Крейг Кипфер сидел за своим матовым столом из стекла и стали, защищенный полдюжиной контрольно-пропускных пунктов, в своем бомбонепробиваемом, бронированном бункере управления. Трудно было поверить, что этот его изысканно оформленный, искусно освещенный кабинет представлял собой железобетонную коробку; воздух здесь был свежим и теплым, и богатые драпировки скрывали место, где могло бы быть окно. Полное отсутствие внешних звуков делало кабинет жутковато, почти угрожающе тихим. Или, возможно, ощущение угрозы, исходившее от человека, сидевшего за столом.

У него было помятое лицо человека средних лет, в котором все же еще каким-то образом сохранялось довольно доброжелательное мальчишеское выражение. Но это только пока не заглянешь в его агатово-зеленые глаза. После чего невозможно было себе представить, что он когда-нибудь вообще мог быть невинным, как дитя. Выцветавшие рыжие волосы намекали на импульсивный темперамент. На тенденцию, с которой он боролся всю свою жизнь, и так успешно, что среди своих сверстников он был известен своим железным самообладанием. Самообладанием, которое в настоящий момент подвергалось тяжким испытаниям.

Кибердайн был разбомблен и стерт с лица земли. Опять. Кипфер закончил чтение рапорта, который он уже и так прочел до этого два раза, и нажал на селекторную внутреннюю связь.

– Пригласите его ко мне, – сказал он, опасно тихим голосом.

Прогудел дверной замок, и вошел Трикер, осторожно закрыв за собой звуконепроницаемую дверь. Кипфер одним пальцем указал на кресло перед своим столом и подождал, пока его агент сядет в него. Затем он подождал еще немного, не отрывая глаз от лица Трикера.

В конце концов, Трикер моргнул и опустил глаза; он еле заметно покраснел на фоне своего белого воротничка, что свидетельствовало о его унижении. Кипфер это заметил и частично смилостивился; так волк-альфа принимает знаки подчинения от низшего.

– Кто-нибудь в курсе полной картины происшедшего в ту ночь? – мягко спросил Кипфер. – Потому что, с моей точки зрения, существует много вопросов, остающихся без ответа.

– Если кто-то и представляет себе полную картину, или наиболее важные ее части, так это Джордан Дайсон, – сказал Трикер. – К сожалению, его прикрывают. У него есть очень влиятельные друзья в ФБР, которые довольно открыто этим заинтересовались. И у него еще семья, члены которой его ежедневно посещают. Кроме того, он очень хорошо знаком с методами ведения допроса, и поэтому его не так просто допрашивать.

– И поэтому, несмотря на ваш собственный опыт ведения допросов, – сказал Кипфер, откинувшись на спинку кресла, – вы ничего не узнали, кроме того, что подозреваете, что он знает то, о чем не говорит.

Трикер замер, оказавшись под такой косвенной критикой. Он с удовольствием надавил бы на Дайсона гораздо энергичнее, если бы не связи того в ФБР с людьми, сидящими в неудобных для них креслах. На это он только что и указал. Между агентствами, борющимися за те же источники и ресурсы, всегда сохранялись неприязненные отношения; и чем секретнее было ведомство, тем сильнее на него обижались ребятки из тех органов, которые менее скрытны. В таких обстоятельствах всегда мудрым было бы действовать дипломатично. Кипфер это понимал. Если бы он не знал всё о межведомственных распрях, он не сидел бы сейчас по другую сторону этого стола. Так что его босс был несправедлив, но такова жизнь.

– Именно так, сэр, – сказал Трикер после минутной паузы.

Крейг положил локти на подлокотники кресла и сложил руки под подбородком; он позволил себе оторвать взгляд от глаз своего агента, пытаясь определиться. Трикер был одним из лучших его агентов. Нет, скорее даже лучшим. И он был прав: существовали пределы и ограничения в отношении того, что можно и следует делать со свидетелем враждебной стороны, особенно из конкурирующего ведомства. Профессиональная этика и всё такое.

Так что если он не смог расколоть Дайсона, то в таком случае потребуется нечто большее, по сравнению с тем, что Кипфер готов был санкционировать. Кроме того, каким именно образом, на самом деле вообще-то не так важно. Ведь Сара Коннор, в конце концов, вновь была под стражей, а ее сыну было всего лишь шестнадцать лет.

Речь не о том, что такие пацаны-подростки являлись чем-то потенциально опасным; была какая-то причина в том, что военным они нравились. Он считал, что они просто более ограничены в своих возможностях нанесения вреда по сравнению с взрослыми. Он сомневался в том, что парень все еще находится на территории США, но у них же была Сара Коннор, и, в конце концов, пацан где-нибудь, да и засветится.

– Одно из того, что мне кажется подозрительным в Дайсоне, – осторожно сказал Трикер, – это то, что он, кажется, сделал полный разворот на 180 градусов в отношении Сары Коннор. С того момента, как она была помещена в госпиталь, он все время сидел рядом с ее койкой или постоянно навещал ее. Врачи и медсестры, которых я опросил, говорят, что его забота о ней кажется искренней. Сама Коннор, как и предполагалось, ничего не говорит.

– Для нее это нечто вроде ухода в молчанку, отказ от прежней практики, не так ли? – спросил Кипфер. – Ведь она же всегда была весьма словоохотлива раньше, часами рассказывая о роботах-убийцах, Судном дне и так далее.

– Судя по записям, которые мы получили из Пескадеро, раньше она готова была петь эту песню при малейшей провокации. – Трикер покачал головой. – Но не теперь. Она просто смотрит на вас порицающим взглядом, словно ребенок, которого дразнят одноклассники.

Кипфер взял в руки несколько страниц отчета Трикера и некоторое время их пролистывал, а затем бросил их на стол.

– Вы предприняли обычный набор действий, как я вижу. Держите меня в курсе. А теперь – он вновь встретился глазами с Трикером – доложите мне о проекте.

– С ним дела обстоят очень хорошо, учитывая все обстоятельства и осложнения, – ответил агент.

Это было правдой. Ученые и инженеры, которыми они располагали, были не самого высокого уровня, из числа тех, которых нанял Кибердайн, однако они усиленно корпели и постепенно продвигались вперед. По крайней мере, насколько он мог об этом судить, а он, к несчастью, находился в таком положении, что мог лишь верить им на слово.

– Дела пойдут еще лучше, – добавил Трикер, – если мы сможем нанять Вимейстера. И думаю, что можно сделать так, что он на это польстится. Для него очень важна его работа, и он, судя по последним отчетам, которые мы получали из Кибердайна, делал большие успехи. Но у него еще в силе контракт с ними, а поскольку мы не хотим признавать, что у нас имеется проект-клон, и он действующий, то в этом случае потребуется деликатный подход.

Кипфер громко крякнул и выпрямился, придвинув кресло к столу.

– Доктор Вимейстер не из тех, с кем нужно деликатничать, – сказал он. – У нас на него много всего есть, чтобы заставить его сменить профессию с ученого на изготовителя номерных знаков. Просто дайте ему по башке топором и доставьте его на базу. А когда он очнется, сообщите ему об этом. Затем покажите ему навороченную лабораторию со всем оборудованием, где он сможет продолжить заниматься своим проектом с того места, где он остановился. И, думаю, вы обнаружите, что он полностью подчинится. Тем более что других вариантов у него нет. Этот тип даже не имеет нашего гражданства.

Трикер задумчиво нахмурился:

– Я считал, что он натурализован.

– Никаких документов на сей счет не существует, – очень просто сказал Крейг. Ему не нужно было добавлять: «Больше не существует».

Трикер позволил себе слегка улыбнуться. Порой, работать на правительство было даже приятно – по крайней мере, если вы работаете по этой части. А поскольку ему вообще-то не нравился Вимейстер, то увидеть этого наглого фрица униженным станет для него просто удовольствием. Одной из маленьких радостей жизни.

– В любом случае он должен быть, – Кипфер махнул одной рукой – расстроен относительно нового своего места работы и жительства.

– Думаю, можно гарантировать, что он будет этим расстроен, сэр, – осмелился сказать Трикер.

– И я намерен назначить вас на эту базу, отправив вас туда, чтобы вы проследили за тем, чтобы все там шло нормально… скажем, на ближайшие несколько месяцев.

У Трикера отвисла челюсть; аналогичное выражение лица у обычного гражданина, проявившееся сейчас у него в слегка приоткрытых губах, подразумевало какой-нибудь детский лепет.

– Сэр, у меня нет соответствующей научной квалификации для того, чтобы курировать этот проект, – осторожно произнес он.

– Вы будете заниматься безопасностью, – сказал Кипфер, впившись в него глазами, словно зелеными когтями. – У моего секретаря вы найдете весь набор необходимых документов, разрешений и билеты. Можете их забрать при отъезде отсюда.

– «При отъезде», – сказал Трикер. Он почувствовал, будто кровь у него стынет в жилах.

– Да. У вас два дня на урегулирование всех нерешенных вопросов, которые, возможно, у вас имеются.

Босс не давал ему никакого выхода, никакой возможности возразить, ни малейшего представления о том, как долго продлится это назначение в абсолютно глухом и бесперспективном месте, эта ссылка в секретную американскую «Сибирь». Это было наказание. Он чувствовал, что так и произойдет. Невозможно вот так взять и абсолютно провалить все задание, потеряв единственный остававшийся у них артефакт, и никак за это не ответить. Ведь в конце концов никто даже не знал, что произошло с предшественником Трикера. Он глубоко вздохнул.

– Этого времени мне вполне хватит, – сказал он.

Если там наверху были непреклонны в своей решимости его наказать, то и он также может вынести это наказание с определенным достоинством.

– У вас есть еще что-нибудь, что вы хотели бы мне сказать? – спросил Кипфер.

– Нет, сэр. Думаю, мы обсудили всё.

Крейг переключил свое внимание на другую папочку из своего лотка для входящих бумаг.

– Тогда, мне кажется, я могу вас отпустить, – сказал он, подняв на него глаза. – Счастливого пути.

Уголок рта у Трикера приподнялся в псевдоулыбке.

– Спасибо, сэр, – сказал он, поднимаясь. – Пришлю вам открытку.

Кипфер посмотрел на него снизу, мертвым взглядом.

– Отправляйте лучше отчеты.

Трикер подавил вздох.

– Есть, сэр.

После того, как дверь закрылась, Кипфер положил перед собой отчет, который он, по сути, еще не читал. Он откинулся назад, задумчиво нахмурившись. Отправлять Трикера в такую глушь, чтобы он просто торчал там, ожидая у моря погоды, было пустой тратой кадрового потенциала. К несчастью, на фиаско с Кибердайном необходимо было чем-то ответить. Крейг сел и открыл отложенную папку. Он отзовет своего агента обратно примерно через полгода. Такой срок будет вполне достаточен для того, чтобы Трикер пришел в отчаяние оттого, что его никогда оттуда не вытащат. Может, стоит продержать его там месяцев восемь. Это будет зависеть от того, как там пойдут дела. Он решил, что это как раз соответствовало тому, чего он был бы лишен, лишен того, чем он дорожил. В конце концов, эта катастрофа произошла тогда, когда проект курировал именно Трикер.

«Ладно, хватит рефлексировать». Кипфер занялся другой папочкой.