Не успела я на другое утро появиться в «Варме» – Ева, как добрая волшебница, тут же сунула мне в руку большую чашку кофе.

– Ранняя птичка ко мне пожаловала. – Она неторопливо вытерла руки о фартук и проводила меня к столику, не забыв захватить чашечку дымящегося кофе и для себя.

Я вдохнула кофейный аромат.

– Какой душистый! Спасибо большое, это именно то, что мне нужно. – А ведь я об этом даже и не догадывалась. – Я подумала, что надо бы забежать, пока журналисты завтракают, чтобы убедиться, что все в порядке.

И уделить немного времени себе самой. Мысль о том, что мне снова придется провести с ними целый день, немного пугала.

Ева с веселым недоумением приподняла бровь, эта женщина будто видела меня насквозь.

– Садись, съешь булочку. Заботиться о чужих людях – это большая ответственность.

– Ох, боже ты мой, какой же вкусный кофе у вас. Спасибо.

– Да не за что. Как прошел ваш первый день?

– Отлично. Напряженно. Утомительно. Но в общем нормально. Знаешь, мне обязательно нужно было… пройтись утром. Я представления не имела, что это окажется так… ну, все время, целый день быть рядом с ними. Они же взрослые люди, наверное, нет необходимости за ними постоянно присматривать.

Ева улыбнулась. Несмотря на языковой барьер и невнятность моих излияний, она все поняла совершенно правильно.

– Что-то мне подсказывает, что дело обстоит даже хуже. Они отказываются делать то, что им говорят, а значит, тебе приходится трудно вдвойне.

Я засмеялась, придя в восторг от ее проницательности.

– Ничего, сегодня будет проще: по расписанию прогулка на теплоходе. Там я по крайней мере никого не потеряю.

Теперь рассмеялась Ева.

– Да, если только никто не упадет за борт.

– Не дай бог! – Я тоже хихикнула. – Это была бы полная катастрофа.

– Ничего такого не случится. Люди-то они симпатичные? Я с нетерпением жду нашего знакомства. Хочу включить их всех в работу, когда стану показывать, как пеку. Пусть-ка каждый испечет хоть по одной булочке.

– Софи это точно понравится. Дэвид и Фиона наверняка согласятся, а вот насчет остальных я не уверена.

– Не волнуйся. Предоставь это мне.

– Да, ты с ними наверняка справишься. – Я умолкла, вдруг испугавшись, что покажусь ей слабой. Но в Еве было что-то, внушавшее мне спокойствие. – Некоторые из них намного старше меня и опытнее, – я говорила о Конраде. – Мне не хватает уверенности и авторитета, чтобы ими командовать или призывать к порядку. – Я вспомнила счет из бара и поёжилась. – Но если я не начну держаться тверже, они точно сядут мне на шею.

Конрад способен за день спустить весь отпущенный на поездку бюджет.

– И что, наступит конец света? – спросила Ева, а в глазах у нее запрыгали озорные искорки.

– Это может не очень понравиться моему начальству. Им и так кажется, что я не очень хороший организатор, что я могу не справиться.

– А для тебя это очень важно? Извини. – Она посмотрела на часы. – Ты не поможешь мне переставить столики?

– С удовольствием! – Я вскочила. Ева убрала несколько стульев, и мы вместе передвинули столы, составив их вместе.

– Так для тебя это важно – быть организатором и нести ответственность? – Ева внимательно смотрела на меня, наклонив набок голову. От этого казалось, что она слышит не только каждое мое слово, но и то, что за ним стоит.

– Я пытаюсь получить повышение. Поездка в Копенгаген – важный шаг в этом направлении.

– Ага. А что даст тебе повышение? – Мы с ней подошли к следующему столу, она взялась за один край, я за другой, и мы водворили его на место. Ее вопрос был задан совершенно спокойно, ровным голосом, как будто она и в самом деле не знала ответа.

– Ну как же, мне повысят зарплату, а больше денег – это всегда приятно. И более… престижно. Как бы объяснить… – это индикатор успеха. Другие видят, как ты повышаешь свой уровень. Они понимают, что у тебя все хорошо.

– А ты любишь свою работу?

– День на день не приходится. Но вообще там много интересного, и я каждое утро бегу на работу с удовольствием.

Вот только положа руку на сердце уже довольно давно это совсем не так, а особенно с того дня, как мне не дали повышения. Я не могла избавиться от чувства обиды и искренне сожалела о попусту истраченных часах, которые проводила в офисе после окончания рабочего дня. К тому же только сейчас, в проекте «Йем», мне впервые предоставили полную свободу действий – и это было самое творческое и приятное дело за очень долгое время. Строгое разделение труда, царившее в нашем агентстве, означало, что каждый как винтик выполнял какую-то одну операцию. Работа, которую я выполняла для Ларса, напомнила мне о старых добрых временах, когда я делала первые шаги в пиар-службе и трудилась в махоньком агентстве, где каждый отвечал за всё. С внезапно вспыхнувшей болью я осознала, что скучаю по тем сумасшедшим и сумбурным денькам. Глупо, ведь теперешнее мое агентство входит в пятерку крупнейших. Работать в нем – большая честь.

Допив кофе, я встала, собираясь идти. На душе почему-то было тревожно.

– Скоро увидимся. – Ева ободряюще положила ладонь мне на руку. – Не беспокойся, все будет хорошо. Сейчас ты в Дании. Так почему бы не расслабиться и просто не порадоваться жизни?

Все душевное тепло и ощущение уюта, накопленные мной за последние полчаса, мгновенно улетучились как дым при виде Бена, который расхаживал перед входом в отель, прижав к уху телефон. Заметив меня, он остановился, что-то быстро проговорил в трубку и дал отбой.

– Ты стащила мое зарядное устройство, – осуждающе провозгласил он.

– Я его одолжила, – поправила я. – И ты мне сам разрешил его взять.

Его брови взметнулись.

– Хм, а мне помнится, разговор окончился совсем не этим.

– Ты не сказал «нет», – заявила я. Как же мне нравилось его дразнить – правда, вспомнив, каким усталым он был вчера, я все же почувствовала легкие угрызения совести.

– Ты застала меня в минуту слабости. Могу ли я рассчитывать получить свою зарядку обратно?

– Разумеется. – Я улыбнулась ему ослепительной улыбкой, как бы показывая, что это он, а не я, ведет себя неадекватно. Потом сунула руку в сумку и вынула устройство. – Вот, прошу.

– Спасибо, – ворчливо произнес он. Под глазами, как и вчера, залегли лиловые тени, похожие на синяки.

Меня моментально охватило чувство вины, и я заговорила совсем другим тоном:

– Как ты себя чувствуешь?

Он подозрительно уставился на меня, сузив свои серо-голубые глаза.

– Просто вид у тебя все еще…

Тяжело вздохнув, он кивнул и даже почти улыбнулся.

– Знаю. Выгляжу я хреново… зато чувствую себя уже намного лучше, чем вчера.

Мы смотрели друг в другу в глаза, не зная, что еще сказать, так что я просто кивнула.

– Ну, хорошо.

– Привет, Кейт, Бен, – к нам вприпрыжку подбежала Софи. – Прямо места себе не нахожу от нетерпения. Печь! Это то, что я люблю больше всего на свете. Я просто счастлива, что Ларс включил это в программу пресс-тура.

– Рад за тебя, – без энтузиазма откликнулся Бен.

– Да ладно, – Софи шутливо подтолкнула его локтем в бок, – попробуешь и сам поймешь, как это классно, вот увидишь!

– Я бы на это не рассчитывал.

Мы с Софи обменялись усмешками.

– Привет и доброе утро, – радушно поприветствовала нас Ева, словно старых друзей.

Она проводила нас к столам и предложила присесть. Наш народ закрутил головами, разглядывая необычное кафе, а я вдруг почувствовала гордость, хоть сама не поняла почему. Я ведь и была-то у Евы всего один раз. Может, дело в том, что я уже успела почувствовать себя здесь как дома.

– Сегодня придется нам всем испачкать руки мукой, а попутно мы отведем душу за разговорами о том, как живут в Дании.

Из уст любого другого человека эти слова показались бы мне слащавыми, но у Евы это прозвучало естественно, не вызвав ни у кого циничных усмешек. Она между тем вынесла и стала раздавать всем полосатые передники.

– Вот, берите. Здесь хватит на всех. Кейти, а вот это твой.

К моему изумлению, на одном из передников было вышито мое имя.

– Софи. Дэвид. Бен. Фиона. Конрад. Аврил. Прекрасно. Все в сборе. Для начала выпьем кофе, а потом вы будете печь.

Прозвучало это так, будто нас ждало огромное удовольствие – и Софи в ответ захлопала в ладоши.

– Класс!

Бен, как я заметила, закатил глаза, а Аврил переглянулась с ним, как заговорщица: мол, мы с тобой заодно.

Обеспечив каждого из нас кофе, Ева начала общий разговор:

– Готовить еду и заботиться о людях – вот что делает меня счастливой. И, я думаю, это отражается на качестве еды.

Я немного отвлеклась – надо было быстро проверить электронную почту. Просто ужас какой-то: уже после завтрака с работы прилетел десяток сообщений, и все они требовали срочного ответа.

Бен тоже схватил телефон и тихо чертыхнулся. Извинившись, он вышел из кафе. В витрину я увидела, как он расхаживает по улице, прижимая трубку к уху. Потом он остановился, опустив голову, ссутулив плечи и ковыряя носком ботинка булыжник под ногами. Интересно, подумала я, обнаружила его сестра запорный кран или все еще ищет.

Разобравшись с двумя письмами, я обнаружила, что Ева стоит рядом со мной. Она бережно взяла у меня из руки мобильник и положила к себе в карман.

– Вы с Беном будете работать вот здесь, – она подвела меня к столу, – Дэвид, вы будете работать со мной. Софи, вы вставайте рядом с Фионой, а Аврил с Конрадом. – Ева с упреком взглянула на последнюю пару поверх очков. – Но вам придется слушаться.

– Это вы о ком? – невинно спросил Конрад с выражением лица как у мальчишки-двоечника.

– Не знаю, о чем это вы, – мило улыбнулась Аврил. Сегодня, в виде исключения, она не ныла и была настроена более-менее позитивно.

– Дания славится своей сдобой. Мы называем ее винерброд. Странно, но в переводе это значит венский хлеб, а все потому, что рецепты были привезены сюда австрийскими булочниками. Сегодня я научу вас делать настоящие спандауэр, – Ева бросила на меня заговорщицкий взгляд. – Еду необходимо готовить с любовью. У любого блюда вкус лучше, если его готовили любя. Так что оставьте все свои заботы и тревоги за дверью.

– Ох, просто фантастика! – Софи схватилась за сумку. – Дайте-ка я это запишу. Процитирую вас в журнале.

– Я бываю очень счастлива, когда пеку, а здесь, в Дании, мы ценим разные мелочи, которые улучшают настроение. Не потому ли нас считают самой счастливой нацией? Вы уже слышали про хюгге?

– Да, – с готовностью отозвались все хором, кроме Бена, который поднял руку, будто прилежный школьник.

– Все-таки, что же это такое? Помимо свечей и дорогих кашемировых шалей? – Ева озарила его своей улыбкой. – Это желание и умение получать удовольствие от простых моментов жизни. Например, от того, чтобы самой напечь булочек, сделать чашку кофе и посидеть, наслаждаясь каждым кусочком. – Она помолчала и, подмигнув, закончила: – И не чувствовать вины за каждую калорию.

– Когда изобретут булочки без калорий, это сделает меня очень счастливой, – сказала Софи, отчего все мы дружно расхохотались.

– А что делает счастливыми вас? – Ева обвела нас глазами. – Конрад?

– Наверное, поесть и выпить, – с готовностью ответил тот и добавил вскользь: – Всегда приятно знать заранее, где тебя накормят в следующий раз.

– А я вряд ли счастлива, – внезапно прозвучал голос Аврил, которая, смущенная собственным неожиданным признанием, отвернулась к окну, ни на кого не глядя.

– Еда – готовить и угощать. А, и еще мой парень, – поспешно сказала Софи, прерывая неловкую паузу.

– Пение, – объявила я и сама удивилась. Это была не совсем правда, но я чувствовала необходимость сказать что-нибудь сразу после Софи, чтобы отвлечь внимание от готовой заплакать Аврил. А кроме того, я сама не была уверена, что сказать. Не знаю я, что в самом деле делает меня счастливой. Я получила большое удовольствие, хюггифицируя офис к приходу Ларса. И мне было страшно приятно, когда все нахваливали печенье, которое я напекла. Но это не так-то много. А моя работа? Приносила ли она мне счастье? Когда-то так было, но сейчас я не была в этом так уж уверена.

– Компания, – продолжил Дэвид. – Участие в каком-то общем деле.

Ева хлопнула в ладоши, как будто была очень довольна своими учениками.

– Дружеское единение – это так важно. Это очень и очень хюгге.

Бен тихонько фыркнул, и я возмущенно посмотрела на него. По счастью, Ева то ли не расслышала, то ли решила не обращать внимания. Она продолжала:

– Чтобы добиться такого чувства единения, нужно общаться с окружающими без страха и предубеждения. В Дании люди не стремятся быть в центре внимания. Никто не считает себя важнее других. – Она безмятежно улыбнулась Бену, а я скрыла свою улыбку. Видно, она все-таки его слышала. – Ну а сейчас пришло время заняться выпечкой.

Фиона вздохнула:

– Надо мне было захватить с собой GoPro, чтобы снять на видео, как мы стряпаем.

Она нахмурилась и задумалась, пытаясь придумать какое-то другое решение.

– А ты сделай как я, – посоветовал Дэвид. – Вставь мобильник в нагрудный карман и снимай оттуда.

– Это гениально! – Включив телефон на запись, Фиона закрепила его в нагрудном кармане фартука и тут же начала энергично крутиться, стараясь поймать в кадр всех нас.

– Ты немного похожа на Далека, – заметил Бен, наблюдая за ее резкими движениями, да и остальные начали посмеиваться.

Но Фиона продолжала радостно выписывать кренделя вокруг стола.

– Я вас снимаю. Я вас снимаю.

Ушло немало времени, пока все успокоились и начали следовать инструкциям Евы, но ее это вроде бы не напрягало. Тем временем Бен опять уединился с телефоном.

– Выложите в миску масло, сахар, дрожжи и молоко и перемешайте. Да, Аврил, придется испачкать руки, – последние слова Ева сопроводила ласковой, подбадривающей улыбкой, от которой на щеках Аврил выступил нежнейший румянец.

Я поглядывала в витринное окно. Бен все еще был там и разговаривал, но вдруг поднял голову и встретился со мной глазами.

Кивком я довольно резко показала ему на стол, что означало «сколько можно, тебя ждут здесь!». Этот наглец просто улыбнулся и повернулся ко мне спиной. Вот что бы он сделал, если б я вышла, схватила его трубку и запихнула ему в глотку? Задохнулся бы, наверное? Тьфу, этот человек продолжал будить во мне самое дурное.

Когда наконец он соблаговолил вернуться, остальные уже вовсю месили тесто.

– Я посмотрю, – заявил он, подойдя и встав рядом со мной. Теперь он с безопасного расстояния взирал на приготовленные для нас миски – ни дать ни взять пассажир на платформе, ожидающий прибытия поезда.

– Бога ради, хватит уже изображать неженку. Пора приниматься за работу, – с этими словами я схватила миску, свалила в нее заранее взвешенные и разложенные по контейнерам ингредиенты и вручила Бену венчик для взбивания.

Он фыркнул, но тем не менее закатал рукава рубашки и взял у меня взбивалку.

– Бен, а что хюгге значит для вас? – спросила Ева.

Перестав взбивать свою смесь, Бен посмотрел на нее опасливо, будто ожидая атаки.

Как же она мне нравится! Удар в самое сердце.

Но он выдержал ее взгляд и не дрогнул.

– При всем уважении я, честно говоря, считаю, что это модное поветрие, и не более того. Грамотный маркетинг. Я принимаю уют, украшение дома свечами и всем прочим. Но это просто дизайнерский стиль, ничего другого я не вижу.

Ева кивнула и улыбнулась уклончиво – как хорошая учительница в школе.

– Еще кто-нибудь скажет? А теперь надо вот так. – Она отвлеклась и бросилась на помощь Фионе, у которой тесто собралось сбежать со стола. – Не надо бояться теста. И не жалейте на него сил, – она продемонстрировала свои бицепсы. – Выпечка помогает поддерживать форму. Очень трудно объяснить, что такое хюгге, тем, кто незнаком с длинными темными месяцами скандинавской зимы. А они наложили отпечаток на нашу национальную душу. Нам как нации нравится наш дизайн, он доступен всем, независимо от классовой принадлежности, уровня образования или достатка. Каждому датчанину известны имена Арне Якобсена, Поуля Хеннингсена, Ханса Вегнера.

Конрад кивнул:

– Стулья, свет, архитектура. Кое-что было разработано этими дизайнерами в шестидесятые, но до сих пор выглядит свежо и современно.

– Вот именно. И это находит отражение у нас дома. Англичане, я слышала, говорят, что дом англичанина – его крепость, а для нас дом – это тихая гавань хюгге. Много времени, особенно зимой, мы проводим дома. Вот с годами наши дома и стали местом, которое можно сделать неповторимым, где можно отдохнуть, позаботиться о себе и о других. Доставить удовольствие тем, кто вам дорог. Друзьям и родным. Вечер может начаться в шесть часов и тянуться до часу ночи.

Софи обсуждала с Фионой и Дэвидом что-то связанное с тестом, а потому не услышала жалобных слов Аврил:

– Мне такое недоступно. Я должна быть в телестудии к утренней программе. А от этого в жизни полный раскадраж. Муж постоянно ворчит, что дом запущен. Я самая ужасная неряха на свете. Раньше его это не смущало.

– Может быть, вам стоит уделять этому – и, думаю, ему – немного больше внимания.

Остальные, продолжая болтать, пропустили мимо ушей и эту, очень мягкую, реплику Евы. Аврил показалась мне немного смущенной, но обижаться на слова Евы было бы невозможно, так как в них не было даже намека на критику.

Ева обходила всех, проверяя успехи и помогая. Месить тесто нелегкая работа, в чем я убедилась, приняв эстафету у Бена.

– Это очень хорошее физическое упражнение и, как мне часто кажется, еще и отличный способ избавиться от всех своих неприятных мыслей и ощущений.

Софи ответила радостным смешком. Настоящий ветеран выпечки, она сразу уловила верный ритм и сейчас не растирала, морщась, руки, как все мы.

– Я часто представляю на месте теста свою начальницу – сущую дракониху. Ой, простите, мне не следовало так говорить.

Ответом был общий смех.

Когда все управились с тестом, получив одобрение взыскательной Евы, нам позволили немного посидеть и выпить по чашке честно заработанного кофе.

– Итак, Ева, почему же Дания считается счастливейшим местом? – спросил Бен (надо признать, журналист в нем не дремал и не знал устали).

– У нас в Дании совсем иначе относятся к работе, чем в Соединенном Королевстве. В среднем датчанин работает тридцать пять часов в неделю и заканчивает как раз вовремя, чтобы успеть забрать детей из школы.

– Не пыльная работенка, – протянула Аврил. – Но я даже представить не могу, чтобы в моем офисе прокатило подобное отношение, хоть у нас и работают одни женщины. – Помолчав, она прибавила: – А уж завести ребенка – это вообще конец карьере.

– Но и орденом за переработки по вечерам тоже никто не наградит. – Ева посмотрела на меня. – Так же, как и за переписку по электронной почте, когда рабочий день закончился или вы вообще в отъезде.

Легко ей говорить такие вещи. Держать кафе – это же совсем другой тип занятий, здесь нет таких стрессов и напряга, как при работе в офисе, но с другой стороны, это далеко не так престижно и не дает возможности карьерного роста.

Ева как будто читала мои мысли, потому что именно в этот момент она снова заговорила:

– В Дании всё очень демократично. Все равны, и не так уж важно, какую именно работу кто выполняет.

– Но у вас очень высокие налоги, – вмешался Бен.

– Да, но они у всех, от простого продавца до руководителя крупной компании. И к тому же людям хорошо платят за работу. У всех имеются равные возможности благодаря хорошо проработанной системе поддержки. Медицинское обслуживание и образование бесплатные. Из всех европейских стран у нас минимальный разрыв между богатыми и бедными.

После двадцати минут оживленных разговоров про утопическую Данию Ева снова переключилась на кулинарию, так что мы снова облачились в передники и взялись за дело.

– А сейчас я открою вам секрет легкого, воздушного и хрустящего печенья. Идите сюда.

Она раскатала тесто, затем, взяв большой кусок сливочного масла, обваляла его в муке и быстрыми экономными движениями раскатала масло между листами пергаментной бумаги.

– Ну, теперь ваша очередь.

– Я, пожалуй, пропущу свой ход, если не возражаете, – решил уклониться Конрад. – Готовка – не мое, я в этом не силен. Да и подустал я что-то.

– Ой, ну как же не попытаться, раз уж мы оказались здесь, – стала уговаривать Софи.

– Учиться никогда не поздно, – поддержал ее Дэвид, – а готовя дома, можно сэкономить кучу денег. Это получается намного дешевле.

Лицо Конрада внезапно осветилось интересом, и он даже заулыбался неуверенно.

– Ну ладно, уговорили. Сделаю, пожалуй, еще одну попытку.

Я взглянула на Бена.

– Начинай ты, – я протянула ему скалку. Он посмотрел на нее с таким сомнением, что я не удержалась от комментария: – Да ну, я уверена, что вы уже встречались.

– Разве только в школе, на уроках домоводства, – невнятно буркнул он. – А это было тысячу лет назад.

Он здесь был не один такой, но я решила, что нипочем ему в этом не признаюсь.

Софи напротив нас ловко орудовала скалкой, попутно объясняя Фионе разные тонкости.

Пергаментная бумага громыхала, как железо, деревянные скалки с шумом ударяли о стол, а Ева лавировала между нами, уворачиваясь от локтей и тихо подбадривая нас добрыми словами.

Бен возился со скалкой, сдвинув брови и высунув от напряжения язык, что сделало его больше похожим на живого человека.

– Дэвид, просто превосходно, – показала Ева на его ровно и аккуратно раскатанную порцию масла.

– Благодарю. Я довольно часто пеку что-нибудь дома, – застенчиво признался он. – Это хороший способ с пользой провести время и получить в конце полезный и вкусный результат. Хотя… еще приятнее, когда есть с кем этим поделиться.

– Я раньше недурно пекла. Бисквиты у меня получались такие легкие – это что-то. Но давно, пока не вышла замуж. – Аврил резко замолчала и, стряхивая с фартука муку, придирчиво осмотрела свое ровненькое изделие. Мне вдруг показалось, что для нее очень важна борьба за первенство. – А муж любит пирожные. – На губах Аврил появилась мечтательная улыбка. – Особенно кофейные и с грецким орехом. Я уж и не помню, когда их делала.

Через пять минут Ева велела заканчивать, и все показали, у кого что получилось. Масло у Софи и Фионы имело форму идеального вытянутого овала, как и у довольного собой Дэвида. Для человека, заявившего, что он не силен в готовке, Конрад справился на удивление неплохо, а уж об Аврил и говорить нечего.

– Бог ты мой, – рассмеялась Ева, подойдя к нашему концу стола. Раскатанное Беном масло выглядело как карта Дании: изрезанные фьордами края, острова, наползающие друг на друга, все это какое-то клейкое и расквашенное.

Он сосредоточенно нахмурил брови:

– Хм, не понимаю, что я сделал не так.

– Раскатывал без любви, по всей вероятности, – подколола я его и в ответ получила хмурый косой взгляд.

– Вы немного перестарались, – пояснила Ева, отодвинув в сторону выпачканную маслом бумагу. – Слишком разогрели масло, вот оно и стало таять. Вы уделяли ему не все свое внимание. Когда готовишь, нужно полностью сосредоточиться на том, что делаешь. Отложите работу в сторону и перестаньте беспокоиться о всяких сообщениях. Начнем сначала. Теперь твоя очередь начинать, Кейти.

– А, да нет, спасибо. Мне не обязательно.

– Обязательно, – отрезала Ева тоном, не допускающим возражений, впихнула мне в руку скалку и еще раз объяснила, что нам нужно делать.

Бен пронзил меня ликующим взором, на что я мрачно насупилась.

– Вы оба поработаете, начинайте.

– Так точно, мисс, – шутливо отчеканил Бен, и Ева отправилась проверять, как дела у остальных.

Вот же гадство. Чувствуя себя полной идиоткой, я с трудом отколупнула кусок масла. Со стороны это выглядело довольно просто. Вяло посыпав масло мучицей, я взялась за работу. Ладно уж, сделаю, хотя вряд ли когда-то буду повторять это впоследствии. Вот так штука, это оказалось сложнее, чем я думала. Твердая култышка масла никак не желала раскатываться, а выскакивала из-под скалки, будто какая-то лягушка.

– Думаю, муки нужно больше, – услужливо подсказал Бен.

Я поджала губы и проигнорировала совет. Тоже мне, эксперт нашелся.

Новая попытка – и масло опять победило.

– И любовь не чувствуется, – с хитрющей усмешкой прокомментировал Бен при виде изувеченного мной масла.

– Это труднее, чем кажется, – буркнула я, краснея. Как же меня бесило, что я не могу сделать это правильно.

– Не переживай, – сочувственно поцокав, сказал Бен. – Просто твои таланты лежат в другой сфере.

Я подозрительно посмотрела на него, но он вроде не издевался, голос звучал искренне. Поэтому я дрогнула и ответила с нехарактерной для себя мягкостью:

– Ну, не знаю, я в этом не уверена.

Опустив глаза на стол, я вдруг напряглась, почувствовав его близость. Голова снова шла кругом. А правда, что мне хорошо удается? Работа? Безликая, она мало что говорит обо мне. Фиона талантливо фотографирует. У Аврил есть муж, который ее явно обожает, да к тому же звездная карьера. Софи нашла себя в кулинарии. У Конрада есть репутация, опыт и знания.

Ева показала нам, как раскатывать масло между пластами теста, как формировать булочки, и в конце демонстрации перед нами лежало несколько подносов со спандауэр с начинкой из клубничного джема, готовые отправиться в духовку.

Мы снова сидели за столами со свежим горячим кофе, а Ева сновала с веником и прибиралась. Ей помогала Софи – складывалось впечатление, что Софи вообще не может посидеть спокойно хоть минуту.

– Прекрасное было утро. – Дэвид оглядел остальных членов группы. – Я ведь бо́льшую часть времени провожу один. – У него, я заметила, дернулся кадык. – Это т-так здорово быть… вместе. Должен признаться, я вдруг понял, что одинок и страдаю от этого.

– Ох, Дэвид, – Софи положила ему на плечо руку, – как я тебя понимаю. Пока я не познакомилась с Джеймсом, чувствовала себя точно так же. Можно быть окруженным массой народу, но оставаться невидимкой, особенно в Лондоне.

– А теперь представь, каково быть внештатником. С Интернетом и электронной почтой у людей вообще нет необходимости с тобой встречаться. Все можно сделать в режиме онлайн. Мой редактор со мной общается исключительно по электронке.

– А как же родственники? – спросила Софи.

– Я ведь давным-давно уехал из Камбрии, где живут отец и сестра. На Рождество я их навещаю, но давно сделал ставку на карьеру. Переехал в Лондон. Работаю. Кручусь.

– Ну а друзья-то? – настаивала Софи. – По мне, ты такой симпатичный, обаятельный, хоть куда. Изо рта не пахнет, одеваешься без выпендрежа, на вид не заметно никаких вредных привычек.

Дэвид скрестил вытянутые ноги.

– Друзья есть, конечно. Полно друзей, но это не то же самое. У кого-то имеются семьи. У других – еще какие-то приоритеты. По выходным у каждого находятся свои дела. Просыпаешься однажды утром – а вокруг никого, все разбежались. – Дэвид снял очки и крутил их в руках. – Господи, что это я разоткровенничался, ведь даже в мыслях этого не было. Ева, вы, видимо, угостили нас сывороткой правды. – Но в его взгляде была благодарность, и Ева ответила ему сочувственной улыбкой. – Можно, конечно, бродить одному по музеям и выставочным залам, но не бесконечно. И идешь туда только по единственной причине. Чтобы пойти куда-то одному. Грех жаловаться, у меня свой дом, большой дом, вот только одному в нем бывает тоскливо. Была мама, но несколько лет назад она умерла. Я заставляю себя выходить гулять, потому что, если не заставлю, могу дни напролет сидеть взаперти.

– Везет тебе, засранец, – прохрипел Конрад прокуренным голосом. – А меня три жены обобрали подчистую. Вот теперь снимаю каморку в Клэпхеме, причем, заметьте, в самом дальнем конце Клэпхема – сущая задница мира. Но я привык. Можешь позвать меня пообедать в любое время, – продолжал он. – Я всегда был уверен, что мечтаю о тишине и покое, а вот ведь: оказалось, что совсем не могу жить один, а гостей не пригласишь, неудобно – уж больно квартирка тесновата.

– Я, кстати, тоже в Клэпхеме, – заметил Дэвид.

– Ну что ж, там есть где промочить горло – немало достойных заведений, и даже не придется тратиться на такси до дома, – обрадованно заявил Конрад. – К слову сказать, во сколько у нас сегодня обед? И не приспело ли время немножечко выпить?

– А почему бы вам не пустить к себе квартиранта, Дэвид? – предложила Ева.

– Да я как-то не думал об этом. Деньги мне не нужны, вот в голову и не пришло.

– Деньги ему не нужны! – возмущенно пробормотал Конрад, уткнувшись в свой кофе.

Склонившись над чашкой, я улыбалась сама себе. Приятно, что эта встреча в кафе, к которой, признаюсь, я относилась очень скептически, на самом деле немного объединила и сдружила людей. Даже Бен неожиданно не стал выпендриваться.

Утренняя программа завершилась появлением из печи горяченьких – с пылу с жару – спандауэр. Наши изделия вызвали общую бурную радость – особенно некоторые чрезмерно кривобокие экземпляры. Мы с Беном слегка обескураженно улыбнулись друг другу, наши слойки были самыми уродливыми. Булочки Софи оказались безукоризненными, да и у Аврил получилось недурно. Она сияла, фотографировала и незамедлительно постила в Твиттер.

– Отправлю их мужу по ватсапу. Пусть видит, что я еще не разучилась готовить и вообще не такая уж я проблемная.

В ее словах слышалась горькая смесь раздражения и вызова.

– Я хочу опубликовать этот рецепт в журнале, – сказала Софи.

– А я хочу поместить в свой блог эти фотографии, – подхватила Фиона и с внезапной хитрой улыбкой добавила: – И намерена обнародовать имена авторов.

– Боже правый, милая девочка, ты хочешь разрушить мою репутацию? – возопил Конрад в шутливом отчаянии, хотя на самом деле был скорее доволен результатом и установил свой поднос так, чтобы Фионе удобнее было сделать пару кадров. – Впрочем, это станет неплохим штрихом к моему имиджу галантного кавалера. Поможет производить впечатление на дам.

– Так и будет, я уверена, они же просто прекрасны, – приговаривала Фиона, показывая ему фотографии. – Дэвид, твоя очередь.

Судя по всему, новая роль официального фотографа доставляла ей огромное удовольствие.

Конрад изучал снимки.

– Хорошая работа. Благодарю вас, юная леди.

Фиона кивнула, она тихо светилась от радости и напоминала бутон, который распускается на солнышке.

– И меня щелкни, – попросила Аврил, принимая изысканную позу.

– Как всегда блестяще, – сухо заметил Бен. – Что до моих булочек, то я бы предпочел с ними не позировать. Я просто не переживу, если это увидят в редакции. Там все и так уверены, что я оставил свой пост ради развлечений.

Странно, но сейчас он показался мне не таким уж злобным букой – можно было даже вообразить невозможное: что вся эта кутерьма ему понравилась.

Ровно в двенадцать тридцать в дверях появился Мэс. Мы к тому времени не только отдохнули, но и успели отведать у Евы рыбного супа ее собственного изготовления и рогаликов из муки с отрубями. Так что к следующему этапу программы все были готовы.

– Сейчас мы с вами пройдемся пешком до станции, а оттуда на поезде доедем до Хельсингёра. Всем вам он лучше известен под именем Эльсинор. Замок Кронборг, где жил принц Гамлет.

– Как же я хотела его увидеть! – воскликнула Фиона и вдруг замолчала, смущенная собственным порывом. Как всегда, она залилась краской и опустила голову, невнятно промямлив: – Я люблю Шекспира. И Гамлета.

– При всем уважении к барду и все такое я намерен от вас отколоться, – объявил Бен. – Работа зовет, я обязан закончить статью.

– А это далеко? – вдруг засомневалась Аврил. – В котором часу мы вернемся? Я не хочу, чтобы вечером все пошло кувырком из-за спешки.

– Поезд идет сорок пять минут, – твердо отчеканила Ева. – И вы вернетесь к половине шестого.

Я была очень ей благодарна! Пока Ева расписывала остальным все прелести этой поездки, я отвела в сторонку Бена.

– Я прекрасно понимаю, работу нужно делать, но… – Я могла бы сказать, что и у меня ее тоже непочатый край.

– Но это же чистый аттракцион для туристов. Самое большее – общая информация.

– Да, но если ты откажешься, как это будет выглядеть для остальных? – Бен сегодня ненамного, но все же отличался от вчерашнего монстра, вот я и понадеялась, что обращение к его лучшей стороне может возыметь эффект.

– А вот это не моя проблема.

– Если вдруг все начнут разбегаться, мне придется очень нелегко.

В его улыбочке не было ни капли злорадства – как не было и сочувствия.

– Следовало подумать об этом прежде, чем втягивать меня в это предприятие. Все остальные, возможно, стали жертвами добровольно.

Я улыбнулась в ответ.

– В смысле, они сразу увидели, какие возможности кроются в этой поездке.

Вдруг его лицо стало каменным, брови двумя злобными змеями сползлись к переносице, и он посмотрел на меня сверху вниз.

– Им не приходится писать серьезных материалов.

Почувствовав, что он зол не на шутку, я попятилась. Краткий миг согласия между нами миновал.

– Ой, да ладно. Такие статьи, как у всех остальных, и конец один: в них точно так же завернут порцию жареной картошки.

– Это говорит девица-пиарщица, отчаянно нуждающаяся в раскрутке.

– Ни в чем я не нуждаюсь, – прошипела я. И вовсе я не такая, как он представляет.

Чтобы подчеркнуть свой скептицизм, он еще и губы скривил.

– О чем бы я ни писал, тему я всегда выбираю сам. Мне никто не диктует, что писать. Что потом случится с газетой – рыбу или картошку будут заворачивать в мои статьи, – не важно. Моя задача – информировать и просвещать.

– И чем же твоя информация лучше, чем у остальных? – язвительно осведомилась я.

Он даже покраснел от злости.

– Вы с Докинсом спелись, я вижу! – процедил он, сузив глаза.

Мне вдруг стало не по себе от внезапного чувства вины. Но я же не такая дрянь, как он думает. Я просто выполняю свою работу.

– Не понимаю, зачем ты его постоянно приплетаешь. Я и видела-то его только мельком.

– Уверен, ему хватило времени напеть тебе о моих неудачах, – с горечью выпалил он и так стиснул челюсти, что по щекам заходили желваки.

Я не нашлась что ответить, да и не успела. Мэс взял меня за локоть, давая понять, что нам пора выходить.

Хорошо еще, что больше никто не последовал примеру Бена. Отделившись от группы, он под дружеские прощальные крики направился к отелю, а мы все пошли в другую сторону, к вокзалу.