Анне пришлось отказаться от такси, чтобы добраться до острова. Все подъезды к Венсенскому лесу были перекрыты, повсюду, на каждой улице и на каждой станции, соорудили военные посты. На крышах были рассредоточены снайперы, обеспечивающие по максимуму безопасность парижан. Но отказываться от своего решения она не собиралась…

Молодая женщина дождалась наступления семи часов вечера, оделась как можно более неброско. Защитного цвета штаны, коричневый свитер, рюкзак, куда она сложила самое необходимое – хлебцы, воду, термос, шаль, водонепроницаемый плащ и аптечку. Спустя два часа ходьбы и игры в кошки-мышки она обнаружила свободный проход через пустынные аллеи ярмарки Трона. Это была единственная лазейка, куда она могла просочиться сквозь плотную сетку баррикад. Наконец Анна смогла выпрямиться и ускорить шаг, не боясь ежесекундно, что ее заметят. У нее в голове была лишь одна мысль: палеонтолог была уверена, что Ян может найти укрытие только в их месте. В секретном гроте под греческим храмом, который он ей когда-то показал… Его туда приведет инстинкт.

Но по мере того как она продвигалась, ею овладевала глухая тревога. Пейзаж очень изменился. Казалось, что она попала в джунгли, кишащие зверями. Деревья восточного Парижа были похожи на ели без иголок. Их тонкие и узловатые ветки были как у каламитов, которые росли на Земле триста миллионов лет назад. Колония археоптериксов сидела на ветке и подозрительно следила за продвижением молодой женщины. Всего несколько месяцев жизни рядом с людьми оказалось достаточно, чтобы они стали дикими.

Темнота кишела невидимыми существами, и это оживило ее сомнения. А если Гордон был прав, когда приписывал эректусам примитивную жестокость? Возможно, Ян уже был мертв, и даже если предположить, что она найдет его, что это изменит? В силу того, что она хотела вернуть Яна в свой мир, стерев между ними различия, Анна нафантазировала себе, что это был примитивный человек, которому просто не хватало навыков общения. На самом деле она была для него ничем, и тогда ради чего она рискует своей жизнью? Ради ничего? А еще самое страшное в том, что она рисковала встретиться с обезумевшими от страха после безжалостной облавы существами, с каннибалами, узнавшими вкус крови! «Почему не с вампирами, если на то пошло! Ты уже совсем сошла с ума, моя девочка!» – думала она. Но здравый смысл ничего не менял. Анна чувствовала себя слишком уязвимой, медленно двигаясь из-за уже тяжелого живота. У нее возникло такое сильное желание вернуться назад, что она вынуждена была остановиться и перевести дыхание. Молодая женщина порылась в рюкзаке и достала термос с горячим чаем. Как раз в этот момент она заметила среди высоких пальмовидных листьев папоротника сверкающую линию воды. Озеро! Она нашла озеро!

С южной стороны на остров можно было попасть через мостик, от которого осталась лишь каменная конструкция, скрытая густой растительностью. Аллеи исчезли, они заросли папоротником, примитивным хвощом и странными древовидными растениями так густо, что ей пришлось пробивать себе путь. Анна чуть не пропустила купол храма, где шесть лет назад Ян надел ей на палец кольцо из метеорита. Ее насторожил шум водопада. Ностальгия обрушилась на нее, и молодая женщина застонала от усталости и горя. Вдруг в темноте показалась лестница, ведущая к искусственному гроту.

Спустившись вниз, Анна вдруг опять осознала опасность. Полная луна освещала широкий проем, выходящий на сверкающую воду озера. Конструкция с искусственными сталактитами и неровными сводами была точь-в-точь как настоящая пещера. Молодая женщина продвигалась вперед, прислушиваясь к шуму, но стояла глубокая тишина. Приободрившись спокойствием места, она прошептала:

– Ян.

Ничего. Гордон был прав. Здесь никого не было. Как она могла поверить в то, что он будет скрываться именно здесь? Она ошиблась, вот и все.

Неосознанно Анна задрала голову вверх. Прямо над ней, на склоне шероховатой стены, висели эректусы. Их едва можно было различить, поскольку матовая кожа терялась на темно-бежевом фоне фальшивого известняка.

Над ней нависал самец, который отличался длинной всклокоченной бородой. Его лицо было испещрено глубокими морщинами, а на лице застыла злобная гримаса. Анну пронзил тот самый ужас, какой она почувствовала в Южной Африке, когда слоны гнались за гомфотериями. «Человек-обезьяна готовился защищать свою территорию. И на этот раз захватчик – я…»

Охваченная паникой, Анна хотела бежать. Но было слишком поздно. Человек-обезьяна прыгнул вниз, захватив ее с собой при падении. Он крепко прижал ее к земле. Молодая женщина чувствовала на своем лице его кислое дыхание, слюну. Его зубы… «О Господи, он сейчас меня укусит!»

– На!

Над ними появилась тень, закрыв их своим телом.

– На! – повторил эректус.

Бородатый агрессор тявкнул не то жалобно, не то с возмущением, а потом убежал вглубь пещеры.

Анна утонула в нахлынувших эмоциях. Перед ней стоял Ян. Но облегчение быстро улетучилось, когда она разглядела выражение его лица: он еще никогда не выглядел таким диким! Его глаза были наполнены яростью, словно Анна была врагом, тем, кто лишал их свободы и ранил, или еще хуже, как тот, кто безжалостно убивал. «Вот что люди сделали с эректусами! Вся эта жестокость…» – подумала женщина.

За это короткое мгновение члены племени скатились вниз и стали вокруг, подальше от них, явно выражая недоверие. Анна насчитала семь особей, затем подняла руки ладонями вверх в знак повиновения. «Это выжившие. Они тебя боятся еще больше, чем ты их!» – успокаивала она себя.

Ян подошел так близко, что едва не касался ее. Его ноздри дрожали, когда он обнюхивал ее. Ян искал знакомый запах или решал, что с ней делать? Их встречу прервало чье-то долгое завывание. Это была самка. Анна с любопытством выделила ее среди остальных. Темно-коричневые спутанные волосы, словно пакля, ниспадали до пояса. Несмотря на впалую челюсть, ее лицо излучало настоящую красоту, она будто бы светилась изнутри. «Она его любит! Она ревнует его ко мне!» Затем Анна разглядела у самки открытую рану под ребрами, откуда сочилась черная кровь. Похоже, ее ранили. Бородач одним прыжком оказался возле нее, но она оттолкнула его яростным рыком. Однако он не отчаялся и увлек ее за собой на ложе из веток, дав знак ложиться. В это самое мгновение их остановил властный крик, от которого все замерли.

– Тикак!

Один эректус замешкался, указывая рукой наружу.

Анна побежала к лестнице, прислушиваясь к звукам, и услышала отдаленное урчание моторной лодки. На озере были военные! Патруль? Анна была напугана, но в то же время ликовала от счастья. Эректусы освоили азы речи!

Клан нервничал. Люди-обезьяны поняли, что приближается опасность, и ловко занимали свои места на стенах. Только Ян не шелохнулся. Он протянул Анне руку, коснулся ее и указал на свод пещеры, словно приказывая следовать за ним.

– Ты хочешь, чтобы я залезла наверх? Я никогда не взберусь туда, у меня нет сил.

Но ее обескураживал не подъем. Они вместе совершили достаточно восхождений в лесу Фонтенбле, чтобы она чувствовала себя уверенной, к тому же сейчас подъем не представлял никаких трудностей. Но палеонтолог была не в состоянии висеть в воздухе на скале без специальной обуви. Кроме того, ей все тяжелее было двигаться с животом, который уже сложно было скрыть.

По всей вероятности, Ян понял причины ее замешательства, потому что отвел женщину к стене и приказал жестом взобраться к нему на спину. Это было безумие, однако она послушалась.

Снаружи слышались переговаривающиеся голоса.

Ян стал подниматься, цепляясь за малейшие выступы стены. Благодаря мощным мышцам его ловкость увеличилась, а может, еще и тело сохранило в памяти движения. Помнил ли он, что был чемпионом?

Двигаясь вперед, Ян использовал силу ног, затем сделал паузу, оценивая скалу, и вновь пустился к потолку. Сколько времени они продержатся на этих смешных зацепах на трехметровой высоте от земли?

Чтобы умерить панику, охватившую ее, Анна принялась глубоко дышать. «Не думай о ребенке. О нашем ребенке…» – приказывала она себе. Ей было тяжело держаться за спину Яна, это требовало огромных сил. Она вдохнула его мускусный запах. Шум стих, и она больше ничего не слышала, лишь кровь, пульсирующую у нее в висках. Подступил приступ тошноты, она стиснула зубы от напряжения. Недалеко от них раненая самка, вцепившаяся в потолок, не показывала ни малейшей усталости. Тем не менее ей наверняка было ужасно больно.

«Я упаду. Я должна им сказать, что защищу их. Если я отпущу…»

Вдруг у нее закружилась голова, и она ощутила, как падает назад. Голова ударилась о что-то твердое.

Анна потеряла сознание.

Шум вертолета вырвал ее из болезненного затмения.

Анна очнулась на ковре из листьев. Чудовищно болел висок. Кто-то пытался ей засунуть что-то в рот. Фрукт? Вопреки боли ей удалось раскрыть глаза, и она смогла различить взволнованное лицо Яна. Он держал перезрелое яблоко с плесневелым запахом. Однако молодая женщина все же пересилила себя проглотить кусочек.

– Спасибо.

Ян наклонил голову, затем встал и подошел к эректусу, который хотел напасть на нее. «Я что, упала? Это невозможно, должно быть, он меня подхватил, иначе я сломала бы себе что-нибудь». Оба самца всматривались в небо через проем пещеры, заинтригованные полетом вертолета.

– Тикак, – сказал бородач.

Очевидно, это слово их пугало, потому что остальные эректусы сразу же застонали. «Они точно говорят о нас… Тикак – это современный человек!» – поняла Анна. Кое-что не давало ей покоя. Тикак… Анна вдруг вспомнила о законах палеонтологии, применяемых в речи, согласно которым можно было бы определить первобытные диалекты современного языка, и так до самого протоязыка… То есть, по мнению некоторых лингвистов, слово «тик» стало одним из самых первых слов человечества. В доисторическом словарном запасе это означало «палец». Если эректусы снова стали использовать это слово для того, чтобы обозначить людей, истребляющих их, значит, это произошло именно потому, что это слово имело генетические корни. Все дело в генетических истоках: это заставило бы ликовать от счастья не одного лингвиста. Здесь и сейчас, в этом гроте, все казалось таким логичным…

Когда вертолет улетел, эректусы успокоились. Бородач подошел к Анне и с тихим рычанием протянул в руке банку консервов. Смысл этого жеста был очевидным: он хотел, чтобы молодая женщина ее открыла.

Только теперь Анна заметила кучу банок, мешок сухофруктов и хлеб.

– Вы что, ходили за едой в ресторан? Для этого нужен консервный ключ. Я не могу без него открыть, понимаешь? – попыталась она объяснить.

Поскольку он смотрел на нее нахмурившись, она продолжила:

– На! Нельзя!

Недовольный ее отказом, бородач раздул ноздри в знак ярости. Словно чувствуя опасность, Ян протиснулся между ними, заслонив Анну своим телом. Он повторил «На», затем указал на раненую женщину-эректуса. Тот покорился и опустился на колени рядом со стонущей самкой.

Спустя полчаса несчастная умерла. Молодая женщина заметила за собой, что смело рассматривала эректусов. По всей вероятности, бородач сначала подумал, что раненая уснула, он лизнул ее рану и легонько встряхнул. Но поскольку тело оставалось неподвижным, он осознал, что что-то не так. Тогда он взял камень и нанес сильный удар. Анна попятилась назад. Неужели таким образом он надеялся ее оживить? Бородач копошился вокруг тела. Затем он нашел подходящий стеклянный осколок и вернулся к умершей.

Разум Анны отказывался понимать происходящее. Руки самца двигались с неистовой скоростью. Они отрезали куски плоти. Остальные десять эректусов встали вокруг бородача полукругом. Женщина отвернулась, чтобы избавить себя от жуткой картины, но никак не могла спрятаться от звуков. Даже плотно прижав руки к ушам, невозможно было приглушить жуткое чавканье и удовлетворенное ворчанье. Это нельзя было спутать ни с чем другим. Анна попыталась погрузиться в созерцание озера, представить что-то приятное, но в памяти неумолимо всплывали страшные картинки. Она закрыла глаза.

Каннибализм.

Раньше палеонтолог извлекала из земли кости, с которых мясо было соскоблено специальным орудием, расколотые и обожженные черепа, находила столько очевидных признаков человекоедства в местах обитания доисторических людей… То, что эректусы прибегают к этой практике, на самом деле не является ничем удивительным… Они съедали своих несчастных самок лишь потому, что испытывали голод, и было бы абсурдом пренебрегать этим источником энергии, а наконец еще и потому, что, вполне возможно, они верили, что заберут их силу.

Какое-то движение заставило ее открыть глаза. Перед ней стоял Ян, он тихо замычал, протягивая ей что-то в руке. Она рассмотрела кусок плоти. Поскольку она не отреагировала, эректус поднес кусок так близко к ее рту, что Анна почувствовала металлический запах крови.

– На, – энергично потрясла головой.

Он не отступал, но она повторила:

– На!

Ян, очевидно, заботился о ней. Она поняла его мирные намерения. Возможно, он вспомнил, как она к нему приходила, и этот дар был доказательством, что ее приняли в общину. Однако и речи быть не могло, чтобы она это проглотила, проигнорировав опасность заразиться вирусом!

Он с досадой отвернулся и пошел к себе подобным. На этот раз Анна заставила себя наблюдать. К чему отрицать реальность? Она являлась ученым, палеонтологом, и если она действительно хотела им помочь, то нужно было оставаться беспристрастной… Эректусы жадно пожирали мясо, и при этом оставались начеку. Каждые десять секунд они прерывались, всматриваясь в тени и прислушиваясь к шуму листвы деревьев. «Они как загнанные животные, – подумала Анна. – Кто же они такие? Кем они были раньше?»

Молодая самка-эректус была чуть старше подростка. Возможно, она была студенткой или просто работала в каком-нибудь стартапе. Или же она была певицей, манекенщицей. Или обычной девушкой, которой нравилось тусить, бегать трусцой, покупать шмотки и смотреть мыльные оперы. А теперь вот… А остальные? Бизнесмены? Мирные дедушки или отцы семейства, которых оплакивают? Какие истории прячутся за этими скошенными лбами, мускулистыми телами, за этой дикостью, которая толкала их на пожирание друг друга? Она знала только Яна, бывшего Яна, человека, который хотел спланировать свою жизнь. Однажды он заявил, что боятся смерти те, кто плохо прожил жизнь. «Понимаешь, Анна, парадокс в том, что чем успешней твоя жизнь, тем проще тебе с ней расставаться. Ты цепляешься за жизнь, когда есть сожаления…»

Анна задумалась, а способен ли Ян сейчас о чем-то сожалеть.

Когда эректусы наелись, они отошли от тела или, скорее, от того, что от него осталось, и, сгорбившись, устроились на лиственной подстилке, прижавшись друг к другу.

Анна оттащила кучу листьев поближе к выходу на озеро, чтобы укрыться ими. Было холодно, но зато здесь практически не пахло кровью.

Молодая женщина обязана была найти для эректусов укрытие, иначе их убьют. Надо отвести их в надежное место, обойти засады и не привлечь внимания гражданских… Куда же пойти? Как? Кажется, во время перед закатом наблюдение становилось менее интенсивным. Значит, они должны были отправиться именно в этот промежуток времени, чтобы проскользнуть сквозь лес и пробраться в город. План потихоньку вырисовывался.

Падая от усталости, Анна закрыла глаза, но что-то не давало ей уснуть… Будильник! Анна приподнялась, чтобы настроить звонок, а потом ее охватила мучительная ностальгия, и она машинально принялась в телефоне листать фотографии из своей прошлой жизни. На них они с Яном улыбались, целовались, кривлялись. А еще была ее любимая, на которой он в плавках стоял на океанографическом судне посреди Тихого океана. У него был такой счастливый вид… Ян стоял, освещенный заходящим солнцем, хитро прищурив глаза. Это был тот же мужчина, ну почти тот же, который недавно предлагал ей кусок человеческой плоти…

– Ан… на…

За ее спиной эректус четко произнес два узнаваемых слога. Она побледнела, и сердце стало выскакивать из груди:

– Ты помнишь? Скажи еще раз…

– Ан… на…

– Правильно, любовь моя. Посмотри, вот это ты… Помнишь свое имя? Скажи: «Ян».

Он повторил «Ан… на», не обращая внимания на снимок.

Анна пролистнула пальцем другие фотографии. Все снимки, где она была крупным планом, вызывали у него интерес, но на свое лицо, серьезное или влюбленное, Ян никак не реагировал.

Вдруг он отвернулся, зевнул и улегся у ее ног. Словно случайно он слегка коснулся ее икры и потом положил руку на Анну. Готовая разрыдаться, она нежно прошептала:

– Ты прав, отдыхай. Предстоит дальний путь.

Молодая женщина тоже легла, достаточно близко, чтобы ощущать его тепло и тяжесть руки. Она носила его ребенка, о котором Ян не знал. Он ничего не знал об их прошлом, о связывающей их любви, истории, которая делала это чувство уникальным. Теперь Анна знала, что неспособность вспомнить вырыла между ними непреодолимую пропасть, и этот факт ее удручал. Хотя Ян и произнес ее имя, было понятно, что он помнил лишь то, что происходило «после». После трансформации. Та Анна, которую он знал, для него умерла…

Внезапно она вспомнила о бурном споре со Стивеном. Если бы он пришел сюда в грот, то им было бы проще понять друг друга. Сколько бы они ни старались добиться, чтобы люди и эректусы жили рядом, современные люди все равно будут воспринимать их как другой вид. То же самое будет и со стороны эректусов. В конечном итоге никто, даже при всем своем желании, не сможет влиться в клан другого вида. В сознании каждого навсегда останется принадлежность к родовому древу жизни.

Анна погладила живот, осознавая, что ребенок никогда не узнает своего отца. Ей показалось, что он ответил ей легким движением. Вот уже несколько недель она чувствовала его шевеления. Анну охватила безграничная грусть.

В конце концов, она провалилась в полудрему, но вдруг ее разбудило какое-то движение. Один эректус поднялся и встал возле лестницы, принюхиваясь. В лунном свете она узнала бородача. Он громко зарычал, предупреждая группу об опасности. Ян тотчас же поднялся и спросил:

– Тикак?

– Тикак, – подтвердил тот.

Хотя было маловероятно, что посреди ночи сюда послали отряд боевиков, Анна вмешалась в их разговор:

– Вы не можете здесь оставаться. Надо уходить отсюда. Тут очень опасно. Я знаю одно место, где вы будете в безопасности. Вы должны пойти за мной.

Анна понимала, что говорит в пустоту, но рассчитывала, что эректусы поймут интонацию. Остальные встали, обратили к ней взволнованные взгляды, а затем вопросительно посмотрели на бородача. Тот указал на выход и получил одобрительные рыки. Анна посмотрела на наручные часы. Был час ночи. Женщина взяла свой рюкзак. Теперь она была уверена, что ее план сработает!

Она знала, как спасти эректусов. И не только Яна и его группу, но и всех ему подобных!

Они потратили целых два часа, чтобы пройти через площадь ярмарки Трона и добраться до станции «Порт-де-Шарантон», соблюдая кучу предосторожностей.

Оказавшись в черте города, им пришлось удвоить внимание, прячась в темноте и избегая света. Любопытный наблюдатель смог бы различить только тени, скользящие вдоль фасадов домов. Казалось, эректусы чувствовали опасность раньше Анны, благодаря своим острым ощущениям. Они позволили ей идти первой, но слушались только приказов бородача и Яна. Люди-обезьяны прятались за машинами, в подъездах, темных тупиках. Каждый раз, когда надо было перебежать от одного укрытия к другому, группа ждала сигнала вожаков. Ян был единственным, кто не обращал внимания на указания главаря. Заодно он старался не упустить из виду Анну.

Когда они оказались недалеко от железной дороги, бородач выразил недовольство. По всей вероятности, он хотел повернуть на восток, туда, где они смогут скрыться среди деревьев. Он не знал, что лес простирается всего на несколько километров, а дальше начинается пригород. Если они пойдут туда, то Анна не сможет ничем им помочь… Чтобы он понял это, Анна повторила несколько раз «Тикак», что, похоже, охладило его пыл. Воодушевленная начальной стадией диалога, она указала пальцем на юго-восток и отчетливо произнесла:

– На тикак, на тикак.

К ее огромному удивлению, эректус опустил голову в знак согласия.

Они пробежали еще несколько пустынных улиц в сопровождении карканья археоптериксов, которых застали в разгар охоты, и вышли к ограждению, за которым находились железнодорожные пути. Когда Анна повернулась, чтобы подбодрить своих спутников, то наткнулась на стену упрямства. На этот раз дальше отказывались идти все, и она осознала свою наивность. «Ну конечно, для них решетка – это то, что они не выносили! Для них это синоним заточения, притеснения…» – поняла женщина.

Анна развела руки, показывая тот же доверительный жест, которым добивалась их признания, и с улыбкой повторила:

– Да, мы должны здесь пройти!

Любопытно, но первым, кто согласился, был бородач. И этого стало достаточно, чтобы группа пустилась бежать следом. К счастью, они почти сразу наткнулись на проем в решетке и проскользнули сквозь него. Оставалось лишь пересечь пути.

Через четыреста метров они подобрались к Сене, оказавшись неподалеку от моста Тольбак. Там было слишком яркое освещение и, несмотря на позднее время, ездили машины. Им не пробраться там незамеченными. Достаточно одного полуночника или свободного такси, которое медленно едет, да кого угодно, чтобы поднять тревогу. Но у них не было иного выхода. Если они окажутся на другой стороне, то уйдут от беды, потому что там дорога не столь опасная. Нужно было лишь идти вдоль мощеной дороги, прежде чем попасть к месту назначения.

В тот самый момент, когда Анна уже хотела отказаться от этой идеи, Ян спустился по лестнице и присел на корточки на берегу, всматриваясь в темную воду, которая текла внизу. Анна подошла к нему и уверенно произнесла:

– Нет, это слишком опасно.

Ян ее не слушал. Он наклонился еще ниже, словно внюхиваясь в реку.

– Это невозможно, – не успокаивалась Анна. – Ты наверняка не умеешь плавать…

Но Ян больше не смотрел на нее. Он был одержим своей идеей. Эректус пошел к пристани и погрузился в воду, подтвердив опасения молодой женщины: он неловко барахтался, как неуклюжий щенок. В конце концов, компенсируя отсутствие координации силой мышц, он смог держаться на поверхности, борясь с легким течением. Если ему и было холодно, то он этого не показывал. Ян смог проплыть почти десять метров, а потом его унесло.

– Вернись, пожалуйста. На!

Но, не осознавая опасности, Ян удалялся.

– Вот черт! – вышла из себя Анна, наблюдая, как тот исчезал в темноте.

Остальные столпились на причале. Они смотрели на черные волны с недоверием, словно река была живой, способной проглотить их. Однако бородач вошел в воду, и они послушно за ним последовали. По всей вероятности, у них не было никакого желания оставаться одним.

Анна поспешила перейти через мост, чтобы встретить их на другом берегу. Все то время, что женщина их не видела, она была уверена, что эректусы утонули. И вскоре какой-то звук внизу по течению насторожил ее, она заметила их черные шевелюры, уносимые рекой. Она собралась с духом и побежала, чтобы догнать их. Ян уже выбрался на берег, и ей хотелось смеяться от облегчения. Он без сил рухнул на землю, его всего трясло. Когда она принялась натирать ему спину своим свитером, Ян даже не сопротивлялся.

Однако вскоре он поднялся и жалобно зарокотал у темной воды. Тут Анна поняла, что бородач не отвечает на его зов. Видимо, это потрясло Яна, потому что он принялся ходить вдоль берега метров на десять туда и назад, нюхал воду, надеясь почувствовать знакомый запах. Анна тоже всматривалась в воду, пытаясь разглядеть живую фигуру на поверхности реки, а потом взяла его за руку:

– На. Это конец. Твой друг больше не вернется. Понимаешь?

Он бросил последний расстроенный взгляд на реку, а потом быстрым шагом направился к клану. Вероятно, ему было тяжело принять потерю собрата, однако необходимость побега преобладала надо всем. Анна не знала, можно ли было этому радоваться. Было ли это отсутствие эмпатии, как с той женщиной, которая послужила им пищей, или некая форма фатализма перед неизбежностью? Что он мог понимать о потере? Самые древние погребения датировались сотней тысяч лет назад, значило ли это то, что эректусы не понимали смысл смерти?

Какой бы ни была правда, похоже, Ян забыл о своем погибшем бывшем товарище. Вместо этого он осматривался по сторонам, с нетерпением желая продолжить путь.

Фасад здания Национального музея истории природы окрасился в розовый цвет первыми лучами солнца. Анна глянула на часы: 6:30. Она и представить себе не могла, что им потребуется столько времени, чтобы преодолеть каких-то несколько километров, но они были здесь, и теперь можно было выдохнуть.

Палеонтолог направила группу к восточному крылу здания, где располагался вход для исследователей. К счастью, пропуск был с ней, сказывалась сила привычки.

На пороге Ян и его собратья проявили нерешительность. До сих пор они слепо следовали за ней, но здесь их явно что-то пугало. Эректусы с ужасом смотрели на темный коридор. Они словно боялись снова оказаться в неволе!

Вопреки спешке, молодая женщина заговорила монотонным, спокойным и нежным голосом:

– Вы будете здесь в безопасности, обещаю. Идемте! Я вхожу первая. Нет никакой угрозы, никакой. Я защищу вас…

Анна захватила руку Яна, и тот не сопротивлялся. Увидев это, остальные пошли за ними следом. Фонари аварийного выхода достаточно хорошо освещали все, чтобы они могли видеть друг друга. Эректусы во главе с палеонтологом прошли в зал, где были выставлены экспонаты животных саванны, миновали слона с опущенным хоботом и свернули к охранному посту, откуда исходил электрический свет.

Анна стала в дверном проеме и тихо поприветствовала сторожа, который дремал. Мужчина подскочил. Он был смущен тем, что его застали врасплох.

– Бог ты мой, госпожа Монье, вы меня напугали. Ну вы и ранняя пташка…

– Убер, вы мне понадобитесь.

– У вас проблема?

– Да, и весьма большая.

Она подвинулась, чтобы стало видно Яна.

Сторож побледнел. Он перепугался до смерти.