ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Эпифанио открыл входную дверь и увидел перед собой дожидавшуюся его прекрасную молодую девушку. Она была похожа на американку, так как была в синих джинсах и футболке, у нее были светло-медового цвета волосы, заплетенные в длинную косу, свисавшую у нее с плеча. Девушка поглаживала косу, будто это был хвост кошки, выделяясь ярким красочным пятном на фоне зелени и цветов сада перед домом.

– Си, сеньорита? – вежливо сказал он вслух. «Молодой сеньор Джон становится настоящим мужчиной, – подумал Эпифанио. – Уже вторая красивая молодая девушка-янки за месяц!»

– Я ищу Венди, – сказала она по-испански. Почему-то это прозвучало как вопрос.

Эпифанио замялся и переступил с ноги на ногу.

– Прошу прощения, сеньорита, но ее здесь нет.

Он также ничего не знал о том, куда она направилась, когда это произошло, и вернется ли она вообще. Он предпочел подождать, пока она сама не задаст ему эти вопросы, что, по-видимому, она неизбежно и сделает.

– Мне очень важно ее найти. – Голубые глаза девушки были серьезными, а выражение ее лица мрачноватым.

Эпифанио пожал плечами. На нем уже был воскресный выходной костюм, в руке он держал шляпу, и ему хотелось поскорей запереть дверь, чтобы они с Мариэттой и Эльзой смогли спокойно отправиться в церковь, а затем и на небольшую фиесту, запланированную после мессы.

Глаза девушки чуть расширились, и наклон бровей наполнил ее лицо печалью.

– Не хотелось бы идти в полицию, – сказала она.

Смотритель поместья глубоко вздохнул; в любую минуту сюда спустится Мариетта и спросит, почему он тут торчит так долго.

– Могу сказать полиции только то, что я сказал и вам, – резонно ответил он. – Она была здесь. Пожила здесь неделю, а потом уехала. Лично я с ней не общался. – По крайней мере, после того, как он отвел ее к сеньорите. Он пожал плечами. – Мне действительно жаль, сеньорита, но больше мне ничего не известно.

После чего взгляд у девушки стал каким-то более серьезным и тяжелым, и она заглянула в холл у него за спиной так, что это показалось Эпифанио довольно грубым.

– А кто здесь главный? – требовательно спросила она.

Эпифанио подумал, что ни одна благовоспитанная девушка не должна таким тоном разговаривать с ним - с человеком, гораздо старше ее по возрасту, независимо даже от должности или социального положения. Но он слышал, что американские девушки довольно нагловаты и не всегда сдержанны, и поэтому он решил набраться терпения.

– Это эстансия сеньора Дитера фон Россбаха, – ответил он. – Но в данный момент дома его нет.

– Венди с ним?

– Возможно. – Эпифанио немного повернул голову; он услышал приближающиеся шаги, Мариетты вне всяких сомнений, и подавил вздох. – Мне действительно это не известно. – Он снова пожал плечами.

– Кто там? – воскликнула Мариетта из дальнего конца зала.

– Одна юная американка, – ответил ей Эпифанио. – Она разыскивает сеньориту.

– Ах! – радостно сказала его жена и подошла к ним. Венди ей очень нравилась.

– Вы подруга сеньориты Дорсет?

Девушка улыбнулась и кивнула.

– Да, мэм. И мне очень важно ее отыскать. Вы знаете, где она сейчас?

Мариетта была несколько неприятно поражена тем, что девушка-подросток не соизволила даже представиться; это указывало на плохие манеры. Но с другой стороны, всем известно, что американцы воспитывают своих детей, как собак на выгуле во дворе, совсем не обучая их, как нужно себя вести. А кроме того, возможно, она была так чем-то обеспокоена и волновалась, что позабыла о манерах. Если они вообще у нее были. Мариетта скрестила руки у себя под грудью и нахмурилась.

– А что вам от нее нужно? – спросила она.

Если бы у девушки действительно не было манер, она бы не заметила, насколько нагловатым был этот вопрос. Но она почувствовала, как ошеломленно посмотрел на нее муж.

– Я не в праве вам это говорить, – чопорно ответила девушка. Затем она всплеснула руками. – Послушайте, если сеньора фон Россбаха нет, может быть, есть кто-то другой, кто знает, где сейчас Венди?

Непростой вопрос, и муж с женой посмотрели друг на друга.

– Возможно, сеньора, – предположил Эпифанио на языке гуарани. Мариетта кивнула, и он повернулся к девушке. – Возможно, сеньора Кригер сможет вам чем-то помочь.

Глаза у девушки хищно блеснули.

– А кто она? Домоправительница?

– Домоправительница здесь я, – холодно сказала Мариетта. Она выпрямилась. – А сеньора Кригер здесь гостит. – Она произнесла слово «гостья» так, будто сказала «королева».

Подчеркнуто терпеливо девушка спросила:

– Можно мне поговорить с ней?

Эпифанио с Мариеттой обменялись взглядами.

– Позвольте, я угадаю, ее сейчас здесь нет. – Девушка посмотрела на них. – Может, вы меня просто разыгрываете? – огрызнулась она.

– Сеньора сейчас катается верхом, – холодно сказала Мариэтта. Она любезно указала на кресла у входа. – Если желаете дождаться ее, пожалуйста. Мы с мужем сейчас едем на мессу и не сможем вас принять.

Девушка удивленно заморгала, будто не совсем поняла, что имеет в виду Мариетта. Но затем она кивнула и подошла к одному из кресел-качалок, точь-в-точь как будто эта семейная пара для нее теперь вовсе уже перестала существовать. Мариэтта вытаращила глаза и посмотрела на мужа. Он пожал плечами и закрыл дверь, заперев ее за собой. Такого почти никогда раньше не случалось, но он не доверял этой молоденькой «гринге». А поскольку дома никого теперь не будет, ему совсем не хотелось оставлять двери открытыми.

Алисса сидела на крыльце и смотрела на выжженную солнцем природу вокруг поместья, дорабатывая и обновляя свои намерения и гадая, долго ли ей придется ждать, чтобы убить Сару Коннор. Да. «Если цель лишь одна, то данный оперативный план оптимален». Даже если этой целью являлась Сара Коннор. Она должна создать элемент неожиданности. Если бы здесь находился фон Россбах - а тем более, Джон Коннор - она бы от такого плана отказалась. В этом случае и в такой комбинации понадобилось бы по меньшей мере шесть Т-101 и тяжелое вооружение. Но теперь, в данной ситуации, рискнуть стоило. Алисса чуть нахмурилась. И все же, почему Скайнет не предоставил больших ресурсов для проведения этой диверсионно-разведывательной акции? Правда, T-101 были необходимы для переоборудования автоматизированных заводов для их последующего возможного перехода на производство Охотников-Убийц и T-90, но все же... Эти разговоры о квантовом наложении, когерентной суперпозиции и постоянных сложностях, связанных с искривлением линий времени и миров, были давними и весьма странными. И выглядело это так, словно Скайнет чуть ли не боялся столкновений с Коннорами... Да нет же. Это смешно и нелепо. Она должна сосредоточиться на своем задании, а не быть такой же легкомысленной и безалаберной, как несчастная Клея с явными дефектами. Путешествия налегке исключали тяжелое вооружение, однако у нее имелось в запасе кое-какое оружие, и у нее имелась она сама. Алисса задалась вопросом, что имела в виду пожилая женщина, когда сказала, что они не смогут ее принять. Что за приём? Она представила себе, как они танцуют и поют для нее, и нахмурилась. Возможно, она не это имела в виду; люди часто говорят одно, а имеют в виду другое.

В этот момент они проехали мимо нее в стареньком пикапе, между ними втиснулась еще какая-то молодая девушка. Все трое на нее посмотрели, снизив скорость, когда выезжали из ворот, а потом уехали по своим делам. Так что в доме был кто-то еще, и эта девушка могла бы поднять тревогу, если бы она уничтожила эту пожилую пару. Алисса была рада тому, что решила подождать. Ей оставалось лишь надеяться, что Коннор вернется поскорее. I-950 горела желанием завершить свое задание.

Сара увидела подъезжающий грузовик и открыла им ворота.

– Грасиас, сеньора, – воскликнул Эпифанио.

Она улыбнулась и помахала им в ответ, но вместо того, чтобы проехать мимо нее, он остановил старый пикап.

– Сеньора, у главного входа в поместье вас дожидается какая-то девушка-американка, – сказал он.

– Утверждает, что она подруга сеньориты Дорсет, – сказала Мариэтта, наклонившись к той стороне грузовика, с которой сидел Эпифанио, и даже не раздумывая, придавив собою бедную Эльзу.

Сара посмотрела в сторону дома.

– Оу? – сказала она.

– Си, – ответила Мариетта. – И к тому же это очень невоспитанная молодая девушка. Требовала встречи, угрожала вызвать полицию. – Она громко зацокала языком и уселась обратно на свое место.

– Видать, заноза, – сказала Сара с легкой улыбкой. – Спасибо, что предупредили.

– De nada (Не за что), – сказал Эпифанио.

– Наслаждайтесь фиестой, – сказала Сара. – И с Богом.

Она закрыла ворота за грузовиком и повернула морду лошади к дому, очень недовольная этой ситуацией. «Никто не знает, где я» – говорила она нам – «Я никому не рассказывала» – говорила она – «Никоим образом меня не могли отследить досюда» – говорила она. Конечно нет, ха-ха!», – с горечью подумала Сара. Лживая сучка! Сара скакала на лошади, а сама тем временем размышляла, нужны ли ей в этой ситуации какие-то чрезвычайные меры предосторожности.

Решив подождать внутри дома, I-950 легко вскрыла старомодный замок. В конце концов, велика была вероятность (превышавшая 73 процента) того, что Коннор может ее узнать, как точную копию Серены Бернс, из-за чего она может сбежать. Но если она увидит в своих дверях лишь плохо видимую в тени фигурку незнакомки, она, вероятно, направится прямо внутрь, намереваясь потребовать объяснений.

Алисса подумала, как жаль, что у нее нет с собой винтовки. Намного проще было бы просто снять Коннор на расстоянии, а затем уехать отсюда. Она задалась вопросом, есть ли оружие у фон Россбаха, и решила, что почти наверняка да, но он, вероятно, очень хорошо его спрятал или так же хорошо где-то запер. Кроме того, было еще кое-что, говорившее в пользу такого практического подхода с рукопашным уничтожением противника. Например, подтверждение факта убийства в этом случае становилось гораздо более точным и определенным. Конноры в прошлом казались обреченными на гибель (часто казались полностью побежденными, и даже умирающими) - но то, как они возвращались, напоминало ей рекламу, которую она однажды увидела, синтетического кролика на химических батарейках.

I-950 подыскала себе место в коридоре, откуда ее можно было бы увидеть снаружи, но не узнать ее лица, и стала ждать.

Когда Сара подъехала к дому, она увидела в сторонке взятый напрокат автомобиль, и что у входа никого нет, но парадная дверь была широко открыта. «Стала бы Мариэтта оставлять «невоспитанную девушку» в доме одну?» – удивилась она. Маловероятно. «Могла ли Венди иметь подругу, которая является воровкой-домушницей?» Вообще-то она в этом очень сомневалась. Сара, возможно, и не привязалась к этой девушке, но она казалась ей абсолютно честной и порядочной, а у честных и порядочных, как правило, и друзья тоже порядочные. Она спрыгнула с лошади и привязала поводья к перилам перед фасадом. «Много времени это занять не должно».

Когда она приблизилась к крыльцу, она увидела слоняющуюся в вестибюле стройную девушку и окликнула ее приятным «Здравствуйте». Девушка тут же отступила в тень, и на голове у Сары зашевелились волосы. Она остановилась. «Чувствую засаду».

Затем молодым голосом с бостонским акцентом девушка ответила:

– Я сейчас выйду, я просто заберу свою сумочку.

Саре показалось, что она сказала такую нормальную и обычную вещь, что снова двинулась вперед. На мгновение она подумала, что это может быть клон Серены Бернс, но с другой стороны, как клон мог узнать о Венди? «Черт, даже я ничего не знаю о Венди». Когда Сара вошла в гостиную, она на мгновение от солнца ничего не увидела. Когда она снова всмотрелась, зал был пуст.

– Я здесь, – позвала ее девушка из кабинета. – Боюсь, я пролила тут лимонад, который дала мне та леди.

Сара не удивилась тому, что Мариетта могла угостить чем-то гостью, но была удивлена тем, что она пустила ее в кабинет. В такой прекрасный погожий день гораздо более подходящим для нее местом была гостиная или парадный вход в здание. Она двинулась по коридору и заглянула в кабинет...

Жизнь ей спасла старая укоренившаяся привычка: она пригнула голову, прежде чем заглянуть внутрь. Раздался резкий щелчок, и мелкокалиберная пуля насквозь пробила прочную древесину молдинга именно там, где и должно было находиться ее лицо при естественной высоте ее роста. Какое-то необычное оружие, возможно, из тех пластмассовых карманных пистолетов, сконструированных специально для того, чтобы миновать сканирующее оборудование в аэропортах.

«Терминатор!», – вскричали все ее внутренние рефлексы. Ничто другое не способно было сделать такой выстрел, легко и спонтанно, навскидку, рассчитав углы с точностью машины, и предугадав, где именно у дверного проёма окажется ее череп. Вслед за выстрелом раздался грохот шагов, по звуку гораздо более тяжелых, чем те, которые могли принадлежать молодой девушке, описанной Эпифанио, они отбивали барабанную дробь по половицам, с пулеметной скоростью, они бежали быстрее, чем могло это делать нормальное живое существо. Сара Коннор многое пережила, многому научилась и сильно продвинулась вперед по сравнению с теми временами, когда она была официанткой и студенткой-заочницей. Она тоже побежала, однако сознательно и специально стоя на месте и стуча ногами по полу, изображая звук стремительного бегства. Из двери вылетело изящное хрупкое тельце, развернувшееся на месте и выбросившее одну руку вперед для сохранения равновесия - руку, в которой сверкнуло что-то длинное и яркое. Сара развернулась, отведя голову назад, к плечу, и прицелилась, оказавшись в идеальном положении для удара ногой. Любой из тех, кто обучал ее рукопашному бою все минувшие годы, был бы сейчас горд. Ее правая нога, отведенная назад, уже летела в ударе вверх, а тело ее тем временем сдвинулось вперед, пальцы ног были согнуты к голени, каблук ее сапога для верховой езды был развернут к противнику, а вся сила ноги, пресса и тела была вложена в этот удар. Стальная подкова врезалась в челюсть твари со звуком пистолетного выстрела и соответствующим ощущением дробящихся костей.

Киборг-Терминатор, может, и была сильнее шести крупных мужчин и тяжелее, чем казалась, на добрых 50 процентов, но все же у нее были габариты хрупкой девушки-подростка, которые и устанавливали верхний предел массы тела. Сара почувствовала, будто она ударила ногой по железобетонной стене, однако тварь отлетела назад на четыре фута по коридору, рухнув на шею и на плечо под углом к полу и стене, со шмякнувшим звуком и вывихами-переломами настолько серьезными, что они уложили бы любого человека на больничную койку с растяжкой и шейным бандажом в лучшем случае на несколько месяцев, и то если только повезет. Так что даже та тварь, которая охотилась на нее, на мгновение отрубилась. Из руки ее вылетел длинный нож, пока она, завертевшись, врезалась в коридорные панели и загудела, как разозленная пчела. Сара схватила его за рукоятку, и оказалось, что он легкий и очень удобный в обращении - это была не сталь, а какой-то необычный композитный сплав, двенадцатидюймовое лезвие которого было острым, как замыслы злодея. Она метнула его, подняв руку над головой, когда тварь затрясла своей блондинистой головой и начала подниматься. Бросок оказался точным, нож полетел с изящной неотвратимостью благодаря ее обостренным адреналином чувствам. Сквозь разодранную кожу и мясо на совершенном лике киборга-убийцы показались зубы и кровь, когда голова ее приподнялась; а затем она снова замерла, когда остроконечное лезвие погрузилось ей в тело прямо под ребрами, глубоко, по самую рукоять. Это попадание сделало спокойствие в ее голубых глазах еще более холодным и пугающим, когда она на секунду задержалась, проверив свое состояние, взглянула вниз и снова начала подниматься.

И вот тогда Сара и бросилась бежать: фора в виде лишних секунд являлась драгоценным счастливым везением, разбазаривать которое она не собиралась. Она услышала, как оно двинулось вслед за ней, сначала медленно, а затем с нарастающим топотом, похожим скорее на стук стремительно и легко несущихся лап чудовищного насекомого, чем человеческих ног, и гораздо более быстрых. В самый последний момент, когда они оказались в гостиной, она махнула бедрами, словно матадор, вильнувший бедрами и двигающий туловищем. Молодая девушка - «Терминатор!», – мысленно вскрикнула Сара - пронеслась там, где только что стояла Сара, вытянув левую руку и выставив ладонь, похожую на лезвие копья. Тот же самый удар, который в прошлом году чуть не вспорол Саре внутренности, тот самый, из-за которого она оказалась в больнице на целые полгода... Рефлекс отшвырнул ее на спину, и она выбросила вперед в ударе ногу в сапоге для верховой езды с обитым сталью носком. Он с глухим стуком угодил в коленную чашечку Инфильтратора, и все же на изуродованном лице по-прежнему оставалось божественное спокойствие ботичеллиевского ангела, с телом модели и рукояткой ножа, торчавшей из ее подтянутого молодого живота. Лишь тонкая струйка крови лилась из раны, несмотря на то, что нож силой своего удара должен был взрезать все ткани внутри.

Затем Сара поднялась и побежала по коридору в гостиную крупными наклонными скачками спортивного бега. За ней последовали и шаги твари - легкие и быстрые, хотя и немного прихрамывающие. Время замедлилось, и всё - внезапный бешеный ритм ее сердца, соленый привкус страха, едкий запах ее собственного пота - потеряло теперь всякое значение. «Боль на нее никак не влияет», – подумала она, перепрыгнув через диван, словно взяв барьер. «Только настоящие механические повреждения. Она долго не истекает кровью, поэтому от этого никакого толку. Нельзя позволять ей ко мне приближаться. Она сильнее и проворнее». Она приземлилась одной ногой на низкий столик и бросилась головой вперед на огромное мягкое кресло. Оно перевернулось с грохотом и стуком, и она больно упала на бок. Ее рука метнулась под подушку, к кобуре, прикрепленной там к ткани липучкой. Она вырвала ее оттуда, передернула затвор, перевернувшись на спину, и начала нажимать на курок еще до того, как почувствовала удар лопатками об пол. Пистолет был готов к бою, как только патрон оказался в патроннике. Дитер фон Россбах был не из тех, кто мог позволить себе замешкаться из-за такого лишнего последнего действия, как снятие с предохранителя. Ба-бах! Первый выстрел был наугад. Девушка - эта тварь - вскарабкалась на кресло, а не перепрыгнула его; затем она с легкостью отшвырнула с дороги эту тяжелую мебель из дерева и кожи. Лицо ее хранило бесстрастную чистоту эскиза художника, что делало его еще ужаснее из-за еле заметного ликования в широко раскрытых ее голубых глазах; одна рука ее была поднята и готова нанести классический удар рукой-мечом внешней стороной ладони. Она могла раскрошить ей голову, как топором, но даже в этот момент Сара вздрогнула, увидев ее красные ногти... Терминаторы - мерзкие типы. Гибридные уродливые чудовища, как если бы взять ребенка и придать его лицу улыбку, за которой оказываются волчьи клыки.

Пах! Пах! Пах! Пах! Четыре 9-миллиметровых пули попали в туловище и в живот твари. Хлынула кровь, и хрупкое на вид тельце на мгновение отшатнулось назад. Рука действительно обрушилась на нее, однако из-за шока совершенство удара оказалось смазанным; она лишь сумела выбить у Сары из рук пистолет, отправив его катиться по темной красоте паркетного пола. Инфильтратор рухнула на пол, но рука ее сомкнулась вокруг лодыжки Сары, несмотря на то, что та отскочила назад. От мучительной боли Сара невольно закричала, когда кость и сухожилие стали поддаваться под тяжелой хваткой руки машины. Размахивая рукой, она в конечном итоге схватила кочергу с деревянной подставки рядом с чисто вытертым от пыли камином. Она набросилась с нею на тварь, намертво вцепившись обеими руками в черное кованое железо, и стала наносить все новые и новые удары с истеричной ненавистью и отвращением, точно так же, как если бы она обрушилась на какого-нибудь гигантского паука...

Сара подползла к дивану и подтянулась к нему. Внезапно ее тело стала терзать дрожь, а во рту застучали зубы, как будто температура вдруг упала ниже нуля. Она почувствовала, как что-то жидкое защекотало ее по лицу, побежав вниз, к подбородку, и стала поднимать руку, чтобы смахнуть слезу. К своему удивлению, она продолжала держать в руках кочергу. Она уставилась на это согнутое и окровавленное орудие, как будто не совсем понимая, что это такое, и как оно оказалось у нее в руках. И действительно, Саре понадобилась пара мгновений, чтобы вспомнить, как выпустить его из рук. Наконец, она выронила его и увидела, как кочерга выпала, а затем уставилась на отпечаток ее ручки, оставшейся у нее на ладонях. Она согнула руку, затем коснулась ее другой своей рукой и увидела кровь у себя на пальцах. Неожиданно она заревела, широко раскрыв рот и всхлипывая, как ребенок, и это лишило ее дыхания и мужества. Сара упала на бок и зарыдала, подтянув ноги к животу; прикрыв ладонями свое разбитое лицо, она на мгновение полностью предалась потрясению, скорби и ужасу, тому, чем и была преисполнена ее предначертанная жизнь на протяжении стольких лет.

Было уже темно, когда она пришла в себя, а во рту у нее было очень сухо. Глаза у нее горели, но они были уже пусты; она уже израсходовала все свои слезы. Она лежала на боку, вытянув руки перед собой на ковре. Всё у нее болело. Сара всхлипнула, а затем села, держась одной рукой за больной лоб. Она увидела ноги Терминаторши в Найках, торчавшие из-за дивана. Это зрелище заставило ее залезть на большой кожаный диван, вытащить из него дробовик со складным прикладом и передернуть затвор одним движением цевья... точно так же, как она делала это, столкнувшись с жидкометаллической тварью на сталеплавильном заводе... Кроссовки задвигались. Сара прикусила губу до крови и заставила себя присесть на корточки за диваном, а затем ухватилась за край и подняла голову. Тварь стала подтягивать ноги, вытаскивая нож из своего тела одной рукой и удерживая зияющую рану другой; вокруг нее пульсировала кровь, медленная и невероятно красная. У дробовика имелся лазерный прицел, который скачет, когда берешься за курок. Сара навела красную точку на лоб твари и нажала на курок. Это оружие также было заряжено, нарезными пулями, мощными штуковинами, похожими на миниатюрные нарезные пивные банки из свинцового сплава. Полиция применяет их для взлома и разрушения дверей - их называют еще «универсальной отмычкой» - и поэтому обычный человеческий череп киборга буквально расплескался от первого же выстрела. Сара продолжала стрелять и стрелять, пока не опустел магазин, и у ее жертвы мало что осталось выше шеи. Ей теперь были видны серебристые проводки, сверкавшие посреди разрушенного месива более чем человеческой плоти, костей и мозгов, а также забрызганные этим волосы и кожа на голове...

«О Боже», – подумала она, почувствовав себя невыразимо уставшей. Ей было очень плохо, ее тошнило. «Как я вообще смогу объяснить эти пятна?» Разум ее подсознательно сразу же занялся придумыванием правдоподобной истории. Вздохнув, она посмотрела на часы. Три часа. Эпифанио и Мариетта в любое время могут вернуться домой. Что же ей делать с телом этой твари и ее автомобилем? Как спрятать что-то подобное на плоской равнине? Она с трудом поднялась на ноги, как старуха, и на мгновение зашаталась, опробовав раненую лодыжку. Она вспухла и ныла от боли, однако оказалась не сломанной. «Я буду жить, – подумала она. – Еще раз и снова». В таком случае ей лучше бы теперь пошевеливаться.

Сара обошла диван, придерживаясь слегка рукой за его спинку, и взглянула на лежащую внизу Терминаторшу. В смутном тумане мыслей она задалась вопросом, стоит ли ей попытаться извлечь из нее какие-нибудь компьютерные компоненты, которые, без сомнения, были скрыты внутри всех этих поврежденных тканей головного мозга. При этой мысли в животе у нее поднялась тошнота и, закрыв глаза, она решила, что нет, сейчас у нее не было на это сил. Думая об этом, она, тем не менее, не прекращала одновременно перезаряжать дробовик; ведь часть глубинных инстинктов сильнее мыслей. На полу было поразительно мало крови, учитывая те повреждения, которые она нанесла твари. Сара облизнула губы. «То, что связано с компьютерами», – подумала она. Вероятно, оно будет запрограммировано на сохранение жизни органических тканей твари. Сара содрогнулась. Если нет, тогда ей придется иметь дело с целым озером крови. Лодыжку Сары чуть не схватила рука, и она отшатнулась. Раздробленные остатки головы упали у твари набок, тело ее стало подниматься на ноги, а зрачок одного болтающегося глаза открывался и закрывался, словно объектив камеры...

Автоматически заработал дробовик. Первый выстрел картечью заставил тварь-девку скрючиться, она завертелась туда-сюда. Сара разрядила в нее весь магазин, такими же механическими и точными движениями, как и извивания Терминаторши...

– С тобой покончено, сучка! – прохрипела она.

Ничто, даже отдаленно органическое, не способно было после этого выжить. После этого она почувствовала резкий отток адреналина. И все же, несмотря на это, она усилием воли проверила охладевающий труп. Сара глубоко вздохнула. «Брезент», – подумала она. Он был ей нужен, чтобы вытащить отсюда труп. Возможно, было бы неплохо устроить так, чтобы кровавый след вел к машине. «Господи, – подумала она с отвращением к самой себе, – я становлюсь прямо-таки художником в создании такого рода херни». И вдруг внезапно она поняла, что она сейчас должна сделать.

Сара поставила машину на ручной тормоз и вылезла из взятого напрокат автомобиля. Упершись одним коленом в сиденье, она перетащила Терминаторшу через рычаг переключения передач на водительское сиденье. Наклонившись вниз, под руль, она нажала на педаль газа какой-то палкой, и двигатель взревел. Затем, двигаясь осторожно, она стала отползать назад, сняла машину с тормоза и запустила ее, а сама отпрыгнула в сторону. Машина дернулась вперед, дверь захлопнулась, и автомобиль очень даже нехило прыгнул в болото.

Приложив усилия, Сара поднялась на ноги и стала смотреть на то, как машина начала тонуть. Стекла были опущены, и поэтому когда до них, наконец, доберутся вода и грязь, они зальют машину внутри, и она затонет еще быстрее. Однако пока что машина плыла на поверхности, и она забеспокоилась, может это болото не было таким бездонным, как ей это говорили. Она сделала глубокий вдох, а затем и выдох. Повернувшись, Сара побежала, хромая, по заросшему мелкой травой пастбищу обратно в дом. Потонет она или нет. Она закопает перчатки, которые были на ней, в одном из цветников. Она скажет Аяласам, что у этой хорошенькой девушки был приятель, прятавшийся в машине, и что они залезли в дом. Когда она появилась здесь, он начал ее избивать, требуя денег. Когда, наконец, вмешалась девушка, он начал избивать и ее. Сара попыталась остановить его, и он ее вырубил. Когда она пришла в себя, их уже не было. Это было вполне правдоподобно. И, разумеется, гораздо правдоподобнее того, что произошло тут на самом деле. Единственное, чего она не могла проконтролировать, и чего она боялась, это когда, в каком именно часу Аяласы и остальная прислуга вернется домой с фиесты.

Когда она приблизилась к дому, ее опасения, что они уже могли быть там, лишь усилились. Если они войдут в дом и обнаружат там всю эту кровь и все признаки драки, а также то, что ее здесь нет... «Ну тогда, думаю, у меня всегда есть возможность так и остаться пропавшей без вести». В каком-то смысле это даже поможет решить множество проблем. «Однако в другом отношении это же все равно, как сдаться». А она была не из тех, кто просто так вот дезертирует. Она еще никогда так не поступала, даже когда сталкивалась со всеми, какими только возможно, основаниями так поступить, и она не собирается дезертировать и теперь. «Я пойду сейчас туда, лягу на пол и очнусь с криками и плача, как ребенок, когда услышу, как они входят, – подумала она, сжав зубы. – И заставлю их мне поверить». А затем она намеревалась с божьей помощью дождаться, когда сын ее и человек, которого она любила, вернутся домой. Сара на мгновение замедлила шаг, осознав то, о чем она только что подумала. Слово «домой» и фраза «человек, которого я люблю» далеко не часто крутились у нее в мыслях. Она проглотила комок в горле. «Но думаю, это правильно». Затем она снова побежала вперед. Ей нужно было вернуться домой.

Когда они подъехали к дому, Эпифанио затормозил грузовик.

– Линда, – пробормотал он, указывая на маленькую кобылку. – Сеньора ее не отвела отсюда.

Это было на нее совсем не похоже. Одной из причин, по которой он с уважением относился к сеньоре Кригер, это то, как она обращалась со своей лошадью.

– Это все та девчонка! – сказала его жена. – Я так и знала, что с ней будут проблемы!

Эпифанио остановил грузовик, и Мариетта бросилась вперед, ворвавшись в парадную дверь с криком:

– Сеньора Кригер! Сеньора... – Она в ужасе замолчала, увидев в передней переломанную мебель. – Сеньора?

Вслед за ней Дитер и Джон тоже застыли в дверном проеме.

– Нет, – тихо сказал Джон.

Он двинулся вперед, но Дитер рукой преградил ему путь. Старший слегка покачал головой, выражение его лица говорило о том, что он не примет никаких возражений. Они простояли в таком положении довольно долгое время, а затем Джон коротко кивнул. Дитер жестом дал знак Мариетте, которая в замешательстве следила за ними, и она медленно отошла к мужу.

Фон Россбах тяжело сглотнул и двинулся по коридору, оглядываясь по сторонам, он зашел в кабинет, затем в гостиную. Ему показалось, что здесь драка была более жестокой и яростной, и он вошел туда.

Сара сидела на диване, уткнувшись лицом в ладони, положив локти на колени. Он остановился неподвижно, ему показалось, что очень долго; то, что в нем до этого внутренне и жестко сжалось и напряглось, теперь распрямилось, и он выдохнул, сам не зная того, что он держал в груди сильный поток воздуха, который у него теперь с облегчением вырвался. Он бросился в комнату, и она испуганно подняла на него глаза; на секунду он заметил мелькнувший у нее в глазах старый страх, но затем она его узнала. Сара вскочила на ноги и двинулась к нему, и, не задумываясь, столь же естественно, как дыхание, они сошлись, несмотря на ее хромоту и увеличивавшийся синяк на одной ее обнаженной лодыжке. Дитер нежно коснулся ее, словно она была сделана из стекла, но Сара крепко и изо всех сил прижала его к себе, и их поцелуй стал разговором, который мог бы длиться годами, если бы у них было на это время.

– Ты жива, – сказал он, слегка отстранившись.

– Да. – Она улыбнулась ему, а затем ахнула. – Джон? – в отчаянии произнесла она, словно пытаясь наверстать упущенное, что не спросила о нем в первую очередь.

– Он цел, – сказал Дитер мрачным голосом.

Сара с опаской на него посмотрела.

– Но...? – подтолкнула она его.

Фон Россбах закусил губу.

– Венди не уцелела.

– О, Боже, – прошептала Сара. – О Боже. – Она потрясла головой. – Это я виновата, – сказала она. – Я не должна была отпускать вместе с вами гражданскую. Если бы я ее так не затерроризировала, она бы согласилась остаться здесь и дождаться возвращения Джона. – Она посмотрела на Дитера. – Он, наверное, меня теперь ненавидит.

Дитер коснулся ладонью ее щеки; большим пальцем он вытер пятнышко крови.

– В том, что произошло, твоей вины нет, – сказал он. – Нам необходимо было ее умение разбираться в компьютерах. Умение, которого у тебя нет. Ты была не в том состоянии, чтобы отправиться в Антарктиду - там было нелегко. – Он покачал головой. – И большое количество людей, участвующих в операции, могло поставить под угрозу ее успех. Чем меньше людей, тем больше скрытности. Ты это знаешь.

– Дитер? – позвал его Джон из зала. – Все в порядке, можно входить?

Фон Россбах глубоко вздохнул, неуверенно посмотрел на Сару, а затем выкрикнул «Да». Он наклонился к Саре и прошептал:

– Джон был ранен. Он в порядке, но выглядит плохо. Крепись.

Она встревожилась и попыталась отойти от него, но фон Россбах не дал ей отстраниться.

Джон вошел в сопровождении Аяласов и их племянницы, и все они ахнули и закричали, увидев разгромленную комнату и Сару в таком состоянии - окровавленную и избитую. Но Джон и Сара лишь впились глазами друг в друга. После этого, когда Джон увидел их в такой позе, Дитер выпустил ее, и Сара разок взглянула на него, нежно коснулась его руки и направилась к сыну. Сара посмотрела в глаза Джону и поняла, что все следы юности и детства исчезли, как будто этого мальчика никогда и не было. Она смотрела теперь на мужчину. В тот момент, когда их глаза встретились, между ними возникла новая связь, взаимные обязательства на каком-то новом уровне. Теперь Джон понял, что именно он потерял, когда погиб его отец. Но в отличие от нее, у него не осталось Венди, которую он мог бы ценить и охранять так же, как дорожила им Сара. Не было ребенка, которого он любил бы и защищал; а возможно, и никогда не будет.

Она шагнула вперед, одной рукой потянувшись к его изуродованному лицу; она заколебалась и решила погладить ему волосы. Затем она обняла его. Джон застыл, не двигаясь и не реагируя на ее объятья, и ничем не ответил ей на этот порыв.

– Я все знаю, – прошептала она, со слезами на глазах и в голосе. – Мне так жаль.

Затем он сжал ее, и она почувствовала, что он дрожит, что его начинает трясти. Он молчал, но она знала, что он плачет, и была рада, что он сумел дать волю своим чувствам, что он ей настолько доверял, что мог проявить перед ней свои чувства. Сара подняла глаза и встретилась с сочувственным взглядом Дитера. Он протянул ей руку, и она взяла ее. В сердце ее вспыхнул внезапный порыв простого и старого как мир желания ими владеть, и она сжала их обоих еще яростней. Это были ее мальчики, и она будет защищать их обоих всеми силами своего тела и души. Так же, как будут защищать ее и они. Они были семьей, в которой каждый делился силой и поддержкой с другим. Борясь столь долгое время одна, лишь своими собственными силами, она осознавала ценность такого союза, и она ценила его.

И теперь они вместе будут смотреть в грядущее, каким бы грозным и бурным оно ни было, и что бы оно с собой ни принесло, и в конце концов - каким бы страшным ни был этот путь - они одержат победу.