ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Твоя подружка вернулась, – сказала Фрэнсис и засмеялась, глаза ее засверкали злобной радостью.

Саре даже не нужно было поднимать глаза, чтобы понять, что в палате точно появилась Лоретта; она научилась определять ее по одному звуку. Кроме того, она постоянно гнусавила и сопела; и это трудно было не заметить. Довольно много пациентов исчезали отсюда на праздники и выходные, а потом одна за другой возвращались. Лоретта была в числе тех, кого почти никогда не выпускали.

Положительный момент заключался в том, что Сара знала, что та была не просто параноиком; некоторые другие пациенты замечали на себе внимание Лоретты и часто реагировали на это.

«Некоторый плюс, – подумала Сара. – Я знаю, что я в здравом уме и постоянно ищу способы настоять и подкрепить чем-то свое мнение. Это здоровая реакция?

Фрэнсис облизнула губы.

– Мне кажется, что она хочет...

– Ты так сильно будешь стараться сбить меня с толку, что сама потом окажешься сбитой с толку, – предупредила ее Сара. – Именно так я выиграла у тебя в прошлый раз все твои голубые фишки.

Фрэнсис надулась, но заткнулась. Они играли в джин-рамми на старые и изношенные покерные фишки. Другая пара игравших женщин в основном молчала, играя с мрачным видом, словно это был вопрос жизни и смерти. Но вдруг Элисон замерла, подняв карту, настолько разволновавшись, что она что-то пробормотала, а по сути почти пробулькала что-то, вместо того, чтобы что-то произнести. Донна повернулась, нахмурившись, и, увидев то, на что смотрела, отвернулась и чуть слышно ахнула. Она начала как-то нервно возиться с картами, а ее темные глаза забегали то вправо, то влево. Фрэнсис тоже соблаговолила посмотреть туда и тоже замерла. Затем она положила свои карты, встала и вышла. Элисон и Донна посмотрели друг на друга через стол и начали подниматься.

– Обождите минутку, – сказала Сара, взяв Донну за руку. – Что случилось?

У нее было неприятное ощущение, что на нее кто-то смотрит, тот, кто не желал ей ничего хорошего, однако она ни за что на свете не собиралась оборачиваться, чтобы не порадовать Лоретту своим испуганным видом.

– Прости, я не могу, – прошептала Донна. – Я... Она не... она... – Женщина вырвала руку и убежала, что-то бормоча, а Элисон нервно бросилась за нею вслед.

Оглядевшись, Сара увидела, что практически все стали покидать общий зал, стараясь обходить как можно дальше Лоретту и крупную женщину рядом с ней. Сара поднялась и подошла к Элизе, маленького роста пуэрториканке с серьезной, как ей о ней говорили, склонностью покончить с жизнью.

– В чем дело? – спросила она шепотом.

Элиза оторвала взгляд от женщины у двери и взглянула на Сару.

– Это Таня, – сказала она, кивая на нее. – Она абсолютно безумная. – Она усмехнулась, когда осознала, что сказала. – Я имею в виду, совершенно безбашенная, безумная, которую надо остерегаться. Она настолько не в себе, что даже зубами грызется – и сильно. Одна из медсестер до сих пор в пластической хирургии.

– Тогда, возможно, нам нужно отсюда уходить, – предположила Сара.

Если Лоретта сопровождала такого человека, находившегося совсем рядом с ней, то ничего хорошего это не сулило.

– Нет, надеюсь, она заметит меня, – сказала Элиза, и глаза ее загорелись желанием. – Я уже ооочень долго по-настоящему и хорошо ни с кем не дралась.

– Удачи, – сказала Сара. – Я сваливаю отсюда.

Лоретта была небольшого роста женщиной, нервной по поведению, с постоянно бегающими глазами и склонностью обманывать других и использовать их. Сара поняла это уже через десять минут после знакомства с нею и старалась избегать ее, как только возможно. Вероятно, внимание Лоретты привлекла известность Сары и желание погреться в лучах ее отраженной славы. Она с большим трудом проглотила молчаливое, невысказанное неприятие ее Сарой.

Когда Сара направилась к дверям, Лоретта впервые с ней заговорила.

– Куда идешь, Коннор? – спросила она, тон ее был дружелюбным, а вот взгляд нет.

– Устала что-то, пойду в свою палату.

– Нет, ты не устала.

Лоретта подошла к ней и взяла ее за руку. Сара почувствовала, что все мускулы ее тела напряглись при этом прикосновении, раздраженные твердым предчувствием того, что здесь сейчас будут неприятности. Она заставила себя позволить ей действовать так, как ей хочется, и притащить ее к Тане. Любое проявление гнева, пусть и оправданного, в этот момент могло сыграть против нее, даже если свидетели были бы такими же безумными, как Лоретта с Таней. В этом и заключался минус быть печально известной; ты можешь говорить правду, абсолютную правду, и все равно никто тебе не поверит.

– Это моя подруга Таня. Я рассказала ей всё о тебе, Сара. Она хочет сыграть с тобой в джин. Правда, Таня?

Таня кивнула, глядя на Сару так, будто та была большим сочным куском мяса, а она сама была голодной собакой.

– Эй, Элиза! – рявкнула Лоретта. – Иди-ка прогуляйся.

Челюсть Элизы отвисла от такой наглости; она окатила Лоретту презрительным взглядом и уселась в кресле еще глубже.

– Нет, – сказала она, встретившись, более того, глазами с Таней для пущей убедительности.

Сара почти увидела, как Таня затрепетала, словно доберман, ожидающий команды наброситься.

– Мне она не нравится, – зарычала Таня.

– Да ладно вам, дамы, бросьте, – сказала Лоретта, положив руки им обеим на спины. – Садитесь и играйте.

Она чуть подтолкнула их обеих, и Сара, глянув через плечо, увидела, что выражение ее лица изменилось.

«Плохо дело, – подумала она, взяв стул, сев и посмотрев на Таню. – Совсем плохо дело».

Она махнула рукой Элизе, чтобы та к ним присоединилась, но молодая женщина, улыбаясь, покачала головой. Таня повернулась к Лоретте, когда та ее подтолкнула, и злобно на нее взглянула, но Сара увидела, как Лоретта подмигнула. Затем Таня посмотрела на Сару и улыбнулась. Не приятной какой-нибудь улыбкой, предназначавшейся для того, чтобы ее успокоить или с ней подружиться. Это была улыбка, инициированная чем-то очень скверным, творившимся внутри ее головы.

Сара глубоко вздохнула и взяла в руки карты, начав их аккуратно тасовать, а потом и сдавать. Таня смотрела на растущую перед ней стопочку карт, не поднимая их со стола. Когда Сара закончила, она положила колоду между собой и ними и взяла в руки свои карты. Таня продолжала смотреть на стопку, лежащую перед ней.

– Почему ты не спросила меня, когда начала сдавать? – спросила она.

Она подняла глаза, вызывающе встретившись взглядом с Сарой.

– А ты хотела сама сдавать? Ну если хочешь, то пожалуйста, – стараясь угодить, сказала Сара, положив розданные карты обратно на колоду.

Таня посмотрела на колоду, а затем снова на Сару.

– Тебе ужасно хотелось избавиться от этих сданных карт, – заметила она. – Кто-нибудь может подумать, что тут что-то не так.

«Окей, – подумала Сара. – Похоже, придется драться, независимо от того, я начну драку или нет». И все же, она продолжила делать все возможное, чтобы этого избежать.

– Вовсе нет, – сказала она вслух. – Мне честно, все равно, кто сдает. Если тебе не хочется играть в карты, мы можем сыграть во что-нибудь другое, например, в шашки.

– Я не люблю шашек, – сказала Таня, как будто простое предложение их являлось оскорблением.

Сара мобилизовалась, уверенная в том, что, судя по тому, как Таня разжигает себя, на нее в любой момент могут наброситься. Она часто сталкивалась с таким поведением, много лет назад, когда содержалась здесь раньше. Помнится, иногда она даже проделывала такое сама.

Таня усмехнулась.

– Все в порядке, возьми свои карты, я сдам в следующий раз.

Сара потянулась к колоде, и хотя она этого и ожидала, Таня почти что опередила ее. Когда Сара коснулась карт, Таня рванулась вперед, проткнув колоду шариковой ручкой Бик. Коннор отодвинулась на стуле от стола и начала подниматься, но в этот момент Лоретта жестоко ударила ее по голове сбоку носком, наполненным мелочью или же металлическими шайбами, или еще чем-то подобным. Сара повалилась вниз, ударившись головой о стол – сильно, а затем упала на пол, не потеряв сознание, но совершенно лишившись сил.

Таня посмотрела на Лоретту и улыбнулась, когда эта маленькая женщина показала на Сару, словно преподнося той подарок. Таня взобралась на стол и полезла по нему, чтобы взглянуть вниз, как там Сара, а затем посмотрела на Лоретту, почти игриво.

– У тебя есть ручка? – спросила она. – Моя сломалась.

Лоретта с нежностью улыбнулась ей.

– Дорогая, у меня их две! – Она передала их ей.

Таня взяла по одной в каждую руку и начала смеяться. Сара уставилась на нее, все еще не в состоянии двигаться; последнее, что она отчетливо помнила, это как Таня сползла со стола на нее, держа в руках ручки, словно кинжалы. А затем их острые кончики обрушились вниз.

Элиза вскрикнула, увидев это, и вскочила со стула. Бешеный крик, вызванный ревностью, оказал, однако, эффект, схожий с криком ужаса; со всех сторон в палату сбежался медперсонал. Лоретта повернулась на нее и зарычала, а затем постаралась как можно дальше дистанцироваться от Тани.

Сначала появились санитары, помчавшиеся к Элизе, но она быстро указала на Таню. Руки Тани, окровавленные почти до локтей, поднялись и снова опустились вниз, и показалась растекающаяся лужа крови. Санитары бросились в другую сторону, один из них заорал в свою рацию, вызывая врача. Вскоре рядом оказалась целая группа санитаров, оттаскивавших Таню от потерявшей сознание Сары, а Таня тем временем яростно кричала и пыталась кусаться.

– Она первая все это начала! – сказала Элиза санитару, уводившему ее, указывая на Лоретту. – Она науськивала на это Таню, и потом она ударила Сару, а потом... а потом...

Санитар зашикал на нее, заставив замолчать, и повел ее в ее палату, а вслед за ними и медсестра со шприцем, наполненным морфием.

– Это она все подстроила! – продолжала настаивать Элиза.

– Давай, пошли, милая, – сказала медсестра, подталкивая Элизу в ее комнату. – Мы тебе поможем, сейчас почувствуешь себя лучше.

– Вы меня не слышите!

А они и не стали бы ее слушать, она это знала. Сумасшедшим никто не верит.

Доктор Саймон Рэй провел пальцами сквозь свои короткие светлые волосы, потом положил локти на стол и закрыл лицо руками. Невероятно. Можно подумать, что Пескадеро – это какое-то змеиное логово! Как такое могло произойти? Неужели никто не заметил, что Лоретта абсолютно неадекватна? Что Таня так опасна? Как ей могли позволить войти в комнату отдыха?

Это катастрофа! У него теперь пациентка, очень известная пациентка при этом, лежащая с несколькими колотыми ранениями и осложнениями на печень. Одна пациентка обвиняла другую в том, что она все это подстроила, и правление требовало отчета, почему такая опасная больная, как Таня Феркин, оказалась вместе с другими пациентами. Даже похлеще катастрофы. Это даже повод к судебным разбирательствам. Он откинулся назад с тяжелым вздохом, опустив голову на спинку кресла.

Резкий стук в дверь заставил его вздрогнуть, затем открылась дверь, и в кабинет вошел высокий и худой мужчина средних лет.

– Где моя секретарша? – спросил Рэй.

– Понятия не имею, – сказал непрошеный гость. – Думаю, ксерокопирует что-нибудь.

И наверняка она это и делала: он дал ей сто долларов, чтобы она чем-нибудь занялась, чтобы ее не было на своем рабочем месте минут десять.

Рэй встал, не зная толком что делать. Человек этот излучал уверенность, поэтому он, видимо, не являлся обеспокоенным и возмущенным родственником, и он не был одет как пациент. И тут сердце его сжалось. Незнакомец был похож на юриста.

– Чем могу быть полезен? – спросил доктор.

– Во-первых, тем, что можете выслушать мои предложения, и затем их принять. – Мужчина уселся в кресло. – Моя фамилия Пул.

Рэй постоял немного, а затем сел сам.

– Предложения? – спросил он в замешательстве.

– На вас повисло ЧП, доктор, – сказал Пул.

Доктор внимательно оглядел своего посетителя, обдумав его высказывание и решив, что это просто констатация факта.

– Так, и что дальше, – попросил он его продолжить.

Тонкие губы Пула скривились в чуть заметной ухмылке.

– Мое предложение заключается в том, что вы переводите Сару Коннор на общий режим минимальной изоляции, пока она не поправится, – сказал он. – А затем вы подаете прошение о переводе ее в реабилитационный центр.

– Я уже отдал распоряжение перевести ее на минимум, – сказал Рэй. – Не думаю, что это будет хорошее решение оставить пациентку на излечении в том же самом месте, где она была так сильно ранена. Кроме того, пройдет несколько недель, возможно даже месяцев, прежде чем она будет способна принести кому-нибудь какой-либо вред.

– Именно поэтому консилиум уже одобрил перевод, – сказал Пул.

Рэй покачал головой.

– Я еще не получал от них ответа.

– Они это одобрили, – сказал Пул.

Удивленный этим, Рэй некоторое время внимательно на него смотрел.

– Мистер Пул...

– Просто Пул.

– Ну хорошо, Пул. Только вот почему вас интересует этот конкретный случай с Коннор?

– Почему интересует - это вас не касается, – сказал Пул, вставая. – И в ваших же собственных интересах советую вам поступить именно таким образом. И мне также будет интересно похлопотать о том, чтобы такой талантливый врач, как именно вы, добился бы того успеха и признания, которых вы заслуживаете. Как я понимаю, имеется вакансия в «Психиатрической группе Глен-Эллен». Наверняка вы ведь подавали заявление о приеме в нее, не так ли?

Доктор удивленно заморгал, недоумевая, как он мог это знать.

– Эммм... да, – сказал он. – Это было бы очень желательно...

Пул его прервал.

– Когда госпожа Коннор в достаточной мере восстановится, подайте прошение перевести ее в реабилитационный центр.

– Мне кажется, у вас не совсем реалистичное представление о том, как быстро такие вопросы решаются, – пренебрежительно сказал Рэй.

– О, думаю, вы обнаружите, что консилиум очень даже пойдет вам навстречу. – Пул еще раз ему слегка улыбнулся. – Сделайте так, как я вам говорю. И подайте заявление в Глен-Эллен. Подумайте, насколько это повысит вашу репутацию, если вам удастся вывести безумную бомбистку Сару Коннор из сумасшествия в нормальное психическое состояние менее чем за два года.

– Вы думаете, она здорова? – спросил Рэй с искренним любопытством.

Пул обернулся, уже держа руку на ручке двери.

– Ну ей богу, доктор, ну откуда мне знать? Я же не психиатр.

А затем он вышел.

– Хм, – сказал Рэй.

Вступление в «Глен-Эллен-Групп» было одной из тех необходимых целей, поставленных им перед самим собой в жизни, которую он должен был достичь в соответствии с личным своим планом.

Пул дал ему понять... Рэй был уверен, что тот намекнул ему на то, что от него ожидают правильных действий в отношении Сары Коннор, перед тем как удовлетворить его новое заявление о принятии. Психиатр отказывался признаться в этом самому себе, отказывался назвать это словом «взятка», когда оно вдруг откуда-то само выплыло и пронеслось у него в мыслях. Пул просто указал на некоторые очевидные факты.

Ведь действительно столь быстрое восстановление психического здоровья Коннор послужит во благо его репутации. Или точнее, если он действительно сам будет убежден в том, что она не опасна для общества. Но он действительно считал, что с ней вроде бы всё обстоит хорошо. На самом деле, очень неплохо. Возможно, ему так и следует поступить, как предложил Пул.