Цифры, факты и мотивы… Опять не складывается!

Вранье и подтасовки – излюбленное оружие «антисталинистов». Сейчас, конечно, не «перестройка» и не конец 90-х. Совсем уже бредовые «страшилки», откровенно взятые с потолка, вроде «десятков миллионов расстрелянных», простите, «не проканывают». И вот тогда в ход идет еще более гаденький приемчик – за основу очередного «обличения» берется реальный исторический факт, однако «накручивается» вокруг него такое, что хоть святых вон выноси. Разберем подобную методику детально на примере знаменитого «закона о трех (в некоторых интерпретациях – пяти) колосках», вскользь упоминавшегося мной выше. Поверьте – оно того стоит. Эта тема является не просто одной из наиболее любимых у разнообразных «разоблачителей сталинских преступлений», она для них прямо-таки «лебединая песня». Ну что ж, приступим, благословясь…

Для начала приведу цитату из публикации на одном из весьма популярных (увы) на нынешней Украине сетевых ресурсов «Обозреватель». Вот что там написано: «7 августа 1932 года Сталин лично написал и утвердил так называемый “закон о пяти колосках”… Это закон, который стал началом страшного геноцида украинцев – голодомора… “Закон о пяти колосках” стал одним из наиболее жестоких. По некоторым данным, на протяжении года по этому закону было осуждено 150 тысяч человек, в частности, детей…» Статья, из которой взята эта выдержка, конечно же, намного более обширна, однако большую ее часть читать нормальный человек может, только крепко зажав нос и побарывая рвотные позывы. Нам же интересны не русофобско-антисталинские экзерсисы ее безумного автора, а ответ на вопрос: что из написанного является правдой?

Оговорюсь сразу – очень малая часть… Прежде всего, «закон о колосках» никаким законом в юридическом понимании этого термина не был. А что было? Постановление Центрального Исполнительного комитета и Совета народных комиссаров СССР от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». В обоих этих органах товарищ Сталин на тот момент никаких постов не занимал – от слова «совсем». Под документом стояли подписи Калинина, Молотова и Енукидзе. Так что же, Сталин не имел отношения к этому документу, действительно предписывавшему судьям «навешивать» расстрельные приговоры за хищение кооперативного и колхозного имущества и воровство грузов, перевозимых любым видом транспорта, а в случае наличия смягчающих обстоятельств ограничиваться «милосердно» полновесным «червонцем» лагерей с конфискацией имущества без надежды на амнистию? Ну, зачем же вы так… Имел, и еще какое! Приведу ниже максимально полную выдержку из письма Иосифа Виссарионовича Кагановичу и Молотову. Того самого, которое и породило на свет жутковатое постановление:

«…За последнее время участились, во-первых, хищения грузов на желдортранспорте (расхищают на десятки миллионов рублей), во-вторых, хищения кооперативного и колхозного имущества. Хищения организуются главным образом кулаками (раскулаченными) и другими антиобщественными элементами, старающимися расшатать наш новый строй. По закону эти господа рассматриваются как обычные воры, получают два-три года тюрьмы (формально!), а на деле через 6–8 месяцев амнистируются. Подобный режим в отношении этих господ, который нельзя назвать социалистическим, только поощряет их по сути дела настоящую контрреволюционную “работу”. Терпеть дальше такое положение немыслимо. Предлагаю издать закон (в изъятие или отмену существующих законов), который бы:

а) приравнивал по своему значению железнодорожные грузы, колхозное имущество и кооперативное имущество – к имуществу государственному;

б) карал за расхищение (воровство) имущества указанных категорий минимум десятью годами заключения, а как правило – смертной казнью;

в) отменил применение амнистии к преступникам таких “профессий”.

Без этих (и подобных им) драконовских социалистических мер невозможно установить новую общественную дисциплину, а без такой дисциплины – невозможно отстоять и укрепить наш новый строй.

Я думаю, что с изданием такого закона нельзя медлить…»

Людоедство? Зверство? Не торопитесь с выводами. Вернитесь на несколько страниц назад и перечитайте – как в СССР обстояло дело с осуждением за воровство всего за пару лет до того, как Сталина «прорвало» этими жестокими и обрекающими словами. 70 процентов воров и половина грабителей за свои преступления отделывались «легким испугом». Так это – из оказавшихся под следствием и судом! А об скольких из них милиционеры просто не стали «марать руки», прекрасно понимая, что цена их стараниям, потраченному времени и силам будет – ломаный грош. Все равно же «самый гуманный суд в мире» ограничится приговором к исправительным работам, да и то, скорее всего – условным. И, выйдя из «храма советского правосудия» гоголем, плюнет презрительно торжествующий ворюга через щербатые свои зубы под ноги «менту поганому» со словами: «Ну, что, съел, гражданин начальник!?» Ручаться могу, именно так оно и было.

При этом дело было далеко не только в невероятном милосердии самих судей или прокуроров – закон был таков! В соответствии с действовавшим тогда Уголовным кодексом за первую кражонку, если таковая была совершена в одиночку и голыми руками, полагалось не более трех месяцев тюрьмы или принудработ. Повторно попался на том же самом – полугодовая отсидка. Воровал «с применением технических средств» (то есть – квалифицированно) или с подельниками – год за решеткой максимум. Шанс созерцать «небо в клеточку» максимальный срок – «аж» пять лет имели те, кто в особо крупных размерах и неоднократно совершали хищения из общественных либо государственных хранилищ и складов. Да еще и делали это с применением технических средств и по предварительному сговору с группой лиц. По современной правоохранительной терминологии – члены организованных преступных группировок, особо опасные преступники. Пять лет, повторюсь – это был высший предел. Впрочем, за умышленное убийство в те годы «светило» не более десяти…

Безнаказанность порождает новые преступления – это даже не аксиома, а, можно сказать, один из краеугольных камней такой суровой науки, как криминология. Без году неделя ставшие членами «новой социальной общности» советские граждане, признаем честно, в большинстве своем еще не успели проникнуться высокими идеалами чистых руками и сердцем бескорыстных строителей коммунизма, которыми все они, по идее, являлись. Зато вполне усвоили присказки вроде: «Все вокруг колхозное – все вокруг мое» и «Сколько у государства не воруй – все равно своего не вернешь!» Почти уверен – именно тогда эти присловья на свет и появились. И воровали! Тащили все, что плохо лежит, а что лежало хорошо и надежно – раскурочивали и все равно растаскивали. Милицейской службы по борьбе с хищениями социалистической собственности (знаменитой БХСС) еще и в помине не существовало – вот народишко и резвился во всю прыть. Представьте, что должен был чувствовать Сталин, видя, как едва-едва начавшая отстраиваться ценой колоссальных жертв и труда страна буквально на глазах растаскивается сонмищем несунов и воришек – вертких как мыши и таких же ненасытных.

Как это все можно было остановить? Взывать к сознательности? Произносить пламенные речи, пытаясь усовестить и пристыдить? Вдалбливать людям в голову простейшую истину о том, что совершая кражи у Советского государства, они, по сути, обворовывают самих себя? Все это делалось – да вот только без толку. При этом стоит учитывать, что слова Сталина о том, что за массовым разворовыванием народного добра во многих случаях стояли настоящие враги советской власти, превращавшие таким образом обычные вроде бы кражи в натуральные экономические диверсии, со счетов тоже сбрасывать не стоит. Вы думаете, подпольный миллионер Корейко, с огромным талантом изображенный Ильфом и Петровым в их бессмертном «Золотом теленке», сказочно разбогатевший как раз на хищениях социалистической собственности – фигура насквозь вымышленная? Как бы не так! Сомневающимся напомню, что один из авторов – Евгений Петров в свое время успел на славу потрудиться в одесском уголовном розыске и, можно не сомневаться, на подобных типусов насмотрелся вдоволь. Воровали чуть ли не все – впрочем, каждый по собственным мотивам.

Увы, отбросив в сторону прекраснодушную сентиментальность и столь любимые нашими либералами, простите, розовые сопли, приходится признать – остановить творившийся в стране бардак на тот момент можно было только самыми жестокими методами. Людям была необходима встряска, после которой они бы поняли – воровать выйдет себе дороже. У Сталина и прочих руководителей СССР попросту не было времени на то, чтобы выправлять ситуацию постепенно, без резких движений и перегибов. Они и рубанули с плеча, наотмашь. А вот то, что случилось дальше – вина уже никак не Иосифа Виссарионовича. На юридическом языке подобные выверты (о природе которых я уже достаточно сказал выше) называются «эксцесс исполнителя». Дорвавшиеся до безграничных, фактически карательных возможностей, судьи принялись штамповать расстрельные приговоры с таким же точно усердием, с которым они же год-два назад отпускали на свободу явных преступников. Но, что характерно, украинские «народные печальники», плетущие что-то о «150 тысячах осужденных только в первый год действия закона», врут напропалую! В реальности дело обстояло совершенно по-другому.

Вот вам настоящие цифры: за период с 1932 по 1939 год всего по «закону о колосках» осуждено было чуть больше 180 тысяч человек. За семь лет – никак не за год! Впрочем, само по себе количество тех, кому сгоряча «впаяли по полной», ссылаясь на все то же постановление, тоже совершенно не показательно. Почему? Да потому, что увидев, с каким азартом клепаются на его основании обвинительные, в том числе и смертные приговоры, в Кремле буквально схватились за голову! Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) и дублировавшее его постановление Президиума ЦИК, требовавшие немедля прекратить развернутую от дурного усердия кампанию по расправе над правыми и виноватыми, появились уже в феврале-марте 1933 года. В них самым жестоким образом предписывалось вообще не привлекать к суду тех, кто совершил действительно мелкие, незначительные хищения. Тем более бедолаг, сделавших это «от нужды или по несознательности». Подействовало – но далеко не на всех. Как известно, набравший обороты маховик остановить не так-то просто. Однако даже на этом этапе никаких «массовых казней» и близко не наблюдалось.

Статистикой по УССР, уж извините, не располагаю, однако в имевшей гораздо большую территорию и, соответственно, население Российской Федерации к началу 1933 года смертные приговоры получили лишь 3,5 % осужденных по «закону о колосках». «Десятку» схлопотали где-то 60 процентов. Остальные, угодившие под суд, в основном отделались наказанием, вообще не связанным с лишением свободы. В конкретных цифрах это выглядело так: около 3 тысяч смертных приговоров на всю Россию. Однако в исполнение были приведены… менее тысячи из них! Едва ли не половину отменил Верховный суд РСФСР, еще большее количество осужденных были помилованы решениями Президиума ЦИК. Однако и это в руководстве страны сочли слишком крутыми мерами – на разбушевавшихся законников обрушился с уничтожающей критикой не кто иной, как Генеральный прокурор СССР Андрей Януарьевич Вышинский. Именно его наши главой скорбные «правозащитники» прямо-таки обожают выставлять по всякому поводу «сталинским палачом» и вообще чуть ли не исчадием ада. На самом же деле этот человек все время своего пребывания на посту главного контролера за исполнением социалистической законности как раз и пытался бороться с многочисленными перекосами, перегибами и перехлестами, которые допускали в СССР вошедшие в раж его коллеги-юристы.

Обобщив реальное правоприменение постановления об охране социалистической собственности, Вышинский в конце 1935 года обращается с соответствующей докладной запиской в ЦИК, Совнарком и, конечно – ЦК партии. Он требует не просто прекратить его «огульное применение», но и, страшно сказать – пересмотреть большую часть уже вынесенных приговоров, как несправедливых и слишком жестоких! Более того – неугомонный прокурор выступает с разгромной статьей на эту тему в газете «Правда», официальном органе (если кто забыл) ЦК ВКП(б). Примеры, которые он приводит при этом, способны были бы довести до гомерического хохота, если бы речь не шла об изломанных человеческих судьбах. Парню впаяли десять лет лагерей за то, что он, охальник, «ночью баловал в колхозном овине с девушками» (не с одной, заметьте!), чем было… «причинено беспокойство поросенку, принадлежащему колхозу»! Да, дороговато обошлись продвинутые эротические утехи колхозному Казанове… Другой его товарищ по несчастью изобидел порося (колхозное опять-таки, не частнособственническое!) более радикальным способом – шандарахнул каменюкой, в результате чего свинка получила «некоторые телесные повреждения». В лагеря его, мерзавца!

По все той же сакраментальной «десятке» получили колхозный учетчик и воловщик (погонщик волов). Первый оставил на воздухе сельхозинвентарь, проявив «преступную небрежность», второй – выпустил скот не вовремя на улицу, в результате чего один из волов сломал ногу, и его пришлось зарезать… Государственные преступления, не иначе! Все эти приговоры Вышинский приводил в качестве особо вопиющего головотяпства, уже выявленного вышестоящими органами, пересмотренного и отмененного – причем с последующим снятием с должностей вынесших их судей, как совершенно непригодных профессионально. Подобную «правоприменительную практику» Генеральный прокурор именовал не иначе, как «левацким извращением», из-за которого людей, совершивших совершенно незначительные правонарушения, «начали подводить под классового врага».

На дворе в СССР вроде бы махровый тоталитаризм и жуткая диктатура – а он вон что вытворяет! Лупит советские органы юстиции за их дурное усердие, что называется, в хвост и в гриву. И что? Тиран Сталин вызывает его в кремлевский кабинет и там долго и сладострастно душит «за предательство идеалов революции» и покушение на его «личное всевластие»? Ни шиша подобного! Как раз именно Сталин горячо поддерживает Вышинского в его начинаниях – и Генпрокурор добивается-таки своего. Летом 1935 года по решению Политбюро партии судимость снимается со всех колхозников, угодивших «в жернова» «за колоски». А в начале 1936 года ЦИК и СНК СССР принимают воистину историческое постановление «О проверке дел лиц, осуждённых по постановлению ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». Начинается масштабнейший пересмотр дел, освобождение тех, по отношению к кому явно перестарались.

Масштабы этого процесса не могут не впечатлить – из 115 с лишним тысяч судебных дел, рассматривавшихся в соответствии с постановлением от 7 августа 1932 года, проверено и пересмотрено было 95 с лишним тысяч – чуть ли не все! На свободу вышли 37 с лишним тысяч человек, находившихся в заключении «за пять колосков». К началу 1939 года осужденных по этому постановлению в местах лишения свободы оставалось немногим более 27 тысяч человек. «Но ведь и они были невиновны?!» – скажете вы, подразумевая, что все сидевшие «за колоски» были лишь жертвами судебного произвола. Не торопитесь. Напоследок приведу выдержку из донесения, поступившего на имя Сталина от руководителей ОГПУ в начале 1933 года:

«…В Ростове-на-Дону имели место масштабные хищения хлеба. Хищениями была охвачена вся система Ростпрохлебокомбината: хлебозавод, 2 мельницы, 2 пекарни и 33 магазина, из которых хлеб продавался населению. Расхищено свыше 6 тысяч пудов хлеба, 1 тысяча пудов сахара, 500 пудов отрубей и другие продукты. Хищениям способствовало отсутствие чёткой постановки отчётности и контроля, а также преступная семейственность и спайка служащих. Общественный рабочий контроль, прикреплённый к хлебной торговой сети, не оправдал своего назначения. Во всех установленных случаях хищений контролёры являлись соучастниками, скрепляя своими подписями заведомо фиктивные акты на недовоз хлеба, на списание усушки и на развес и т. п. По делу арестовано 54 человека, из них 5 членов ВКП(б)».

Это никак не «бедные колхозники» и не «пять колосков». Думаю, те самые 27 тысяч, продолжавшие «мотать срока» и семь лет спустя после принятия постановления, как раз и относились к этой категории – профессиональных ворюг, которым за «колючкой» во все времена самое место.

Главное же во всей этой истории – ее итоги. Всего за год – с лета 1932 года до лета года 1933-го хищения грузов на транспорте, приведшие Иосифа Виссарионовича в такой гнев, снизились впятеро! В такой же примерно пропорции сократились и кражи колхозного и кооперативного добра – народ проняло. До печенок, до мозга кости, до истинного понимания: «Воровать в СССР нельзя!» Близились времена, когда во многих местностях нашей Родины люди жили, забыв, что такое замок на входной двери…

Вот тут мы подходим к одному из самых интересных мест – разговору о мотивах и побудительных причинах сталинской «жестокости». Заводя речь об имевших якобы место «преступлениях» Вождя и возглавляемого им «режима», либералы-антисталинисты неизменно умудряются шулерски обходить самый главный вопрос: с какой целью они совершались? А ведь это – элементарщина, азбука, которой владеет не то что любой сыщик-«первогодок», а даже курсант учебного заведения соответствующего профиля. У любого преступного деяния непременно должен иметься мотив. Явный ли, скрытый и потаенный – но он обязательно есть! В противном случае мы имеем дело либо с невменяемым маньяком, либо… с попыткой «пришить» кому-то чужие злодеяния. Исключений из этого правила нет и быть не может. Преступление может быть каким угодно – дилетантским или профессиональным, содеянным самым невероятным способом или по веками накатанному «шаблону», совершить его может закоренелый лиходей либо человек, за которым в жизни ничего противозаконного не водилось… Одного только не бывает – преступления без мотива.

И как же с этим моментом обстоит дело у Иосифа Виссарионовича Сталина? Маньяком, безумцем, кровожадным извергом, творившим зло ради самого Зла, он, как бы ни хотелось господам либералам убедить в этом весь свет, не был. Человек или сумасшедший, или нет – это тоже аксиома. Психическая болезнь может скрываться в недрах сознания долго – но не настолько же, сколько Сталин стоял у руля партии и страны. Тем более что, если верить его «обвинителям», окаянствовать Вождь начал немедленно, как только выдвинулся на руководящие посты. И вот еще что – умалишенным Иосифа Виссарионовича не считал ни один зарубежный лидер, посол, журналист или писатель, с которыми он на протяжении собственного правления встречался и подолгу общался в великом множестве. Не было среди собеседников Верховного ни единого, кто, вернувшись к себе на родину и находясь во вполне безопасном отдалении от «жуткого НКВД и страшного ГУЛАГа», принялся бы утверждать: «у лидера СССР не все в порядке с головой»! Одно исключение тут, впрочем, имеется, но о нем я детально упомяну несколько позднее…

Итак, одержимым жаждой убийства маньяком Сталин не был ни в коем случае. Впрочем, гораздо чаще ему приписывают все-таки паранойю – болезненный страх перед несуществующей, вымышленной опасностью, заставляющий людей порой творить самые несуразные вещи. Мол, Сталин всю жизнь боялся, что у него «отнимут власть» – вот и «репрессировал» всех без разбору, устраняя таким образом «потенциальных соперников и противников», Ну, тут так просто не ответишь, давайте разбираться по пунктам. Во-первых, насчет сталинской «одержимостью властью» мы с вами уже все выяснили, кажется. Чушь. Во-вторых, называя в качестве «жертв сталинской паранойи» те или иные известные личности, господа «антисталинисты» если что и демонстрируют, то только полнейшее незнание той самой истории, которую с таким упорством лезут трактовать и «препарировать». Знания, скажем откровенно, даже не на двоечку с минусом, а на твердый и уверенный «кол». Для того чтобы иметь хотя бы приблизительное представление о хитросплетениях и перипетиях тогдашней политической жизни в Советском Союзе и ВКП(б), необходимо распутать такой клубок связей, противоречий и противостояний, в сравнении с которым самая заковыристая японская головоломка покажется вам простенькой детской загадкой вроде «А и Б сидели на трубе…».

Лидеры партии и государства периодически сходились в непримиримых спорах и схватках, сотрясавших келейные пленумы ЦК и всесоюзные съезды. Сегодня они создавали альянсы против одного из собственных однопартийцев, а завтра – уже объединялись с вчерашним оппонентом против недавних союзников. В разнообразнейших «оппозициях» и «уклонах», которые в 20–30-е годы XX века плодились в ВКП(б), как тараканы в кухне у плохой хозяйки, сам черт сломает не то что ногу, а все четыре (или сколько их там у него?) конечности. Тот же Бухарин то вместе со Сталиным громил очередные завиральные идеи Троцкого, то уже вместе с Троцким ополчался против Сталина. А ведь были еще Каменев, Зиновьев, Пятаков и прочие, и прочие… Разобраться во всей этой каше, поверьте – тяжкий труд. Однако совершенно необходимый для того, чтобы потом в своих рассуждениях не наворачивать глупость на глупость. К чему весь этот разговор? Да к тому, что зачастую, записывая в убиенные не иначе как по личному и тайному приказу самого Сталина того или иного партийного или советского деятеля, наши либералы называют имя как раз того, чья смерть или устранение от власти Иосифу Виссарионовичу была категорически невыгодна!

Ярчайший пример – Сергей Миронович Киров. Его убийство в Ленинграде, кстати говоря, так и оставшееся фактически нераскрытым (во всяком случае – в части заказчиков и организаторов покушения), стало для Сталина никак не «подарком судьбы», как пытаются утверждать некоторые недалекие «разоблачители», а серьезным ударом. Та же история с Михаилом Фрунзе – его, видите ли, по версии либероидных «историков», «зарезали злокозненные врачи-убийцы». Сотворили они это, конечно же, получив прямое указание от Сталина, который «испытывал страх перед выдающимся советским полководцем»! Вот это уже – бред, нелепее которого и придумать невозможно! Показывающий опять же таки абсолютное незнание реалий того времени. Главной проблемой в Рабоче-Крестьянской Красной армии для Иосифа Виссарионовича был никоим образом не Фрунзе, а вовсе даже огромное количество последователей и верных сподвижников товарища Троцкого, того самого, который эту армию, собственно, и создавал. А Михаил Васильевич как раз был одним из наиболее стойких и непримиримых противников Льва Давидовича. Если его смерть кому и играла на руку, так только Троцкому и его недобитой, извините за выражение, шобле! Да и не резал никто Фрунзе – скончался он на операционном столе по причине непереносимости наркоза. Имела место врачебная ошибка, халатность, трагическое стечение обстоятельств – но никак не заранее спланированное убийство. Увы, и так бывает.

Это все было «во-вторых». Теперь вот вам пункт третий: паранойя, говорите? Бред сумасшедшего? А как насчет множества вполне реальных заговоров против Сталина, готовившихся попыток государственного переворота, отрицать которые сегодня продолжают только наиболее упертые либероиды, чьи головы годятся разве что для забивки свай на ближайшей стройке. Речь – о планах, подтверждаемых не только рапортами и докладами НКВД (которые, конечно же, все до единого «написаны под диктовку Сталина» – потому, что так хочется господам «разоблачителям), а секретными документами иностранных разведок, перепиской зарубежных дипломатических представителей. Равно, как и прочими источниками, подделать которые «сталинские фальсификаторы» не смогли бы, даже приложив к тому воистину титанические усилия? О многочисленных и упорных попытках физически устранить Вождя я и не упоминаю – им у нас будет посвящен совершенно отдельный разговор. Это как прикажете квалифицировать – тоже как паранойю?

Борьба с плетущимися против государства интригами и заговорами, предотвращение таковых и пресечение их на той стадии, когда они еще не начали претворяться в жизнь – это никакая не паранойя, господа. Это – высший класс работы главы государства, не погруженного в прекраснодушные мечтания и возвышенные эмпиреи, а живущего реальными проблемами и чутко реагирующего на действительно серьезные угрозы. Если бы подобным образом себя вел тот же Николай II, как знать, по какому бы пути пошла история государства российского… Впрочем, об этом я уже все сказал. Сталин никогда не проявлял наплевательского отношения к спецслужбам и их работе, более того – по мнению многих серьезных историков, лично вел серьезную разведывательную и контрразведывательную работу, имея тело с «источниками» и агентами, замыкавшимися только и исключительно на него самого. Он не «репрессировал всех подряд», а лишь, по необходимости, нейтрализовал тех, кто представлял реальную опасность для страны. Спасая при этом себя лично? Пожалуй, что да… А как иначе, если на тот момент умом и сердцем Страны Советов был именно он – Сталин? В случае его гибели (а устранить от власти Иосифа Виссарионовича его противники могли только путем физического уничтожения!), рвущиеся к «трону» заговорщики попросту разорвали бы страну, сведя на нет десятилетия ее возрождения и развития. Что при таком было бы с нами после нападения гитлеровской Германии – и говорить не хочется.

Ну и, наконец, в-четвертых. Если все-таки допустить на секундочку, что «выдающихся партийных, советских и государственных деятелей» Сталин «пустил под нож», защищая свой пост и собственную власть, то на какого, простите, лешего, понадобился тогда оплакиваемый нашими либералами «большой террор» с «сотнями миллионов» законопаченных в лагеря простых работяг, обычных инженеров и тружеников полей? Ну, «срубил верхушку», избавился от конкурентов – да и царствуй себе на здоровье! Зачем же «корешки» дергать, рискуя обрушить всю страну? Какое тут может быть объяснение? Чушь насчет сумасшествия, как уже договорились, всерьез не рассматриваем. Надо отдать должное господам антисталинистам – имеется у них придумка и на сей случай. Что, кстати, в свою очередь, заставляет весьма основательно засомневаться уже в их психическом здоровье – как известно, все умопостроения настоящего безумца крайне стройны и логичны. За исключением одной ма-ахонькой детали – зиждется вся эта красота на одном-единственном, совершенно безумном постулате. Впрочем, мы отвлеклись…

Версией, по мнению ненавистников Сталина, в полной мере объясняющей «массовые репрессии», в СССР является утверждение о том, что ему, понимаете ли, «необходимы были рабы для разнообразных «великих строек»! Шизофренический бред о том, что невероятные успехи Советского Союза основой своей имели якобы «рабский труд десятков миллионов безвинных узников ГУЛАГа», является не просто любимейшим из мифов либеральной интеллигенции, а прямо-таки одним из краеугольных камней ее ублюдочных антисталинских «теорий». Сложно спорить на темы экономики с теми, кто не имеет о ее законах ни малейшего понятия, но при этом считает, что знает все и обо всем… Давным-давно доказано – с документами и цифрами, так сказать, в руках, что никаких «десятков миллионов заключенных», а то и сотен миллионов таковых существовавших исключительно в воспаленных мозгах Солженицына и его бесноватых последователей, в СССР не было и в помине. Бог знает, когда обнародованы точные данные о том, что доля труда реальных заключенных ГУЛАГ даже в момент его максимальной «наполненности» и численности в 2 с половиной миллиона не превышала 2,3 % от общего его валового объема в стране… Однако ядовитый миф продолжает жить, несмотря на регулярно вбиваемые в его могилу осиновые колья.

Кстати, в конце 40-х – начале 50-х годов в отдельных отраслях народного хозяйства вклад «зеков» и вправду был выше. В строительстве, например. Объяснение звучит очень просто – как раз на стройках вкалывали пленные немцы и их союзнички, а также превеликое множество шушеры из числа бывших граждан СССР, подавшихся к ним в прислужники и пособники. А что, всю эту отборную сволочь надо было на курорты отправлять?! Да и изрядно прореженные НКВД, у которого после окончания войны освободились руки, «потерявшие берега», пока страна сражалась насмерть, уголовники тоже внесли свой вклад. И поделом. Но все-таки о «стране, бесплатно построенной заключенными», могут говорить только полные невежды или те, кто не дает себе труда задуматься над элементарными вещами. Какими?

К примеру, о том, что подневольный, рабский труд не может быть эффективным по определению. Доказано тысячекратно. Было б по-другому – человечество по сей день жило бы реалиями Древнего Рима… Да и не «бесплатный» вовсе труд заключенных! Их ведь надо, прежде всего, кормить, да не пустой баландой, особенно тех, кто занят на реально тяжелых работах. Одевать-обувать, селить хотя бы в бараках, а бараки эти отапливать – в условиях Крайнего Севера сидельцы в противном случае просто перемрут в одночасье. А ведь есть еще и охрана, причем ее должно быть тем больше, чем больше количество «зеков». И уж ее-то надо обеспечивать питанием, обмундированием, жилищно-бытовыми условиями не кое-как, а на совесть. Иначе беда будет… Плюс к этому – все те специфические вещи, которые присущи местам заключения: вышки, ограждения, высокие стены и крепкие заборы. Транспорт для перевозки осужденных. Да много чего еще. А ведь, по логике, нужна еще и настоящая орда следователей с оперативниками, которые будут «шить дела» будущим труженикам поневоле. Их государству тоже содержать необходимо.

Не дороговат ли в конечном итоге выходит «дармовой» труд?! А теперь – самое главное. Труд заключенных (за самыми редкими исключениями) не может быть ни профессиональным, ни высокопроизводительным. Где их можно использовать? Землю копать, бетон мешать, лес пилить… Вот только один-единственный квалифицированный экскаваторщик справится с тем же объемом работ, что целая бригада «зеков», гораздо быстрее. И сделает все лучше, а главное – без всякого конвоя и прочих дополнительных затрат. Так же точно – и со всем остальным. Вот, кстати, интересная деталь: в свое время неглупыми людьми было подсчитано, что если бы прибредившиеся нашим либералам орды осужденных использовались исключительно на лесоповале, за Уральским хребтом не осталось бы ни единого дерева году эдак еще к 1960-му… Да и зачем СССР понадобилась бы такая прорва древесины?

Попробуем подвести итог. Никакого вразумительного мотива для репрессий таких масштабов, какие пытаются изображать антисталинисты, крича о миллионах расстрелянных, и в десять, если не в сто раз большем количестве «сидевших», попросту не было, да и быть не могло. И вот вам последнее доказательство – уничтожать и гноить в лагерях своих граждан в таких громадных масштабах, подрывая ее оборонный и экономический потенциал, заведомо уменьшая количество будущих солдат и работников, руководители страны могли только с одной целью: стремясь к ее полному развалу и уничтожению. Допустим – к сдаче нацистской Германии. Но ведь ничего подобного в реальности не произошло! Во время Великой Отечественной войны было сделано все возможное и даже невозможное для того, чтобы Советский Союз выстоял и победил. Теми же самыми руководителями, заметьте.

Есть у данного вопроса и другая, еще более, пожалуй, важная сторона. На секундочку предположим, что в 30-х – начале 40-х годов прошлого века СССР действительно был ужасающим «концлагерем», местом, где «царил тотальный террор и всеобщий страх перед неминуемым арестом»… Неужели же в таком случае его жители в 1941 году вели бы себя так, как вели? Почему десятки миллионов людей (не выдуманные, а вполне реальные в данном случае!), не щадя себя, до последней капли крови сражались за страну, где их настоящее и будущее были столь кошмарными? Откуда взялись очереди добровольцев в военкоматы, партизанские отряды, дети-подпольщики, герои и мученики той Великой войны?!

Ведь узникам «страны-концлагеря» куда логичнее было бы броситься на шею к своим «освободителям» из Вермахта, встречать их цветами, а не связками гранат, с которыми под немецкие танки бросались наши солдаты. Как это вы объясните, господа либералы-антисталинисты?! Снова будете болтать что-то о «повальном безумии» и «сталинской пропаганде»? Поверьте, в промозглых окопах, простреливаемых насквозь руинах, на тонущем корабле, в горящем танке или в концентрационном лагере никакая пропаганда не работает. Стоять до последнего и умирать несломленными люди могут только за истинные убеждения. Есть только одна фраза, которая объясняет всё: «Зачем вы пришли? На что вы рассчитывали? Да мы никогда не жили так хорошо, как перед войной!» Эти слова советские люди говорили в лицо не следователям НКВД, а гитлеровским оккупантам, пребывавшим в полном недоумении от того, почему вместо благодарности за «освобождение от большевистского ига» им норовят свернуть шею при каждом удобном случае.

Вся карательная политика в СССР была борьбой за выживание страны, имевшей действительно колоссальное количество врагов – как внешних, так и внутренних. Крайне жестокой борьбой, в которой порой допускались и явные перегибы, о некоторых из которых сказано выше. Однако может ли быть другой схватка, во время которой решается – быть или не быть сотням миллионам людей?