13. Контакт с врагом
Норосский мятеж
Норосский мятеж 909–910 годов является наиболее романтизированным, но наименее успешным из примеров сопротивления эксплуатации Палласом вассальных государств, имевших место с момента начала священных походов. Долг империи рос, и входившим в ее состав королевствам приходилось платить больше. Норос поставил на то, что пара быстрых побед позволит ему заручиться поддержкой со стороны столь же недовольных имперскими налогами соседей, открыв путь к заключению мирного договора на их условиях. Однако после серии неудач, вызванных чрезмерной уверенностью в собственном превосходстве, рондийцы разбили норосские легионы. Печально известная сдача имевшего ключевое значение города Лукхазан лишь ускорила неизбежное.
Наказание оказалось суровым: король был пленен, власть передана назначенному рондийцами губернатору, а земли оккупированы рондийскими легионами. С тех пор Норос изнывает под их гнетом.
Коллегиат Ордо Коструо, Понт
Зимний дворец, Брез, Рондельмар, континент Юрос
Ноялий 927
8 месяцев до Лунного Прилива
Даже пытаться вести переговоры с Еленой было глупо и рискованно, с нескрываемым раздражением размышлял Гурвон Гайл. Они что, и вправду считали ее полной дурой, готовой сдаться? Еще одно доказательство того, со сколь скудоумными людьми ему приходится иметь дело. Но Луция была в отъезде – у святых есть определенные обязанности, а император Констант потребовал, чтобы он попытался. В отсутствие Луции отказаться выполнять его приказ было невозможно. Гайл постарался выдать как можно меньше, однако кто знает, что сумела понять Елена?
Он вошел еще в одну тайную комнату – естественная среда для главного имперского интригана. Белоний уже дожидался его там. Он дистанцировался от Гайла в тот самый момент, когда до них дошли новости о предательстве Елены, но Гурвона это не слишком удивило. Таков был Вульт.
Он подошел к столу, сопровождаемый пристальными взглядами собравшихся. Гайл плыл без остановки три недели, и большую часть времени погода оставалась отвратительной. Особенно тяжело дался переход через океан. Да и находиться здесь было непростым испытанием, а как только они услышат о неудавшейся попытке убийства, весь Тайный совет Константа наверняка потребует его головы – как будто он знал, что бессердечная Елена Анборн способна совершить нечто из чистого сострадания. Немыслимо! И как, провались оно все в Хель, ей удалось пережить встречу с Самиром? Его ведь не просто так прозвали «Инферно».
«Я дал им больше, чем они смогли бы добиться сами, – подумал Гайл кисло. – Я прикончил Ольфусса Нести и преподнес им Брохену на блюдечке. Доробоны готовятся к возвращению. Я должен быть там, в Явоне, чтобы помогать Сорделлу и разбираться с Еленой. Но нет, эти тупоумные притащили меня за пять тысяч миль, чтобы судить. Да как они смеют?!»
Он прикусил язык. Осторожнее, Гурвон. Никакой злости. Уверенность. Решимость. Подчеркивай то, чего удалось добиться. Убеждай. Выживи.
Император восседал на своем троне, окутанный лучами света. Остальные, даже Мать Империи Луция, оставались в тени. Гайл на всякий случай преклонил колено сначала перед ней, признавая ее верховную власть и стремясь заручиться поддержкой. Если императора это огорчит – его проблемы.
– Я могу сесть?
Луция сделала жест рукой:
– Разумеется, магистр. Вы, должно быть, устали после столь долгой дороги.
Ее голос звучал спокойно и сдержанно. Похоже, она не была настроена заранее осуждать его, отметил Гайл удовлетворенно. Он взглянул на покрытые сумраком фигуры. Дюбрайль отсутствовал – наверняка пересчитывал деньги в Палласе. Томас Бетильон не скрывал недовольства тем, что ему пришлось тащиться сюда от самого Понта. Вероятно, он считает, что повесить меня можно было бы и там. Кальт Корион трахал вечно вившихся вокруг него девиц в своем уродливом дворце в окрестностях Бреза, так что ему ехать было недалеко. Однако он, должно быть, недоволен тем, что его вытащили в столь холодный день. Взгляд великого прелата Вуртера был безмятежным. Вероятно, ему все равно, какое решение примут, если потом можно будет попить глинтвейна.
Гайл посмотрел на Белония Вульта. Тот спокойно ему улыбнулся и ободряюще подмигнул. Тебя-то любой расклад устроит, не так ли, Бел? Ты никогда не меняешься!
Первым заговорил Томас Бетильон:
– Что, провались оно все в Хель, творится, Гайл?! Вы сказали, что истребите всех Нести – а не половину из них! Сказали, что мы можем доверять этой суке Анборн, а вместо этого она убила вашего лучшего человека и спуталась с местными! Так почему мы до сих пор не повесили вас за яйца?!
Вуртер сдавленно хохотнул, словно губернатор очень остроумно пошутил.
– Слова Томаса разумны, – пробормотал он. – Я помню, вы говорили, что вашим людям можно доверять. – Хмыкнув, прелат повернулся к Вульту, и его глаза слегка сузились. – Разумеется, сам Гайл является вашим человеком, Вульт.
Ответный взгляд Белония был мягким.
– Гурвон никогда не подводил меня… до этого.
Гайл посмотрел на Луцию:
– Могу я высказаться, Ваше Величество?
С нейтральным выражением лица она кивнула, и Гайл вновь повернулся к мужчинам:
– Господа, никто не удивлен вероломством Елены Анборн так, как удивлен им я. Вина за это лежит на мне, ведь я не смог предвидеть подобного развития событий. Я не понял, что она предала нас, иначе не отправил бы Самира вдвоем с Еленой, ведь он был силен, но она – умна. Милорд Корион всегда говорит, что ни один план не способен пережить контакта с врагом, и случившееся – лишнее тому подтверждение. Однако человека определяет то, как он оправляется от удара. Мы должны уметь учиться на своих ошибках и справляться с новыми обстоятельствами.
Он снова взглянул на Луцию.
– «Битвы выигрывают не стратегии, а то, как ты адаптируешь свою тактику», – продолжил Гайл, еще раз процитировав Кориона.
Посмотрев на генерала, он заметил, что тот выглядит так, словно вот-вот начнет чистить себе перышки.
– Так как вы планируете выправить положение, мастер Гайл? – спросил Корион.
Теперь выражение его лица было менее враждебным.
Хорошо. По крайней мере, ты считаешь, что у меня еще может быть будущее.
– Я уже стянул в регион новые силы: шесть магов на месте, и к ним идет подкрепление. Я планирую действовать по трем независимым друг от друга направлениям. Первое: Ратт Сорделл возглавит наступление Горджо на Нести. Второе: я внедрю агента в ряды Нести. Третье: я ускорю реставрацию Доробонов. Давайте не будем забывать о том, чего нам уже удалось достичь: мы ликвидировали Ольфусса Нести, захватили его столицу и пленили его младшую дочь. Я прошу лишь вашего доверия, поскольку умею адаптировать и развивать свою тактику, добиваясь поставленной цели.
– Иными словами, вы говорите «да, я облажался, но никого лучше у вас нет, поэтому доверьтесь мне и я все исправлю», сдабривая это красивыми цитатами из Кориона, – заметила Луция сухо.
Описание оказалось настолько точным, что Гайл почувствовал, как слегка краснеет. Бетильон согласно заворчал. Глаза Кориона подозрительно сузились: он пытался понять, не было ли в словах Луции упрека в его адрес. Взгляд Вуртера был осторожным: прелат старался прочесть настроение императрицы-матери. Вульт казался воплощением безмятежности.
– Но я считаю, что вы правы, маг Гайл, – продолжила Луция, и Гурвон ощутил огромное облегчение. – Я склонна прощать и к тому же считаю, что иногда неудачи случаются просто потому, что могут случиться. Даже лучшие из планов, бывает, рушатся по вине совершенно непредсказуемых обстоятельств. Ваше уверенное выступление убедило меня.
Но ее глаза явственно говорили о том, что он перед ней в огромном долгу.
Хорошая работа, маг, – прошептала она ему мысленно. – Вы не запаниковали и не сбежали. Не попытались спрятаться или свалить вину на кого-то другого. И у вас есть план того, как все исправить. Но если вы подведете меня вновь, вы будете мечтать о смерти.
Выражение лица Бетильона было кислым, а императора – разочарованным, однако остальные одобрительно кивали. Гайл встретился взглядом с Вультом. Белоний улыбался так, словно чувствовал облегчение в связи с тем, что его другу удалось выкрутиться. Ну конечно, Бел. Спасибо тебе за все.
– Так что вы планируете сделать, чтобы засунуть голову этой шлюхи Анборн в ее собственное очко? – игриво спросила Луция, звонко рассмеявшись над своей откровенной непристойностью.
Мужчины поддержали ее грубым хохотом.
«Да в ней святости не больше, чем во мне», – подумал Гайл.
– Верно, – произнес он вслух. – Вот что я собираюсь сделать…
