнение «велосипед».

Наш доктор потемнел лицом. «Ну что ж ты будешь делать, а!!! Теряем мы его, ребята». И, наклонившись над моим плечом, тихо проговорил: «Смотри и запоминай. Так выглядит прорыв крови в дно четвертого желудочка!

«Ехали медведи на велосипеде». Детская считалка скрывает страшный симптом. Кровоизлияние в мозг достигло того уровня и степени, что начало заполнять пространства, отведенные природой под ликвор. И, в частности, область ствола мозга, место, которое управляет дыханием и сердцебиением. Сделать в тех условиях и в той ситуации практически ничего невозможно. Стремительный отек мозга и… все.

Хуже нет, уходить с вызова вот так. С каменным лицом, бессильно волоча все наши причиндалы. Оставляя за собой нарастающий вал осознаваемого близкими горя. И нет в этом нашей вины, но как же все-таки горько…

Очень не любят у нас такие вызова: «парашютисты», «прыгуны», «десантники». Ну вы поняли, надеюсь. Высота интеллекта этих товарищей не всегда соответствует высоте, которую они пытаются освоить в свободном полете. Рассматривать мешок с костями, бывший недавно человеком, или изучать патологическую анатомию на свежих органах, разложенных на асфальте, – удовольствие сомнительное. Ну а если выжил такой Икар, то не знаешь, за что первым хвататься. Политравма – рулетка в чистом виде. Довезешь – не довезешь.

Иногда бог бывает удивительно и необъяснимо милостив к таким пернатым.

Вот и сейчас я сижу перед восемнадцатилетним оболтусом, который стремительно трезвеет под прессом понимания того, чего он избежал несколько минут назад.

– Ты куда прыгал-то, птеродактиль комнатный?! В светлое будущее? А зовут-то тебя как? Ко-о-от?! О, как… Годиков тебе сколько? Мда… Писаться давно перестал? Ничего, сейчас опять начнешь!

Кот участвовал в незатейливом молодежном мероприятии с распитием алкогольных напитков под магнитофонный ор и последующим ощупыванием половозрелых подружек. Вполне такое цивилизованное времяпровождение. Второе по нагрузке на мозги после перетягивания каната. Захотелось ему, весельчаку-затейнику, девочек напугать! Ну чтоб они задорно визжали и грели его самолюбие искренним восхищением. Для этого он придумал с балкона в комнате, держась за ограждение, заглянуть в окно кухни и гавкнуть. На восьмом этаже. О как! Гавкал, гавкал – не слышали его принцессы в терему. Свое чирикают, принцесье. Ну вот он тогда одну руку-то и освободил, чтобы постучать, а уж потом… Гавкал он уже в воздухе! По инерции…

Как я уже упоминал, господь видимо был в веселом расположении духа и потому выпнул из-за поворота мусоровоз с контейнерами, полными бытового мусора. Ведь не попалась же идиоту ни бутылка, ни палка, ни какая-нибудь коряга, ничего травмоопасного! Банальные кухонные отбросы и прочее гуано многоэтажного скворечника. Кот с протяжным «Га-а-а-аа-а..!!!» снайперски вошел ногами в один из контейнеров.

Замедленными движениями он снимал сейчас с рукава прилипшие картофельные очистки, какие-то бумажки, яичную скорлупу и окурки, но мыслями был далеко-далеко…

– Поехали в лечебницу, отрок!

– Зачем? У меня все нормально!

– Поищут у тебя следы головного мозга! Вдруг встряхнулось чо…

– Не, не поеду!

– Не возражай, личинка Гагарина. Ты попал в цепкие лапы здравоохранения. Выбирай – или к ментам отвечать на вопросы о хулиганстве, или в травматологию разговаривать с добрым, но любопытным невропатологом и пялиться на медсестер.

– Да я ж весь в говне!

– Не волнуйся! На меня ты произвел неизгадимое впечатление!

Дорога в больницу добавила впечатлений. Видимо от стресса бурно заработал кишечник воздухоплавателя. Впечатленный его утробным воплем «Выпустите, а то я вам тут!!!», водитель совершил противоторпедный маневр и мастерски пришвартовался к обочине в непосредственной близости от густых кустов. Кот рванулся из машины, на ходу спуская штаны. Инверсионный след убегающего пациента состоял в основном из «морепродуктов» – оне изволили откушать давеча макароны по-флотски. Несколько случайных прохожих с уважением проводили взглядом бегущего пациента. Оценив, видимо, качество помощи скорой. «С носилок спрыгнул и бежит, как рысак! Вот до чего наша медицина дошла!»

– У кошечки – боли! У собачки – боли! У нашего Васечки – не боли! – ехидно приговаривала докторша, накладывая транспортную шину на руку фельдшеру. Тот умудрился навернуться на свежевымытом полу перед «аквариумом». Ему, видите ли, надо было незаметно проскользнуть под окном диспетчеров. Да так, чтобы Старший врач смены не увидел праздношатающийся организм и не припахал в соответствии со своей богатой рабовладельческой фантазией. Скользил неудачник в позе атакующего гуся, на корточках. Удерживая в одной руке кружку с горячим чаем. Облился, сломал запястье, порвал штаны и перепугал диспетчерш неожиданным диким матом. Взгляд Старшего в свирепом молчании придал понимание, что теперь он будет должен родному коллективу как свинья колхозу.

Вот так, медленно переваливаясь на ухабах больших и маленьких трагедий людей, мимо проплывала жизнь. Грустный фельдшер, баюкая перевязанную руку и разглядывая зверски порванные джинсы, ощущал терпкий вкус навсегда утраченных ста долларов. Старший врач, заваривая очередную термоядерную смесь в персональном чайничке, придумывал бюрократически приемлемую формулировку «травмы на рабочем месте». Пожилой водитель, спрятавшись за газетой с кроссвордом подсчитывал недели до пенсии. А где-то плавно приближалась к телефону рука: «Скорая?» – «Скорая. Что случилось? Возраст? Адрес? Этаж?»