Отрезанное Ухо достаточно долго шпионил за Тикаками, чтобы понять, когда они приходят и уходят, принося еду. Когда происходили стычки, их приходило больше. Они кричали и махали своими громовыми палками, но очень редко заходили внутрь клетки. Часто, когда раздавали пищу, один двулапый стоял за оградой и наблюдал за ними. Он не кричал, а был такой же любопытный, как та самка с нежным голосом, чей запах эректусу очень нравился и которая когда-то к нему приходила. Она не боялась к нему приближаться, и теперь эректусу этого очень не хватало.

Страх загнал его к низкой лачуге, где лежал Длинноволосый. Вожак, пусть даже и раненый, продолжал руководить кланом. Все слушались Длинноволосого и следовали его решениям. Отрезанное Ухо, рьяно жестикулируя, попытался объяснить свой план, но, похоже, никто не понимал ни его движений, ни его рыков. Однако в его голове эта идея была простой и ясной: нужно было завести Тикаков внутрь клетки и закрыть их, как они это делали с ему подобными. Отрезанное Ухо изображал громовую палку, но в ответ получил лишь пустые взгляды и насмешливые гримасы. И тогда, наткнувшись на стену непонимания, он отказался от затеи.

Отрезанное Ухо будет действовать в одиночку. Пусть даже в него попадет молния, и он впадет в Большой Сон Тикаков. Ему нужно было приготовиться, ведь солнце стояло уже высоко в небе…

Пришли солдаты, занимающиеся кормежкой заключенных. Их было двое: первый управлял тележкой-подъемником, благодаря которому людям не нужно было входить в клетку, а второй бросал эректусам пайки, состоящие главным образом из фруктов и остатков из солдатской столовой. Во времена экономии продуктов неправильно было бы выбрасывать отходы… Каждый день происходила одна и та же сцена. С приближением тележки толпа эректусов в нетерпении топталась перед оградой.

– Достаточно только услышать, как эректусы горланят, чтобы понять, что они очень хотят есть! Настоящие желудки на лапах! – посмеивался капрал Бонаржан, перекрикивая шум подъемника.

Он немного подождал, словно наслаждаясь жалобными стонами эректусов, а потом, заметив, что это ничего не изменило, наконец-то решил перевернуть ковш и высыпать кучу еды.

Солдат Лорн передернулся при виде жадности этих созданий. Обычно он сам высыпал им жратву, но на этот раз капрал решил сменить его, чтобы «немного развлечься»…

Как раз в тот момент, когда капрал собирался опустить ковш, он ощутил сильную пронзительную боль в голове.

– Черт возьми, один из дикарей запустил в меня булыжник!

– Какой именно, капрал?

– Если б я знал…

В это же мгновение еще один камень врезался капралу в колено, отчего тот яростно заорал.

Солдат заметил, кто напал на капрала, и крикнул:

– Это ублюдок с бритым черепом. Капрал, вон тот!

Лорн указывал на точку перед собой и неистово размахивал оружием. Злость затмила разум Бонаржана.

– Где, черт возьми?

– Вот этот!

Человек-обезьяна попытался затеряться в группе самцов, но в этот раз капрал смог рассмотреть его и узнать в нем эректуса Лебела.

– Мерзавец, я тебе покажу, где раки зимуют!

Несмотря на опухшее колено, мужчина медленно спустился на землю и встал в боевую стойку, прижав ружье к щеке. На мгновение ему вспомнились указания капитана: «Стреляйте только в случае крайней необходимости и цельтесь в ноги…» «А как же! Не собираюсь быть мишенью для бабуина!» – подумал капрал.

Но было слишком поздно! Эректус потерялся среди себе подобных. Капрал решил, что ничего не потеряет, если подождет. А капитан пусть подотрется своими инструкциями! Более того, Лебел имел право на льготные условия, и его наверняка не накажут…

Бонаржан не считал себя трусом, но ненавидел, когда над ним насмехались. Человек, который осознает, что он является военным, не может пропустить провокации. Сейчас был камень, а что будет потом? Тело на тело? Вот этого хотел капитан?

– Эй, новобранец, присматривай за мной!

– А что вы собираетесь делать, капрал?

– Устроить этим вонючим макакам взбучку!

Он поспешил к пожарному шлангу и размотал несколько метров. Откровенно говоря, это было вообще-то не по протоколу, но ведь нельзя его обвинить, что он подвергает эректусов смертельной опасности. Разве что некоторые могут подхватить пневмонию, но это его уже не касается!

Подойдя к рядовому, капрал вынул связку ключей и резко выпалил:

– Прикрой меня.

– Но… Мы же не пойдем туда внутрь?

– А почему бы и нет? Боишься? С нами ничего не случится. Ты же знаешь приказы: мы можем убивать этих подонков в случае самообороны…

– А если они укусят и…

– И ты превратишься в каннибала? Не волнуйся, уже практически найдено лекарство!

Осторожно передвигаясь, два солдата вошли в загон. В то время как большая часть людей-обезьян, осознавая опасность, попятилась назад, сгорбившись и опустив голову, тот, кто бросал булыжники, стоял прямо перед военными и держал в руках огромную палку-рогач. Вдруг он молниеносно преодолел расстояние и выхватил у капрала шланг, который тот держал обеими руками. От грубого удара наотмашь военный рухнул в пыль.

Полетев вверх тормашками, Бонаржан заорал, надрывая гланды:

– Черт возьми, прикончи этого ублюдка!

Но Лорн мало что мог сделать в этот момент. Завладев шлангом, Трехпалый направил мощный напор воды на рядового, и тот от силы удара воды отлетел на три метра, едва не потеряв сознание. Упав на землю, ружье выстрелило, вызвав неописуемую суматоху среди людей-обезьян.

Капрал наконец-то осознал опасность, вынул из кобуры пистолет, который носил с собой с самого начала эпидемии, и, в конце концов, смог подняться. Эректус не шелохнулся. Он лишь пристально смотрел на солдата темными глазами, словно не решаясь сделать следующий шаг. Бежать? Нападать? Их разделяло всего два метра.

«Без промаха», – подумал Бонаржан

Капрал направил на эректуса пистолет:

– Ну, и кто из нас двоих хитрее? Erectus или sapiens? Сейчас я тебя…

Он не успел договорить. Тело, появившееся из ниоткуда, повалило его на спину. Мужчина почувствовал, как в его руку вонзаются зубы, в ту самую, в которой он держал оружие. Пальцы разжались, и капрал с ужасом наблюдал, как кровь заливает рукав. Бонаржан заорал во всю глотку.

По всей видимости, эректусы усекли, что происходит, и ринулись к настежь открытым дверям клетки. Тем не менее когда они к ним подбежали, то обернулись к вожаку. Тот прихрамывал в компании Отрезанного Уха. На пороге клетки оба самца остановились, понюхали воздух, не обращая внимания на Тикаков, и переглянулись. Они были спасены, и теперь Длинноволосый знал, что может рассчитывать на молодого эректуса. Затем они вместе бросились бежать на запад.

Безусловно, шум и крики не остались незамеченными. Но эректусы даже не подозревали о своей удаче: основные силы армии, ответственные за охрану территории, прилегающей к зоопарку, были отозваны для обеспечения безопасности какого-то крупногабаритного груза.

У общего входа в парк было всего шесть солдат. Одного из них эректусы застали врасплох, да и к тому же у него был только пистолет. По пути люди-обезьяны освободили другие кланы и хлынули толпой в несколько сотен. Напуганные до смерти, охранники открыли огонь, застрелив дюжину эректусов, одним из которых оказался Трехпалый, которого пуля остановила на полном ходу. Суматоха удвоила ярость солдат, которые принялись стрелять, даже не прицеливаясь. Один самец с колом в руках накинулся на первого попавшегося военного и проткнул его импровизированным оружием. Мужчина тотчас же умер, пока беглецы рассредоточивались по улицам. Они бежали и подпрыгивали, обходя препятствия – мусорные баки, скамейки, прохожих, детские коляски и машины, – напугали водителя такси, который сразу же потерял управление и врезался.

Теперь многие эректусы поняли, что двуногие боялись быть укушенными, и при необходимости прикидывались опасными. Ими руководил инстинкт: бежать или напасть, но уйти подальше от проклятых решеток!

Отрезанное Ухо семенил позади Длинноволосого. Он нарочно снизил темп, чтобы защитить его с тыла. Клан нуждался в вожаке. Эта предосторожность была нелишней, поскольку численность тех, кто пережил громовые палки, была не больше сотни. Толпа выживших эректусов удирала прямо по шоссе. Обезьяны-люди, получившие серьезные раны, остались позади полуживые или погрузившиеся в Большой Сон.

«Бежать. Дойти туда, где сверкает свет и витает аромат земли!»

Толпа эректусов вызвала волну паники среди людей. Редкие прохожие успевали лишь присесть, молясь о том, чтобы их не заметили. Те, кто был за рулем, скорее готовы были врезаться в стену или в другую машину, чем столкнуться с этими мохнатыми демонами. Рядом перевернулся автобус, въехав в витрину и перекрыв дорогу автомобилю патрульной полиции, которая на полной скорости мчалась по бульвару. Полицейскому удалось выбраться из машины, он прицелился в эректусов, бежавших к нему навстречу. Двух он пристрелил на расстоянии, а третьего в упор, когда это чудовище уже было над ним. Ручьи крови хлынули на мужчину, попадая ему в рот и ноздри, но мужчина был слишком шокирован, чтобы осознать, что вирус Крюгера теперь находился внутри его организма.

Через сто метров на магистрали произошло очередное столкновение. Длинноволосый взобрался на груду металла, испугавшись рычания какого-то мастодонта, внутри которого скрывался двуногий. Водитель мастодонта – «мерседеса» – потерял управление и врезался в кучу железа, на которую запрыгнул вожак.

К счастью, основной удар принял на себя каркас, на котором стоял Длинноволосый. Однако он, сам не понимая как, свалился и попал в тиски между двумя смятыми железяками. Длинноволосый был оглушен, но жив. Почти сразу над вожаком склонился Отрезанное Ухо, который смотрел на Длинноволосого в недоумении, почему тот не бежит дальше.

Застрявший вожак показал на свою зажатую ногу и рыкнул:

– Тэку, тэку…

«Тэку – это то, с помощью чего мы передвигаемся», – расшифровал Отрезанное Ухо. Пронзительным криком он позвал на помощь других эректусов, но те не обратили на него никакого внимания.

Через лобовое стекло «мерседеса» можно было увидеть лицо мужчины, на котором отображался дикий ужас. Менее чем в метре от него копошились две твари. Водитель увидел, как на капот его машины оперлось бритоголовое создание, и почувствовал приступ тошноты.

Отрезанное Ухо ухватился за блестящую морду мастодонта. Она была холодной. «Мертвый», – подумал эректус. Он был слишком занят тем, чтобы поднять морду, и больше ни о чем не мог думать. В конце концов, огромная махина немного поддалась, достаточно, чтобы Длинноволосый смог выбраться. Испытав облегчение, Отрезанное Ухо отпустил мастодонта и подхватил своего товарища. Летя на крыльях свободы, оба эректуса удирали, заряженные нереальной энергией…

Они не ощущали себя настолько живыми с тех пор, как очнулись от Большого Сна!

Несколько прыжков – и они уже догнали свой клан, который пропустил их вперед, обретя спокойствие, поскольку у них снова появился вожак. Длинноволосый бежал впереди всех, невзирая на свои раны и поврежденную тэку.

Внезапно в небе раздался раскат грома, намного страшнее того, что они ранее слышали. Беглецы увидели, как над ними появился огромный Летающий, такой же гладкий, как мастодонты двулапых. Из его живота посыпался поток молний из громовых палок. Тикаки настигли эректусов! Трое было убито.

Люди-обезьяны в ужасе крутились на месте, загнанные в ловушку. Вдруг вожак показал на склон, в котором виднелся черный зев пещеры. Однако оттуда исходила едкая вонь, похожая на запах страха двуногих. Отрезанное Ухо знал, что они ни в коем случае не должны идти в укрытие двулапых. Запах, доносившийся оттуда, был ему незнаком. «Плохой», – подумал молодой эректус.

Он рыкнул, указывая на узкий проход между очень странными гладкими скалами из серого камня. Вдалеке он видел листву, развевающуюся на ветру. Вот туда нужно было идти, к земле и воде!

– На, – загремел он, обращаясь к Длинноволосому. Затем ударил себя в грудь и показал на зеленую массу деревьев. – Йа, йа.

Вожак лишь кивнул и потом в знак согласия опустил голову. Одним простым кивком только что внутри клана изменился баланс власти.