Глава двенадцатая
Давно Виктор не испытывал такого удивления и такой ярости!
— Что значит «заждался», Об… Хранитель? — сделал он над собой усилие. — Что тут вообще творится? Твоих рук дело?!
— Тихо, хозяин, тихо, — поморщился Обжора. Снял каску, утёр лоб, словно успел устать и вспотеть. — Не шуми, пожалуйста. Сейчас всё объясню…
— Именно! — напористо добавила Лой. — Что ж ты мне зубы заговаривал, а? Выходит, всё ты знал, так?
— И ты, Кошка, погоди царапаться, охолони! — Обжора поднял руки, словно в шутку сдаваясь. — Не меня кусать надо, совсем не меня…
— Тогда говори, — Виктор едва сдерживался.
— Ладно, ладно, хозяин, не бранись! Вот с хозяюшки твоей пример бери. Она-то знает, что на старого Обжору кричать и ругаться не стоит, нет, совсем не стоит… Ну всё, всё, вижу, сейчас огнём плеваться начнёшь.
— Начну, — мрачно сказал господин Дракон. — Во-первых, ты в самом сердце моих владений, Обжора. Не уведомив меня предварительно, как мы договаривались. Во-вторых…
— Во-вторых, — перебил толстяк, — я тут, извиняюсь, не шкворнем яблони оббиваю!
— Не груши околачиваю, надо говорить. И не будем вслух уточнять, чем…
— Почему ты не предупредил нас, Хранитель? — негромко спросила вдруг Тэль. Спросила с лёгкой укоризной, не более, но Обжора вдруг разом посерьёзнел.
— Прости, хозяюшка. Не смог, не успел, не получилось. Вы почти и не спали, не дотянуться мне было. — Обжора оглянулся, присел на подвернувшиеся доски. — Времени у нас особо нет, так что «буду краток», как в Изнанке говорят. Это, господин мой Дракон, не фига с маслом, это настоящее вторжение!..
— Это мы знаем, Хранитель, — серьёзно и почти торжественно проговорила Тэль, предупредительно кладя руку на локоть Виктору. — Потому мы здесь. Но не можем понять — откуда, почему, отчего? Это не Прирождённые, нет!
— Прирождённые здесь повсюду, — наставительно сказал Обжора. — Где магия — там и они.
— Где ты — там и они, так?
— Ну-ну, не гневайся, хозяин добрый! Не гневись, господин Дракон!
— Товарищ Обжоров!.. — вдруг раздалось откуда-то из-за пыльных кустов. — Накладные подписать надо!..
Лой захихикала. Четверо «красных беретов» только недоумевающе пялились на Хранителя. Колдун Святозар порывался что-то сказать, остальные трое на него шикали.
— Сейчас! — крикнул через плечо Обжора. Повернулся обратно к Виктору и остальным, наморщил лоб. — Я тебе, Лой, говорил, что искать буду? Говорил. Вот я и нашёл! Вы все кто где, пришлось самому вынюхивать, на пузе ползать!.. Но я не гордый, мне-то что, жива была бы страна родная, как говорится…
И Обжора даже всхлипнул.
— И нашёл! Нашёл! Сердцем учуял!..
— У тебя нет сердца, — не выдержал Виктор.
— А напоминать об этом невежливо, — сварливо ответил Обжора. — Короче, встал я на след… шёл-шёл, шёл-шёл… Кошка некая меня обогнала, от машины железной удирала… там и сами хозяин с хозяюшкой… обогнать-то обогнали, да только заплутали потом. А я прямо к месту вышел. И вижу — батюшки-светы! Что творится-то! Валом валят! Прямиком из Изнанки!.. Туда-сюда — хрясь, члысь, бздынь, тресь!.. Ну, думаю, быть беде! Вот и стал… товарищем Обжоровым. Так, посидите здесь, пока я накладные подпишу…
Они переглянулись. Лой Ивер хищно щурилась; Ярослав хмурился и тискал эфес. Тэль, пригорюнившись, глядела, как поднимают сухую едкую пыль тяжёлые бетоновозы.
— Не так мне всё это казалось… — вырвалось у Виктора. — Чтобы враг, чтобы грудь в грудь, как тогда, над Горячим Морем, над мглой…
— А тут — банальные грузовики, прорабы, сметы и накладные, — подхватила Тэль. — Разве это противник для Дракона Возрождённого, владыки Срединного Мира?..
— И билетики счастливые не забудь, — буркнул господин Дракон. — Без которых на ударную стройку пятилетки и не проехать…
— И билетики. И вообще весь тот город.
Со стороны стройки вдруг раздалось глухое и мощное «ба-бах!». Взвились клубы серой бетонной пыли, разные голоса на все лады принялись цветисто и разнообразно выражать своё отношение к случившемуся, обещая кому-то все возможные виды нетрадиционных отношений.
— Что там? — высунулась Лой.
— Плита, видать, сорвалась…
— С позволения господина Дракона, — старичок Святозар аж подскакивал. — Стропальщики за проушины панель вывесили, фасадную, это явно серия К-7, балконов нет, торцы глухие… ох, простите, заговорился… в общем, вывесили, поднимать начали, а она возьми и хлопнись!.. Брак ДСК, явный!..
— Брак ДСК, — повторил Виктор с ужасом. — Несоответствие СНиПам и ГОСТам. Боже, Боже, за что заставил ты меня испить чашу сию?
— Ха! — Обжора вывернул из-за кустов, тяжело дыша. — А ты думал, господин Дракон, хозяин ласковый, что враг — это только когда армады бронированные, герои там всякие, магия, от которой заворот кишок случается? А вот такого врага не хочешь?..
— Какого «такого»?
— Неведомого, хозяюшка. Думаешь, я знаю, что тут в точности происходит? Точнее, знаю, торможу, как получается, эвон, «товарищем Обжоровым» заделался! Накладные подписываю! Нормы выработки бетонщиков, каменщиков и отделочников выучил!.. Я — выучил, представь!..
— А ещё что делаешь, Хранитель? — невозмутимо спросила Тэль.
— Ну-у, — вдруг смутился Обжора, — как и сказал, торможу, придерживаю их потихоньку, в рамках дозволенного. Тут под руку толкну, здесь морок наведу. Потом брак обнаруживаю, ругаю-распекаю. Переделывать заставляю. Да вот идёмте, идёмте, я покажу!..
Пошли. Тэль наморщила носик, прикусила губу, и на всей компании появилась соответствующая одежда: пиджаки у мужчин, деловые костюмы у женщин. Лой фыркнула, и мигом укоротила себе юбку, заодно увеличив каблуки. Тэль в очередной раз закатила глаза.
На головах у всех возникли белые каски с полустёртыми буквами «СМУ».
— Вот, комиссию веду! — заорал вдруг Обжора, ни к кому в отдельности не обращаясь. — Народный контроль!
Дед Святозар, похоже, в Изнанке имел отношение к строительству, ибо сразу же стал подскакивать и тыкать пальцем в какие-то одному ему заметные недоделки.
— Кто плиту под таким углом ставил?! Она ж на честном слове держится! И на подпорках!.. Как дом-то сдавать намерены? А проводка? Проводка по какому СНиПу делаться должна?..
С улицы вновь донеслось тяжкое «бух».
— Хм, а идея очень хорошая, — хитро прищурилась Лой. — Пожалуй, вы тут без меня проверяйте, а я по округе прогуляюсь. Посмотрю, как у вас тут соблюдаются эти, как их, «снипы»?
Ярослав, повинуясь мелкому кивку господина Дракона, двинулся за ней следом.
— И насколько ты их задержишь, Обжора? — они поднимались по узкой лестнице без перил.
— Насколько смогу, хозяин, — развёл тот руками. — Не моё это дело — мир твой защищать, вообще-то. Всё, что могу — это помочь тебе самому дотумкать, как его сберечь-сохранить. Да, и за Кошкой своей проследи, а то она тут начудит…
— Это не моя Кошка! Она своя собственная!
Меж тем они поднялись на самый верх — пятый этаж недостроенного дома — пролётами, кое-как ограждёнными наспех сколоченными досками. Прямо перед ними лежала окраина стройки, именно тут из ничего возникали машины с автобусами.
— Не случайно ты нас привёл сюда, Хранитель…
— Не случайно, хозяюшка ласковая, — согласился Обжора. — Вот оно, то самое место, где Изнанка-то сюда изливается…
— Не просто Изнанка, — оспорил Виктор. — Изнанка другая совсем. Особенно сейчас. Да и полвека назад она такой не была.
— СНиПы! — вдруг завопил колдун Святозар. — Где они такие СНиПы взяли?!
И принялся совать всем в нос какую-то замусоленную книжицу на коричневатой бумаге, в прозрачной обложке — в такие первоклашки тетрадки оборачивали.
— Чего, чего ты с ума-то сходишь? — постарался урезонить его Георгий.
— Где издано! Где издано, смотри!..
Тэль недоумённо развела руками. Виктор глянул: там, на последней странице, значилось: «Отпечатано в первой образцовой типографии г. Реттерхальма».
— Реттерхальма, а? Как вам это нравится?..
— Совсем не нравится, — напряжённо проговорила Тэль. — Виктор! Ты ведь детям эти книги носил? Про Реттерхальм и прочее?
— А ты их читала? — только и нашёлся господин Дракон.
— Милый! Спрашиваешь! Ну, конечно же, я читала всё, что читали и читают наши дети! Даже эти… комиксы… которые с тентаклями, — и Тэль невольно покраснела.
— Та-ак, хозяин, похоже, не обошлось тут без тебя… — закряхтел Обжора.
— Каким образом? Это не Изнанка! В Изнанке Прирождённые не имеют силы! — выпалил Виктор, не очень понимая даже собственные слова.
— Не имеют. Но, видать, Изнанка как-то сама меняется, попадая сюда… — задумался Обжора.
Снизу вдруг донеслись гневные выкрики. Потом вновь упало что-то тяжёлое. Тоненькая и лёгкая Тэль первая успела к перилам, перегнулась так, что у Виктора защемило под ложечкой — свалится ведь сейчас, как есть свалится!..
— Кошка Лой Ивер за работой, — бросила Тэль с усмешкой. — Там эти, как их, монтажники-высотники за неё уже бьются. Ярослав принимает посильное участие. Ах да, бетоновоз — ведь правильно, да? — вывалил всё прямо посреди дороги.
— Так что же это такое, Обжора? Мы на пути сюда тоже видели… странную Изнанку.
— А это уж не знаю, хозяин милостивый. Вижу только, что от стройки этой сплошное зло. Пробой где-то чую поблизости…
— Прирождённым такого не сделать, — покачала головой Тэль.
— Я же помню, как ты дракона того творил, Обжора, — Виктор в упор глядел на толстяка. — И до сих пор не знаю, чего ты хотел тогда в действительности.
— И предпочитаешь не знать! — жизнерадостно закивал тот. — Может, я того дракона творил, чтобы ты свою сущность осознал лучше, чтобы вывод правильный сделал! А может и впрямь, чтобы Срединный Мир завоевать! А ещё, может, специально такого хилого дракуса смастрячил, потому что нравится мне у вас тут, а Прирождённые бы всё дикой магией залили. Дикой магией бы залили и не остановились бы, а дальше полезли, ну а Изнанка бы тогда…
— Стоп.
— А Изнанка б тогда, конечно, ответила…
— Да стой же ты!
— Стою, стою, господин Дракон.
— Как ты сказал? «Изнанка бы ответила»?
— Ну да. Если ты, хозяин, не в обиду тебе будь сказано, по камню какому или скале державной дланью своей заедешь, в человеческом облике пребывая, тебе ж больно будет, правда? Так скала или камень тебе ответят.
«А что, если Изнанка так и отвечает? Что, если она так защищается? Что, если баланс каким-то образом нарушился и мир, в котором я родился, начал давить в ответ?.. Но всё как-то совсем странно… Хотя отчего же? Никакие Прирождённые, конечно, в голову ко мне не залезали. Это я, я сам!..»
Детские воспоминания, самые яркие, самые крепкие, перемешанные так, что никакой старик Зигмунд не разберётся. Книги. Храм. Старушки, казавшиеся вечными, на улочках Луховиц, сколько бы ни прошло лет — а они всё равно там, хоть и с разными именами и судьбами. Герои любимых книг. Счастливый билетик, который просто полагалось съесть, особенно перед экзаменом. И ведь верно, на одном из последних госов ему таки повезло! Достался в трамвае такой вот билет, и Виктор, смущаясь и стыдясь, его торопливо заглотил; а потом ему выпали как раз те вопросы, которые он хорошо знал, так и получил своё «отлично»…
«Это я сам. Это я открыл врата. И Изнанка устремилась в прорыв. Она отрицает магию, магия ей враждебна. И, если б она могла, то, наверное, давно бы поглотила Срединный Мир, схлестнувшись с Миром Прирождённых, Порядок и Хаос сошлись бы в вечной битве материи с антиматерией, что закончилось бы, как учат нас и физика, и фантастика, полной взаимной аннигиляцией».
Но барьеры высоки, и покинуть Изнанку могут лишь те, кого она выталкивает сама. Материи Порядка не проникнуть сюда, если в ней нет хотя бы крошечной искры живой магии.
Однако можно дотянуться через того, кто родился под небом Изнанки, кто рос и учился там, кто, приняв на себя драконью участь, не забыл ни Москвы, ни России. Кому кажется, что вокруг все разговаривают на русском (на самом деле нет), кто учил русскому своих детей, кто хотел, чтобы они полюбили бы его родную Изнанку, кто таскал им книги, памятные с детства, оставшиеся любимыми, кто их то и дело водил на каникулы «на Родину»…
И он, он сам, господин Дракон, Крылатый Владыка, день за днём, час за часом расшатывал незримую черту, разделяющую миры. Или проделывал в ней «кротовью нору». С Миром Прирождённых всё просто и понятно: Разлом в Горячем Море, пылающая черта, окутанная клубящимися облаками, вечно стегающими друг друга яростными хлыстами молний; граница между Срединным Миром и Изнанкой скрыта, не видна, однако это не значит, что она абсолютно неприступна.
Но Дракон тяготился и тосковал, сам того не подозревая. Да, ему было приятно оборачиваться могучим крылатым чудовищем, он старался править «строго, но справедливо», он учился, как мог, и, право же, он не был таким уж плохим правителем. Даже наоборот.
Но Дракон может принадлежать только одному миру.
Другой мир надлежало забыть, и он почти что это сделал… когда Тэль вела его через инициации Стихий, когда он обнимал Лой Ивер на ночной дороге, когда выходил на бой возле Замка-над-Миром.
Но потом он вспомнил, что у него есть мама и бабушка. Что бывать в Москве, являясь при этом правителем огромного и богатого государства, да что там государства — мира, чёрт возьми, донельзя приятно. Что можно — и нужно! — брать от жизни всё.
И он брал.
А две силы, нависающие над правым и левым его плечами, только и ждали, когда он даст слабину, чтобы вцепиться друг другу в глотки. Они не могут иначе. Огонь не может не гореть, вода не может его не заливать. Это их изначальная, имманентная сущность.
А значит…
— Виктор! Виктор!.. — пробился к нему голос Тэль. — Виктор, Дракон, очнись!..
Её ладонь обжигала.
Они так и стояли все вместе на верхотуре, внизу вопили и орали, время от времени раздавались смачные удары. Виктор видел, как из ниоткуда, из ничего высунулся очередной грузовик, запылил по ухабистому грейдеру.
А за ним, невидимые, неощутимые, наверное, ни для кого, кроме него да Единорога, вползали осторожно, подобно легчайшему утреннему туману, совсем другие, те, кому тут и вовсе не могло быть места.
И он сам приоткрыл им двери. Неужто Тэль не чувствует?
— Изнанка идёт, — глядя прямо в глаза Обжоре, сказал Виктор. — Но не только. Хаос тоже ищет сюда дорогу, Хранитель.
— Ничего я не… — начал было толстяк, но враз осёкся.
— Уводи людей, — прорычал Крылатый Владыка, и четвёрка магов с Изнанки боязливо попятилась. — Уводи настоящих людей, товарищ Обжоров. Уводи быстро. Можешь их… вместе с техникой… прочь отсюда?
— Могу, — быстро ответил тот. — Трудно, попотеть придётся, но, коли хозяин требует…
— Действуй! Силы наши тут ограничены, и весьма, но…
— Ничего. Я добрым словом… и кое-чем ещё, — ухмыльнулся Обжора.
— Виктор, что ты задумал? — заглянула ему в глаза Тэль.
— Сейчас увидишь, жена. Мы выйдем отсюда и перекинемся… Эй, Береты! Позовите сюда госпожу Ивер, хватит ей уже развлекаться. Силу передавать друг другу умеете?
Четвёрка переглянулась.
— Я умею, — подал голос Георгий. Под внимательным взглядом Владыки стушевался. — Ну, как «умею»… делал один раз…
— Сумеешь и другой. Тэль, объясни им азы.
— Виктор! Что ты задумал?!
Глаза её так и полыхнули.
— Вслушайся, Единорог, — сказал он твёрдо, и Тэль охнула, зажимая рот ладошкой.
— Идём отсюда. Надо успеть, пока они не начали всерьёз.
— Но какие у них шансы?..
— Здесь? Никаких. Но они пойдут со всех сторон.
— Вторжение… — прошептала Тэль, бледнея.
— Мы выдержим, — Дракон обнял её. — Мы сможем.
…Они выбегали из недостроенного подъезда, опрометью мчались прочь, не разбирая дороги. Откуда-то вынырнула Лой, облизывающаяся и очень довольная, Ярослав торопился следом.
За спинами раздался громовой голос Обжоры:
— Срочно, срочно, немедленно покинуть рабочие места!.. Возможно химическое заражение!.. Организованно покидаем зону строительства!.. — словно дюжина громкоговорителей разом.
Виктор не обернулся.
Пришло время вспомнить, что он таки Дракон. Что он принадлежит Срединному Миру. И заделать, наконец, эту дыру.
Вот и рубеж, вот и огни лагеря, вот сбегающиеся стражники…
— Ярослав. Вспомни всё, чему я тебя учил. Если оттуда кто-то полезет… странный — бей сразу и наверняка. Вопросы не задавать, в переговоры не вступать, на слёзы и сопли не поддаваться. Мёртвых, кого сможете, отведите подальше.
— Сейчас здесь будет горячо, да, Владыка?
— Да, Страж. И даже очень.
— Воинство Серых Пределов исполнит свой долг, повелитель.
— Конечно. Мы все исполним. Ступай.
Тэль, по-прежнему бледная, вдруг затрепетала испуганной птицей, вытянулась в струнку, глаза закатились.
— Что с тобой? — кинулся было к ней Виктор, но она лишь шевельнула слегка пальцами, мол, не мешай, слушаю.
Хорошо, Единорог, внимай. А мы…
Трубный глас Обжоры стих. Несколько мгновений царила тишина, лишь перекликнулись где-то птицы.
А потом со скрипом шевельнулся недостроенный дом, подобно чудовищной гусенице принялся изгибаться, отдирать себя от фундаментов, а может, и вытаскивать их из земли. Над стройкой пронёсся жаркий ветер, заклубились низкие облака. Полоснули первые молнии.
Изнанка, пусть изменённая, — и Хаос? Рядом, рука об руку?!
Всё, что угодно, мог вообразить себе Крылатый Владыка, только не это.
Или всё ещё хитрее?..
— Тэль!
Она вздрогнула, открыла глаза, совершенно неживые, глядящие куда-то в неведомую глубину, где одни лишь Единороги способны проложить путь.
И сказала — тем же неживым, абсолютно чуждым голосом:
— Владыка… наша дочь привела с Изнанки Убийцу Драконов.
* * *
Нотти приняла решение спонтанно.
Вначале она сидела, глядя на рослого, спокойного парня, назвавшегося её братом Всеволодом. Парень то ли заснул, то ли медитировал. «Пытался связаться с родителями», как он сказал.
Это что же — с Драконом и Единорогом?
Она знала, что Срединным Миром правит клан Драконов. Мужчины в нём Драконы, женщины Единороги. Фу, сексизм, даже в название клана женщин не вынесли! Обозвали Единорогов «Неведомым кланом». И они, конечно же, не всегда Драконы и Единороги. Это лишь их магическое воплощение, форма, которую они принимают, когда их живая плоть заменяется бурлящим хаосом, воплощающейся магией. Далеко-далеко, в Изнанке, может появиться маг-оборотень, превращающийся в зверя, но там слишком мало магии, чтобы воплощение было настолько фантастичным и нереальным.
Итак, её отец Дракон, а мать Единорог?
И она это всё забыла?
Как это вообще возможно, забыть всё, что относится к твоей жизни, помнить лишь общее, а не частное? Мать и отец качали её на руках, кормили с ложечки, брат вопил: «Ма, она опять мне мешает!» — но ничего этого не осталось в памяти?
У неё была кошка или собака? Или в семьях Драконов нет домашних животных?
Она играла в куклы? Училась колдовать?
«Я должна найти себя», — подумала Нотти.
Лодка неслась по реке против течения, направляемая ожившим потоком. Нотти опустила в воду руку, коснулась невидимых тонких струн — дрожащих линий иномирной силы. «Училась я этому или знала всегда?» Она шевельнула пальцами, потянула нити, ослабила одни и подобрала другие. Вода сопротивлялась, вода её никогда не любила, но девушка не сдавалась, и стихия покорилась.
Лодка повернула к берегу. Подошла к галечной отмели, мягко зарылась носом. Всеволод вдохнул глубже, но не открыл глаз.
— Если ты брат, то ты поймёшь, — прошептала Нотти. — Если не брат… то мне плевать.
Она потянулась, раскинула руки. Поймала ветерок, несущийся над водой.
Воздух её любил.
Нотти не помнила, как и когда этому училась. Только чувствовала, что это сложно, что не всегда получалось, что такое умеют совсем немногие…
Она умела.
И воздух здесь был пропитан силой так, как никогда и нигде прежде.
Нотти стала ветром.
Лодку качнуло, когда девушка растворилась в воздухе. Вихрь ушёл вверх, ввинтился в небо невидимой спиралью, пробил низкие облака, на миг просверлив в них дыру, куда заглянул клочок синего и краешек жёлтого.
Нотти взлетала над Срединным Миром.
Ещё никогда она не становилась такой быстрой и не поднималась так высоко! Голубизна неба стремительно сменялась густой синевой, синева наливалась фиолетово-чёрным, проглядывали тусклые, а потом яркие искры звёзд.
«Я же задохнусь!» — подумала Нотти удивительно спокойно, зачарованно. И тут же засмеялась этой глупой мысли: она сама была ветром и воздухом, стратосферным вихрем, несущимся всё выше и выше, к солнечному диску… действительно диску, тот утратил обычный «изнаночный» вид, превратился в косматый полыхающий лик — то ли древнего бога, то ли сгустившейся силы. Солнце не смотрело на Нотти, солнце нежилось в темноте межмирового пространства, согревая огромный диск Срединного Мира.
Сила переполняла Нотти — она черпала её отовсюду, даже не задумываясь, что преодолела тонкую скорлупу реальности и находится на границе Мира Прирождённых.
Нотти впервые видела свой мир весь, целиком.
Неровная клякса размером с Австралию со школьного глобуса, опоясанная Круговым Океаном (откуда, откуда я знаю про Австралию и школьный глобус?). Горы и леса, пустыни и озёра, стекающие в океан реки и сходящие со склонов ледники. Точки и пятна городов, ползущие вдоль берегов корабли, сверкающие под солнцем нити Пути. Внешний край Кругового Океана был погружён в дымящуюся тьму, где били гигантские молнии, лиловые и белые, чёрные и радужные, где пенилось золотое и розовое, будто кольцом охватывая и замыкая Срединный Мир. Это было самым заметным и чудесным из того, что видела Нотти, но одновременно взгляд не хотел на этом останавливаться — будто чувствовал, что разноцветная буря не принадлежит Срединному Миру… да и любому реальному миру, если уж на то пошло.
Зато притягивала взгляд и была явным центром Срединного Мира (не географическим, а подлинным) точка вблизи одного из берегов — слепящая внутренний взор, ярчайшая белая точка.
«Это Замок-над-Миром, — подумала Нотти. — Средоточие силы клана Драконов. Древняя твердыня. Хранилище знаний. Альфа и Омега».
Она забыла все мысли и планы, с которыми обращалась в ветер. Забыла, что хотела найти милого нескладного паренька Эрика, которого едва не убил её суровый брат (всё-таки брат, да?), и помочь ему. Забыла, что хотела отыскать Дракона (бр-р, жутковато!) и прямо спросить: «Ты мой отец?» Забыла, что хотела найти саму себя.
Сгустком ожившего воздуха, искрящимся от кристалликов льда, Нотти зависла в вышине. А потом устремилась вниз, к скалистому островку, на котором стоял Замок-над-Миром.
Солнце — живой пламенеющий диск с колыхающимися лучами-протуберанцами, — проводило её снисходительным взглядом, прежде чем вновь превратиться в сгусток плазмы, в маленькую жёлтую звезду, вокруг которой вращалась не обычная маленькая планета — но диск Срединного Мира, нарушая все законы астрономии.
Нотти неслась вниз.
Даже у Тэль, в её лучшей форме и при условии свободных Путей, дорога от Крайнего Востока к Замку-над-Миром заняла бы долгие часы. Нотти, ставшая ядром урагана и вышедшая на миг в мир чистой магии, преодолела его в считанные минуты.
Сейчас её видели даже слабые человеческие глаза. Юноша по имени Тран, у которого так всё неудачно сложилось в ярмарочную ночь с шальной девчонкой Нотти, этим вечером целовался на сеновале с сестрой своего приятеля. Девица не отличалась красотой, да и грудь у неё была плосковата, зато она целовалась с удовольствием и ничуть не протестовала против объятий и касаний… ну, кроме совсем уж смелых.
— Гляди! — завопила девчонка, на миг открывшая глаза посреди поцелуев. Вытянула руку, указывая в слуховое окно. Там нёсся с небес огненный шар. — Метеорит на Замок-над-Миром падает! Нам учитель говорил, это камень небесный!
— Дурында, это господин Дракон домой возвращается, — косясь в окно, сказал Тран. — Видать, голодный. Будет ночью рыскать, искать невинных девиц на ужин…
Глаза у девчонки расширились от страха. Версия про голодного дракона, охочего до невинных девиц, показалась ей куда более убедительной, чем россказни учителя, когда-то пришедшего в Срединный Мир с Изнанки.
— Не хочу, чтоб мной поужинали! — прошептала она на ухо Трану и перестала сопротивляться даже для приличия.
В этот раз у Трана впервые получилось всё.
На пустыре, где совсем недавно были разбиты ярмарочные шатры, три эльфа торговались с двумя гномами. Предмет их спора совершенно неважен, но если вам интересно — это была некая редкая трава, которую гномы выращивали на глубине при свете фиолетовых магических кристаллов. Обе стороны прекрасно знали цену, на которой сойдутся — полтора золотых, но сейчас эльфы предлагали две серебряные монеты, а гномы требовали пять золотых.
Несущийся с неба огненный шар заставил обе договаривающиеся стороны замолчать и проводить его внимательным взглядом. После чего эльфы отдали полтора золотых, гномы расстались с полотняным мешочком, и все молча разошлись. Им было о чём подумать.
Нотти неслась к Замку-над-Миром.
Миг, когда её Воздух превратился в Огонь, она даже не заметила. С Воздухом и Огнём она всегда дружила; когда-то давным-давно Тэль застала двухлетнюю дочь со смехом жонглирующей раскалёнными углями.
Впрочем, этого Нотти тоже не помнила.
Над самыми башнями замка её огонь угас, а ветер стал затихать. Замок не противился магии, он сам был наполовину из неё сотворён, но Нотти почувствовала, что настало время принять человеческий облик.
Она коснулась ступнями холодного камня мостовой, припала от удара на одно колено. Медленно встала.
Вокруг высились стены и башни. Чёрный камень, белый камень, линии строгие и грубые, линии мягкие и кривые. Замок нависал над ней и, казалось, с любопытством наблюдал.
Нотти тоже посмотрела на себя.
И зарделась от смущения.
Одежда, кружась, падала с неё обгорелыми клочками ткани. Со щелчками отскакивали от мостовой обугленные пуговицы.
Магия Воздуха, превратившая её в вихрь вместе с одеждой, не выдержала присоединившегося Огня.
— Никого тут нет, кроме меня, — прошептала Нотти.
И всё же ей было не по себе.
Она быстро прошла к ближайшей двери, ведущей в высокий мрачный донжон. В створках главной двери, слишком больших, чтобы пытаться их открыть, была дверца поменьше, которая легко поддалась, едва Нотти потянула за ручку.
В помещении оказалось неожиданно светло. Окошек в донжоне было немного, но под потолком светились ровным белым светом камни размером с кулак. Какая-то магия? Нотти прошла несколько шагов, оглядываясь. Первый этаж, как и положено в донжоне, был складом припасов: стояли бесчисленные бочки, ящики, тюки, коробки. Вязанки стрел, связки копий, мечи и топоры в стойках. Нотти даже улыбнулась, пытаясь понять, кому предназначено всё это и зачем. Кто же станет штурмовать твердыню среди моря, на которую даже смотреть люди боятся?
…штурмовали, сплошным потоком шли по мосту, которого нынче нет, эльфы и гномы, люди и гоблины, вышагивали с грохотом боевые големы и элементали, ползли стенобитные орудия и катапульты, тысячи магов держали над всем этим стихийные щиты, а здесь последние верные Драконам солдаты и прислуга разбирали оружие, отцы показывали маленьким детям, как ловчее ударить снизу в щели доспехов, и помогали жёнам взять поувереннее тяжёлые мечи…
Нотти задрожала. Протянула руку, взяла кинжал. Лезвие было чистым и острым, рукоять — как раз её по руке.
Замок будто говорил с ней. То ли жаловался, то ли вспоминал со вздохом былое.
— Это были… враги? — спросила Нотти дрожащим голосом. У неё стояла перед глазами маленькая девочка с куклой в руках, которой отец-эльф протягивал длинный узкий кинжал. Девочка была красива так, как бывают красивы лишь эльфийские дети, рождающиеся редко и оттого безмерно любимые. Малышка беспомощно смотрела на кинжал, но отец ждал — и она, поцеловав куклу, посадила её на деревянный ящик…
Нотти повернула голову — и увидела эту куклу. Истлевшую, выцветшую, поросшую пылью. Она до сих пор сидела на ящике и ждала свою хозяйку.
— Это были враги, — глотая слёзы, прошептала Нотти.
Замок будто плечами пожал.
…потоками огня, сотнями пушечных ядер, катящимися по мосту шипастыми машинами, бурей стрел и тяжёлых свинцовых пуль встречал их ненавистный Замок-над-Миром, обитель тиранов и злодеев. Они падали окровавленные, и товарищи сбрасывали раненых с моста, чтобы не мешали проходу, а они всё шли и шли, закусив губы и выкрикивая проклятия, потому что за их спинами были сожжённые города и сёла, опозоренные жёны, умершие от голода дети, растерзанные заживо друзья…
— Кто же ты? — спросила Нотти.
Ответа не было, лишь удивление. Он был Замком-над-Миром. Местом силы, средоточием власти. Не от него зависело, как станет править господин Дракон, какие силы возьмёт и как их применит.
Это всё было человеческое. А он был лишь местом, где Драконы обретали силу и решали, какими им быть.
Нотти взяла в свободную руку старую куклу. Так и пошла дальше, в одной руке кинжал, в другой игрушка. Как зачарованная, обошла зал — огромный, неправильной многоугольной формы. Подошла к главной лестнице: широкой, каменной, с полозьями для тележек. Начала подниматься. На середине лестницы лежало белое платье — чистое, не запылённое, её размера. Никаких кружев и украшений, только белоснежный шёлк.
Нотти положила свои странные трофеи, подняла платье, надела. Обуви не было, белья тоже, но почему-то это казалось правильным. Она представила себе, как, стоя на лестнице в этой величественной и мрачной башне, натягивает трусы, и вновь покраснела. А платье — это нормально. Шёлк легко скользнул по телу, будто платье шили для неё.
Или так и было?
Оставляя следы в пыли, Нотти шла дальше. Кинжал в левой руке, кукла — в правой.
— Я тут не бывала раньше? — спросила Нотти.
И почувствовала ответ, уклончивый, смущённый. И бывала, и нет. Была, да не ты. Ты, да не нынешняя. Тут, да не здесь.
— Драконы? — Нотти уже не удивлялась тому, что задаёт вопрос и получает бессловесный ответ. — Это так… могуче… Как могли их победить?
…из-за стен, с внутреннего двора Замка, взмывает вверх исполинская крылатая тень. Ревёт, раскрывая пасть. И поливает узкий мост, идущий к Замку-над-Миром струёй огня, сжигая, испепеляя, разрушая всё — человеческую и эльфийскую плоть, глиняных големов и стальные черепахи осадных машин. Летят в Дракона стрелы, но он вновь дышит огнём — и обгорелые наконечники падают в море…
А потом навстречу Дракону выходит человек. Разбегается, прыгает, взмывает в воздух… лицо его так молодо, но почему-то знакомо… странно, он напоминает Всеволода… Дракон и человек несутся навстречу друг другу и что-то происходит, Дракон будто тает… на мост падают два человека. Тот, атакующий, и другой — с хищным яростным лицом, в чёрных чешуйчатых латах… оба достают из ножен мечи… и нет для них больше магии, есть лишь ненависть и сталь клинков…
— Нет! — закричала Нотти. — Кто тут? Кто тут есть?
Она уже на втором этаже, здесь всё куда чище и приличнее, здесь бесконечные полки с книгами и свитками, стеллажи с сосудами из стекла и камня. Почему-то Нотти знала, что это даже не библиотека и не лаборатория, это архив и запасное хранилище. Которым и положено быть в донжоне.
— Дракон! — выкрикнула Нотти. — Если ты тут… явись! Я не боюсь! Я лишь хочу понять!
Откуда-то из-за полок раздался шаркающий звук. Будто ползёт, перебирая лапами и метя хвостом, здоровенный ящер.
Нотти застыла, прижав к груди куклу и кинжал.
За полками с хрустальными виалами промелькнула тень.
И вышел кряжистый невысокий мужчина. В чёрном халате поверх обычной одежды, в тапочках и с метлой, которую он волок за собой. Был он могуч, будто пивную бочку водрузили на толстые ноги и воткнули в неё оторванные от великана руки.
— Что кричишь… — косясь на Нотти, пробормотал мужчина. — Что шумишь… Нет тут драконов. Не нравится господину Дракону нынешнему это место. Он, почитай, сюда и не заглядывал. Грусть-тоску на него архив навевает. «Спалил бы всё», говорит. Так разве что тут спалишь? Книги, они ведь не горят, милая. А уж история — она вовсе не горит. Можно, конечно, землицей её присыпать да кровушкой сверху залить. Цветочки посадить, садик фруктовый. На крови-то всё в рост прёт. Но история никуда не денется. Прорастёт. Напомнит о себе.
— Кто ты? — спросила Нотти.
— Я? — мужчина ухмыльнулся. — Не узнаёшь, значит… Себя не узнала, и меня не узнаёшь. Учти, значит, и родителей своих не признаешь. Я, милая, тут навроде уборщика. Замок-то и сам может с пылью да крысами справиться, но грустно ему. Мы ведь с ним одной крови, почти что братья. Только он тут живёт, а я… я далеко. Навещаю, пока хозяева в отлучке. Тут подмету, там подкручу, где покрашу, а где гвоздь вобью.
— Ты Обжора, — сказала Нотти. — Я знаю о тебе! Ты хозяин Мира Хаоса! Ты — живая магия!
— Но-но! — Обжора погрозил ей пальцем. — Я не хозяин. Я не хранитель. У Хаоса нет хозяев, у магии нет хранителей! А что поесть люблю и пузо отрастил — так это у меня конституция такая! Поправить бы надо, да никак не соберусь… Ты меня, короче, не обижай, девонька! Мне и в одном-то месте трудно быть в Срединном Мире, а я нынче сразу в трёх обретаюсь!
— Чего ты хочешь от меня? — прошептала Нотти.
И этот простой вопрос вдруг вызвал у пузатого человека приступ ярости.
— Я??? Я от тебя хочу? Ты сюда явилась, а меня спрашиваешь? Равновесие трёх миров на волоске висит, того и гляди всё воедино смешается, а ты ко мне с претензией? Я знаю, что есть, да не знаю, почему! Я знаю, как всё исправить, да не знаю, кого просить! У меня границ да запретов больше, чем на бродячем псе блох! А ты говоришь: чего хочу? Хочу, чтобы всем было хорошо, да не слишком! Потому как если всем да совсем хорошо, такое только на кладбище! Да кто ты такая? Тебя ли я должен был выбрать? А?
Он надвигался на Нотти, медленно поднимая с пола метлу, скалясь не то в улыбке, не то в гримасе ярости.
Нотти с ужасом поняла, что если он дойдёт до неё, то случится что-то страшное. Что-то, чего допустить нельзя. Что она может бежать, но это громоздкое нелепое существо её легко догонит…
И тогда она вскинула руку.
И ударила тем, что сжимала в ладони — прямо в грудь Обжоры. Ударила изо всей силы. С яростью и ненавистью.
Кинжал провалился в грудь толстяка вместе с рукой, преодолев слабое сопротивление, будто перед ней был не человек, а кисель.
— Вот как, — сказал Обжора с явным удивлением. — Не ожидал!
