Сара не питала никакой неприязни к доктору Рэю, она просто не питала к нему уважения. Она действительно считала, что он мог быть ей полезен, если она будет вести себя правильно. В каком-то смысле, очутившись вновь в одной из темных и обшарпанных бежевых помещений для собеседований в психбольнице, она ощутила себя почти что дома; ведь она провела в ней довольно долгое время.

На этот раз у нее не было сигарет, которыми она могла бы себя занять во время этих псевдомедицинских допросов. Изменились времена, клиника ни за что не разрешила бы теперь пациентам дымить, а кроме того – она же отсюда сбежала. Ей хотелось бы, чтобы тяга и к ним так же прошла. Сара выглянула в окно, увидев там серый дождливый калифорнийский зимний день, никак не соответствующий многим песням, а потом снова посмотрела на своего «эксперта-психолога».

Рэй был явно человеком амбициозным. Тон, каким он разговаривал с персоналом и студентами, указывал на то, что он воображал себя многообещающей «звездой». Он был из того типа энергичных, с напряженным видом людей с тонким лицом аскета и длинным, поджарым телом.

Когда он проводил собеседование с Сарой, она чувствовала себя так, будто он пытался вытащить из нее наружу здравый рассудок, из тайника, спрятанного где-то у нее в черепе, чисто волевыми усилиями, почти насильно. Поэтому он был почти страшен. Может, дело было в том, что Джон находился под надежной защитой Дитера, или, может быть, это из-за шестилетней передышки от борьбы со Скайнетом, но она в данный момент была гораздо более вменяемой, чем в тот последний раз, когда оказалась в больнице.

Поэтому гораздо проще становилось убедить Рэя в том, что она была излечима и не опасна. И если она будет вести себя правильно, то окажется под минимально возможным надзором общего режима вплоть до того момента, когда полностью вылечится. А от общего режима к свободе – один очень короткий шаг.

Рэй впился в нее своими темными глазами, ожидая, когда она заговорит. Он именно так всегда начинал сеанс собеседования, позволяя пациенту сделать первый шаг. И, конечно же, не на что было ей отвлекаться в этом слегка обшарпанном, казенно-безликом и пахнущем дезинфицирующими веществами помещении.

– Я очень хорошо сплю, – сказала Сара, впрыснув в тон своего голоса этот пробный шар. Она скромно опустила глаза. – Даже без обезболивающих.

– Вы по-прежнему их можете получать, если считаете, что в них нуждаетесь, – сказал Рэй.

Сара молча покачала головой.

– Вы не любите лекарства, Сара?

Она подождала минуту, а потом задумчиво кивнула.

– Да, – сказала она. – Думаю, да. Я благодарна, что их мне давали, когда боль была сильной. Но если они мне больше не нужны, я не хочу их принимать.

Рэй, поощряя ее, кивнул.

– Когда вы раньше лежали в Пескадеро, вам ведь давали много лекарств, не так ли?

– О, да, – криво согласилась Сара. – Очень много. Доктор Зильберман верил, что мое состояние можно улучшить только применением химии. – Она, казалось, задумалась. – Наверное, поэтому я их очень не люблю.

Ей приходилось быть осторожной, иначе она могла забыть, кто тут кем командовал. Но Рэй кивал головой, и на тонких его губах показалась едва заметная улыбка. Выходит, Зильберман и его методы лечения были чем-то вроде больного места для нее. «Или, может быть проблемой».

– А что вы сейчас чувствуете относительно Кибердайна? – спросил доктор.

Сара глубоко вздохнула и посмотрела в потолок; она закусила губу, а затем, наконец, встретилась глазами с врачом.

– Кажется… я не питаю вообще никаких чувств и никаких мыслей относительно Кибердайна, – призналась она.

Пожав плечами, она продолжала:

– И сейчас я просто не могу поверить в то, что я действительно вообще имею какое-то отношение к взрыву. Я не чувствую, что я это сделала. Словно это кто-то совсем другой вместо меня. – Она подождала немного, глядя в глаза Рэю. – Это не бред, есть в этом какой-то смысл?

– Все у вас хорошо, – заверил он ее, быстро улыбнувшись. – Значит, говорите, вы чувствуете себя полностью непричастной к акции уничтожения Кибердайна?

– Да, – просто ответила она. А затем вздохнула. – Но я знаю, что это была я. Я знаю, что я это сделала. И сейчас я чувствую, что это какая-то бессмыслица.

– А если Кибердайн не удалось бы уничтожить? Если бы ваша попытка провалилась?

Сара нахмурилась, потом покачала головой.

– Не могу ничего ответить на это. Если бы попытка провалилась… Возможно, мне бы по-прежнему хотелось бы уничтожить эту компанию. Но с другой стороны, может быть, я удовлетворилась бы только попыткой это сделать. – Она взглянула на него. – Доктор, почему мне хочется совершать подобные поступки? Что со мной происходит? Существует ли этому какое-нибудь название? Можно ли это вылечить? – Она позволила себе заплакать, слезами, которые являлись не совсем фальшивыми, наполнившими ее глаза. – Что со мной будет?

Рэй торжественно помолчал с минуту.

– Думаю, мы сможем помочь вам, Сара. Если только вы хотите, чтобы вам помогли. А так как очень многое в действительности зависит от вас самой и вашего желания вылечиться, я не могу ничего сказать насчет длительных сроков. Но в краткосрочной перспективе вы пойдете под суд. У меня есть все основания надеяться, что вы будете содержаться здесь после оценки вашего состояния, и что в конечном итоге штат передаст вас на мое попечение.

Он поднял руки, потом опустил их на колени.

– И как долго вы будете оставаться здесь, зависит от вас самой.

Она улыбнулась этому, ведь она ничего не могла поделать. Возможно, потребуется время, но она собиралась выйти на свободу. Ей, возможно, даже не придется бежать.

Доктор Рэй сидел напротив Джордана Дайсона, между ними стоял низкий кофейный столик с многочисленными старыми кругами от чашек, и ждал, когда же бывший агент ФБР что-то скажет.

Джордан, наконец, вздохнул. Он прекрасно был знаком с такой техникой допроса; поместить кого-то в усыпляющую среду, каковой казенная клиника Пескадеро, принадлежавшая штату, разумеется, и являлась, и ждать. Большинство людей не выдерживали такой молчанки и начинали говорить. Бессмысленно разочаровывать хорошего врача в его ожиданиях.

– Хорошо, – сказал он. – Вы пригласили меня сюда. Полагаю, у вас были на то причины.

Доктор улыбнулся загадочной улыбкой и кивнул.

– Да, – тихо сказал он. – «Были».

Но затем он снова замолчал.

– Угу, – сказал Джордан. – Вы собираетесь впутать в это меня? Потому что у меня собственная жизнь, вне этих стен, доктор. У меня есть дела, нужно встретиться с людьми.

– Я хотел поговорить с вами о Саре Коннор, – признался Рэй. – Вы так добры были к ней, когда вы оба лежали в госпитале. Я удивляюсь, почему, особенно после того, как вы долгие годы пытались привлечь ее к ответственности.

Джордан пожал плечами, и отпил немного коричневой дряни, варившейся в кофейных автоматах Пескадеро.

– Может, мне просто хотелось проследить за тем, чтобы она выжила и предстала перед судом. Может, после случившегося я родился заново и захотел ее простить. Или, возможно, у меня появилась какая-то такая новая информация, которая делает ее невиновной в убийстве моего брата.

Рэй кивнул, ни на секунду не отрывая глаз от Джордана.

– И что же это? – спросил он мягко.

Джордан поглядел на него в ответ минуту, пожевав щеку изнутри.

– А зачем вы это спрашиваете?

Врач усмехнулся.

– Простите, – сказал он. – Иногда сложно быстро сменить модель взаимоотношений в группе врач–пациент. Моя цель – помочь Саре. Если вы хотите тоже помочь ей, я подумал, что смог бы организовать для вас посещение ее. Это может оказаться полезным и для вас также, – предложил он.

Джордан глубоко вздохнул и задумался.

«Отлично, – подумал он. – Просто очень хорошо. Не удивлюсь, если это Сара предложила».

Это, безусловно, ослабит обеспокоенность Джона, если Джордан сможет сообщать им о том, как у нее дела здесь, в Пескадеро. И это позволит ему сдержать свое обещание не позволять им пичкать ее лекарствами без всякой нужды и бесконтрольно. Он поднял глаза.

– Я получил новую информацию, ничего пока не могу доказать, что Сара Коннор невиновна в смерти моего брата. Да, она действительно прибыла туда, для того чтобы привезти его туда, но она его не убивала, и даже не имела никаких намерений дать ему погибнуть. – Джордан сжал губы. – Это мне было трудно принять. Но я получил эту информацию из двух независимых источников, поэтому я не имею права в это не поверить. И после этого для меня все изменилось. Я, наконец, понял, что мне пора оставить прошлое позади.– Он сменил позу в кресле. – И когда я с ней столкнулся, – он покачал головой, – для меня стало очевидно, что она действует словно под каким-то наваждением. Ее нельзя назвать жестокой убийцей, она не хотела никого даже ранить, но она должна была уничтожить Кибердайн. Почему так? – он пожал плечами – может, вы мне об этом скажете?

Рэй торжественно кивнул, но не попался на удочку.

– В госпитале, – продолжал Дайсон, – она была другим человеком. Совершенно другим. Конечно – он махнул рукой – там были совершенно иные обстоятельства, так что я не знаю…

На этом он иссяк и показался Рэю раздраженным. Доктор внимательно смотрел на него некоторое время, словно ожидая, что он продолжит.

– Вы были бы готовы снова поговорить с ней? – наконец, спросил он.

Джордан закусил губу, нахмурив брови, потом отпустил их, словно хотел что-то сказать, но промолчал.

– Как я уже сказал, мне кажется, это может послужить во благо вам обоим. Это может помочь вам расстаться с пережитой болью.

Джордан, казалось, задумался, он помолчал еще минуту, а затем решительно поднял глаза.

– Хорошо, – сказал он. – Я сделаю это.