Глава двадцатая

После короткого совещания в гараже у Рекса они решили, что должны подобраться как можно ближе к Рынку, чтобы не терять попусту время вознесения. Даже с этим ставом Тео сомневался, что его хватит. Им пришлось рискнуть и отправиться к месту подъема пешком.

От гаража Рекса до Ламбета они шли под теплым летним дождем, настоящим ливнем. Временами капли становились такими крупными, что причиняли боль, заставляя их выбирать маршрут по улочкам, где имелись козырьки, защищавшие мусорные баки от попадания воды; друзья часто делали так в сезон муссонов. Дождь так громко барабанил по крышам, что превращал любой разговор в обмен выкриками. Но был и положительный момент, который заключался в том, что в темноте ненастной ночи они сохраняли анонимность, и это помогало им обходить ДР-камеры и камеры видеонаблюдения, расставленные по всему городу плотной сетью. Для любого, кто попытался бы просканировать их личные данные и идентифицировать их, они остались бы анонимными прохожими, каковых в Лондоне половина.

И хотя в новостях сообщалось о двух «беглецах с Боу-стрит», наша четверка не особенно выделялась на фоне других компаний, гуляющих в воскресную ночь, и поэтому они с легкостью добрались до моста Ламберт-бридж. Как только они попали туда, дождь вдруг резко прекратился.

На другом берегу темной – и недавно вычищенной – Темзы виднелось подсвеченное здание парламента Великобритании, нисколько не менявшееся в течение десятилетий, тогда как городские очертания, напротив, превратились в разветвляющееся гнездо из соединенных между собой небоскребов, увенчанных неоновыми полосками всех цветов радуги в тщетной попытке затмить их виртуальных двойников. На юг, по направлению к Воксхоллу, над городом тянулась сеть подвесных парковых аллей, соединявших Гайд-парк с Гринвичем на востоке и, изгибаясь, уходивших в сторону, чтобы соединить парки в Баттерси и Ричмонде на юго-западе.

Милтон наложил ДР-карту Рынка на Темзу и примерно указал нужное место, которое находилось слева от них.

– Насколько удалось понять, здание, которое вы обнаружили на Рынке, находится там, на четырнадцатом уровне.

В ожидании возвращения остальных Тео с Милтоном большую часть времени посвятили тому, чтобы сопоставить отснятое Тео в СПЕЙСе видео Ню-Лондона с картой Лондона настоящего. Это были две разные карты, которые не совпадали напрямую, поскольку виртуальное пространство между этими городами было эластичным, как в подростковом сне Эйнштейна. Но тот факт, что Рынок граничил с Темзой, по крайней мере позволял им сузить круг поиска.

Тео показал на замусоренный боковой переулок позади них; благодаря пластиковым навесам это было единственное сухое место поблизости.

– Предлагаю упасть здесь. Будьте внимательны, возносимся одновременно.

При ближайшем рассмотрении этого места оказалось, что здесь сильно воняет; Милтона даже едва не стошнило, но нужно отдать ему должное – он не стал жаловаться, зная, что неприятный запах исчезнет, как только они вознесутся. Продолжая ворчать, что ему приходится проводить свою жизнь на каких-то свалках, среди мусора и отбросов, Бакстер нашел несколько картонных ящиков, которые помогли им более или менее удобно примоститься на земле и скрыться от посторонних глаз. Устроившись, они без обычной возбужденной суеты вошли в систему и вознеслись.

Тео рванулся через яйцеобразный проход под аркой на всей скорости, на какую только был способен. Хотя технически в виртуальном пространстве он не должен был напрягать свои мышцы, биокоммуникационный интерфейс убеждал его мозг, что он на самом деле бежит, так что очень скоро его ноги уже болели по-настоящему.

Он остановился на площади, забитой туристами, любителями шопинга и пестрой компанией слифов; некоторые из них держали на поводках своих насекомообразных домашних питомцев. Клемми не отставала от него, но когда он уже хотел бежать дальше, едва сориентировавшись на местности, она схватила его за плечо:

– Погоди! Давай подождем остальных.

Она ткнула пальцем в сторону Милтона и Бакстера, которые уже показались на другом конце площади. Милтон остановился, чтобы перевести дыхание, а заодно и полюбоваться экзотическими домашними животными.

– Нам нужно срочно двигаться дальше.

Они, конечно, вознеслись сюда анонимно, однако их появление в СПЕЙСе в любом случае было где-то зафиксировано. Тео ожидал появления В-полиции с первого момента, когда они только вошли на Рынок, однако до сих пор ничего подобного не произошло.

– Ты в буквальном смысле бежишь от своей паранойи, – заметила Клемми, пока остальные шли к ним. – А твой став уже зарегистрировался?

Тео покачал головой:

– Пока что нет. Мои часы тикают, как обычно. Показывают обратный отсчет.

Сомнение в его голосе подтвердило опасения Клемми, что ее кинули. Заметив разочарование на ее лице, Тео улыбнулся.

– Но это еще ни о чем не говорит. Время покажет.

Это вызвало улыбку Клемми и нетерпеливое покашливание Милтона, который уже стоял рядом с ними.

– Ты узнаешь здесь что-нибудь?

Все улицы выглядели одинаково, различаясь только указателями и очень ярко вспыхивающими баннерами, от которых рябило в глазах. Ничего из этого знакомым не казалось. Тео решил, что они должны двигаться дальше, до четырнадцатого уровня, следуя значкам их грубой карты, наспех сконфигурированной Милтоном.

Через тридцать восемь минут, в течение которых они бродили по наклонным проходам, возвращались назад, сбившись с пути, проталкивались через толпы аватаров и пересекали перекрестки, уводившие еще глубже в этот лабиринт, Тео наконец остановился и показал на магазинчик, предлагавший виртуальное исполнение дизайнерских домашних питомцев под заказ.

– Его я вроде бы узнаю.

– Вау!

Милтон бросился к открытой витрине, где принтер укладывал трехмерные жизненные коды, которые, сцепляясь между собой, извивались, как личинки какого-то насекомого, медленно выстраивая новое виртуальное создание изнутри; все это напоминало видео аутопсии, только запущенное в обратном направлении, от конца к началу. Каждый новый слой наносился по индивидуальному проекту и нес в себе столько же данных, как цепочка ДНК; он также отмечался нестираемой печатью автора с указанием времени создания. Возле принтера двое родителей удерживали свою возбужденную восьмилетнюю дочку, следившую за этим процессом с лихорадочным нетерпением.

– Никогда раньше не видел принтер кодов в действии, – с благоговейным трепетом в голосе признался Милтон.

Создание виртуальной жизни очень жестко регулировалось определенными кодексами, поэтому такие магазины были редкостью. Анимированная фигура Одина, обрушив на их подсознание поток метаданных, проинформировала их, что они находятся в заведении одного из самых признанных умельцев в Лондоне.

Не обращая внимания на Одина, Тео вышел на ближайший перекресток и узнал улицу, наклонно ведущую вверх. Здесь было меньше народу и намного меньше открытых магазинов.

– Нам сюда.

Он снова бросился бежать.

Милтон словно приклеился к витрине, спектакль на которой подошел к концу: принтер закончил свою работу, создав невероятно симпатичную помесь котенка и щенка с высунутым язычком и большими круглыми глазами, как у персонажей японских комиксов. Этот щекотенок, если можно так выразиться, ожил и прямо с помоста принтера спрыгнул на руки восторженной девочке, которая радостно взвизгнула, когда зверек лизнул ее в лицо.

– Милтон! – заорал на него Бакстер.

Тяжело вздохнув, Милтон оторвался от витрины и последовал за друзьями. Никто из них не обратил внимания на стоящего на другой стороне улицы слифа, по коже которого с эффектом хамелеона перекатывалась разноцветная рябь, отчего он сливался с неоновым граффити на стене у него за спиной.

– Это здесь.

Кромешный мрак за все еще выломанной дверью они не могли спутать ни с чем. Тео внутренне напрягся, но потом заметил, что немногие проходившие мимо аватары даже не останавливались перед этой странной черной дырой в стене. И все потому, что они видели здесь совершенно нормальную, неповрежденную дверь.

Клемми успокаивающе похлопала его по плечу:

– Иди и сделай это. И помни – связи там нет.

Тео набрал побольше воздуха в легкие и скрылся в провале шлюза из неотрисованного пространства. Милтон окинул этот портал критическим взглядом.

– Я бы добавил сюда звуковое оформление или какую-нибудь крутую анимацию.

Он резко разжал пальцы на ладонях, изображая эффект вспышки и искр, и издал звякающий звук. Но укоризненные взгляды друзей заставили его замолчать.

«Они, как всегда, слепы и равнодушны к эстетике», – сердито подумал он. Каким унылым выглядел бы мир, если бы его отдали в руки таким скучным людям! Мысли его вернулись к очаровательному щекотенку. Если по окончании всей этой заварухи ему не придется провести остаток жизни за решеткой, он хотел бы начать с чего-то такого, вроде этой мастерской, которая называлась «У Одина». Через неделю пребывания в университете он, к ужасу своего отца, поменял специализацию с английской литературы на двойной курс – виртуальная биология плюс базовая архитектура, потому что находил это намного более увлекательным. Обидно только, что никто из его друзей не знал о таком резком переключении: ни один из них не расспрашивал его об учебе или о новых знакомых, которых он завел. Такое впечатление, что им было все равно. И тем не менее он здесь, вместе с ними, ставит на кон свою свободу наравне со всеми…

Клемми прислонилась спиной к стене, а Бакстер стоял рядом, опираясь рукой об эту же стену рядом с ее головой. «Интересно, – думал Милтон, – а что происходило в жизни этих двоих, после того как они поступили в один и тот же университет?» При этом он предпочел не обращать внимания на иронию собственной ситуации – ведь он тоже не удосужился спросить их об этом.

Он отвернулся и стал рассматривать улицу, которая круто, под углом в добрых сорок пять градусов, уходила вниз и ярдов через триста выводила на оживленную площадь. Когда они раньше находились в СПЕЙСе, они либо играли, либо отчаянно отрывались. У них никогда не было времени, чтобы остановиться и просто полюбоваться этим потрясающим местом.

Милтон провел кончиками пальцев по неровной стене рядом с собой, которая должна была изображать древнюю кладку из глинобитного кирпича. Он закрыл глаза, стараясь прочувствовать каждую впадинку, каждый выступ. В ноздри просачивались запахи Рынка. После зловония грязного переулка настоящим наслаждением казались такие соблазнительные ароматы, как запах свежайшего хлеба, который дроном доставляют вам домой еще до того, как успеете снять с головы свой риг. Его родители по сей день восторгались тем, что живут в мире, где доставка заказанного осуществляется быстрее, чем процесс покупки. До него доносились запахи вкусной стряпни, которые, вызывая у прохожих ностальгию, должны были соблазнить их посетить расположенный рядом магазин винтажной одежды. Это поразило его, навеяв сладкие воспоминания об отдыхе в Озерном крае – волшебное время, когда он еще считал своего отца образцом для подражания. Сейчас он, конечно, понимал, что все это лишь разумный маркетинговый ход: чувство ностальгии было мощным рычагом для колоссального увеличения продаж.

Во все это многообразие вплетался тонкий и специфический фоновый запах – так пахнет в новом автомобиле, – который пропитывал весь СПЕЙС и был чем-то вроде визитной карточки всего народа слифов. Особенно он чувствовался здесь на улицах.

Милтон открыл глаза и бросил взгляд вниз по спуску. Его не покидало ощущение, что что-то не так.

На площади внизу люди беспорядочно двигались в разных направлениях, даже не глядя в его сторону. Мимо прошла парочка, погруженная в беседу, а еще один аватар быстро спускался с холма. Слифов вокруг видно не было, и тем не менее…

Он скосил глаза. Хотя СПЕЙС представлял собой полностью отрисованный мир, Система все еще полагалась на локализованное проецирование изображения в центр сетчатки, чтобы поберечь геостационарные серверы от бешеных перегрузок. Это означало, что участки, на которые пользователь смотрел прямо, подавались с полным разрешением 32К – реальнее, чем сама реальность, как гласил девиз компании «Эмоутив». Однако периферийное зрение, как и в реальной жизни, давало гораздо более низкое качество.

В итоге, когда Милтон перевел взгляд на неразборчивый уличный указатель на стене, изображение внезапно сдвинулось и в поле его зрения появилась трехмерная фигура, похожая на движущуюся автостереограмму.

Это был долговязый слиф, который стоял неподвижно и смотрел прямо на них, записывая все с помощью небольшого сферического дрона, парившего у его плеча. Как только это создание заметило, что Милтон уставился на него с открытым от удивления ртом, слиф что-то тихо сказал на непонятном языке, напоминавшем посвистывание и щелчки древних модемов.

В тот же миг с противоположного конца улицы донесся громкий тарахтящий звук, и там появился еще один дрон, на этот раз размером с Милтона. Установленный на его носу орудийный отсек затрещал, заряжаясь, после чего выпустил прямо в них импульс гравитационных волн.

Бакстер своей опорной рукой бросил Клемми на землю, а сам упал на колени. Милтон застыл на месте как вкопанный. Такие вещи случались только в игровых зонах, но никак не на виртуальных улицах. Сгусток волн, мерцая в воздухе, пролетел над Бакстером и ударился в стену рядом с дверным проемом, за которым исчез Тео.