Такси остановилось, и горячий металл с грохотом лязгнул, соприкоснувшись. На ранчо тоже было жарко, но жарко знакомым благодарным теплом, ничего общего не имевшим с влажностью джунглей на севере. Сады вокруг огромного старого глинобитно-плиточного здания усадьбы были, как прежде, весьма красочными из-за палисандров и франжипани (красного жасмина), а также высоких деревьев квебрахо, а газоны оставались зелеными благодаря щедрой поливке. Дитер сразу же ощутил смешанное чувство ностальгии и сожаления. Он приобрел эту недвижимость, чтобы она стала его домом… «ну, возможно, не до самой старости. Для среднего возраста». В его профессии не стареют; либо погибают, либо выходят в отставку.

Теперь он вернулся домой, но, вероятно, ненадолго. В отличие от операций «Сектора», борьба со Скайнетом, несомненно, займет всю оставшуюся его жизнь – какой бы долгой она ни оказалась.

Все обернулись к нему, когда он вылез из машины, разминаясь.

– Сеньор! – из ворот выбежала Мариетта Аяла с распростертыми руками, словно желая обнять своего хозяина, буквально возвышавшегося над ней.

У Дитера отвисла челюсть от такого проявления фамильярности. Ему потребовалось несколько месяцев, чтобы убедить тучную, громадного роста повариху называть его Дитером, а не Доном фон Россбахом. Хотя, по большому счету, он ее так и не убедил.

Мариетта остановилась как вкопанная в добрых трех футах от него и гневно потрясла ему пальцем.

– Где вы были все это время, сеньор? Мы так за вас беспокоились! Никаких вестей, ни малейшего представления о том, где вы, и когда вернетесь. И дом сеньоры Кригер сгорел дотла, и она пропала, и вы! – воскликнула она, когда Джон вылез из такси. – Где твоя мама?

Мариетта оставила фон Россбаха стоять в недоумении, а сама обежала автомобиль и обрушилась с новой тирадой на Джона.

– Ты грязнуля! – сказала она, взявшись за кончик рукава большим и указательным пальцами. – И у тебя такой вид, будто ты не ел с тех пор, как исчез! Что с вами случилось?

– Успокойся, Мариетта, – сказал Эпифанио. – Пусть мальчик переведет дыхание, чтобы он смог говорить.

К ним медленно подошел главный смотритель и протянул руку своему боссу.

– Добро пожаловать домой, сеньор, рад видеть вас снова. Рад вам сообщить, что у нас тут все в порядке, все под контролем.

– Под контролем! – воскликнула его жена. – Тут счета не оплачены...

– Которые я оплачивал по мере необходимости, – спокойно прервал ее смотритель. – Все идет как надо.

Он посмотрел на заднее сиденье такси, а затем указал на багажник.

– Есть у вас багаж, сеньор?

– Нет, – быстро сказал Дитер, отсчитав купюры. – Никакого.

– Никакого? – спросила Мариэтта, уже чуть спокойнее. – Но, сеньор, вас не было много дней. У вас нет белья для стирки?

– Вот что у меня есть, сеньора Аяла, – галантно сказал фон Россбах, когда такси уехало, – так это сильный голод к произведениям вашей кухни. Удобно ли будет вам что-нибудь для нас приготовить?

– О боже, конечно! – сказала она и поспешила к дому. – Я приготовлю вам что-нибудь на стол уже через минуточку.

Но как только они подумали, что она с ними уже закончила, она обернулась и указала пальцем, словно метнув копье, на Джона.

– Ты! – сказала она угрожающе. – Ты немедленно идешь в душ, иначе не получишь ни кусочка обеда.

– Да, мэм, – безропотно ответил Джон.

– Эльза! – закричала экономка. Из дверей появились ее племянница. – Покажи этому юному джентльмену комнату для гостей.

Эльза взглянула на Джона и вспыхнула.

– Си, тетушка, – тихо сказала она.

А затем, бросив через плечо застенчивый взгляд своими темными глазами, сказала:

– Сюда пожалуйста, сеньор.

Выглядя и чувствуя себя немного удивленным, и почувствовав себя на мгновение очень неловко, Джон бросил взгляд на Дитера и после его кивка последовал за девушкой в дом.

Дитер оглядел свои земли, наслаждаясь покоем этого места. «Ничто, кроме небольшой прогулки в мир зла и насилия, не заставит человека ценить стабильность и спокойствие». Именно поэтому он и решил когда-то заняться разведением скота в парагвайском чако, когда поначалу ушел из «Сектора». Проблема заключалась в том, что старая поговорка – выйти из этого бизнеса можно лишь по статистике и на бумаге – казалась все более и более пророческой.

Эпифанио проницательно смотрел на своего босса.

– Возможно, после того, как вы отобедаете и наберетесь сил после дороги, сеньор, вам захочется обсудить, – он неопределенно махнул рукой на пастбища вокруг – то, чем мы тут занимались, пока вас не было.

– Завтра наступит уже довольно скоро, – сказал Дитер.

– Си, сеньор.

Эпифанио слегка отдал фон Россбаху честь, двумя пальцами сделав «под козырек». Улыбнувшись, он сказал:

– Добро пожаловать домой.

Затем он надел шляпу и направился обратно на работу. Это одно из тех качеств, которые ему нравились у босса; он уважал время своих сотрудников. Завтра, конечно, лучшее время для такого обсуждения, но многие работодатели настаивают на своем праве знать всё прямо сейчас и немедленно! Ему оставалось лишь гадать, где же был фон Россбах, и где сейчас сеньора Кригер, и почему у него с собой нет никакого багажа, которым следовало заняться. Со вздохом он вынужден был признать, что, может быть, он никогда этого не узнает. Даже Мариэтта не смогла выяснить, почему и куда уехал сеньор, не узнала она ничего и о пожаре на эстансии (поместье) Кригер, или еще о чем-нибудь. Отрезвляющая неудача для них обоих. И все же в этом заключались какие-то новые возможности, им придется увидеть, что они со временем принесут.

Дитер украдкой обнюхал самого себя. Сначала в душ, потом проверить почту, пока они будут дожидаться обеда. Мариетта вряд ли что-нибудь сразу же сварганит к его возвращению домой, поэтому у него было время. Он сделал глубокий, очищающий вдох сухого воздуха чако. Хорошо ведь возвратиться домой. Если бы с ними была и Сара, это было бы вообще идеально. Он покачал головой и пошел в дом, стараясь не думать о том, чего нельзя было исправить. Дел было еще много.

Откинув назад влажную прядь уже довольно отросших волос со лба, фон Россбах решил подстричься, как только у него появится на это время. Он пошел по коридору в свой кабинет, открыл дубовую дверь с обильной резьбой (импорт, без сомнения, по смешной стоимости первого владельца эстансии), и вошел в свой кабинет. Быстрая проверка скрытой программой показала, что никто не пытался проникнуть сюда, поставить прослушку, жучки в доме, или же поставить его под наблюдение – по крайней мере, ничего такого более изощренного, чем полностью пассивные системы, или же «Глазное яблоко» первой серии (прибор наблюдения). Брови его чуть приподнялись, отчасти от облегчения, отчасти от удивления.

На столе было аккуратно прибрано, за исключением стопки писем, угрожавшей вывалиться с подноса. Самым интригующим в этой груде почты был конверт формата legal (216 × 356 мм) густого кремового цвета. Дитер осторожно вытащил его из кипы. Бумага была очень высокого качества, с обратным адресом тисненым золотом. Имена Хофбауер, Шац и Перес говорили о том, что это было юридическое бюро. Нахмурившись, фон Россбах вскрыл конверт палисандровым ножом и достал документы, в нем содержавшиеся.

Когда он увидел, что это, он почувствовал нечто вроде быстрого электрического шокового удара чуть ниже ребер. Документами ему передавалась опека над Джоном в случае смерти или исчезновения Сары. В пакет документов было включено и письмо от нее. Юрист, Перес в данном случае, предупреждал, что пока сеньор фон Россбах не подпишет эти документы, они, разумеется, не будут иметь законной силы.

Дитер в оцепенении уставился на конверт, в котором содержалось и письмо Сары. Она почувствовала приближающееся горе? Он достаточно долгое время был оперативником, чтобы знать, что иногда у людей появлялись такие предчувствия. Он также довольно долго был оперативником, чтобы знать, что иногда люди просто капитулировали перед лицом таких чувств и тем самым приносили горе и себе, и другим.

«Но только не Сара», – подумал он.

У Сары была цель, была задача; сражаться со Скайнетом, сохранить Джона. И она будет бороться и за то, и за другое, до последнего вздоха. Это был лишь наглядный пример ее навыков планирования на перспективу. Порой непредвиденное случается во время даже самых продуманных кампаний. Так что это был резервный план, на случай особой ситуации.

«Когда она это сделала?» – удивился он.

До появления Терминатора и пожара, уничтожившего ее дом, он был уверен, что она ему не доверяет. Наверное, с Каймановых островов, тогда. К тому времени она позволила ему стать частью команды, стала ему доверять. Но после фиаско в Сакраменто он сомневался, что она доверила бы ему даже вынести мусор, не говоря уже о том, чтобы оставить на его попечение сына. Дитер почувствовал себя польщенным за такую честь.

«Конечно, я приму на себя такую ответственность», – подумал он.

Он свяжется с Пересом и посмотрит, что можно будет сделать. Ситуация, когда Сара в состоянии недоступности, но не смерти, с юридической точки зрения ставила их в сложное положение, но кое-что вообще являлось непреодолимым. В особенности в этом случае, когда пожелания Сары были настолько ясными и четкими.

Это напомнило ему об одном звонке, который ему нужно было сделать. Дитер пододвинул к себе телефон и набрал номер, который дал ему Дайсон. Послышалось несколько кликов, один гудок, а затем какой-то женский голос произнес:

– Алло?

– Я звоню по поводу сегодняшнего прогноза погоды для парусного яхтинга, – сказал Дитер.

– А вы…?

– Мистер Росс.

– Спасибо, мистер Росс. Похоже, теперь все будет в порядке, погода улучшается.

– Спасибо, – сказал Дитер и повесил трубку, как раз в тот момент, когда в комнату вошел Джон.

– Хорошие новости, – сказал он, с облегчением улыбнувшись. – Относительно состояния мамы – опасность миновала.

Джон плюхнулся в кресло и выдохнул.

– Слава Богу, – сказал он.

Он склонился вперед и энергично потер лицо руками.

– Блиииииииин!, – сказал он и откинулся на спинку кресла. – Ей лучше.

Некоторое время Джон просто сидел, неподвижно, уставившись на пятно солнечного света на полу кабинета Дитера, решив просто дать себе возможность почувствовать облегчение. Он кивнул.

– Хорошо, – тихо сказал он. – Хорошо. Значит, сейчас нам нужно волноваться только за то, – уголок его рта приподнялся в сардонической улыбке, – что будет происходить дальше.

– Для твоей матери, поскольку ей уже лучше, это означает обратно в больницу.

Фон Россбах всем выражением своего лица демонстрировал, что ему абсолютно не нравится такая перспектива.

– По крайней мере, пока мы не сможем что-то с этим сделать.

Он провел пальцем по всему документу, который прислали ему юристы, и решил рассказать об этом Джону. Ему хотелось, чтобы он об этом знал.

– Для тебя же, это означает снова в школу.

– «В школу?» – переспросил Джон после паузы. – Ты думаешь, у меня есть время болтаться в школе?

Дитер поднял руку, остановив ожидавшуюся от Джона гневную тираду.

– Ты должен знать, что твоя мама назначила меня твоим опекуном до твоего совершеннолетия, или до того времени, пока она сама не вернется.

– И что? – спросил Джон. – Тебя это так сильно озадачило, что тебе не терпится от меня избавиться? У мамы бизнес, который нужно продолжать, – заметил он, а затем махнул рукой, отбросив это замечание в сторону. – А что еще более важно, ты что думаешь – со Скайнетом покончено? Особенно после того, как Дайсон сказал нам, что у Кибердайна есть еще одна, резервная база?

Фон Россбах махнул на него рукой.

– Ты что, предлагаешь нам теперь и ею заняться? Потому что, честно говоря, это было бы абсолютным самоубийством. Эта их база, без сомнения, более чем солидно защищена, особенно после нашего нападения на Кибердайн.

– «Защищена?», – покачал пальцем Джон. – Нет, нет, нет. Я тебе даже больше скажу. Они не только «защищают» эту базу, но они создали клон того, что они делали в Калифорнии, на какой-то военной базе.

Задумавшись, Дитер медленно кивнул. Это вполне возможно; военные любят всякую усиленность.

– Вероятно, они теперь уже не доверят Кибердайну безопасность реализации этого проекта, после всего того, что произошло, – пробормотал австриец.

– Знаешь, меня это немного пугает, но я начинаю понимать, как мыслят эти люди, – сказал Джон, беспокойно постукивая пальцами по подлокотникам кресла. – И как сказала мама, события всегда стремятся сами собой разрешиться каким-нибудь определенным образом.

Дитер снова кивнул.

– И к чему ты клонишь, Джон?

– Я пытаюсь доказать то, что мы не можем себе позволить разделить наши силы. Скоро грянет буря, и мы должны к ней подготовиться, мы должны установить приоритеты и их придерживаться. А если я буду играть в школьника, то ни черта сделано не будет.

Он откинул голову назад, затылком на спинку кресла.

–Наша самая неотложная задача – это найти Скайнет и не допустить его подключения. Чем дольше мы сможем так удерживать ситуацию, тем меньше бомб, я на это надеюсь, у него будет – Судный день уже будет намного менее масштабным, чем если бы он произошел тогда, пятнадцать лет назад, в соответствии с «оригинальным» ходом истории. Чем меньше бомб у него будет, тем больше человеческих жизней мы сможем спасти. Чем больше людей мы спасем, тем больше у нас будет бойцов, чтобы сражаться с машинами. Потому что они придут. Сейчас я в этом убежден.

Он откинулся на спинку кресла, его юное лицо было абсолютно серьезным.

– Школа – это для меня просто пустая трата времени. Нет ничего такого, что я там смогу узнать, и чему ты не сможешь обучить меня сам, и быстрее, и лучше. – Джон усмехнулся. – Если только ты готов меня чему-то научить.

Австриец нахмурился и в сомнениях потер подбородок; что это – шестнадцатилетний подросток пытается улизнуть из школы, или же будущий спаситель человечества пытается приступить к решению своей важнейшей миссии? Затем, вздохнув, он в ответ улыбнулся юноше.

– Ты быстро учишься, Джон, твое обучение никак нельзя назвать неприятным занятием.

– Хорошо. Потому что у нас есть, может быть, несколько лет, а может, и несколько месяцев, никто этого не знает.

– Просто я не могу не волноваться насчет того, как отнесется к этому твоя мама, к тому, что ты бросишь школу, – нахмурившись, сказал фон Россбах. – Не хочу потерять ее доверие.

– Дитер, – сказал Джон, – мама всегда была начеку. И для нее быть начеку означало следить за Скайнетом. И когда ты в следующий раз с ней встретишься, она спросит не о том, как там у меня дела в школе, она спросит, что именно мы делаем, чтобы сдержать Судный День.