Третий уровень

Иллюстрацию к этой истории в журнале не опубликуешь. Во-первых, девушка (ее зовут Луиза Хуппфельт) недостаточно хороша собой. Что до молодого человека (по имени Ральф Шульц), он слишком низкий и носит очки.

Нет, Луиза Хуппфельт и Ральф Шульц – настоящие люди, а жизнь в историях – не будем это отрицать – немного другая. Точнее, совсем другая – гораздо лучше, и если бы реальность это поняла, она принялась бы всячески подражать чудесным людям из историй. Конечно, у них тоже есть проблемы, но разве вы не хотели бы поменяться с ними местами? Скажем, высокие цены на жилье. Их это не тревожит. Большинство этих чудесных людей живут в огромных, просторных домах, загородных поместьях или великолепно обставленных квартирах. Они счастливы, и, должно быть, это заразно, ведь счастливы даже люди в рекламе. Для счастья им нужна лишь банка мастики для пола. Или дайте им новую бритву – и они просияют от восторга. И сойдут с ума от радости, заполучив коробку кукурузных хлопьев. А ты, дорогой читатель, жертва реальности, чем ты занимаешься утром дождливого понедельника? Просто сидишь, как Ральф Шульц или Луиза Хуппфельт, и с унылым видом жуешь те же самые кукурузные хлопья.

Нет никаких сомнений – и Ральф с Луизой первыми бы с этим согласились, – что пришла пора измениться, пришла пора изменить настоящую жизнь, сделать ее такой, какой она должна быть, такой, как в историях. Быть может, тогда наступит мир во всем мире. Может, и нет, но эта история ничуть не хуже прочих.

И вообще, возьмем последний выпуск очень хорошего журнала. Ральф и Луиза его прочли, да и ты, наверное, тоже. На тридцатой странице ты увидел «В ГЛУБИНЕ ДУШИ. Удастся ли прекрасной, богатой девушке найти счастье?» На следующей странице была статья «ЗАБЫЛ ЛИ ГОЛЛИВУД СВОИ КОРНИ? Дискуссия знаменитостей». А на странице тридцать четыре – ну конечно, ты прочел ее прежде всего – «РЕЦЕПТ ЛЮБВИ. Немного весны, юноша, девушка… и щепотка одиночества».

Миллионы людей прочли эту историю, в том числе Ральф Шульц, который живет в пансионе на Восточной двадцать шестой улице. Однажды после ужина, без пиджака, в потертых, старых шлепанцах, Ральф уселся в древнее мягкое кресло, взял журнал, сначала пролистал его, разглядывая картинки, потом вернулся к «РЕЦЕПТУ ЛЮБВИ» и начал читать.

В автобусе были другие свободные места, прочел он, и немало. Однако на второй половине этого места сидела девушка. И не просто девушка, а девушка с темно-рыжими волосами, словно вобравшими оттенки закатного солнца.

– Ну надо же, – печально произнес Ральф.

Ральф присвистнул сквозь зубы.

– Ну конечно, – сказал Ральф. – Я каждый вечер езжу на автобусе. Покажите мне такую девушку. А даже если бы я ее и увидел, что с того? У меня прямые волосы, ростом я не выше пяти с половиной футов и к тому же ношу очки. Очки без оправы. Может, роговая оправа привлечет больше внимания?

Итак, сотни, если не тысячи людей читали эту историю примерно в то же время, что и Ральф. Людей, о которых Ральф никогда не слышал, – таких, как Луиза Хуппфельт. Она, как обычно, сидела в одиночестве в своей маленькой двухкомнатной квартирке на Сороковой улице, ни с кем не целовалась и не надела прекрасное платье цвета морской волны. По правде сказать, она надела весьма потрепанный халат и, постирав чулки, уселась почитать.

«РЕЦЕПТ ЛЮБВИ», – прочла она и со вздохом сказала:

– В самую точку.

– И не говорите, – сказала Луиза.

– Кто бы мог подумать.

– У них когда-нибудь бывают обычные каштановые волосы, как у меня?

– Мои волосы вбирают разве что оттенки нью-йоркской сажи.

– Боже ты мой! – воскликнула Луиза. – А на что похож он, наш герой? Быстро скажите мне! Я не могу ждать!

На Двадцать шестой улице Ральф Шульц, положив ноги на постель и сгорбившись в мягком кресле, прочел: «Продолжение на странице 78».

Ральф перелистнул страницы.

– Вот это больше похоже на правду, – кивнул Ральф.

– О ужас, – вздохнул Ральф. – О кошмар. Если бы я когда-нибудь попробовал что-либо подобное, пришлось бы двое суток размораживать меня паяльной лампой. Так и вижу, как она улыбается, смешливо изогнув красные губы, и говорит: «Отвали, приятель, я не вожусь с психами». Ну скорее, расскажите мне! Что она сделала потом?

А примерно в то же время в четырнадцати кварталах от комнаты Ральфа…

– Отличный рассказ, – произнесла Луиза без особого энтузиазма. – Но что дальше? Наш герой симпатичный?

– О боже!

– И она увидела, что его парик съехал набок? О нет!

– Ну скажите же мне! – попросила Луиза с душераздирающим вздохом, – какой это маршрут? На Вашингтон-сквер? Тот, что идет по Тридцать третьей улице? Я точно знаю, что это не автобус, на котором я езжу каждый вечер, потому что я никогда не встречала тебя, красавчик. А если бы и встретила? Я тоже решаю кроссворды в автобусе, но глаза у меня намного меньше.

И Луиза Хуппфельт в своей двухкомнатной квартирке на Сороковой улице и Ральф Шульц в своей комнате на Двадцать шестой продолжили, радостно или не очень, читать «РЕЦЕПТ ЛЮБВИ».

На странице 91 напечатана реклама супа – ты ее, наверное, видел. «БУДЬТЕ СЧАСТЛИВЫ! ЗАРЯЖАЙТЕСЬ ЭНЕРГИЕЙ – ЕШЬТЕ СУП ТРИ РАЗА В ДЕНЬ!» Интересно, это работает? Люди в рекламе определенно выглядят довольными – мать, отец, два ребенка и бабушка поедают суп и улыбаются. Да, они выглядят счастливыми. И полными энергии. Особенно бабушка. Интересно, что стряслось с дедушкой? Должно быть, ел слишком мало супа. Ладно, хватит об этом. («Рецепт любви». Продолжение.)

Луиза весьма прискорбно отреагировала на такой поворот событий.

– Ну почему реальная жизнь так не похожа на эти чудесные истории? – воскликнула она.

Ты не против, если мы кое-что пропустим? Заглянем в конец истории и поглядим, как все сложилось? Молодой человек приехал к девушке домой и…

Ральфу такое предложение определенно не понравилось, потому что он швырнул журнал через всю комнату.

– Как тебе такое предложение? – передразнил он. – Тихий, спокойный вечерок наедине с такой крошкой! Это изумительное предложение, – уныло сказал он. – Дивное! Невероятное! Ах, жизнь, реальная жизнь, когда же ты наконец дорастешь до этих чудесных историй?

Что ж, спустимся с облаков на землю, к тоскливой реальности. Серое, безрадостное, унылое утро обязательно настанет, как тебе это прекрасно известно, и придется вставать, идти на работу, работать, а вечером снова плестись домой. Именно это и случилось с Ральфом Шульцем на следующий день. Он шагал в сторону Пятой авеню и размышлял… хотелось бы сказать, о неких глубинных вещах. Но не забывай, что это реальная жизнь, а потому размышлял он вот о чем: Что за мерзкая работенка. Хотел бы я уволиться. Хотел бы я сказать этому старому… Хотел бы я основать собственный бизнес. Например, разводить хомячков. Говорят, это прибыльное дело. Или организовать доставку пеленок на дом. Нанял бы симпатичную секретаршу и…

– Прошу прощения, мистер! – сказал Ральф вслух. – Мне очень жаль! Я…

– Раз уж я помещаюсь на этом тротуаре, ты тоже должен помещаться, приятель.

Ральф снова извинился перед крупным толстяком и зашагал дальше, вновь погрузившись в свои мысли. Но хватит с нас его мыслей. Они мало отличаются от наших собственных.

Ральф добрался до Пятой авеню, подошел автобус, он сел в него и… да-да. Конечно, ты сам догадался. Конечно, в этом автобусе ехала Луиза Хуппфельт. Хочешь сказать, вот так совпадение? Но не спеши. В конце концов, они каждый вечер ездили по Пятой авеню, а значит, время от времени должны были садиться в один и тот же автобус, верно? В любом случае, совпадений не бывает только в историях. В реальной жизни они повсюду. Не знаешь, куда от них деться.

Итак, в автобусе сидела Луиза – не красавица, но и не дурнушка. В ее волосах не мерцали загадочные отблески, однако обычные отблески тоже были весьма неплохи. И… как, по-твоему, следовало поступить Ральфу? Сесть рядом с крупным толстяком? Разумеется, он сел рядом с Луизой.

Неплохо, подумал он, совсем неплохо. Даже мило. Хорошо бы она что-нибудь сказала. Например, спросила бы меня, где находится какая-нибудь улица, или уронила бы что-то, а я бы поднял и… Эй, да она решает кроссворд. Совсем как девушка в том рассказе! Интересно, получится ли у меня разыграть тот же сценарий и… Нет. Хотя… возможно. Посмотрим, что она разгадывает. Двадцать девять по вертикали, семь букв, последняя буква – мягкий знак. «Иногда приходит нежданно».

– Это болезнь! – произнес он вслух, чересчур громко, так, что несколько людей обернулись.

– Что? – спросила Луиза. – Что вы сказали?

– Я сказал… – Теперь он говорил слишком тихо, Луиза едва разбирала слова. – Я сказал… это болезнь.

– Болезнь! – повторила она, вскинув брови в изумленном негодовании. – У меня? Конечно, нет! Это всего лишь солнечный ожог – и вообще не ваше дело!

– Нет! – ответил Ральф. – То есть… я имел в виду, что это слово. В кроссворде!

– Это определенно не оно, – ответила Луиза ледяным тоном. – Вы ошиблись по всем пунктам.

– Э-э, – сказал Ральф, – то есть… я только имел в виду… я просто подумал…

– Прошу меня извинить, – перебила Луиза, вставая, – я выхожу.

И на этом все кончилось. Очень жаль, конечно. Очень жаль, что жизнь ведет себя неподобающим образом, но это обычное дело. В историях жизнь помогает своим героям. Словом в кроссворде оказывается «дорогая», разговор удается на славу, и девушка не сходит с автобуса прямо в его середине. Однако эта девушка сошла. Она жила на Сороковой улице, это была Сороковая улица – и, само собой, она сошла с автобуса.

– Что за идиот, – сказал себе Ральф. – Что ты за придурок. Ты действительно думал, что все получится как в рассказе, ты, жалкий, беспомощный болван? Думал, что ее рубиново-красные губы смешливо изогнутся и… боже ты мой.

Некоторое время он сидел, глядя в окно и слушая спор между водителем автобуса и бедной седой старушкой. Потом… Я знаю, что мне следовало сказать, решил он. Следовало улыбнуться и сказать, очень мягко: «В конце концов, что значит обычное слово… в дружеской беседе». Тогда она бы улыбнулась, и посмотрела на меня, и ответила бы: «И правда…» Или нет. Нет. «Дружеской?» – сказала бы она и снова улыбнулась бы, а я бы сказал: «Да, надеюсь, что так». И тогда она сказала бы…

И всю дорогу домой Ральф Шульц придумывал, что следовало сказать ему и что ответила бы она, и да, он сочинил весьма остроумные реплики. Она смеялась и хихикала над некоторыми из его замечательных острот. Только он опоздал минут на семнадцать.

Луиза тоже размышляла, шагая к себе домой, в свою квартирку с растрескавшимся потолком на Сороковой улице.

Что на меня нашло? – спрашивала она себя. Почему мне вздумалось так его отшить? Он вовсе не хотел умничать, бедолага. Должно быть, прочел ту историю о девушке в автобусе и попытался разыграть тот же сценарий, вот и все. Только получилось не очень.

И он был весьма милый, подумала она. Конечно, не картинка из журнала, но… милый. Она усмехнулась.

– Он сказал: «Болезнь». Я могла бы ему подыграть. Могла бы сказать: «Мистер, в рассказе было слово «дорогая». Или нет. Нет, это было бы слишком… Я могла бы сказать: «Сэр, если вы думаете, что я из тех девушек, что способны принять ухаживания незнакомца в автобусе, вы совершенно правы!» Тогда он бы рассмеялся, а я бы улыбнулась, и он бы сказал…

И к тому времени, как Луиза добралась домой, она тоже сочинила небольшой разговор. Но они оба провели вечер в одиночестве. А ведь тем вечером шел дождь. И как приятно было бы провести его у камина, вдвоем: только он и она. Если бы у Луизы был камин. Которого у нее не было.

Что ж, время не стоит на месте. Верно подмечено, что в большом городе бывает весьма одиноко. Луиза каждый день ездила на работу и возвращалась домой, спала и ела, часто ходила в кино. Один из фильмов был про некоего молодого человека, который хотел позвонить своей тете, но ошибся номером и позвонил некой девушке, и они начали общаться друг с другом по телефону, потом встретились и отправились в парк развлечений. В тире молодой человек не мог попасть ни в одну мишень, а когда пришла очередь девушки, она так испугалась ружья, что зажмурилась и выстрелила наобум – и попала, и выиграла большую куклу. Потом они катались на американских горках, и ели хот-доги, и в три утра зашли в маленькую кафешку, владелец которой оказался отличным, забавным стариканом. Да, фильм был хороший, и после него Луиза впала в уныние.

Ральф тоже посмотрел этот фильм – про обычного, среднестатистического парня по имени Джеймс Стюарт, который знакомится с девушкой, набрав неправильный номер… и задумался, может ли такое произойти на самом деле. На следующий вечер, смеха ради, он попробовал сделать то же самое: зажмурился, набрал номер и…

– «Хуффнагель: чистка и окраска», – произнес голос, и Ральф повесил трубку.

Кроме того, он много гулял. Ральф говорил себе, что ему нравится гулять, а потому прогуливался, скажем, по Лексингтон-авеню, после чего заходил в какой-нибудь бар. Он не слишком любил алкоголь, однако постоянно читал про интересных людей и собеседников, которых можно встретить в барах. Но все темы разговоров сводились исключительно к бейсболу.

Сами знаете, как это бывает: того, кто ускользнул, трудно забыть. Луиза продолжала вспоминать Ральфа, а Ральф – Луизу. Шли дни, минула неделя, потом еще одна, но никто из них не уехал из города, не сменил работу или привычки, и потому новая встреча в автобусе была лишь вопросом времени.

Автобус был переполнен, и Ральф заметил Луизу, только остановившись рядом с ее сиденьем. Потом их взгляды встретились, и оба сразу отвернулись, очень быстро. Ральф уставился на рекламу, а Луиза уткнулась носом в свой кроссворд. В рассказе он бы сел рядом с ней. Но в реальной жизни он этого не сделал. Не смог. Рядом с ней сидел крупный толстяк. Поэтому Ральф таращился на рекламные объявления, а Луиза смотрела в свой кроссворд и думала.

К чему затягивать петлю на собственной шее? – подумала она. – К черту приличия.

И принялась писать на своей газете.

Ральф старался не отводить глаз от рекламы (это была реклама супа), но в конце концов не выдержал. Посмотрел вниз и увидел, что писала Луиза очень крупными буквами на краю своей газеты.

Любимица, – написала она. – Фаворитка.

Со счастливой улыбкой Ральф наклонился и прошептал:

– Дорогая…

– Что? – спросила Луиза слегка дрожащим голосом. – Что вы сказали?

– Я сказал «дорогая». Ведь именно это слово вам нужно… не так ли?

– Да, – тихо ответила она. – Именно это слово… я ждала.

– Эй вы, психи, хотите сесть вместе? – спросил крупный толстяк.

– Да! – сказал Ральф. – Мы…

– Нет, – сказала Луиза, – я… мы сейчас выходим.

– Верно, – мягко подтвердил Ральф. – Мы сейчас выходим. Потому что у меня свидание – с прекрасной девушкой с рыжими каштановыми волосами!

– И потрясающими огромными глазами, – добавила Луиза, а толстяк с недовольным видом пересел к окну.

Что ж, они добрались до ее роскошной квартиры, где болтались половицы и не было отопления после десяти. Луиза повернулась и сказала:

– Она стояла там, видение в зеленом. – Рассмеялась и продолжила: – В старом, потрепанном зеленом пальто с рваной полой.

– Точно, – ответил Ральф, – а с него капала вода.

– Кстати, о воде, – подхватила Луиза. – Ты ведь насквозь промок. Должно быть, там настоящий ливень!

– А? – не понял Ральф. Но быстро исправился. – Ах да! Промок! На мне сухого места нет! – Он кашлянул. – Пневмония. Полагаю, мне следует поймать… машину, а ты подождешь здесь?

– Нет, – сказала Луиза, – отправляйся в мою огромную гостиную и ищи камин. А я надену свой игривый фартучек и напеку… блинов.

Ральф ухмыльнулся.

– Надо думать, тут мне следует произнести нечто сногсшибательное. Неотразимо-остроумное. Обычно я так и делаю. С трехнедельным опозданием.

Он был прав. Он поцеловал Луизу, а Луиза ответила на поцелуй и наконец сказала:

– Я рада, что ты читаешь правильные журналы.

А Ральф ответил:

– Я тоже… моя радость.

Именно это ему следовало сказать на три недели раньше! Будь он героем рассказа, он бы сразу распознал свой шанс. И ни за что не упустил бы его. Любой герой понял бы: радость приходит нежданно и кончается на мягкий знак.

Теперь видишь? Что и требовалось доказать. Вот в чем ваша проблема: вы, настоящие люди, слишком беспомощны. Чтобы познакомиться, Луизе Хуппфельт и Ральфу Шульцу пришлось привести реальную жизнь в соответствие с чудесными историями.

А ведь это неплохая идея. Может, тебе тоже стоит попробовать. Кто знает? Вдруг это действительно путь к миру во всем мире?