Глава 19
Возвращение
Ужин был закончен, наступило время первой дежурной смены, которая выпала Кретовой. Однако мы со штурманом никак не могли уйти с террасы в диспетчерскую, увлечённые особой важностью разговора и радужными перспективами. Разве тут заснёшь... Уточнения и предположения следовали одно за другим, я уже пожалел, что не догадался сразу включить на смарте режим диктофона.
— Получается, что нет никакого смысла буксировать полевую кухню? Это же готовый пищеблок для гарнизона! — поинтересовался я.
— По-хорошему так, её надо оставить, — кивнула Кретова, только что завершившая очередной обход по периметру.
— Ага, интендант, если он её получит, конечно, потом ни за что не отдаст, я Троцкого знаю, поработал с ним, — со скепсисом заявил Спика. — Это же жучара, хапуга номер один!
— Все мы уже мальца хапуги, жалко нахапанного добра, страшновато бросать без надзора. Вот же чёртовы германцы... — отреагировал я.
— Давай скрутим с кухни колёса и спрячем где-нибудь в лесу! Тогда точно никто не утащит! — почти прошептал мне Спика, оглянувшись по сторонам.
— Давай лучше спать пойдём, — устало буркнул я.
Вокруг — сплошная темень.
Однако Кретова не спешит включать освещение периметра, не хочет нашествия ещё по-глупому любопытного зверья. Не устраивать же стрельбище вокруг диспетчерской...
Жаль, что днём у меня не было времени разглядеть с высоты роскошную панораму окрестностей. Станция стоит над саванной, на вытянутом плато, с запада ограниченного обрывистыми скалами. Внизу лежит бесконечная равнина с магистралью и интенсивностью движения по ней одна машина в месяц... Где-то притихли редкие хутора, слишком маленькие для обнаружения на расстоянии. И более ничего.
Я почувствовал, что никогда не жил в по-настоящему дикой местности, в которой горизонты без признаков населёнки убегают на полсотни километров, всё это казалось мне очень странным, даже неестественным и немного пугающим. Не, я, пожалуй, в свое дежурство фары всё-таки включу.
Вон там, где-то на севере, должны просматриваться слабые огоньки такой родной Пятисотки. Жаль, что их не видно, — скрыты стеной высоких деревьев среди которых затаился свирепый саблезуб, мимо угодий которого мы пробирались сюда. Свет далёкого родного гарнизона взбодрил бы, с ним как-то веселей. А пока — ни огонька, хоть глаз выколи.
Штурман уже сладко засопел. Пикачёв дежурит вторым, а у меня третья смена. Свалившись на кровать, я какое-то время не мог уснуть. Кряхтел, беспокойно ворочался, громко скрипел пружинами. Проверил смартфон. У каждого в группе будильник поставлен на отбой склянок при очередной смене на фишке. То есть краем уха я услышу, что Спика на сигнал отреагировал правильно, а Кретова на посту не закемарила. Вот такие меры предосторожности.
К лешему! Всё, отбой! Натянув спальник на голову, я постарался выбросить на время из головы все мечты и планы, постепенно успокоился и заснул.
— Рубин, просыпайся! Денис, подъём! — чей-то шипящий голос настойчиво пытался пробиться через сумеречную занавесь сна. Снилось мне что-то приятное, даже радостное, и поэтому тревожный зуммер в голове не включался.
— Рубин, ёлки! Вставай, тебе нужно кое-что увидеть!
Зараза, это Спика. Что там ещё случилось? Внутренний будильник подсказывал, что время моего дежурства ещё не подошло. А спалось так сладко...
— Денис! Группер уже на террасе!
Услышав это, я рывком сел, голова немного закружилась, а панцирная сетка прогнулась от резкого движения и закачалась. Кровать Кретовой действительно была пуста.
— Кто там напал на нас? — недовольно спросил я.
— Ананас! Никто. Пока. Так что ствол бери, — несколько нелогично ответил штурман. Какой бодрый! Точно, сейчас его смена началась.
Вскочил, и в лодыжке что-то хрустнуло.
— Чёрт...
Взяв автомат, я, чуть прихрамывая на правую ногу, медленно, чтобы не налететь в темноте на что-нибудь твёрдое и острое, побрёл на выход из диспетчерской. Пока тихо, пальбы нет, бойцы не орут, чего торопиться... Напарники молча ждали меня на террасе. Точнее, наблюдали. Спика пялился куда-то через унаследованный бинокль, а Кретова смотрела в оптический прицел карабина. Что ж не предупредили-то? Чертыхаясь себе под нос, я поплёлся за монокуляром.
— Куда смотреть, товарищи паникёры?
— Туда, — показал рукой Пикачёв, отодвинув ногой стоявший возле него на сошках пулемёт. — Огонёк ищи.
— Огонёк?! — тут уж я реально проснулся.
Еле заметное вдали пятнышко света действительно было, но даже монокуляр не помог его идентифицировать. Огонёк дрожал, мерцал и расплывался.
— Что это? — тихо спросил я.
— Фара лупит, — уверенно заявил Спика.
— Да ну... — удивился я и от неожиданности сухо закашлялся.
— Похоже, кто-то к нам в гости едет, День, — совершенно серьёзно произнесла Ирина. — Сейчас чуть поярче, нет?
— Это ты называешь поярче? Ну-ну. Пикачёв, как ты вообще его разглядел?
— Глаз-алмаз! — гордо заявил штурман.
Мы продолжали наблюдать за неопознанным движущимся объектом, пока странный огонёк не начал ослабевать, а потом совсем пропал.
— Отвернул, — заявил Спика, а Кретова добавила:
— Препятствие обходит.
Похоже, оба были правы. Минуты через три огонёк появился снова.
— Готовимся к бою? — спросив, Спика тут же начал излагать торопливо составленный план действий:
— Я, к примеру, могу пойти в депо, там с внешней площадки хороший обзор, да и через ворота работать можно. Рубина отправим в здание вокзала, а Ирина с пулемётом останется в диспетчерской. Перекроем все сектора и подходы. Все на рациях, конечно...
— Да подождите вы, маршал! — рявкнула Кретова.
Проклятье, как же не хочется воевать! Однако жизнь и работа на Жестянке дала мне весьма определённый опыт: ночное пришествие неизвестных никогда не бывает добрым визитом, ночами хорошие дела не делаются. Мы же находились в ситуации, когда можно было ожидать чего угодно. На меня опять напала ночная жуть. Странное дело — на боевых, в действительно опасной ситуации всё нормально: руки не дрожат, коленки не трясутся, а мысли не скачут. Все рефлексы в норме, стреляю быстро и точно, замечаю вовремя, бегаю и укрываюсь качественно. А вот в мирной обстановке... Всякая чушь в голову лезет, скоро начну всякую нечисть опознавать.
— Ребята, но там ведь нельзя проехать, скалы!
— Ты уверен? — с готовностью ответил мне штурман. — Мы туда не ездили. Есть ли вообще эта каменная стена и насколько она неприступна?
— Разведданные от Деда, — напомнил группер.
— И что дальше? А у Деда они от кого? От Волкова! — бойко напирал Пикачёв. — Тот же Волков уверял, что и с юга к станции подойти нельзя, а эти прошли! — Спика показал большим пальцем в сторону привокзальной площади, где под слоем дёрна упокоилась германская разведгруппа.
— Стоп-стоп! Не суетимся, парни, — Кретова опустила карабин к ноге. — Так. Колёс на Пятисотке не осталось. Мог Казанников с какой-то целью отправить к нам второй глайдер? Думайте быстрей!
— Не мог, — торопливо ответил я. — Владимир Викторович гарнизон без транспорта не оставит. Да и ночью... Наших следов на грунте не разобрать, а для всех остальных трек неизвестен.
— Я себе едва глаз не выбил веткой, а тут в паре метров по темноте ничего разглядеть нельзя, — вспомнил штурман. — Перед встречей с саблезубом. А уж ночью...
— Говорил тебе, не высовывайся зря, — не преминул я поворчать.
— Да ладно, не нуди. Короче, Дед скорее отправил бы поутру пинками двух самокатчиков, чем ночью гравилёт.
— Логично, — кивнула Кретова, опять поднимая к плечу СКС, и почти сразу заявила: — Мальчики, а огней уже два!
— Вообще зашибись! — зло ответил я. — Значит, это не гравилёт, и гунны всё-таки явились.
— Какие ещё гунны? Рубин, не говори загадками, — потребовала она.
— Да я так, образно...
— А ты попробуй без образов!
— Если без образов, то это пожар, а не фары, — сообщил я через минуту. Горит что-то, даже разгорается.
— Думаешь? — с сомнением спросила Кретова.
— Во всяком случае, это не движущийся транспорт, позиция по горизонту не смещается…
Через десять минут уже и без оптики можно было определить, что это действительно пожар. Вот и зарево появилось, полыхает сильно.
— И всё равно, не понимаю, не лес же так горит... — заявил я. — Так! Пошли в диспетчерскую! Спика, тащи свою штурманскую карту с набросками! И компас давай, определяться будем, раз уж раньше этого не сделали. Ирина, давай свет!
Склонившись над столом, мы кое-как совместили разрозненные листки бумаги, определили стороны света, наше местонахождение и пеленг на таинственный источник света.
— Да это же Переделкино! — воскликнула Кретова, тыкая пальцем в бумагу и оглядываясь на дверь.
— Верно, больше нечему! — с каким-то азартом поддержал её Спика. — Пошли!
Расстояние между горящими объектами определить было сложно. Понятно, что горят не соседские дома, вряд ли огонь мог перелететь на такое расстояние, не затронув по пути другие постройки. Значит, это поджог.
— В принципе, там же река в двух шагах, — негромко заметил я. — Народу много, наверняка проснулись все. Если передавать полные вёдра по цепочке...
— Если только в самом начале. Так и было, у них почти получилось затушить, помните, когда огонёк погас?
— А как же, помним, — ехидно ответил я Пикачёву. — Фары, фары...
— Что я должен был подумать первым делом, по-твоему? — взвился штурман. — О самом опасном и подумал.
— И правильно сделал, — успокоила молодого Кретова. — Как думаете, это бытовуха или поджог?
Отвечать мы со Спикой не торопились. Ветра почти нет, во всяком случае здесь, на станции. А как в городке? Чёрт его знает, всё может быть, хотя такой пожар больше похож на умышленный поджог.
— Опытных пожарных среди нас, насколько я знаю, нет, чтобы утверждать наверняка при минимальном наборе данных, — наконец промолвил я. — Тем не менее...
— Сниматься надо, — вздохнула Ирина. — Экстренно.
— Так вроде бы завтра и собирались, — тихо напомнил Спика.
— Экстренно, значит, по первому свету, — уточнила Кретова, когда мы вернулись в тускло освещённую диспетчерскую. — Если в Переделкино произошло что-то серьёзное, а то и катастрофическое, то это так или иначе затронет и Пятисотку, а у Казанцева каждый штык будет на счету... В общем, в пять утра начинаем собирать конвой и по готовности немедленно выдвигаемся с объекта на базу. Всё понятно?
Понятно было немногое, но личный состав промолчал.
— Рубин отправляется досыпать, а Пикачёву смену на фишке удлиняю до половины пятого, тогда меня и разбудишь.
— Вот так, да? То есть, мне горбатиться больше всех? — нахмурился Спика.
— Так точно, — безжалостно подтвердил группер. — Мы с Денисом за рулём с хвостами за кормой, потребуется предельное внимание. Сам понимать должен.
— Между прочим, я тоже за рулём! «Кюбеля»! — громко возмутился штурман.
— На прицепе, — Кретова тоже нахмурилась.
— Хе! А мне рассказывали, что в современной армии дедовщины практически нет!
— Так это в армии, Спика, — вмешался я, — а мы не армия, мы спасатели. У нас есть мальца, верно, Ирина?
— Самую малость, — улыбнулась Кретова.
Выдвинулись ещё до восхода, в предрассветных сумерках.
Первые километры обратного пути превратились в суровое испытание техники и человеческих нервов на каком-то специальном, максимально неудобном для водителей полигоне. Быстро выяснилось, что тянуть за собой гравилётом «кюбель» не так-то просто. Идти первым номером у группера никак не получалось. Не имея под собой автомобильных колёс, Кретова не чувствовала нюансов сухопутной дороги, не понимала, как идущая на аркане машина будет вписываться в повороты и огибать неровности. Находясь в постоянном напряжении, Спика нервничал и непрерывно ругался по рации. Пару раз маленький автомобильчик врезался в кусты, а потом и вовсе застрял.
Мне этот эксперимент надоел, и я предложил Ирине поменяться ролями. В конце концов, «кюбельваген», как самодвижущееся средство, гораздо ценней для анклава, нежели любая повозка на пневмоходу... По окончании получасовых манипуляций тяжело гружёный прицеп был надёжно принайтован к глайдеру, «германец» к отечественному «уазику», а я встал в голове колонны.
Определённое напряжение возникло на участке обитания гадского котяры-убийцы. По земле поползли полосы утреннего тумана, влажность здесь повыше, чем в саванне. Ещё и саблезуб этот... Пришлось двигаться медленно, чтобы поднятый для безопасности группера повыше глайдер мог поспевать за первой связкой. Спику с правой стороны защищал привязанный к «кюбелю» велосипед.
Эх... Чувствую, эту красивую кошку всё-таки придётся ликвидировать, как бы ни было жалко редкого зверя. После частичного уничтожения забредшей из саванны волчьей стаи лесная фауна вокруг озера Видного вздохнула с облегчением, но это ненадолго. Забредший из саванны свирепый махайрод постепенно вырежет вокруг станции всё живое, после чего неизбежно начнёт кровавую охоту на людей, которая в какой-то момент статистически станет успешной. В этой ситуации ни о каком «зелёном гуманизме» не может быть и речи, на малолюдной суровой Жестянке человек является высшей ценностью, а саблезуб в первую очередь очень опасный хищник, и только потом — редкий вид и природный феномен.
Проходя опасное место, мы в профилактических целях немного постреляли в воздух, сигнализируя зверю о возможных для него последствиях атаки, а Пикачёв даже предложил бросить в густые заросли оставшуюся у меня бомбу. Никто не повёлся. А вот производство таких игрушек в мастерской Левашова неплохо бы наладить, самодельная граната показала себя хорошо, качественно отработав по волчьей стае.
Путь домой всегда намного быстрей и короче, нежели дорога из дома, это известное правило.
Я с удовольствием отмечал знакомые детали, характерные приметы возле поворотов и озвученные Пикачёвым во время движения к железнодорожной станции реперные точки. Следы шин «уазика» сохранились почти на всём протяжении. Пару раз штурман, добросовестно выполняя свои обязанности, требовал общей остановки группы, чтобы спокойно нанести на свою карту уточнённую навигационную информацию. Ещё пара рейсов по этому маршруту, и я смогу проходить новую дорогу даже ночью или в тумане, при свете фар. Во время коротких «штурманских» остановок мы с Кретовой успевали осмотреть транспорт, проверить крепление буксиров и груза.
Опыт движения конвоем имелся неплохой, и вскоре группа пошла ровно, без ругани, задержек и лишнего виляния, нервозность пропала. Всё шло хорошо, пока я не услышал за спиной странную трескотню.
Пш-ш...
— Завёлся! — послышался в эфире радостный голос Пикачёва.
— Как завёлся? — не понял я, а Кретова тут же приказала:
— Группе стоп!
Вон оно что… И верно: «кюбель», прочихавшись небольшим двигателем воздушного охлаждения, устойчиво тарахтел на холостых оборотах, а вокруг него со светящимся от счастья лицом бегал Спика.
— Мы же договаривались, товарищ вражина Пикачёв! — гневалась Ирина, готовая прямо с высоты, во всех смыслах, своего положения отхлестать непослушного подчинённого офицерским ремнём.
— Я нечаянно! Он сам!
— Так нечаянно или сам? — хмыкнул я, прислушиваясь к звуку двигателя немецкой машины. Если по уму, то «германцу» давно пора бы двигаться своих ходом, тут я поддерживал Спику и не одобрял чрезмерную осторожность Ирины.
— Случайно передачу включил.
— Хватит врать! — взревела Кретова с молибденовыми нотками в голосе. — Случайно он...
— Ирина, да всё нормально будет, — осторожно вступился я за товарища. — Доедет «кюбель» своим ходом, как новенький, на трассе ещё и нас обгонять начнёт.
— Я ему обгоню! Ну, смотри Спика, если там что-то закоротит...
— Скорее, застучит, — сдуру брякнул Пикачёв.
— Что-о?! — напрасно он так, Кретова всё ещё злилась.
— Хватит ругаться, теряем время, — обрезал я конфликт. — Спика, тогда вставай в хвост, следи за прицепом.
Через пару километров после прохождения места, где был захоронен неизвестный отшельник, маршрут вытянулся в струну. Здесь островки леса встречались реже, деревья были пониже, видимость существенно увеличилась. Идти стало спокойней и комфортней. Плохо изученная трасса в полной «автономке», вновь прокладываемый трек, да ещё с правом выбора свободного маршрута — это ни с чем не сравнимая авантюра, отвечаю! Большинство мужчин любого возраста втайне мечтают о том, чтобы в их жизни было больше такой дорожной романтики. А романтика без авантюр половинчата.
Где-то ещё через час езды торная тропа и будущая дорога опять начала петлять среди маленьких холмов, а потом вывела конвой в долину. В бинокль уже можно было разглядеть линию магистрали и место поворота на восток, где грунтовка аккуратно накрывала темный лесной ручеек железным мостиком. Скоро линия магистрали пропала, конвой спустился в равнину.
В степи же — простор, разнотравье, огромная кормовая база. Иди куда хочешь. И обзор. Никакой волк, саблезуб или стая шакалов на тебя из густой чащобы не прыгнет. Вот и бегают вокруг всякие мелкие зверушки, как эти суслики неподалеку. Или вообще сидят сиднем, как вот эти сурки, — жирные, морды сытые, наглые. По дороге сюда Спика чуть не шлепнул одного, он их любит. Я же рагу из сурка не уважаю, грызун все же, хоть и не грызунского размера. Что крысу съесть.
В очередной раз удивляла чистота вокруг, так и не привыкли мы к такой идеальной экологии. Никогда не предполагал, что водителя может напрягать не сам мусор, а его полное отсутствие вдоль дорог. Неестественная стерильность! Можно ли представить на Земле автостраду, по бокам которой в принципе не валяются пакеты из супермаркетов и пластиковые бутылки, старые автошины, грязные тряпки, алюминиевые банки и горки окурков из пепельниц? А на деревьях не висят обрывки пластика...
На Земле человек наследил везде, куда только смог дотянуться, даже в Арктике и Антарктиде, в Гималаях и в дебрях сибирской тайги. То, о чем так долго мечталось на оставленной не по своей воле планете, здесь превратилось в фактор тревоги. Чистота, как плод человеческой опрятности и человеческого же труда, здесь, в этом мире, парадоксально трансформировалась в стерильность какой-то адской зачистки и воспринималась как нарочитая попытка лишний раз потрепать поселенцам нервы. Нам словно напоминали, что мы кому-то обязаны за такую чистоту. И за любое загрязнение ответим перед ЦУПом по всей строгости.
Остатки сиренево-сизого тумана медленно рассеивались под жаром поднимающегося над саванной светила, а старая разбитая грунтовка стратегического значения вновь приветливо зазеленела пятнами молодой поросли кустарников, тянущихся до самой озерца, готового поделиться с путником своими чистыми водами. Пасторальную картину портил только проржавевший железный мостик с лопнувшими по краям плитами. На нем еще можно было разглядеть кое-где сохранившуюся зеленую краску… Непорядок, не так уж много вокруг Пятисотки важных инфраструктурных объектов. Надо бы обновить этот мост, кинуть через ручеёк перекрытие попрочнее.
— Приехали, пауза в движении, — сообщила по рации Кретова.
Остановились с радостью. Нужно умыться, соблюсти питьевой режим.
— А не помыть ли нам авто? — опять влип Спика.
— Пикачёв, меня твои экстремальные предложения порой реально пугают, — покачав головой, тяжко вздохнула Ирка. — Ты что? Идеально чистый водоём, единственный на всю округу, и ты предлагаешь его засрать? Вполне можем сделать это на Дуромое.
Всем скопом мы спустились к озерцу, быстренько поплескались на берегу, наполнили фляги свежей водой и поднялись на дорогу. Я обошёл свой джип по кругу и предложил Кретовой:
— Можно перецепить прицел ко мне.
— Не нужно, День, я уже приспособилась... Что это там наш штурман высматривает? Спика!
— Это кто пылит дорогу, кто копытами стучит? — откликнулся стихами штурман. Он толкнул меня плечом, показывая рукой вдаль, и безмятежно добавил: — Надо бинокль взять.
По магистрали в нашу сторону с юга медленно двигалась какая-то процессия.
— Что наблюдаете?
— Ишака впереди наблюдаю, вот что, — ответил я Кретовой, на время опуская бинокуляр.
— Там не один, а три ишака, на нас надвигается целый караван ослов, — уточнил глазастый Спика.
Странная процессия постепенно втягивалась в очередной поворот дороги, теперь её можно было рассмотреть лучше.
— Не похоже на нашествие, — заметил я.
— На торговый рейс тоже, — добавил штурман.
— Странно... Знаете, на что это смахивает, мальчики? — спросила Кретова и, не дожидаясь реакции, ответила сама:
— На великое переселение народов!
— Хрена себе! Значит, команды «к бою» не будет, — уверенно заявил Пикачёв.
— Как сказать... У спасателей команда «к бою» дежурная, — задумчиво сказала Ирина, не торопясь с выводами. — Сколько там ишаков-то? Сразу и не пересчитать! Интересно, кто это у нас настолько богат?
— Фролов? — предположил я, — других таких фермеров я не знаю. — Кстати, там ещё и люди повозки тянут.
Первой двигалась настоящая среднеазиатская арба с большущими деревянными колёсами и высоченным тюком поклажи, перетянутом верёвками. Три другие запряжённые повозки выглядели более традиционно: на четырёх колёсах, с низкими бортами. Разве что собранные на дугах тенты выбивались из привычной картинки торгового каравана, их почему-то редко ставят. Эти повозки тоже были нагружены по максимуму. На одних — поклажа в больших мешках, стянутая верёвками, на других большие клетки с домашней птицей и кроликами. За каждой из повозок на привязи шли ослицы и маленькие ослики.
Большая перекочёвка, прямо какой-то Великий Исход! Общий вид у странной процессии был совершенно мирный, такие караваны не воюют.
— Как думаете, мне сбегать на разведку?
— Не надо, Ира, здесь спокойно подождём... Всё нормально, обойдётся без поножовщины, они нас уже опознали, — ответил я.
Действительно, сложно не опознать владельцев висящего над дорогой гравилёта из фантастических романов.
— Ну нафиг, ребята, я всё-таки отойду с пулемётом к озерцу, займу позицию, — решительно заявил Спика.
— Валяй, подстрахуемся, — одобрила группер.
Процессия подошла к нам только через сорок минут, под тяжёлым грузом ослики быстро ходить не умеют. Длинный караван с инерцией замедлялся, пока не остановился почти напротив озерца. Фролов резво соскочил с первой повозки и побежал к нам.
— Вот уже не думал увидеть вас здесь и сейчас! — проревел он ещё издали гулким басом, расплываясь в широченной улыбке и поочерёдно осторожно пожимая нам руки. — А что вы здесь делаете?
— Что? Мы как кавалерия из голливудских фильмов, всегда поспеваем вовремя, — ответил я за всех.
— Понятненько... — бросил именитый фермер. — Ништяк. Встретить в начале дня госов — хорошая примета!
Он, конечно, уже заметил съезд в саванну с основной магистрали, однако виду не подал, мудро решив не задавать несвоевременные вопросы.
— Мы-то ладно, а вот тебя что привело в такую даль, Костя? — в свою очередь живо поинтересовалась Кретова. — Спика, отбой! Давай сюда!
Тем временем уставший в пути караван степенно растекался по обочинам. Люди с повозок радовались неожиданной передышке, разминали уставшие ноги, а идущие пешком с поклажей на себе или в тачках общинники торопливо кидали прямо на теплую землю какие-то тряпки и ложились отдыхать. Небольшие тележки и тачки толкали и тянули за собой как взрослые, так и дети старшего возраста. К детскому труду на Жестянке отношение рациональное, порой бездушное. В Переделкино подростки часто работают рикшами, правда, только грузовыми, рикши-такси популярность в городе не получили.
Клан Фроловых большой даже не по здешним меркам. Трое родных детей и пятеро приёмных — это обычная для Жестянки практика формирования на вновь обретённой планете новой родни. Плюс семья подруги жены из пяти человек и четверо взрослых более зрелого, скажем так, возраста. Есть и не члены семейства. Со временем такие «новые родственники» порой даже меняют фамилии, принимая общую клановую, бывает и такое. Как правило, начинают они с ухода за малолетками и общей помощью по большому и сложному хозяйству, постепенно становясь всем по-настоящему родными — бабушками и дедушками. А где же их ещё взять-то?
— Что привело… Известно, что — общая мировая нестабильность привела, будь она неладна, — тяжело вздохнул Мордовский Папа, безнадёжно разводя сильными руками с большими, больше похожими на лопаты, ладонями. — Верите ли, окончательно достали, сволочи!
Он несколько секунд думал о чём-то, поморщился, оглядывая своё кочевое хозяйство, вздохнул ещё раз. Затем Костя машинально погладил по головам, отправил назад двоих подбежавших детей и неспешно начал скорбный рассказ. Сначала без подробностей, а под конец, болезненно вспоминая недавно пережитое, уже во всех красках, с горячими эмоциями и яркими деталями.
Фермеров всегда пощипывают всяческие любители халявы. Как правило, эти бездельники ограничиваются скоротечным набегом на огороды и сады. Это мелкие хулиганы из подрастающей поросли. Если мужики таких щипачей ловят, а это происходит частенько, то крепкая, до крови, порка во дворе усадьбы им гарантирована. Так что хуторяне к такому привыкли и серьёзными инцидентами наскоки огородных грабителей не считают.
Однако в последнее время многое изменилось не в лучшую сторону. Огородные воришки уступили своё криминальное место вооружённым бандам, наскоки превратились в налёты со стрельбой и поджогами.
— Пришлось налаживать круглосуточное дежурство, — делился Константин. — Собак-то на чёртовой Жестянке нет. Пробовали приручить шакалят, ничего не вышло, грызут хозяев или сбегают в саванну...
— А с чего началось? Погрызся с кем-то, что ли? — поинтересовался Спика, снимая с плеча «дегтярёва».
— Ух, ты, у вас и пулемёт есть! Гм. Так что вы тут...
— Да ты о себе расскажи! — напомнила ему Ирина.
— Ни с кем не грызлись, вы же знаете, я человек миролюбивый, давно научился ладить со всеми! Сам не знаю. Может, городские разборки какие-то. Нападают не только сталкеры, но и настоящие бандосы, беспредельщики. И откуда только берутся… Началось с того, что они подослали какого-то прохиндея с письмом, в котором требовали двадцать процентов от урожая и столько же с каждой ходки на ярмарку! Двадцать! Почти как в святые девяностые, и уж тем более не тринадцать процентов, которые фермеры согласно исторической традиции платят Переделу.
— Тринадцать? И это тебя устраивало? — поинтересовался я.
— Не совсем, конечно, но терпимо. Только зря я честно платил в казну с урожая и с каждой ярмарки, эти городские козлы не собираются ничего предпринимать. В общем, вот такой ультиматум бандиты выкатили. Ещё и с приписочкой, дескать, мне от них не спрятаться. Естественно, я послал их лесом. Ну, и началось…
Уже во время второго налёта усадьба Фроловых крепко пострадала, налётчики сожгли непокорному фермеру большой амбар, основной.
— Мы даже починить его не успели, опять заявились! Тогда я поехал в город жаловаться. И что толку? Ни полиции дела нет, ни самому Волкову. Говорят, справляйся своими силами, а как? Тут настоящая войсковая операция требуется или всенародная облава в степи, с зачисткой. Разве в грёбаном Переделе людей организуешь на такое дело? Каждый думает только о своей шкуре, а Волкова вообще не интересует происходящее севернее Передела. Он сейчас занят какими-то своими делами, там тоже разборки... Неделю назад в город откуда-то привезли трёх раненых.
Я посмотрел на товарищей, которые явно подумали о том же. Кажется, мы знаем, что вызывает настоящую головную боль главы Переделкино.
— Короче, мы, северные фермеры, теперь как проклятые — никому не нужны! Когда мне сожгли баню и второй склад, начал думать, что тут можно сделать.
— Без крови обходилось?
— Какое там! Слава богу, мои не пострадали, а вот одного бандоса хлопцы стрельнули наглухо, ещё парочку подранили... Только это налётчиков не напугало. Уже через день они подожгли основной дом. Успели потушить, но строение сильно пострадало. Затем уже и в Переделе начали страдать от налётов. Вчера там сильный пожар был, мы со стороны видели.
— Мы тоже, — вставил я.
— Да? Люто полыхало. Вот и что мне было делать? Видно же: жить спокойно не дадут, а до зачистки с такими порядками вряд ли доживём! В общем, решил я всё забрать и уйти за лучшей долей на север, к Пятисотке. Пойду на поклон к Владимиру Викторовичу, а что дальше будет, не знаю. Я ведь фермер, вольный человек... Роза! Роза, мать твою! Вот же своенравная баба... Чего ждёте?! Пошли женщин к озеру, что ли, пусть воды наберут! — громогласно распорядился Фролов и спросил у группера: — Чистое?
— Чистейшее, — улыбаясь, кивнула Ирина.
Между тем, организованность и дисциплина в клане оказались на высоте. Пока женщины набирали воду, за их безопасностью без команды со стороны следил мальчишка с двустволкой в руках, зорко поглядывающий по сторонам.
— Так что за вами поедем. Здесь уж места точно спокойные, к вам всякое бандитьё соваться не будет... Не против?
— Подожди, Костя, — подняла ладонь Кретова. — Давай поступим так. Как тебе это место вообще? Глянь, настоящий оазис! Озерцо чистое, ручеёк... Лес гектаров на пять, там и птица водится. Видишь ровное место на том берегу? Отличный вариант, мы там как-то останавливались на ночёвку.
Фролов внимательно осмотрел окрестности и вопросительно уставился на Ирину.
— Дело в том, что у Пятисотки появился новый объект, оттуда и возвращаемся, — она махнула шевелюрой в сторону новой дороги.
— Далеко от магистрали? — деловито осведомился Мордовский Папа.
— Есть такое обстоятельство. Далековато, — подтвердил я, — пешком точно не находишься. Суть дела в том, что мы хотим разместить на объекте постоянный гарнизон. А вот здесь Пятисотке неплохо бы иметь какой-никакой форт и перевалочный склад-накопитель. Да и наблюдение.
— Что, интересный объект, есть что возить?
— Есть, Костя, есть. Так что посмотри, прикинь... Дело предлагаю. А что, дороги целых две, движение будет, а это попутный транспорт. Если поставить стационарную антенну, можно добивать до Пятисотки, сигнал SOS у нас всегда примут. Поможем стройматериалами, отстроишься быстро.
— Каким? — тут же спросил Фролов.
— Обрезная доска-дюймовка и брус, листовое железо, гвозди, — пояснила Кретова. Фермер присвистнул. Было заметно, что предложение его заинтересовало.
— Солидно! — заметил он.
— Ну а как же... На Пятисотке вообще всё солидно, мы же госы.
— Знаю, Ира, знаю.
— И крыша из стали, уважаемый! — Спика с гордостью дополнил деловое предложение, он которого было трудно отказаться. — Как за каменной стеной будешь!
— За крышей и ехали, — улыбнулся Фролов.
— Костя, знаешь что? — Ирина потянула фермера за рукав. — Оставляй своих людей со всем скарбом здесь и садись к нам, поедем на других скоростях. Поговорим с Дедом и всё решим, я думаю, об условиях договоритесь, люди опытные, понимающие... Назад добросим. Зачем тебе весь кагал мучить переходами?
— А что, можно и так... — откликнулся Мордовский Папа задумчиво. — Мои, правда, всё ещё побаиваются. Оружия маловато оказалось для таких стычек... Ещё и я уеду.
— С оружием решаемо. Я тебе оставлю маузеровский карабин или помпу, — пообещала Кретова. — На время, а там посмотрим. Правда, там цевьё перетянуто синей изолентой… Так пойдёт?
— Маузер это хорошо! Особенно если с патронами. И кому мешала синяя изолента? На ней весь мир держится. Посмотрю, может, новую ложу выточу.
— Ты ещё и краснодеревщик? — удивился я.
— Тогда уж резчик по дереву. Патронов-то сколько?
— Патронов сорок две штуки, — сообщил Спика, — кого хочешь на дистанции гонять можно. Но у нас на складах маузеровских вроде бы нет.
— Ничего, если что, я добуду… А поехали! — решительно заявил Константин. — Подождите минут десять, пока распоряжения табору отдам! — крикнул он, уже направляясь к повозкам.
Вокруг него тут же собрались обеспокоенные домочадцы. Женщины всех возрастов нервно теребили цветастые платки, строгие настороженные мужчины и возбуждённые юнцы поглядывали в сторону площадки за озером, послушно кивали головами, показывая, что впитывают, соглашаются, прикидывают. Дети с открытыми ртами смотрели на зависший над дорогой гравилёт и джип с распахнутыми дверями. И то, и другое для фермерской детворы было в диковинку.
Мы выдохнули и стукнулись кулаками. Похоже, хорошее дело начато.
Норильск, 2020
